Структурные повреждения / Structurally Unsound

Оказывается, у Клэр имелась не только еда, но и, как она выразилась, потрясающее умение готовить. — А вот желе, к примеру, ты ешь? — спросил Дин, явно желая подколоть её и радуясь найденной лазейке. — Кстати, из чего делают желатин, ты в курсе? — Да, я в курсе, — ответила Клэр, сняв с полки коробку с длинной лапшой. — И нет, я не ем. — Соба, — благоговейно вздохнул Сэм, ощутив внезапный приступ ностальгии. — Что, прости? — подняв бровь, переспросил Дин. — Макароны такие, — объяснил Сэм. — Дже… я их часто ел в Стэнфорде. Дин молча кивнул, проглотив все шутки, вертящиеся — Сэм знал это — на кончике его языка. Он никогда не шутил на темы, связанные с Джесс, за что Сэм был ему благодарен. Может быть, Клэр и питалась исключительно всякими странными вещами, вроде проростков чечевицы и лапши из водорослей, но пила она то же, что и обычный человек, в чём Дин с облегчением убедился, увидев в холодильнике непочатую упаковку пива Pabst Blue Ribbon. — Я уж думал, ты пьёшь только напитки домашнего изготовления, — сказал Дин, вскрывая пиво и делая хороший глоток. — Вот ещё, — сказала Клэр, и больше ничего не добавила. Пока Сэм сидел, прижав пакет со льдом к рёбрам, она выдала Дину кучку овощей и велела нарезать их. — Это успокаивает, — сообщила девушка. — Я совершенно спокоен! — негодующе сказал Дин, но сразу после нарезки моркови сбежал покурить, прихватив с собой вторую банку пива. Когда дверь за ним закрылась, Клэр повернулась к Сэму и продемонстрировала ему брови, поднятые так вопросительно, что и Дин бы этому позавидовал. — Он в порядке? — спросила она. — Вероятно, нет, — сказал Сэм. — Но будет. — Что это было? То, что ранило его? — спросила Клэр, откручивая крышку на бутылке соевого соуса. Сэм помедлил с ответом, подумав, что Дину вряд ли понравится, если он расскажет его историю едва знакомой им девушке. — Это не призраки? — спросила девушка. — Он так отреагировал сегодня, поэтому я и предположила. Ведь именно таким вы и занимаетесь, подобными шту… — Нет, не призраки, — ответил Сэм, и ему стало смешно от мысли, что Дина могут напугать призраки. — Это просто… с ним кое-что плохое произошло однажды в таком домике как у тебя. — И с ним такое каждый раз, когда вы встречаете что-то похожее? — Мы с того случая пока ещё не встречали ничего похожего. — Странно всё это, — сказала она. — Наверное, это было действительно плохое. — Да, — сказал Сэм. — Очень плохое. А Дин… Дин, наверное, просто запретил себе об этом думать. Он всегда подавлял такого рода вещи… — И теперь у него просто выплёскивается всё, что он подавлял все годы после травмы? — Не годы, месяцы, — Сэм качнул головой и чуть улыбнулся. — Когда я был на втором курсе, я ходил на психологию. Теперь вот не могу не использовать эти познания на всех, кто рядом. Правда, сейчас рядом только Дин, приходится всё время заниматься его психоанализом, а он даже не подозревает об этом. Клэр засмеялась и повернула ручку горелки газовой плиты. Сэм увидел, как вспыхнула спичка, и отвернулся к окну. Там виднелась спина сидящего на ступенях крыльца Дина. Дым, выдыхаемый им, медленно растворялся в мороси дождя. Сэм ощутил виноватость. На миг он подумал, что это опять его привычная вина за то, что он не был там, где Дин в нём нуждался — но миг прошёл, и Сэм понял, что это нечто новое. Клэр опять зажгла спичку, включая другую горелку — шипение и вспышка пламени. Сэм подумал — почему же ему стал безразличен вид огня? В первые дни после смерти Джесс Сэм весь съёживался, когда брат закуривал (а это было часто). Но это быстро прошло. И никогда не было так сильно, как сегодня у Дина. Это безумие, желать себе панической атаки. Но почему-то он чувствовал неправильным то, что он может смотреть на огонь и дым, не бледнея и не психуя — совсем не так, как брат сегодня смотрел на лесной домик. Сэм словно бы даже сердился на брата — какое право Дин имеет сходить с ума от вида домика в лесу, когда Сэм смотрит на огонь прямо перед своим носом, и даже не вздрагивает. Дин почти потерял ногу, да. Но Сэм потерял Джесс. Он