****
К семи часам утра следующего дня Азарэс по своему обыкновению не спал, а даже напротив, стоял перед зеркалом и приводил себя в порядок, разумеется, всё под тщательным надзором демона-наставника. Но даже дневная энергия последнего не могла разрушить все то мрачное и тревожное предчувствие, беспокоящее парня, когда он только раскрыл веки ото сна. Он старался бороться, отгонять все эти мысли, но вместо этого они лишь перебирались в другое место, в желудок, который неприятно урчал с того момента, как первые тревоги влезли в голову Азарэса. — Как думаешь, тебе лучше что: бантик или галстук? — Ази отвлек его тогда, когда брюнет пытался застегнуть позолоченную пуговицу на правом рукаве рубашки. Ученик поднял взгляд, в котором еще читалось неполнота пробуждения, на дьявола, державшего в одной руке красный галстук, а в другой, соответственно, бантик такого же цвета. Азарэсу было как-то все равно, что надеть, но сказать это он не успел. — Думаю с бантиком ты будешь выглядеть куда «симпатишней». Через ещё полчаса все было готово. Белая рубашка, поверх неё темная жилетка и пальто, сидевшее почти также как и старое. На шее красный бантик, а голову скрывала большая охотничья шляпа. Парень под конец испытал некое смущение, когда понял, что демон с довольной улыбкой им любовался. Казалось, он хотел что-то добавить, но под конец передумал, после чего стряхнул с одежды парня накопившуюся за эти полчаса пыль, а с себя, воображаемую, так, за компанию. Потом они вдвоем покинули комнату. Но не успели они уйти из стен казармы, да даже спуститься на второй этаж, как дьявол остановил Азарэса. — Что ты идешь с таким грустным лицом. Уж никак о смерти своей и нашей помышляешь? На что парень поднял на него напуганный взгляд. — Нет, конечно. Но…я солгу если скажу, что мне не страшно. Все-таки мы не каждый день сталкиваемся с противниками такого уровня как… — уверенные хлопки по спине оборвали его. — Успокойся, — подбадривал Ази. — Мы оба готовились к этой встрече, так что она не может потерпеть крах. Главное — это показать всё, на что ты способен. И его улыбка в очередной раз пробудила в парне уверенность, которую он никак не мог найти в себе и в которой больше всего нуждался. Спускаясь по лестнице, Азарэс глазами зацепился за знакомое ему грубое, как камень, лицо Годруа Гордока, сидевшего за скамейкой у входной двери и уже собирающегося приступить к своей утренней попойке. — Доброе утро, Годруа, — приветливый голос Азарэса заставил того насторожиться и рывком развернуть голову в сторону источника голоса. Когда же он осознал, кто его окликнул, то с испуганным лицом встал как по струнке, это, в свою очередь, заставило его полностью забыть о своём дешевом бренди. — Лейтенант…– с дрожью произнес он и на миг запнулся, отчаянно придумывая, что он скажет в свое оправдание на этот раз. И он точно бы продолжил, если бы Азарэс не остановил его, вытянув руку вперед. — Прекрати, Годруа, раз уж так вышло, что я выше по званию, это не значит, что я представитель «палочной» системы. Здоровяку потребовалось несколько секунд, чтобы осознать суть сказанного. После чего он, довольный, с улыбкой уселся на скамью и принялся откупоривать бутылку. Тем временем, Азарэс огляделся по сторонам, надеясь найти второго члена этой парочки, Фойла Мигусто. Но вместо этого, он увидел как из своих комнат лениво выбирались остальные, обычные солдаты. Слабые по одиночке, они не представляли ничего ценного, но их идеологическая преданность, равная почти фанатизму, сильно выделяла их от простых жителей королевства. Вскоре, они начнут делиться на мелкие группы, затем отправляться на подавление очередного мятежа, на разведку или, что чаще всего, в налёт на соседнее государство. Им обычно оказывалось Королевство Алмаза — слабое, быстро стареющее, как и её правитель, оно было не только легкой добычей, но и заклятым врагом для всех своих соседей. Солдаты пограбят, поубивают население и вернутся обратно, и это в лучшем случае, в противном же они не выйдут даже из стен казармы. Именно столько воли и давала Триада своим слугам и это, конечно, не из-за желания заслужить их преданность, а в банальном признании одного единственного факта, что эти солдаты нужны лишь как средство запугивания других. Звук открывающейся бутыли привлек внимание Азарэса на себя, а вместе с ним вернулся и тревожащий последнего вопрос. — Ты знаешь, где Фойло? — А черт его знает, — тут же ответил Годруа, делая крупный глоток. — Наверное, опять по баням ходит, за девками поглядывает, — после чего громко расхохотался, попутно постукивая ладонью себя по коленке. Азарэс от этих слов стиснул зубы, попутно злясь на себя за этот глупый и бесполезный вопрос. А как собственно могло быть иначе?! В этой стране всё решает сила, и если у тебя её достаточно, то ты можешь изменить не только собственную жизнь, но и жизнь целого королевства, ну или хотя бы повлиять на неё. Вопрос в другом, имеет ли Азарэс необходимое количество этой самой силы? — Годруа, — на твердый оклик адепт незамедлительно прекратил смеяться и уставился на лейтенанта. Возможно, он даже своим скудным умом понимал, что сейчас у него спросят