Похороните её под звездами

Бель прошлась пальцами по пыльным архивным бумагам и достала с полки нужную папку с кривой надписью: «Провизия/24 июля». На ходу она перевернула несколько страниц, а затем села рядом с Эрдом за длинный стол, который, как всегда, был заполнен горами документов. — Не помню, чтоб к концу месяца были такие завалы, — пробубнила она и взяла в руки перо, от которого на пальцах уже проступили мозоли. — Думаю, это как-то связано с недавней проверкой полиции, — ответил Эрд, в то же время что-то быстро записывая в тетрадь. Кларк согласно кивнула, все дело в полиции, никак иначе. У нее было плохое предчувствие после их с Леви приезда в штаб, но она никак не рассчитывала, что оно приведет ее к архивной пыльной работе, к которой ей не хотелось возвращаться. — Но знаешь что? — Эрд перестал писать, всмотрелся в строки невидящим взглядом, Бель повернулась, рассматривая его профиль, освещённый дневными лучами. — Все равно такое количество работы мне кажется странным. Как будто мы собираемся передавать все наши дела, понимаешь? — он посмотрел на Кларк, будто бы искал в ее лице поддержку, но в ответ та только рассмеялась и махнула рукой. — Ты что такое говоришь! — она снова постаралась выдавить наигранный смех, но получилось только сдавленное урчание. — Глупости, Эрд, я не думаю, что такое возможно. — Возможно. Раньше уже пытались это сделать и не раз, — он нахмурился, а затем понизил голос. — Ещё и после прошлой миссии… — Ну нет, — перебила его Бель, — из-за одной миссии и закроют? — Ты не так долго в разведке и не знаешь, как часто нам грозили закрытием или сокращением. К тому же, у нас довольно давно не было вылазок, это очень странно. — Все равно я не думаю, что в центре поступят так глупо, — Бель ему улыбнулась в надежде, что разговор исчерпан. К ее счастью, Эрд не продолжал выдвигать свои теории, он только разочарованно покачал головой и вернулся к письму. Она последовала его примеру, нервным почерком исписывая тетрадь, вот только ей с трудом удавалось сконцентрироваться. Эрд был умен, даже очень, не зря он был помощником капитана: сдержанный, ответственный и сообразительный. Настолько, что сразу понял — дела в разведке идут не лучшим образом. Их и правда должны были закрыть, в архивах они действительно составляли последние документы для передачи дел в центр. Бель это знала. Знала, потому что Эрвин ей сказал. И не только это. Позапрошлым вечером он вызвал девушку к себе. Она все ещё была в лёгком опьянении от утренней разрядки с Леви, ее необычно веселое настроение резко контрастировало с мрачной надуманностью Смита. В кабинете главнокомандующего никого не было, только они вдвоем и блики оранжевых свечей, которые терялись где-то за темными полками книжных шкафов. В тот вечер Эрвин говорил долго и сдержанно, а Бель все не покидало странное чувство, будто он с ней прощался. Кларк перевернула лист и перо снова зашуршало по сухой бумаге. Она хотела забыть это неприятное предчувствие, что сводило ей горло. И каждый раз, как тревога наступала ей на пятки, она хотела увидеть только одного человека. Леви. С ним она начинала верить, что вся эта глупая история может закончиться победой, ведь он был так силен, сильнее всех в этом маленьком мире. Он был особенным. Бель нервно постучала ногтями по столу, капитан снова заполнял ее мысли, как упрямая грозовая туча, что росла и клубилась внутри, делая работу совершенно невозможной. Не выдержав духоты, она резко встала и направилась к двери. — Ты куда? — удивился Эрд, отвлекаясь от бумаг. — Что-то в горле пересохло. — Да, жарко сегодня, — он одернул рукой ворот рубашки и откинулся на спинку стула, — Но я не могу отпустить тебя. — Почему это? — Приказ капитана. Бель выдавила нервный смешок, она и подумать не могла, что все может зайти настолько далеко. — Хорошо, тогда пойдем вместе, — с улыбкой ответила она, развернулась на каблуках и быстро вышла из пыльного