внезапно кое-что вспомнил. Однажды, когда ему было двенадцать, шестнадцатилетний Дин, прилично выпивший, ввалился в комнату, где они тогда жили. Это было где-то в Мичигане, и Сэм помнил, как уже тогда был маленьким манипулятором. Он знал, что трезвым его брат никогда ни о чём не рассказывает, но когда Дин пьян — это лучшее время выпытывать у него правду. Тогда он задал брату кучу вопросов об охоте, о девушках, о выпивке —всё то, что трезвый брат никогда бы ему не рассказал. А ещё он спросил Дина: «Ты когда-нибудь грустишь о маме?» И Дин ответил: «Только когда понимаю, что не думал о ней». Сэм тогда его не понял, решил, что это просто пьяная болтовня. Понял только сейчас. Ему до сих пор было больно думать о Джесс, и так будет всегда, наверное. Но ещё больнее — так больно, словно сердце рвётся — было то, что сейчас он понял, что не думает о Джесс, что уже много часов он не думал о ней. Он понял в этот момент, что да, жизнь идёт вперёд. В тот момент, когда он увидел, как Клэр зажигает плиту и движением плеча поправляет свой огромный джемпер, и осознал вдруг: он заметил это, заметил, как легко двигается девушка, какие длинные — почти до пояса — у неё волосы, заметил её веснушки и белизну её плеч. Кашлянув, он отвёл глаза. — Пойду, проверю его, — сказал он девушке. — Посмотрю, как он там. — Ага, — сказала Клэр, не глядя на него, и взялась за шипящую на плите перед ней сковороду. Сэм поднялся, слегка застонав. Он изо всех сил старался дышать не слишком глубоко, чтобы не повредить рёбрам, но достаточно глубоко, чтобы голова не закружилась от нехватки кислорода. Господи, как это всё не вовремя. Прямо в разгар дела. Дин сидел на крыльце, укрывшись от дождя под навесом, но больную ногу он вытянул вперед, и низ штанины на ней весь вымок. Около него уже валялась пара окурков, и сигарета в губах тоже наполовину выкурена. И фляжка с виски была открыта. Когда Сэм открыл дверь, брат быстро поднял голову, глянув на него, и пепел с сигареты осыпался прямо ему на галстук. — Привет, — сказал Сэм. — Привет, — Дин отвёл взгляд, взял фляжку, закрутил её и положил в карман. — У тебя нога промокла, — сказал ему Сэм, садясь рядом и придерживая рукой свою треснутую грудную клетку. — Да, — сказал Дин. — Я всё равно переодену этот костюм, когда зайду в дом. Он затянулся и выпустил дым через стиснутые зубы со странным шипением. Рассеянно отряхнул пепел с галстука. — Чувак, ты как? — спросил Сэм. Дин опять затянулся. Сэм решил уже, что он не ответит, но тут Дин сказал: — Не понимаю, что это со мной. Просто не врубаюсь. — Знаешь, это… — Нет, я серьёзно не понимаю, приятель. Это словно… — Дин потёр горло, — как будто у меня сердечный приступ. Раньше со мной такого не бывало. Сэм посмотрел на него, подняв бровь: — Было вообще-то. — Что? Да не было такого! — Ты не помнишь, что ли? Ну, в том году, когда мы жили пару месяцев в Топике? Дин слегка смутился, но пробурчал: — Тебе девять было, что ты можешь помнить? — Ага, а тебе — тринадцать. И ты ходил к психологу в школе. Я помню, чувак. — Ты про это? — Дин отмахнулся. — Там была какая-то фигня про управление гневом. Я избил того придурка, Билли Ренгольда, был там такой сопливый недоумок. — У тебя были панические приступы, — сказал Сэм. — Я видел, как ты дышал в бумажный пакет. Папа тогда сказал, что это из-за атмосферного давления, помнишь? — И что, думаешь, сейчас тоже в этом дело? — с интересом спросил Дин. — В атмосферном давлении? — Нет, чувак, я думаю, что сейчас дело в том, что произошло в Южной Дакоте. Да, прошло несколько месяцев, но… — Сэм, — прервал его Дин. — Ты что, думаешь, я забыл, что произошло в Южной Дакоте? Да я постоянно имею дело с этим. — Нет, — сказал Сэм. — Ты имеешь дело с последствиями, с тем, что происходит после несчастного случая. Но про сам несчастный случай ты даже никогда не говорил, разве только в тот день, когда мы впервые увиделись после больницы. Ты вообще хоть с кем-то об этом говорил? — Да, — сказал Дин. — Говорил. — С кем? С Бобби, что ли? Чувак, не виляй. Дин замолчал. Затушив окурок на ступеньке рядом с остальными, он