нечто важное. И Азарэс улыбнулся даже от самой надежды на это самое понимание. — Нам с тобой не раз удавалось смахнуться на тренировках, лучше тебя о моих способностях занет только мастер Зенон. — Ну, да, — громила кивнул с тупым выражением лицам. — И, это может показаться тебе грубым, но все же я спрошу, — он приподнял голову вверх и взглянул на здоровяка со всей надменностью, которая была в его красных глазах. — Кто по-твоему сильнее: я или госпожа Ваника? Губы Гордруа задрожали и хотели было издать один единственный и верный ответ на этот вопрос. Но так ничего и не сказали. И это было странно. Чудовищно странно. Ещё никогда Годруа не задумывался над этим вопросом, он даже не всплывал его в голове, ведь всем было очевидно, что мощь Триады исходит как никак напрямую от дьяволов, с которыми они заключили контракты, и они же раздавали эту самую силу им — адептам тьмы. Но тот, кто стоял перед ним, не вписывался в эту концепцию. И Азарэс ещё шире улыбнулся, раскрывая парадные двери и покидая здание казарм. Он не нуждался в ответе подчиненного, сам факт того, что он не ответил быстро, а стал рассуждать, уверил Азарэса в том, что у него есть, пускай и малый, но шанс победить Кровавого зверя. Однако прежде, чем отправиться на эту схватку, герою следовало сделать ещё кое-что, пусть пока и не совсем для него ясное. Но стоило его носу уловить запах из столовой, напротив которой он проходил, то он тут же и остановился. Честно сказать, он был не в восторге от мысли позавтракать в такой час, все же желание поскорее расправиться с гнетущим его не страхом, а волнением, преобладали над желанием голода. Но был и другой голос, который имел право высказаться. — Ну, что ж, — начал Ази, уперев руки в бока и глядя на старое деревянное здание мутно-зеленого цвета с несколькими хлипкими окнами, поломанной дверью и сгнившими ступенями. Немного подумав, он обернулся со словами: — Так как мой живот урчит от голода, а твой от стресса, то, как учитель, советую тебе не отказываться от данной возможности и не проходить мимо столь чудного заведения. И они не прошли. Зайдя внутрь, Азарэс прошел через ежедневно повторяющуюся операцию по заказу еды, после которого он с полным подносом предназначенного ему пайка, уселся за свой стол. И единственное, что можно сказать об этом пайке, так это то, что он имел относительно высокое качество, по сравнению с пайками обычных солдат или адептов тьмы. Все же как раз один из последних и отвечал за «равное» распределение всей имеющейся пищи. Приступив же к трапезе, парень почти через минуту заприметил то самое, что он любил в этой столовой, помимо интерьера. А именно странное поведение Ази. Тот становился как пьяненький, то и дело начинал смотреть по сторонам, перебирать шаг, хихикать и иногда хлопать в ладоши. Дело все было в том, что когда парень употреблял какую-нибудь пищу, то демон тут же ощущал её вкус у себя во рту и удовлетворял тем самым свое чувство голода. Это может быть и было причиной его поведения, а вот её поводом безусловно была утренняя энергия, которую он высвобождал в момент пробуждения и которая затем затухала. В таком состоянии он пребывал не более тридцати-сорока минут, по научному это означает, что часть его мозга словно отключалась, и по интеллекту он становился сравним с ребенком, которому пальчик покажи и он засмеется. Такой трюк, к слову, сходил с рук довольно много раз. И неизвестно, происходит ли это с любой пищей или только с едой из этой столовой, а может быть, что еда и такое вот состояние демона и вовсе никак не связаны. Во всяком случае, выглядело это довольно забавно. Вот и сейчас Ази решил воплотить в реальность свой замысел, быстро пришедший ему в голову. Он подвинул к парню вытянутый пустой стакан и рядом с ней поставил полуторалитровую бутылку молока. — Ну, — едва сдержанный едкий смех вырвался из его прикрытого руками рта, –сколько нальёшь себе? Казалось, это задание ничем не отличалось от множества ему подобных и носило психологический характер. Однако, Азарэс чувствовал, что дело здесь не только в этом. Его опасения подтвердил и странный сощуренный и бегающий взгляд дьявола. Но на все свои волнения он пожал плечами, а потому взял и отпил из бутыли. Ожидаемая реакция Ази наступила в следующий момент, дьявол просто в удивлении выпучил глаза, открыл рот и смотрел то на стакан, то на пустую бутылку из-под молока, как бы вопрошая «А что это было?». Сделать то, что враг не ожидает от тебя — это самое действенное правило, для того, чтобы ошеломить демона. Но тот недолго пробыл в таком вот состоянии, потом он гордо задрал нос и, крадясь, отправился в очередной раз исследовать кухню и её содержимое. Возвратился он тогда, когда Азарэс уже заканчивал трапезу, где-то через полчаса, и держал в одной руке куриное бедро, а в другой грудку. — Что выберешь? — спросил он, казалось из любопытства, смотря то на один кусок мяса, то на другой. — Наверное, грудку, — ответил парень, пожимая плечами и явно желая искать смысл данного вопроса, который точно был! — Я с тобой солидарен, — равнодушно молвил дьявол, переводя надменный взгляд на заветный кусок мяса. — Она