Черный Клевер: Служение Пикам

      Южная граница Королевства Пик. Городок Модос.

      Приятное рассветное солнце, в четвертый раз на неделе, поднималось над маленьким городком Модос, столь маленьким, что его можно было сравнить с деревней. Рядом с ним текла река Арромог. Странное название, но ничего другого, вроде Маленькой Славки или Течь-ручей, никто из жителей не придумал. Мало фантазии или просто скучно? Кто знает, кто знает? Но в этом имени определенно был скрытый смысл.       Итак, лучи падали на сенные крыши нескольких дюжин домов, отражались в стремительном чистом потоке реки, освещали зеленые душистые, после дождя, полевые травы, великанские сосны соседнего бора. Разносилось по округе пение проснувшихся птиц, а более чуткий слух мог расслышать стрекотания жучков. Все это придавало этому месту некое спокойствие и полноценность, будто бы каждая деталь, каждая мелочь в этом месте была задумана его создателем. И такая задумка ничуть не изменилась с тех пор.       Наконец создался тот самый миг тишины, что разделяет день от ночи, когда проснется жизнь, перестанет храпеть и заработает на целый день. И он исчез, рассеялся, как туман на ветру. Люди стали открывать окна и приветствовать новый день. В свете солнца на лицах этих людей виделась некая смиренная маска. Бледная, даже сказать, богобоязненная. Они будто бы всегда находились в таком молебном состоянии, кажется вот-вот и все они, от стариков до маленьких деток, опустятся на колени в том месте, где они стояли и начнут молиться. Рьяно, преданно, как их отцы и деды. А затем они встанут с грязных, от ливней, улиц и отправься по своим делам в этот чудный день.       И вот, по улицам этого кроткого города, в котором был всего один довольно несчастный бордель, шел удивительной жизни человек. Вид его был очень, даже до ужаса, неопрятен. Поношенная курта была вся в дырках, а ранее пестрые цвета на рукавах и воротнике теперь были все испачканы грязью. На подошвах ботинок были железные пластины, что иногда поцокивали, когда мужчина ступал по каменному тротуару в центре городка. И ещё одной деталью этого господина была всегда отрытая ширинка. Его ничуть не смущало ходить в таком виде на людях, а порой и справлять нужду перед указательным городским знаком. При всем этом и не скажешь, что мужчина во всем любил походить на аристократов. Но у него получалось быть только разве что одетым в тряпьё животным.       Однако, в каждом его движении, в каждом его шаге была некая грация. Он возвышенно двигал руками, будто актер, меняющий одну маску на другу. И ему это нравилось. Из предметов роскоши у него было ожерелье, с крупным темно синим камнем в форме выпуклого вперед круга, которое ложилось ему на грудь.       Теперь он заглянул в грязную лужицу, которая оказалась на его пути. Там он увидел прекрасной красоты мужчину. Светленькое лицо было приятным, совершенным во всех пропорция, с маленьким носом, скулами, едва румяными щеками. Длинные золотые волосы, доходящие чуть ли не до спины, отражали блеск поднимавшейся зари. По краю они были заплетены в маленькие туги косы. Улыбка мужчины была жизнерадостно, веселой, он как будто был в полном восторге от того, чем любовался. Яркие зеленые, сахарные глаза своим вниманием бегали с одной детали его образа на другу. А в их глубине, была чернота.       Так, через несколько минут, мужчина подошел к дверям большого храма. Единственная важная достопримечательность городка — монашеский женский монастырь Вселикой Богини. Строгий в своем убранстве, и по природе совей милосерден ко всем нуждающимся, как и сама Богиня. Тут собирались все жители города, чтобы в его каменных стенах помолиться о завтрашнем дне.       Зеленоглазый с легкостью открыл скрипучие двери церковного дома. Две местные послушницы, в черных рясах, что занимались уборкой перед службой, тут же отвлеклись от своих дел и принялись провожать взглядами вошедшего, и румянец появился на их юных личиках. Гость, пройдя по ковру между двумя рядами длинных деревянных скамеек, подошел к алтарю.       Над ним нависла четырехметровая мраморная статуя богини. С закрытыми повязкой глазами, в одной руке она держала длинный посох, с плоским круглым концом, а в другой отрытую магическую книгу–первый, как полагают, гримуар. Это символы и силы и равновесия. Без знаний не бывает колдовства, как и знаний без колдовства, гласит одна из истин церкви.       