потянулся за костылями. Но Сэм оказался быстрее. Дин тяжело глянул на него. — Что за шутки? Мы вроде как договаривались, что ты не пользуешься тем, что я не могу ходить. Сэм прижал Диновы костыли к груди. — Дин, если ты не сможешь преодолеть это, то мы в полной жопе. Ты что, хочешь, чтобы я опять туда один пошел? После того, что случилось? — Давай просто подпалим эту чёртову хибару. И не будет больше никаких проблем. — Дин! Ты слышал, что Клэр рассказывала? Она всегда мечтала открыть эту колонию художников, теперь у неё есть для этого дом, а ты предлагаешь просто сжечь его? — Да я так, просто, — Дин вздохнул. — Тогда давай поговори со мной. Иначе как ты ещё сможешь с этим разобраться? — Я думал, э… может, выпить побольше? — Смешно, — сказал Сэм. Хотя вовсе ему было не смешно, он ведь знал, что Дин сейчас не шутит. — Ладно, — сказал Дин, — мы поговорим. После того, как я окажусь в доме и переоденусь в чистую и сухую одежду. После того, как мы поедим. И после того, как мы проведём кое-какие исследования. Сэм скептически на него посмотрел. — Честно-честно, вот чтоб я сдох, — сказал Дин. — Может, теперь наконец отдашь мне костыли? Сэм неохотно отдал ему костыли. — Встать не поможешь? — попросил его Дин. А Сэм вдруг подумал — как давно уже Дин делает это: просит его помощи так, чтобы Сэм почувствовал это Диновым одолжением. Сэм только сейчас понял, что Дин постоянно использует этот трюк. «Помоги встать, Сэмми». «Помоги подняться по лестнице». «Дай лекарства, пожалуйста». «Я присяду на минутку, можно?» Брат манипулировал им, давая Сэму ощущение, что Дин ему открывается. А на самом деле Дин закрылся совсем наглухо. — Сам давай вставай, — огрызнулся Сэм, и выражение лицы у Дина на миг стало ошеломленным. Но потом он смял пустую пивную банку и поднялся на ноги сам — без особых проблем. Да, подумал Сэм, вот так с тобой и надо. Зайдя в дом, Дин громко принюхался и сказал: — Ух ты! Это что такое? — Лапша с карри, — отозвалась с кухни Клэр. Она стояла там, помешивая что-то на плите большой деревянной ложкой. — И обжаренный сейтан. — Сатан..? — Сейтан, — поправил Сэм, сам удивляясь, что знает такое. — Это пшеничная клейковина. Вроде как заменитель мяса. — Гхм, — сказал Дин, — как мало, оказывается, я знаю о еде. — Сейчас уже будет готово, — сообщила Клэр и открыла себе пиво, а потом еще пару — для Дина и Сэма. — Спасибо, — Дин взял банку. Сэм прикинул — сколько уже выпил брат? Еще парочку банок, и тогда, возможно, ему действительно удастся поговорить с Дином. — Мне надо переодеться, — сказал Дин. Сэм подумал, что давно пора, потому что брюки брата были не только мокрые, но и грязные, а пиджак после того, как Дин лежал на земле без сознания, так и высох прямо на нём, и теперь был весь мятый. — А где ванная? — спросил Дин у Клэр. — Наверху, справа, — Клэр указала направление своей деревянной ложкой, совершенно, по-видимому, не беспокоясь, что капли желтого карри летят с неё на пол. Дин вышел из столовой в гостиную и остановился у подножия лестницы. Несмотря на викодин, нога все ещё болела. И хотя его мочевой пузырь настоятельно требовал продолжить движение в ванную, Дину сейчас совсем не хотелось мучительно тащить свою, прости господи, задницу наверх по лестнице. В конце концов, поссать и на улице можно. Он присел на кресло, чтобы стянуть с себя джинсы, и чуть поморщился. Фиксатор сегодня он не надевал, посчитав, что с костылями в нем нет нужды, нога ведь особо не напрягается. Без фиксатора нога выглядела какой-то бледной и незнакомой, она была худее другой, мышцы на ней всё же немного атрофировались, несмотря на упражнения, которые он старался делать так часто, как только мог. Он встал, опираясь на спинку дивана, чтобы пошариться в сумке с одеждой. И тут в комнату вошла Клэр. — Ой, — сказала она удивлённо, увидев его, стоящего тут в одной рубашке и трусах. — Э-э-э… — сказал он и почувствовал, что краснеет. Раньше бы он не возражал, если какая-нибудь красотка застала бы его в одном белье. Но, исключая медсестер, он не был раздетым перед женщиной уже восемь месяцев. И кстати, это был ещё