очень, говорят, диетична и помогает в заживлении тканей. Как только он это сказал, то тут же, не глядя куда, выбросил бедро в группу сидевших неподалёку солдат. Самому невезучему это самое бедро угодило в голову. Затем Ази с аристократичными манерами откусил от сырой грудки приличный кусок, и тот тут же прошел дьявола насквозь, но тот не придал этому значение. Вместо этого, он свободной рукой стал щупать свой живот. — Ну, что? Похудел я, как думаешь? — проговорил он с таким серьезным выражением лица, что не захихикать было нельзя. Но смешки со стороны ученика Ази тоже проигнорировал. — Ещё я, — продолжал он с улыбкой до ушей, — когда пошел на кухню, плюнул в общую кастрюлю с кашей. А потом ещё и в туалете украл всю бумагу, — и в доказательство он с гордостью указал на гору грубо смятых листов, лежавших в мусорном баке. ~ О-о, — удивленно растянул Азарэс. — Я смотрю, ты занялся настоящим злом. Да такого уровня, что с тобою даже сам Люцифер не сравниться. На явно издевательскую похвалу Ази все же ответил тем, что скрестил руки на груди и гордо поднял голову. Хотя его ранее нерушимое в таких образах выражение лица вдруг дрогнуло и смутилось, наверное, от радости. — Ой, льстец, — сказал он, отводя голову в сторону. — С такими, правда, похвалами тебе никакой девки не видать, но это поправимо. Почувствовал на миг себя уязвленным, это чувство сразу же исчезло, как Ази громко захохотал и стал хлопать парня по плечам, стараясь в тоже время поймать его взгляд. — Когда-нибудь… Хотя, нет, очень, я бы даже сказал, скоро ты, — он указал на Азарэса пальцем, пристально смотря тому в глаза, — перестанешь есть только в компании со мной. Я это тебе обещаю. И в эти слова он вложил всю искренность, всю уверенность, сверкавшие в его красных глазах. Эти чувства были для него безмерны, и усомниться в честности сказанного было просто немыслимо. Можно было лишь улыбнуться и блеснуть собственной решимостью. — Тогда давай уже пойдем и разберемся с этой Ваникой. Я просто уже устал ждать. Дьявол в ответ тоже растянул свой рот в довольной ухмылке, в предвкушении не только первого дебюта своих долгих стараний, но и в ожидании смачной бойни.****
Выйдя на главную площадь города, в глаза сразу бросилось огромное здание из камня, украшенное, как бы сказали искусствоведы, в стиле «ампир». Это место называлось Большим театром, и оно полностью соответствовало своему названию. Представления здесь были известны не только по всему Королевству Пик, но также пользовались уважением и среди других стран. Билеты, правда, стоили заоблачных цен, но они полностью окупались качеством шоу. Теперь же театр стал кровавой ареной. На смену строгости убранства пришли дряхлость и запустение. О театре никогда не заботились без особой на то необходимости. Стены и колонны потрескались, а вместо бело-синей краски на них теперь были следы грязи, копоти и крови. Ваника избрала это место для удовлетворения своей жажды насилия, каждый день в стенах театра умирали десятки людей на потеху жестокой публики. Сама же Зогратиас назвала это место «Малыми угодьями», ведь бой это, конечно, замечательно, но за многие годы, проведенные в такой жизни, Ваника поняла, что сама погоня за добычей и последующая за этим схватка разогревают кровь не хуже, а то и лучше обычного поединка. А потому Большими угодьями, по ее мнению, был весь дворец Триады, за исключением башен Зенона и Данте. Но эти правила не слишком сильно волновали Кровавую госпожу, места где разгуляться во дворце было предостаточно. Азарэс, входя в здание, поправлял свой смокинг и прокручивал все это в своей голове, надеясь на то, что он ничего не упустил. Путь его пролегал к средним ярусам, ложам бель-этаж, все, что было ниже, представляло из себя арену, огражденную решетками. Вне решеток располагались зрительские места, а точнее, зона, откуда солдаты наблюдали за боями и могли учуять запах свежей крови. Войдя в главный зал, парень сразу и почувствовал отвратный запах, и смешан он был с нечистотами, которые давно никто не убирал. Не обращая внимание ни на него, ни на крики и, в особенности, на зрелище, происходящее в данный момент на арене, Азарэс сразу заприметил глазами свою цель — Ванику. Она была на сцене, сидела на черном престоле и явно скучала, подперев голову рукой, а ту положив на ручку трона. А перед ней кривлялся её прислужник, обладавший тучным и колоссальным телосложением и отличался он длинным языком, за что был прозван Азарэсом Лягушкой, а потом это прозвище видоизменилось до Жабализа. Вдобавок Роберо Рингерт настолько привык к боли со стороны Ваники, что стал одержим её получением — признаки мазохиста. Остальные прислужники тоже были неподалеку и тоже были со своими группами приближенными. Но все настолько были погружены собственными делами, что никто даже не заметил Азарэса, лишь только когда он вышел под свет софитов сцены, хозяйка арены заметила его. Она несколько секунд разглядывала гостя, стараясь найти в нем что-то, что развеселит её, но единственное, что нашла, так это раздражение от его улыбки. — Чего тебе? — спросила Ваника, и хоть Азарэс перед тем, как войти в здание и выкурил одну трубку