Мужчина же быстро пробежался взглядом по статуе, остановившись на ней только ради отменной женской фигуры и пышных формах, которые не поленился изобразить скульптор. Затем он задержал внимание на алтаре, длинном белом столе с красной скатертью, за которым вставала группа из трех монахинь и читала молитвы. Также отличительной частью его интерьера была золотая Чаша Смирения, в которую люди, в буквальном смысле, могли сплюнуть свои грехи, после исповеди. И только один вид этой чаши заставил лицо мужчины сморщиться. Она напомнила ему зачем тот пришел сюда.       Внезапно, дверь левого придела открылась, и в храм вошла группа из четырех монахинь. Они очень оживленно и радостно о чем-то перешептывались, иногда смеялись и казалось ничего другого не замечали. Светловолосый господин сразу обвел эту группу своими зелеными глазами. Он знал, что они пришли из соседнего здания — большой кельи на всех послушниц.       Вела группу дева ослепительной и даже божественное красоты. Хотя, все последовательницы монастыря были очень красивыми молодыми девушками, лет от двадцати, а если и были постарше, от тридцати и до сорока, то и они были ничего. Это подчеркивало весь орден от скудного однообразия городка, с его серыми и скучными женщинами.       Но эта особа выделилась даже среди своих сестер. Копна темных, заплетенных в одну косу, волос падала ей на спину, из-за раздвинутой челки виднелся лоб. Большие синие глаза с длинными ресницами так и излучали вечную, всесильную доброту и милосердие ко всем. Тело её, для двадцати одного года, было столь взрослым, столь соблазнительным, что даже белая ряса и черная мантия не могли скрыть её привлекательности. Пышные формы, что лучше чем у статуи богини, длинные ножки и тонкая талия.       Мужчина в нетерпении сглотнул, пока в его голове раздалось имя. Лили. Он резко замотал головой, как бы отгоняя все наплывшие в нее мысли, и развернулся в противоположную от монашек сторону. В правом приделе находилась исповедальня — две одинаковые деревянные, украшенные резьбой, кабинки, одна для исповедницы, другая для посетителя. Однако прежде чем войти, прихожанин должен был позвонить в специальный колокольчик у входа — это будет знаком для монахини, что человек пришел исповедаться.       Так светловолосый и поступил, затем просочился внутрь через черную ткань. Исповедальня была очень тесной, даже душной, она насквозь пропахла церковными благовониями. От них, господин то и дело морщился. Сидел он слегка согнувшись на маленьком табурете, повернутый ко входу. Справа от него был белый занавес из плотного волокна, который не позволял видеть лица как кающего так и монахини, а слева образ богини. От всего этого, господин чувствовал себя неуютно. Благо его ожидание не продлилось долго.       Штора соседней кабинки зашуршала, ушла в сторону и мужчина своим чутким слухом уловил шелест одежд монахини, на белой простыне он увидел её тень, и то как она прикладывает к ней голову, чтобы услышать его исповедь. Он на мгновение замолчал и представил себе этот образ, во всех всевозможных фантазиях.       — Сестра, я грешен. — Сказал он мелодичным, резким и приятным голосом. — Не знаю даже с чего начать. Но на самом деле, я просто хотел чтобы хоть кто-то об этом узнал, я хотел поделиться своими впечатлениями.       В ответ он услышал мычащее «угу».       — Вчера, на музыкальном фестивале, я встретил довольно странного человека. Он знал меня, знал чего хотел, знал то от чего я не откажусь. Сначала я не хотело, однако он заставил меня выслушать его, а под конец дал мне выбор. Я сказал ему, чтобы он сегодня ждал меня здесь… И…я… Я принял решение, но не знаю верное ли оно. Как думаешь, сестра?       — Я думаю — проворковала она кротко — что вы, даете себе шанс на искупления, а значит поступаете правильно. И очищать совесть перед новым другом, тоже правильно… Мистер Принц. –последние слова, она произнесла как по особенном нежно и учтиво, будто бы знала, кто именно сидел за тканью. И не она одна, все монахини ордена знали этого человека и он был для них особенным.       