помещения, которое не освежали даже упорные уборки Леви и его команды. Уже в коридорах она услышала быстрые шаги Эрда за спиной, а затем он и вовсе с ней поравнялся. — Ты помнишь, что в столовую нельзя? В ответ Бель кивнула, вот уже несколько дней столовая открывалась только в обеденное время. — Да, я знаю, выйдем к колодцу. Самый близкий путь был через ту самую столовую, но теперь разведчикам пришлось долго блуждать по коридорам, а затем вне стен замка, прежде, чем они зашли в небольшой двор, поросший плющом, с каменным колодцем посередине. Солнце нещадно пекло их головы, Бель щурилась от ярких лучей, а на небе, как специально, ни облачка. Она остановилась у каменной кладки, опустила вниз ведро, привязанное к плотной веревке. Посудина громко плюхнулась в темную воду и вынырнула наверх, как поплавок. Эрд прикоснулся к железной ручке на широком барабане, как вдруг зашипел от боли, отпрыгнул, прижимая руку к груди. Железо на солнце раскалилось так, что к нему невозможно было притронуться. — Черт, горячая, — он замахал рукой, но жаркий воздух совсем не остужал ожог. — Стой, я сам. — остановил он Бель, которая уже тянулась к ручке, прикрыв ладонь рукавом рубашки. Она отошла, позволяя Эрду закончить свое дело, барабан заскрипел, ведро появилось, Джин тут же схватил его и поставил на каменную кладку. — И что теперь? Из ведра пить будем? — Почему бы и нет? — пожала плечами Кларк и в тот же самый момент, как по велению, дверь столовой отворилась и на свет вышел брюхатый и улыбчивый мужчина. — Молодежь, вы что тут делаете? — заговорил он, вытирая руки о фартук — атрибут, по которому солдаты тут же узнали в нем повара. Эрд поспешил объясниться, пока Бель внимательно рассматривала мужчину. Он выглядел дружелюбно и пахло от него таким знакомым запахом еды и выпечки, что она невольно заулыбалась в ответ на его улыбку, будто бы увидела в нем своего отца. У них даже глаза были похожи, и манера вытирать руки о фартук. Она помнила, как ее отец сперва сжимал ткань в руках, а затем быстро отряхивал излишки. — Давайте я принесу вам стаканы, — предложил повар, как только Эрд покончил с недолгими объяснениями. Разведчики дружно закивали в ответ. Прошло несколько долгих минут под раскаленным солнцем, пока он не появился снова с двумя большими стаканами и даже сам налил в них воду из ведра. — Вот, держите, — он протянул стаканы солдатам. Бель заметила, как его рука, протягивающая ей воду, слегка дрогнула, она подняла глаза на мужчину, он все ещё улыбался. Но, несмотря на улыбку, глаза его были широко раскрыты и за все это время он ни разу не посмотрел в ее сторону. — Мне нужно бежать, а вы можете принести стаканы к ужину, — быстро пролепетал он и привычное дружелюбие снова заиграло на его лице, стоило девушке взять стакан в руки. — Какой милый дядя, — заговорила Бель, когда они отошли от колодца, скрываясь в тени стен. Она неуверенно крутила стакан в пальцах, которые уже успели остыть от холодной поверхности стекла, тогда как Джин быстро выпил свою половину. — Да, кажется это Бруно, любимый повар Эрвина, — Эрд вытер губы рукавом и посмотрел на поникшую спутницу. — Ты чего не пьешь? Тебя же жажда мучила. — Мучила, — Бель вздохнула, наблюдая, как вода плещется в стакане от ее шага, а затем сделала несколько небольших глотков. Эрд открыл дверь и они снова вернулись в привычное окружение серых стен, которые казались необычайно темными после яркого дневного солнца. Не успели они дойти до архивов, как их нагнал Гюнтер, уставший и красный, как мак. — Эрд, где тебя носит?! — крикнул он, на что Джин довольно усмехнулся. — Чего тебе, говори быстрее. — Капитан тебя зовет, что-то срочное! — Ладно, — ответил Эрд и с утомленным вздохом повернулся к Бель. — Пойдешь со мной, можешь подождать в своей комнате. Девушка кивнула, она была не прочь прилечь. После прогулки под раскаленным солнцем, ее голова жутко болела, настолько, что ее начинало