для храбрости, но все же небольшой ком ему пришлось сглотнуть. — Как и все сюда приходящие и ныне присутствующие, я пришел за…– периферийным зрением парень подметил знакомое лицо, доселе на которое он не обратил внимание. Элия, все также непринужденно, стояла по левую руку от Ваники. Но заметив эту спокойную, даже улыбчивую маску на её лице, смотрящую на него, что-то в парне тут же дрогнуло, и его тело задрожало, но пока ещё незаметно для других. Он молчал не в силах сказать и слова. Старался как мог смотреть на Ванику, но то и дело косился на Элию, сам не понимая почему? — Так зачем?! — уже рыком сказала Ваника, получая ещё большее недовольства от его долгого молчания. И даже это не привело Азарэса в чувство, наоборот, только расшатало нервы; голова стала гудеть как паравоз, пытаясь найти выход из этой сиутации, а ноги могло вот-вот подкосить от дрожи. Да и дьявол молчал, либо специально, либо он сам пребывал в похожей ситуации, когда весь план рушился ещё не успев начаться. Тем временем, Роберо просто сгорал внутри себя от зависти. «Да как он смеет!» — возмущался он про себя — «Госпожа Ваника почтила эту мушку своим внимание, а он молчит! Как он смеет появляться такое неуважение. А ведь она вот-вот хотела посмотреть на меня. Клянусь, он поплатиться за свое вмешательство», — при мысли о скорой драке он облизал свои губы. Но внезапно в его голове возникает мысль, что даже если он и вмешается, то все равно навлечет на себя гнев госпожи. И с одной стороны, он был даже рад получить новую порцию боли, а с другой, он знал, что гневом госпожи пренебрегать не стоило. А потому… «Сначала я привлеку её внимание к себе», — решил он, сощурив глаза и уже ища себе жертву. — «А потом разберусь с этим мальчишкой и стану для госпожи настоящим героем, за что она меня наградит». При мысли о награде он был готов упасть от наплывшего экстаза и фантазиях о том, какую именно и сколько боли причинит ему госпожа за этот поступок, но, благо, успел сосредоточиться на своей миссии. И в этот момент его взгляд упал на нужную ему добычу. Бледная женщина, что как статуя стояла рядом с Ваникой. Конечно, был риск задеть последнюю своим языком, и тогда его бы ожидала скорая смерть, но благодаря своим тренировкам он с легкостью сумеет достать бледную, как лягушка достала бы муху. Подобно этой амфибии он «выстрелил» черным языком и в следующую секунду в нем уже должен был извиваться его трофей. Но вдруг его язык в несколько слоев обвило совсем не то, что Роберо успел представить по ощущениям. Оно было более тонким и покрыто странной кожей или тканью. Однако внезапная боль от того, что его кто-то буквально тянул за орган, заставила фанатика выйти из раздумий. — Как некультурно — без спроса тянуться к даме языком, — Жаболиз тут же узнал в этом холодном упреке голос того самого мальчишки. Именно вокруг его руки и был обмотан язык адепта. — О-о-тхусти! — требовала жаба, попутно пытаясь самостоятельно выбраться из железной хватки. — Прости, не расслышал. Ты что-то сказала, Лягушка? Роберо сверкнул на своего пленителя гневливым взглядом своих мутных, зеленых, вбитыми в череп глаз. Он был зол не только от самого факта плена, но и от игнорирование его имени, а вместе с тем и на эту ситуацию, ведь сейчас на них смотрели все остальные личные приспешники Ваники, да и она сама! А о большем позоре он и думать никогда не мог. — С чего ты взял, что я тебя отпущу? — Адепт испуганно посмотрел Азарэса, казавшегося самим проявлением хладнокровия, и в то же время его красные глаза были олицетворением безжалостности. Жаболиз почувствовал, как холодок пробегает по спине. Он перестал сопротивляться, перестал думать о чем-либо ещё, а стал просто ждать. Ждать вердикта. — Мне всегда было любопытно, — продолжал Азарэс тем же тоном, сильнее натягивая язык, — насколько он у тебя длинный? И при помощи правой руки он продолжил наматывать орган. Рингерт вытягивался всем своим телом вперед и, в целях самосохранения вцепился, в паркетный пол сцены, изнывая при этом от боли. Азарэс продолжал навертывать, все медленнее и медленнее, но неуклонно, пока в конце концов язык, растянувшись на десять метров, с хрустом и черной слизью не вырвался из рта Жаболиза. Последний повалившись на бок, по свинячьи завопил, слишком сильной была боль, чтобы она доставляла ему всякое удовольствие. А Ваника задумчиво смотрела на корчившегося слугу, явно гадая, исказить ли ей лицо в омерзении от произошедшего или получать удовольствие от мучений перед собой. Как бы там ни было, кое-что она знала наверняка, и это то, что капля черной слизи Жаболиза упала ей на сапоги. Она со всей присущей себе надменностью посмотрела на несчастную капельку, желая чтобы она тут же исчезла. Но желаемое не осуществилось, а потому она подняла взор на Азарэса. — Вижу, ты пришел в норму, — бездушно сказала она, замечая как язык Роберо возвращается к своему хозяину и как тот медленно, все ещё чувствуя боль от постепенного восстановления, поднимается на ноги. Но стремительный удар каблуком сверху, следовавший за не менее грациозным прыжком, впечатал Роберо в сцену. — Никто не говорил, что тебе можно вставать. Тот