Услышав же одно из своих прозвищ из уст монахини, господи хихикнул. Лили. Это несомненна была она. Даже полотно, смоченное церковными бальзамами, не могло скрыть запах столь молодого и желанного тела. Аромат будто просачивался сквозь нее пурпурным цветом, и манил, влек к себе и пробуждал самое потаённое.       На лице мужчина расплылась широкая улыбка, глаза засверкали, пока из глубин души поднялось, почти животное, его естество. А тело дрожало в предвкушении.       «Истинно, что святость совращает.» — пронеслось в его голове как молния.       — Знаешь, Лили, я буду с тобой честен. Я пришел сюда не для того, чтобы совершить то, о чем ты думаешь.        Он выдержал паузу. Почти прислонился головой к черному пятну на белой ткани.       — На самом деле, я пришелся лишь для того, чтобы очистить свои яйца.       Он резко отдернул штору, стремительно оказался перед входом в соседнюю кабинку, проник в нее и увидел Лили. Некая маска ужаса и удивления отразила на её лице, когда тень Мистера Принца упала на нее. А затем послушница изменилась в лице, даже того кроткого выражения не осталось.       Теперь в её глазах сверкали огоньки страсти. Она соблазнительно выставила ножку из-под рясы, но ни это интересовало в первую очередь мужчину. Губы, маленькие аленькие и сладенькие. Как зверь он накинулся на нее, их уста слились в жарком поцелуе. Первом поцелуе, для Лилии. Их языки сплелись в безумном танцем.       Монахиня впервые отдавалась чему-то столь запретному и не сопротивлялась, лишь держалась за его одежду, чтобы не упасть или не стукнуться о стенку узкой кабинки.        А Мистер Принц то и дело, когда их губы разъединялись, как-то посмеивалась. Он провел своими руками по лицу сестры, прошелся по маленькой шейке и опустился ниже. Его рука стала сжимать и разжимать её грудь.       — Ооух! — застонала Лилия, но поцелуй мужчины заглушил крик прежде, чем кто-либо успел бы услышать. Никто не должен был узнать, что здесь происходит. Она поняла это, как только они пересеклись взглядами. Новые разряды удовольствия пробежались по телу сестры Лили, когда она заглянула в эти глаза поглубже. В них были страсть, голод, сила, доведенные до такой степени, что их обладателю хотелось принадлежать безраздельно. Их то, сестра и желала. Это, безусловно, была любовь, истинная, совершенная любовь, которую Лилия не получала никогда ни от кого другого, даже в молитвах. И сейчас Мистер Принц одаривает её своей любовью, ведь никогда он не покажется таким страстным, таким нежным, и в каждое свое движение, ласкание её тела, он не вложит частичку своей любви так как сейчас. И попутно, что-то неведомое и приятное разгоралось в её груди от всей этой связи.        А он же, тем временем стремительным движением руки, сорвал плотный кусок рясы и оголенная грудь женщины несколько раз подпрыгнула.       «Хорошая девочка, подготовилась.» — Похвалил её про себя светловолосый за отсутствие нижнего белья. Завидев уже затвердевшие сосок, он не медля прислонился к нему губам, стал причмокивать, скользить языком, как делал бы всякий младенец. И Лилия получала от этого приятно наслаждение, которое что-то утоляло в ней. Это было видно по её смущенному, распутному лицу. Этого то блондин и добивался. Чтобы довершить результат он, нажал на очередную эрогенную зону женщины, которые знал в совершенстве. Он несколько раз свободной рукой провел по её позвоночнику. И очередной новый стон уже готов был вырваться из Лилии, но неожиданный глубокий засос в шею, остановил крик на пол пути.       Возбуждении обоих уже дошло то того, что уже наступила пора перейти к главному. Мистер Принц чувствовал его друг уже достаточно налился сил.       Мелодичный звонок разнесся рядом с ними, послышалось шуршание ткани. Оба партнера на мгновение замерли неподвижно.       «Твою ш…» — выругался про себя мужчина, понимая, что кто-то вошел в соседнюю кабинку.       –Сестра, ты уже здесь? — и сразу же в ответ послышался голос, слабый и хриплый, однако его обладатель был точно мужчина средних лет. Лилия не знала, что делать, она только подняла испуганный взгляд на того, кто возвышался над ней. Блондин, секунду поразмыслив, как-то странно улыбнулся, будто бы нашел очередное развлечение. Он нагнулся вперед к уху сестры и прошептал:       — Делай, что надо. — и облизал его кончиком языка.       –Д-да, слушаюсь.– с дрожью прошептала она — Слушаю.– более уверенно добавила она.       — А, ну тогда я желаю исповедаться. Да во славится образ Вселикой Лимии.– человек за тканью помолился, сказал ещё несколько священных фраз, прежде чем начать очищать свою душу. Мистер Принц же заметил, что этот мужчина не особо смотрит по сторонам. Силуэт сидел согнуто, а внимание глаз явно устремлено в пол. И этот человек показался светловолосому знакомым.       — А, Пьер.– прошептал он Лилии, пока она слушала скучные и однообразные, слишком мелочные ошибки любого человека, которые Пьер считал за грехи. Например, встать не стой ноги, детей разбудить не по возрасту и так далее. Но они явно утяжеляли его душу, а потому сестра не проходила мимо. Но сейчас все эти жалобы доставляли ей не душевный покой, а раздражение, которое прослеживалось на её лице.       — Хочешь расскажу шутку, Лили.– Снова шепнул ей зеленоглазый на ухо. Та, казалось и не отреагировала, но этого и не нужно.       — Пока Пьер был здесь, с тобой, и ты выслушивала эти жалобы, я и его сосед пользовались его женой. Слишком упрямая и красивая баба, жаль, что женилась на таком мелочном трусе, который даже голову не может поднять, чтобы удовлетворить свою женщину.– На этих словах его взгляд как-то игриво сузился, став двумя зеленоватыми щелями.       Мужчина стал опускаться к ногам, по пути поцеловал ровный живот женщины и затем раздвинул её ноги. Та ойкнула от удивления, но успела прикрыть рот рукой. Перед глазами блондина тем временем предстал невинный лобок, с отсутствующие какой-либо растительностью. Он облизал его, вошел вглубь насколько мог своим языком. Там было тепло, узко и соки возбуждения стекали на кончик языка. Когда он посчитал что все приготовления закончены, из ширинки он вынул свой шланг. Глаза Лили сразу расширились, стоило ей только взглянуть на него, возможно она в тайне представляла себе фалос, но она точно не была готово к его реальным размерам. Мужчина приставил член к истекающей киски и погрузился внутрь одним резким движением, порвав девственную плеву.       — Оух! — Лили вскрикнула и даже этот стон не смогли сдержать две закрывшие рот ладони.       — У вас там все в порядке? — спросил Пьер, наверно едва покосясь в сторону соседней кабинки.       — В-все хорошо, продолжайте.– сказала Лили трепещущим голосом, пока по её лицу стекали слезы от столь болезненного мгновения. За ним же пришло наслаждение. Мистер Принц, всего в несколько толчков насадил монахиню, на свой прибор. Внутри женщины оказалось очень узко и тепло, то что он всегда любил. С улыбкой и каким-то смеющимся хохотом он продолжал, и испытывал целый шторм, столь знакомых ему ощущений и каждый раз он восторгался ими все больше. Да и вдобавок, неожиданные свидетель, смиренный прихожанин, которому подобное распутство и в самом развратном сне не присниться. А он, Мистер Принц, делал это, так свободно и так легко, что ему даже на миг стало его жаль.       «Смиренному не понять такого удовольствия» — сказал он про себя, покосившись на черный силуэт Пьера. В этот же момент он заметил, что мужчина как-то стих. — «Видимо жалобы дня закончились»       — Если вы всё, то можете идти.– сказала Лили в последние мгновенья рассудка. Далее она просто закатила глаза от удовольствия и отдалась желанию плоти.        Под шелест ткани, Лили затряслась и испытала настоящий оргазм. За ней последовал и её партнер и выпустил свое семя во внутрь черноволосой. Та оказалась, столь ослабленной, что не могла сказать и слова, ей оставалось только осесть на пол и прислониться к стене исповедальни, в столь развращенном облике. И вместе с этим, на её лице была маска полного удовлетворения, смешанного со счастьем.       Мистер Принце возвышался над всей этой картиной и, по-птичье наклонив голову, смотрел на монахиню. На его лице все ещё была та злобная веселая ухмылка, а глаза представляли из себя зеленые щели. Затем он обратил внимание на свой фалос, который даже после этого все ещё стоял колом. Безусловно будь у него в распоряжении больше времени и кровать он бы точно насладился бы телом Лили так, как оно этого заслуживает. Но к сожалению ни того, ни другого у него не было. Ради, того, чтобы убедиться в этом он взглянул на маленькие часы на своем запястье.       — Хм… Он ушел раньше обычного, видимо застукает сегодня жену с соседом.– сказал мужчина почесывая подбородок, после чего добавил — А плевать.– и махнул демонстративно рукой.       Затем он развернулся отдернул штору и сразу же заметил ждущего его человека.       Паренек в темной шляпе и пальто заметил мужчину. Потом его внимание скользнуло вниз, куда-то за спину и на простом лице появилась маска изумления. Светловолосый не гадал долго, что именно увидел парень. Усмехнувшись, он стал подходить к нему, одновременно замечая как дергается правая бровь юноши и как, удивление сменяется тихим гневом. Это выражение лица, огонек в красных глазах мальчишки, показались мужчине забавным. Когда он встал достаточно близко, то оказался на голову выше паренька. Также между ними повисла пауза, в которую мужчина смог представиться, попутно протягивая руку.       — Приветствую вас и поздравляю с победой на вчерашнем музыкальном фестивале. Меня зовут Кастиэль Арлекин, буду рад знакомству.       Паренек в шляпе оказался в легком замешательстве, однако все равно пожал протянутую ему руку, а точнее только её пальцы. Хоть в них и была энергия, но они были холодны. А как рукопожатие закончилось, то между ними снова воцарилось молчание. Этот паренек будто бы хотел чего-то от Кастиэля, но а тот этого явно не осознавал.       — Может объяснишь, что здесь произошло. – наконец выцедил он, поднимая гневный взгляд на Арлекина. Тот лишь поднял обе руки и пожал плечами.       — Ты о той монашке, Азарэс? М-да, грех было не воспользоваться таким шикарным тело и не одарить его любовью, это куда лучше чем отдать его какому-то там богу.       — Ты хоть выдаешь себе отчет того, что сделал? — спроси Азарэс, кладя руку на эфес. Кастиэль сделал вид будто бы испугался, а на самом же деле, только звонко расхохотался.             — А разве, не ты ли сказал следующее: «Не важны ни причина, ни повод, ни какое либо деяние, чтобы я не предложил тебе вступить в мой отряд».– после чего украдкой, с высока посмотрел на реакцию парнишки, как ему трудно унять свою злобу и вернуть себе было самообладание. Кастиэль наслаждался подобным представлением.       — К тому же, она сама мне отдалась.– добавил светловолосый, замечая что внутренняя борьба Азарэса шла уж слишком долго. Услышав это, через несколько секунд Азарэс недовольно шикнул и убрал руку с меча.       — Надеюсь, это был первый последний раз, когда ты позволил себе такое. И зачем только?       — Ради любви.– тут же ответил Кастиэль, с какой довольной улыбкой, и наклонился вперед так, чтобы его лицо нависло над лицом Азарэса. — Я хочу чтобы женщины познали истинную любовь, возлюбили этот мир, ведь как можно любить мир, если ты сначала не полюбишь себя. Этому я их и учу. — он вытянул вперед руки и задергал пальцами — Я одариваю их своей любовью, чтобы полюбили наконец себе и перестали ждать когда этот мир полюбит их.– под конец изречения, он отстранился обратно, с каким-то хихиканьем.       — Но были и неприятные случае, взять к примеру Марию, мою предыдущую монашку.– проговорил он, становясь у алтаря — Однажды мы сделали это с ней прямо здесь, под этим столом, когда проходила литургия. Здесь собрался весь город, а мы сделали что-то столь распутное и никто нас заметил.– темп его рассказа ускорялся, пока под конец не кончился смехом, каким-то победным, будто бы он был несказанно горд за содеянное.– Жаль только Мария этого не выдержала, любовь бога и мнение общества она поставила выше не только моей любви, но и своего счастья, и вместо того, чтобы сбежать, она наложила на себя руки.– на что он просто пожал плечами — И нет, я очень любвеобильный человек.       — Смирил бы ты гордыню, ведь неужели человеческая жизнь для тебя ничего более не значит? — спросил Азарэс, не смотря на Арлекина.       — Ну, выбор человека в жизни или смерти порой не принимается им. Собственно для этого я и вступаю в твой отряд, чтобы увидеть, что-то новое и…поразвлечься.– медленно проговорил светловолосый обходя Азарэса кругом, а на последнем слове он протянул перед ним свою руку. И так понятно, что он требовал визитку, которую Азарэс пообещал ему дать, когда тот согласиться. И красноглазый нехотя, но все же достает из-под пальто карточку и протягивает ему.       — Арлекин, какое странное прозвище. Случаем, не Свидригайлов ли твоя фамилия? — опять процедил он. Кастиэль обхватил его руку своими, энергично потряс, после чего развернулся к выходу. Сделав несколько шагов, он из-за плеча посмотрел на нового соратникам.       — Не знаю такого господина с которым вы сравнили меня, но уверен, что он очень уважаем, а потому посчитаю, что вы сделали мне честь. — и продолжил путь, попутно звеня своей своим ожерельем, цокая туфлями и помахивая ручкой. Уже перед выходом он добавил — Пойду попрощаюсь со всеми знакомыми в местном борделе.              Азарэс, смотря вслед Кастиэлю, новому члену его отряда и какому-то старичку, что поднялся с дальней скамейки, с брезгливой физиономией вытер свою руку об краешек пальто.       — Что за клоун? Или животное? Зачем мы его вообще взяли? — спросил он Ази. Тень того тут же появилась на плече парня.       — Не забывай, он заключил контракт с дьяволом.       — А можно нам как-то без него обойтись.       — Нет, нельзя! Нам нужно собрать все силы, которые найдем.       Азарэс в ответ, скрестил руки на груди и сделал вид, что закатил глаза.       — И какая только может быть от него польза? — буркнул он себе в плечо.       — Согласен, я не почувствовал в нем большого запаса маны, в нем её как будто бы не было. Да и цепочка на его шее довольно странная.       — Неважно, главное, что ты о нем думаешь? Ты полностью согласен с тем, что он сказал? — с упреком спросил парень, косясь на наставника. Дьявол немного поразмыслив, почесал свой затылок и ответил.       — Как член команды он определенно неплох, он мне понравился. Такие эксцентричные личности, порой могут отличиться по настоящему преданной верностью. К нему просто надо привыкнуть. А вот касаемо его идей, я скажу так… Если бог создал мир, который совращает человека, то противится этому совращению значит идти против воли бога. Ты же это хотел от меня услышать? —       Пусть и неосознанно, но Азарэс изумился его ответу.       — А, если он…       — А наказание — прервал его Ази с вытянутым перед собой указательным пальцем — за нарушение клятвы должно быть на совести бога, который его придумал. Ведь если он излучает любовь, то почему он должен карать своих неразумных детей. Ты, например, стал бы карать своего трехлетнего ребенка, если бы он не сдержал обещание? За глупость карают обычно взрослых, а не детей.       Азарэс задумался. А ведь его учитель действительно был в чем то прав и как бы ему не хотелось, но ему придется согласиться с его мнением. Пусть оно и было не слишком правильным. Вот насчет идей полезности для отряда придется смотреть на практике. Тогда он решил отвлечься и его взгляд зацепился за одну из местных монахинь.       — Надеюсь, что Мария и та монахиня были единственными его жертвами.– на что в ответ слышал растянутое шипение Ази.       — Тут ты ошибаешься. По правде говоря, тут уже нет невинных дев.       От этих слов парень почувствовал как что-то поднимается из его груди. Руки сами собой сжались. Ему вдруг захотелось побеждать за Кастиэлем и потребовать новых объяснений. Гнев, злоба, обида, все это хотело вырваться в нем на волю. Однако, ничего кроме того, чтобы вложить это в один единственный шик, он не мог.       — Наверное, он специально берег самое лучшее, чтобы кончить красиво.       — И что только будет потом? — спросил сам себя Азарэс, делая шаг на встречу выходу — Для него будто бы нет последствий. Что будет со всеми ними?       — Хватит накручивать себя этими мыслями. Прекрати думать о других и полюби себя.       — Издеваешься, да?       — Только самую малость.– признался он, создавая щель указательным и большим пальцем — А ты прекрати. Мир устаканится и эти монашки сами все продумают и выкрутиться.       В этот момент они покинули храм и яркое солнце на мгновение ослепило обоих.       — Поднимут подати, например, для прихожан. Ты видел их лица, однозначно никто даже не задаться вопросов, что произошло. У этих людей только вера в голове. А если уж и вдаваться в крайности, то через пару лет или месяцев создадут приют. Это довольно нормально. Так что не бери в голову проблемы людей, чьи жизни никогда не пересекутся с твоими.