и самый его длинный период без секса — после того, как в шестнадцать лет он потерял свою невинность, ага. — Это не огнестрельное, — сказала она. Дин не сразу понял, о чём она говорит, пока не проследил её взгляд, скользнувший по шрамам, обвивающим его ногу. — Хм, — выдавил он, отчаянно смущаясь и желая, чтобы она вспомнила, наконец, о приличиях, и свалила отсюда нахрен. — Выглядит очень… болезненно, — сказала она. — И что это было? — Слон наступил, — отрезал Дин, опускась опять в кресло, чтобы натянуть на себя джинсы. — Извини, ты не могла бы..? — Ой! Извини, — сказала она и вышла. Дин помотал головой, застегивая джинсы. Вот поэтому он и не трахался уже почти год. Господи, он весь красный, и руки трясутся. Справься с этим, сказал себе Дин. Справься со всем этим. Может быть, прав Сэм? И в больнице ему, похоже, тоже дело говорили. Возможно, психотерапия ему бы и впрямь не помешала. «Мы настоятельно рекомендуем вам продолжить консультирование, — говорил ему врач. — Такие травмы влияют не только на физическое, но и на психическое состояние. Диана сказала мне, что в группе вы почти не разговариваете. Возможно, для вас было бы более полезным индивидуальное консультирование. У меня здесь есть некоторые рекомендации…» Дин просто порвал их, стыдясь даже самого факта, что у него состоялся такой разговор. Лишь через несколько дней после этого он собрался позвонить Бобби. Он тогда пытался придумать — что же, блядь, ему теперь делать? Он хотел просто залезть в Импалу и поехать в ближайший мотель, но когда попробовал — лишь попробовал — дойти до гаража, где хранилась машина, то понял, что уехать из больницы самостоятельно он не сможет. Достаточно сказать, что он даже не смог подняться на два лестничных пролёта без остановки для отдыха; куда ему за руль. Он думал позвонить Сэму. Много раз за эти четыре месяца в больнице он думал об этом. Придумал в голове миллион сценариев, ни один из которых так не сбылся. Но всё же — вот он, и вот его брат, и они вместе работают над делом. Иногда это казалось ему нереальным. Он до сих пор подспудно ждал, что это всё развалится — даже больше, чем уже было разрушено. Дин надел футболку и старый шерстяной папин свитер — такой дурацкий, что на людях носить стыдно, но такой любимый. И, прежде чем вернуться на кухню, он сделал пару глотков виски. Виски подействовал быстро, и, войдя туда, он смог улыбнуться Клэр. — Извини, — сказал он. — Нет, ты прости, я сама виновата, — поспешно ответила Клэр, а Сэм глотнул пива из банки, скрывая улыбку. Дин уселся на стул и попытался проигнорировать то, что Клэр стала к нему присматриваться более внимательно. — Так значит, это у тебя навсегда? — ткнув своей ложкой в направлении его костылей, спросила она. Судя по всему, когда дело доходит до удовлетворения её любопытства, у девчонки такт отсутствует напрочь. — Угу, — сказал Дин, горячо пожелав, чтобы она перестала на него пялиться. — М-да, — сказала Клэр. — Мне ужасно жаль. Это так хреново. Она сказала это так искренне, что Дин даже не смог на неё разозлиться, хоть и хотел. — Ага, — сказал он, и добавил: — Спасибо. — Что вообще-то прозвучало странно, но Клэр и сама чертовски странная. — Тебе не нравится об этом говорить? — наклонив голову набок, спросила она. — Знаешь, у меня есть приятель, у которого ампутирована рука, так вот он любит поговорить об этом. Но, с другой стороны, есть у меня подруга, она чем-то таким болела, что ей нужна была инвалидная коляска, так она ненавидела об этом говорить. А ты что предпочтёшь? — Я бы предпочел обойтись без разговоров об этом, — сказал Дин, старательно избегая пристального взгляда брата. — Жаль, — заметила Клэр, наполнив тарелку карри и протянув её и пару палочек для еды Дину. — Люди любят слушать о таком, мы прирожденные вуайеристы. — Я это заметил, — сухо сказал Дин. — Наверное, трудно охотиться на призраков, если ходить не можешь. — Хмр… — только и отозвался Дин, потому что разве он только что не сказал, что не хочет об этом говорить? — Ты начал охотиться на призраков после того, как повредил ногу, или до? — Гораздо раньше, — сказал