в ответ лишь бессвязно кряхтел, то ли от боли, то ли от удовольствия. Для Азарэса было понятно лишь, что он как всегда благодарил свою хозяйку, смотревшую на него как на яму нечистот. — Итак, зачем же ты пришел? — спросила она, приподнимая бровь. — А разве это было не ясно? Ради сражения. Услышав знакомое, почти родное слово, лицо Ваники исказила радостная детская улыбка, в которой были и примеси безумия. — И битва явно не простая? — игриво уточнила она, поняв, к чему все шло, попутно складывая пальцы домиком. — Верно, госпожа Ваника, или точнее я пришел предложить вам хорошую сделку. — Сделку?! Кровавая госпожа несколько раз хлопнула глазом, чтобы понять как связаны сражения и те бумажки, которые заполняла секретарь. А может эта «сделка» была на манер её контракта с Мегикулой? Тем временем Азарэс, отрепетированным множеством раз, движением приложил руку к груди. — Просто я давно рассматривал вас как потенциального соперника, и вот сегодня решил использовать свой единственный шанс сразиться с вами. Но меня не интересует просто битва, а договор между победителем и проигравшим. И пусть из этих слов Ваника поняла лишь часть, но суть она уловила интуитивно. Эти требования одновременно и поражали её, взывали к её детскому любопытству и в то же время пробуждали внутри животные крики из глубокого подсознании. Они воплощали всю хищность её нутра, и кричали они о том, что подобных выскочек нужно было устранять без жалости и как можно быстрее. Ванике, как личности, было без разницы как поступить: и там и там она получит столь необходимое ей удовольствие. Вопрос лишь в том, где его было больше? — И что ты предлагаешь? — Если я проиграю, то либо умру, либо стану служить вам госпожа. Это будет уже ваш выбор. В ответ Кровавая Госпожа лишь удовлетворенно захихикала, как настоящая ведьма, уже вовсю явно фантазируя о реакции младшего брата и о много-много о чем другом. — Ну а если вдруг выиграю я, то…– он сделал паузу, чтобы привлечь внимание не только Ваники, но и всех тех, кто находился поблизости и неотрывно наблюдал за их разговором. Поняв, что он добился успеха, Азарэс улыбнулся, переполненный гордостью, не только за себя, но и за свой поступок, который задумал. Парень полуобернулся и, указав на Элию и смотря на её маску, с неописуемой уверенностью заявил. — Я хочу тебя. И зазвенела тишина. Эта фраза имела многозначительные оттенки. И правильным располагал лишь только тот, кто её и произнес, все остальные были не готовы к такому неожиданному и аморальному заявлению. В их числе был и Ази, у которого глаза не только стали размером с блюдце, как и у всех, но и челюсть отвисла практически до пола. А сама жертва столь безнравственной фразы только склонила голову набок, видимо, о чем-то глубоко задумавшись. «Я что, что-то сказал не так?» — спросил парень своего наставника, на что тот устало протер своё лицо и все время повторял: «Гордость неотличима от глупости». И не получив ответа на свой вопрос от учителя, он решил спросить его у всей окружавшей его общественности. — Что такое? — он пожал плечами. — Я просто хочу, чтобы она вступила в отряд, который я собираю. Это разве плохо? «Да так и надо было сказать с самого начала!» — прокричал демон, но так, чтобы парень не услышал, пускай сам учится на своих ошибках, чем он будет его вечно поправлять. Но нежданно возникший веселый смех Ваники заставляет привлечь всеобщее внимание к её персоне. — А ты действительно забавный. Говоря это, она уже не скрывала удовольствие от происходящего. В её глазе сверкало любопытство, восторг помноженные на предвкушение. С большим трудом она не дала своим желаниям скинуть с себя цепи и тем самым броситься в бой с таким э-э…интересным оппонентом. В следующий миг глаз, полный восторга, сменился холодной надменностью. У Азарэса не возникло сомнений, что такой переход дался ей очень тяжело, и он был уверен, что она уже приняла окончательно решение по его предложению. — Но перед этим, — сказала она и, не глядя, указала большим пальцем на арену, — вымети весь мусор отсюда. Первое, что пришло в голову парня, когда он взглянул на ристалище, была не грязь, кровь или нечистоты, Ваника вовсе не их имела в виду, говоря о «мусоре». Она думала о солдатах, что сейчас были опьянены кровью, от яростного боя двух групп гладиаторов между собой, и ничего кроме этого наблюдатели не замечали. Они словно вовсе были не зрителями, а животными, готовыми в любой момент выйти на арену, где они и найдут свою скорую кончину. И сейчас дверцы их темниц откроются и на волю вырвется почти сотня диких зверей. Их то Азарэс и должен был «выметить» отсюда. «Тратить заветную Ярость на этих букашек было бы слишком расточительны», — рассудил Ази, говоря это из своего темного уголка в сознании парня. В ответ тот, вставая на край сцены, молчаливо согласился. В этот же момент, решетки поднялись и как по команде из них выбежали десятки бешеных воинов, в глазах которых читалось лишь одно желание, ослеплявшее в них все человеческое. Желание бесконечного насилия. «Все, как я тебя учил», — осторожно напоминал Ази, как если бы старый охотник говорил молодому, как направлять стрелу на добычу и как правильно её спускать с тетивы. «Встань ровно, расправь руки и плечи, заставь их заметить тебя», — Азарэс выполнил всё с механической точностью. И пускай и не мгновенно, но сработало. Солдаты из первых рядов подняли на него вопрошающие взгляды. «Теперь, говори». — Мои дорогие друзья, — громко начал он, чтобы как можно больше адептов его услышало, — все вы знаете меня, как Охотника на чародеев. Все вы в глубине души завидовали моему стремительному успеху и сегодня, я так и быть, снизойду до вас и позволю кому-то одному из вас забрать мой титул себе. На его слова отреагировало более чем достаточно народа, чтобы остальные устремились за небольшой частью стаи, к нужной цели. «Они хоть и были с помутнённым рассудком, — рассуждал Ази, не сводя глаз с подопытных, — но не растеряли даже самую примитивную способность к мышлению и анализу. «Свет» твоего высокомерия должен отразиться от их гордыни и ослепить их, тогда они устремятся на свою погибель. Как гласит демоническая пословица: «Немножко надменности не повредит и Сатане», — свое умозаключение о гордости даже у самого незначительного члена общества он завершил смачным зловредным хихиканьем. Но Азарэс не обратил на это внимания, у него появилась работа. Первый солдат, сам того не осознавая, вбежал в зону поражения. Не успел он пробежать и ещё нескольких метров, как на него пала вражеская тень, а в следующий миг на его голову опустился Пожинатель, отделив правую часть головы от тела. Столь внезапная атака и первая смерть заставили всех остальных остановится, но задержка эта была лишь на миг, так что потом толпа снова побежала к своей цели. Стоило еще двум приблизиться с заготовленными для ближнего боя заклинаниями на расстояние удара, как они тут же разделили судьбу своего товарища. Правда, из-за того, что Азарэс научился держать палаш одной рукой, из-за слишком быстрой скорости, он не успевал вернуть его обратно и отразить удар с другой стороны. Тогда в дело вмешался другой. — Неудержимо плачущий демон, — одноручный, более легкий и быстрый клинок обнажился из ножин на поясе и вонзился противнику в глаз и вышел с другой стороны, а всего через несколько мгновений лезвие находилось в глазнице новой жертвы. Для тех же врагов, что лезли со спины был припасен более «крепкий вариант». В лицо первого наглеца, посмевшего так поступить, влетел из-под лопатки черный кулак. «Ну давайте, уроды, подходите, — дерзко подзывал их из лопатки Ази, явно хвастаясь своей рукой и награждая ударом ещё нескольких глупцов. — У вас мать видать одна, раз вы такие бесхребетные, но ничего, мой тумак такой же твёрдый, как камни в ваших почках, так что я быстро вас к вашей мамке отправлю». Но безумцы лишь огрызались от некой незримой преграды на пути, самого демона как и его голоса никто не слышал. После ещё нескольких разбитых черепов и выбитых порций зубов, Ази выхватил Пожинатель из рук ученика и одним ударом палаша отделил ноги от тел ещё трем воинам. А после он, смеясь, стал размахивать им даже с ещё большей рьяностью, ведь такая прекрасная разрушительная мощь, дробящая кости и рассекающая тела на кровавые ломтики, достигалась лишь усилием, как если бы человек крутил пальцами гусиное перо. С такой тактикой даже жертвы, что были поумнее и атаковали с дистанции не могли уйти от всёразящего меча. — Магия Кошмаров [Десница Многорукого Бога: Десять] — стоило Владыке Кошмаров произнести это заклинание, как десять извивающихся, как змеи, рук схватили по одному адепту за шеи, и те начинали кряхтеть от нехватки воздуха. Через несколько минут их лица становились похожи на синие ягодки, которые Ази с большой радостью сбивал мечом. И апогеем его безумств стало ощущение некой песни, резкой, плавной, громогласной, она звучала в каждом движении клинка, в каждой отделенной конечности и воплях жертв. А нарратив начинался в ушах дьявола, доносился из глубин его сознания. Он, словно дирижер, «размахивал» своей палочкой и вплетал новые звуки в музыку своего счастья и удовольствия от битвы. Азарэса же вполне устраивала роль второго плана, его собственная песнь в этом оркестре была прерывиста, не постоянна, а если Плач рассекал яремную вену на шее, из которой фонтаном начинала бить кровь, то в звучание вплетался гулкий и продолжительный аккорд. Но дьявол был слишком занят собственной партией, или он был совсем не против такого многозвучия — его широкая, довольная улыбка была очень многозначной. Такова была разница между одержимым и простым смертным, и эта несправедливость была неизбежна, так что всё что мог сделать слабый, это не сопротивляться и покориться, а не то он во всю познает симфонию разрушения. Когда всё было кончено, и вся арена представляла из себя поток множества рек крови, в воздухе повисло ощущение некой… завершенности. Чувство счастья и трепета от битвы сливались с привкусом горечи её окончания, порождая некое умиротворение. «Прекрасно», — это слово, вылетевшее из уст демона в полной мере описывало повисшее ощущение. Оно было прекрасным. Он, все ещё пребывая в волнении, медленно откинул голову назад, прикрывая её рукой. Для него вся эта резня была глотком свежего