Дин, попробовал карри и добавил: — Ух ты, как вкусно! — Спасибо, — сказала Клэр. Она поставила наполненную тарелку перед Сэмом и тоже присела за стол. — Ты получил травму на охоте за призраками? — А где у тебя стаканы? — спросил Дин. — Можно мне воды? — На верхней полке, слева, — ответила Клэр, наконец от него отстав. — Это действительно очень вкусно, — сказал Сэм, рот у него набит карри. — Просто офигенно, дай мне рецепт. Нет, дай рецепт Дину, он у нас готовит. — Правда? — спросила Клэр, посмотрев на Дина, как тот наливает себе воду из-под крана. — Кому-нибудь ещё налить воды? — Мне немного налей, — сказал Сэм, а Клэр отрицательно покачала головой. Что больше всего нравилось Дину в этих костылях, так это то, что когда ему требовалось что-то взять, они могут просто висеть у него на запястьях. Он мог нести что-нибудь в одной руке, если при ходьбе опирался на костыль как на трость. — Спасибо, — сказал Сэм и отхлебнул из стакана, пока Дин усаживался обратно на стул, устраиваясь на сиденье так, чтобы меньше опираться на больное бедро. — Тебе больно и когда ты сидишь, или только когда ходишь? — Клэр глотала сейтан, не переставая спрашивать. — Клэр, — сказал Дин, не зная, что бы ей такое не слишком дерьмовое сказать, чтобы она наконец остановилась. — Да, конечно, — сказала она. — Ты не хочешь об этом говорить. — Точно, — сказал Дин. Сэм послал ему многозначительный взгляд. Дин его убить уже готов был за эти взгляды. Но тут Сэм спросил у Клэр: — Так ты училась в колледже? — и они принялись обсуждать все эти старшие и младшие курсы так обстоятельно, что Дин наконец смог, расслабившись, наслаждаться этим вагиналь… блин, не то слово — вегетальным? вегетарианским? да похрен вообще-то — карри. И добить четвертую банку пива. — Слушай, — спросила Клэр, зачищая остатки на своей тарелке пальцем и слизывая карри с него, — я так поняла, что тебе надо постоянно принимать викодин, но ты не пробовал… кое-что другое? Дин и Сэм, задрав брови, переглянулись, потом оба посмотрели на Клэр. — Что именно — кое-что? — спросил Сэм. — Ох, ну, сам понимаешь… — порозовела Клэр. — Вроде как… натуральное кое-что. Э… — Ты хочешь знать, не курим ли мы травку? — спросил Сэм, и Дина разобрал смех — то ли на то, как Сэм произносит это «травка», то ли на конфузливое ёрзанье Клэр в ответ. — Ну, в общем, да, — призналась девушка. — Было дело, — ответил Сэм. Брови Дина подскочили ещё выше. — Ты курил травку? — Чувак, я же в колледже был, — с лёгкой улыбкой ответил Сэм. — Класс, — сказала Клэр, собрав посуду и кладя её в раковину к замоченным там кастрюле и жирной сковороде. — Дин, помой пока это, а я скручу косячок. — Что? Эй, у меня нога болит вообще-то, — запротестовал Дин, — я не могу долго стоять. — А, так теперь ты согласен поговорить об этом? — с ухмылкой спросила Клэр. — Иди посуду мой. Прислонившись для устойчивости к краю раковины, Дин глубоко запустил руки в тёплую мыльную воду и начал вспоминать, когда он в последний раз курил травку. Не меньше двух лет назад — в школе он иногда — даже довольно часто — покуривал, но потом завязал, потому что травка… будила в нём что-то… параноидальное. Вот дерьмо. Не надо бы ему курить сейчас, наверное. Не в его состоянии. Но как он откажется — перед Сэмом и Клэр? Это будет такое слюнтяйство… а ведь он уже падал в обморок на их глазах, и теперь ему совсем не хотелось выглядеть перед ними ещё большим слабаком. А ещё он никогда не курил травку вместе с Сэмом. Сэм в школе был просто непримиримым борцом с употреблением наркотиков — и надо же, как его в Стэнфорде растащило, господи ты боже мой. Он почувствовал запах дыма, знакомый, сладковатый, и повернулся. И увидел Клэр, раскуривавшую самокрутку, и — ой мамочки, какая же та была здоровенная… Ой мамочки? Дин решительно задавил мандраж внутри себя. Тебе что, одиннадцать? Соберись, Винчестер, ты мужик, или кто? — Ты закончил с посудой? — спросила Клэр. — Прервись давай, пошли. — Минутку, — ответил Дин, — я уже почти всё. Хотя чего тянуть-то. Ему всё равно придётся курнуть этот косяк. Влиться, блин, в долбаный коллектив.