воздуха. И он явно себя сдерживал, чтобы не пасть во все тяжки. Азарэс задумался: «А в каком состоянии он будет в битве с настоящим зверем?» Мысленно он посчитал соотношение адептов между ними. 21/89 со стороны демона. Довольно неплохой результат. После чего он оглядел изуродованные, обезглавленные, превращенные в кучи мяса тела убитых им жертв. Он не испытывал мук совести, но и ощущения того, что он сделал что-то правильно, в нем не было. Наверное, это все потому, что он хоть и презирал их, но марать о них руки не желал, и ему просто приказали их замарать. В таких обстоятельствах после победной эйфории, ничего не останется, кроме усталости. Отвернувшись от лицезрения тел, он взглянул на сцену, где, уперев руки в бока, стояла довольная Ваника. Она развернулась и жестом показала Азарэсу следовать за ней. Так он и поступил, в сопровождении, разумеется, четверки «любимчиков» Зогратиас. Они сверлили его гневливыми взглядами, но ничего не могли сделать. Азарэс мельком взглянул на их лица, трое представителей мужского пола явно не пытались скрыть своего презрения, а вот светловолосая мадам, надев маску надменности, старалась на него не смотреть, словно его и вовсе не существует. Но Азарэс был и он подметил про себя: «Я иду в компании каких-то уродов». Нет, как личности они безусловно были мразями, но вдобавок и довольно уродливыми. «Что же, пока мы идем, я поделюсь с тобою своими наблюдениями», — Ази как всегда находил время для нравоучений. «Твое признание было самым глупым за всю мою жизнь». «Признание?» — Азарэс несколько раз прокрутил это словно в своей голове, но никак не мог вспомнить, когда он делал сегодня что-то подобное. Но когда через несколько секунд до него таки дошло, что имел в виду наставник, то он почувствовал сначала опустошение. Весь мир для него стал похож на черный коридор обдуваемый самым холодным ветром. За падающим в пятки сердцем пришла и неловкость, от которой провалиться под землю — это самое наименьшее дело. Исчезнуть, забыть все сказанное, зарыться в укромное место и просидеть там до конца дня с красным от смущения лицом и думать над своим поведением. Зачем Ази вообще завел об этом речь, чтобы вывести его из психологического равновесия, чтобы понаблюдать за реакцией или он банально не удержал язык за зубами?! «Оно было чрезвычайно убогим, — все еще продолжал он, — но довольно смелым. Продолжай дальше и, может быть, когда-нибудь у тебя всё получится». В качестве поддержки он похлопал Азарэса по плечу, думая, наверное, что это его успокоит. Однако не успел тот придумать первые попытки оправдания, как они достигли места назначения. Центральный двор. Подобных мест во дворце было множество, оно тоже было наполнено разного рода растительностью и ограждено каменными коридорами, что вели в остальные части замка. Но главное, отсюда можно было лицезреть все пять башен замка, которые в сочетание с небом в тот или иной час дня порождали, безусловно красивые пейзажи. Увы, Ваника явно сюда пришла не картины писать. Хотя она все же отчего-то застыла: то ли и правда пейзаж её восхитил, то ли она опять раздумывала над новой идеей. В чувство её привело ощущение чего-то на своём плече. Этим чем-то оказалась рука Азарэса. Ваника остановила свой гневный взор сначала на ней, а потом на взгляде её хозяина, надеясь спугнуть его. Но к своему удивлению, в последнем она не увидела ни страха, ни злобы, ни высокомерия только непонятную ей простоту. — Руку убрал, — грубо приказала она, после чего самолично смахнула её, дернув плечом. — Было несложно разобраться со всем тем мусором? — спросила, не оборачиваясь и проходя в центр сада. — Теперь тебя ждет куда более интересная забава, — кончила она, усевшись на мраморный обод фонтана. Ваника даже не пыталась скрыть своего возбуждения от недавнего зрелища. Она приятно улыбалась, по-детски дрыгала ногами, а в её глазу сверкало веселое настроение. И не скажешь с первого взгляда, что такая милая девушка может сделать или сказать что-то жестокое. — Он ваш. Разумеется, до тех пор, пока её улыбка не станет улыбкой абсолютного зла. Азарэс сразу ощутил изменение за своей спиной, как никак четверым уродливым обезьянам разрешили наконец избить его до смерти, и те высвободили всю имеющуюся у них магическую силу. Но на лице Азарэса не дрогнул и мускул, все потому, что они с Ази предугадали и такой вариант развития событий. Вместо этого он достал из маленькой коробочки трубку, зажег, поднес к губам и втянул нечто, приносящее приятное и успокаивающие ощущение, а на последок выдохнул молочный пар. Даже когда к нему со спины подошел колосс с открытой волосатой грудью, закрученными каштановыми волосами, бородёнкой и уродливыми скулами, он почтил его лишь скучающим взглядом снизу вверх. — Ну привет, зеленый, — начал громила тщеславно, разминая кулаки. — Меня зовут Свенкин Гатард, и по зову Госпожи Ваники я разберусь с тобой. На что в ответ получил всё тот же скучающий взгляд или нет, ему даже стало скучнее от его монолога. К тому же, его враг был настолько туп, что не предпринимал никаких превентивных ударов. — Свенкин?! — наконец переспросил устало Азарэс, выдыхая очередную порцию дыма, и тут же потом начал смеяться. Свенкин в изумлении от этого несколько раз хлопнул глазами. — Прости, — парень широко улыбнулся. — Просто барана, висевшего над камином моего дяди, звали также. Гатард не успел уловить смысл сказанного, как начал терять равновесие от неожиданной тяжести на левом плече, и как затем что-то холодное пронеслось по его шее. Через секунду он понял, что произошло. Азарэс за мгновение взобрался на его плечо и полоснул яремную вену адепта, отчего рана взорвалась фонтаном крови. За спрыгнувшим на землю парнем последовало и бесчувственное тело адепта. Таким оно было лишь на первый взгляд. Охотник на чародеев знал, что это ещё не конец. Тело Свенкина стало неестественно дергаться, пока проклятие Мегикулы [Дающее жизнь] не излечила его рану. — Ты глуп раз думал, что все так кончится! — он говорил да и выглядел как помешавшийся и, медленно приподнимаясь, обернулся на Азарэса. — Ведь меня исцелят сама любовь Госпожи Вани… Он не успел договорить, так как Плачь вонзился адепту прямо в глаз, и клинок проткнул черепушку насквозь. Однако даже так, к досаде Азарэса, другой глаз Свенкина все ещё неестественно двигался, а значит даже разворошив этим фанатикам мозги не было стопроцентного шанса того, что они не воскреснут. Остался последний выход — отрубить голову. Но уже на замахе Азарэс был вынужден пригнуть голову. Ещё бы чуть-чуть и его головешку бы пробила магическая стрела Многоглазика или Сивуара Снайла с его магией глаз. Еще раз спасибо Ази с его развитым шестым или уже седьмым чувством. Длинноволосая мадам и длинноногтевой чашечник наблюдали пока издалека. Как только Свенкин пришел в себя, то решил впечатать свой тяжелый кулак в отвлекшегося противника. Но тот в последний момент ломанулся вперед и оказался уже на широкой спине Гатарда. — Скажи, Свенкин, ты боишься смерти, и по чем звонят колокола? — Что? — спросил тот, оглядываясь на парня. — С любовью Госпожи Ваники мне не страшна ни смерть, ни что-либо ещё, кроме её гнева. — Благодарю за откровение. И раз вы не хотите принимать смерть от моей руки, —Азарэс положил руку на рукоять Пожинателя, видневшуюся из-под пальто, — то я подарю вам то, что страшнее неё тысячекратно. Полностью обнажив меч и вытянув его перед собой с распростертой над ним рукой, он произнес голосом не похожим на человеческий. — Магия Кошмара [сок Запретного плода]— и из рукава над мечом потекла черная жижа, что начала стекать на клинок и покрывать его сгустком этой слизистой массы. И как новое заклинание Ази было полностью завершено, то Пожинатель проткнул тело Свенкина насквозь в солнечном сплетении. Тот несколько секунд ещё дергался, покричал с болезненной гримасой, а потом пал без сил. Даже когда лезвие было вынуто из тела рана Свенкина через несколько секунд затянулась, но вот он сам, к удивлению остальных и даже Ваники, продолжал быть бессознания. Заклинание контрпроклятия сработала именно так, как Ази и предполагал. Попадая в тело проклятого Мегикулой человека, эти чары стремились к его мозгу, чтобы усыпить и погрузить в мир страшных грез. В каких-то дополнительных условий эта магия не нуждалась, ведь все необходимое было уже известно заранее, благодаря ночным похождениям демона. Он собрал кошмары каждого из приспешников Ваники, чтобы потом воплотить их в одном единственном заклинании. И финальным итогом создатель был без преувеличения доволен. «Успех, — восторженно и гордо возгласил он, — которым так гордилась Мегикула, я только что сделал бесполезным. Все таки это мило — ломать чужие идеи собственной гениальностью» И в следующий миг его холодный взгляд оглядел оставшихся врагов. «Думаю, пора закрывать этот детский сад». — Соглашусь, — Азарэс даже не переживал, что сказал это вслух. Всё равно ничто из того, что он сделает не останется в памяти адептов. Он отбросил остатки трубки, а вместе с ними не стало и былой атмосферы во дворе. Появилась тяжесть во всем воздухе, и она пугающим и необъяснимым чувством давила со всех сторон, на каждую клеточку оставшихся адептов. Ваника тоже это почувствовала, но в её глазу не промелькнул страх, как у слуг, а наоборот, волнение и любопытство загорелись новой силой. Она даже и предположить не могла, что ей придется сегодня затаить дыхание, как сейчас. Тем временем пальто Азарэса окутало черное пламя, да и он сам ощущал себя по иному. Чувствовался запах скорого дождя, привкус своей собственной крови, стук шести человеческих сердец. И тело было легким как никогда. А сила, ему казалось будто бы он одной рукой мог пополам переломить крепкое тело Свенки, как лист бумаги и также легко отбросить. Но вместе с новыми ощущениями и пришла новая жажда. Жажда свежей крови. Азарэс слизнул её капли, попавшие на лицо и через плечо улыбчиво взглянул на свою добычу. Халлибель и Хишер вздрогнули, когда гетерохромные, словно не живые, глаза кроваво-красного и черного, с желтым зрачком уставились на них. У них обоих возникло единственно верное решение — бежать. И они побежали, надеясь спастись в коридорах замка. Многоглазик спрятался где-то на крыше. Ну и пусть. Пусть все бегут, пусть все прячутся. Да начнется охота!