мутить, как после первого полета на УПМ. — Эй, это вода? — воскликнул Гюнтер, заметив стаканы с жидкостью в руках солдат, — Дай попить! — он кинулся на Эрда, но тот отступил и быстро допил всю воду. — Мудак, — скривился Гюнтер и тут же повернулся к шпионке. — Бель, дай пожалуйста глотнуть водички, в горле пересохло, работать не могу! — Не дам, негигиенично, — раздражённо отрезала она. Усталость тяжёлым грузом лежала на плечах, а головокружение усиливалось, Бель даже не могла держать милейшую фирменную улыбку на лице. — Ооо, общение с Леви тебе не идёт на пользу, — Гюнтер цокнул и отвернулся. — Предатели, — недовольно кинул он на прощание, прежде, чем скрыться в длинных коридорах штаба. — Не обращай на него внимание, — заговорил Эрд, когда они поднимались по лестнице. Бель промолчала, ей не было дела до выходок Гюнтера, ей не было дела до Эрда, который пытался ее взбодрить. Ее беспокоили только ступени. Бесконечные высокие, по которым она взбиралась, как по неприступной скалистой горе. Каждый шаг давался все сложнее, дыхание затруднялось, рука с трудом держала стакан, который с каждой новой преградой становился тяжелее. Она не помнила, чтоб от жары ей становилось настолько плохо. — С тобой все хорошо? — поинтересовался Джин, как только лестница закончилась и они пошли по коридору. Он удивился, как неожиданно Бель побледнела, как болезненно она стала выглядеть за какие-то жалкие минуты. — Наверное… солнечный удар, — с трудом выдавила она и остановилась у своей двери, устало налегая на ручку, вваливаясь в комнату на ватных ногах. — Ладно, ты отдохни пока, — Эрд бросил последний беспокойный взгляд, но Кларк уже захлопнула за собой дверь. Только теперь, когда ее никто не видел, она смогла дать волю слабости и тут же рухнула на пол. С удивлением посмотрела на дрожащие руки, пугаясь тому, как чернеющий морок затмевает ее взгляд. Остатки воды расплескалась по камню, заполняя тонкие щели. Голова Бель раскалывалась, будто бочка наполненная бурлящим варевом, готовая лопнуть в любой момент. Тело свело в морозных судорогах и тогда Изабель поняла, что никакой это не солнечный удар. Она умирает. Она посмотрела на лежащий рядом стакан, который насмешливо раскачивался от недавнего падения. Ей стало страшно, по-настоящему дурно в клетке этих серых стен, которые кружились над ней сумасшедшим водоворотом. Они все больше напоминали ей тот душный черный кабинет, тот скрипучий голос, который угнетал, который смеялся над ней, который не давал пошевелиться и вздохнуть хоть на секунду. Теперь она тоже не могла дышать, извиваясь на полу, как умирающая на засушливом берегу рыба, яростно расцарапывая горло, скрипя зубами от боли. Бель не могла даже крикнуть, задыхаясь собственной беспомощностью и ужасом. Теперь она встретилась лицом к лицу с самым большим страхом ее жизни и только тихие слова матери издевательски крутились в голове: «Пообещай мне, что будешь жить!» — тогда ей захотелось плакать и смеяться одновременно. Какой же глупой она была, маленькой и наивной, бессмысленно проживала пустую жизнь, калеча жизни других. Ей хотелось извиниться перед матерью, перед испуганными детьми в шкафу, перед Эриком, Луи и целым десятком людей. Умирала, как настоящий предатель, без друзей и без любимых. В одиночестве, пока никто не слышит. Бель знала, что заслуживала этого, знала, что этим все и закончится. По-другому быть не могло. Поэтому возненавидела себя больше прежнего, когда трясущейся рукой взялась за стакан и в последнем издыхании бросила его в стену. Она должна была принять свою одинокую участь, но не смогла, желая в последний раз увидеть серые глаза, услышать этот равнодушный и в то же время близкий голос, хотела почувствовать последнее прикосновение знакомых пальцев. Она хотела Леви, хотела, чтоб он был рядом так непомерно сильно, что отвратительная надежда все ещё билась где-то глубоко внутри.

***

Он проснулся и тут же сощурился от яркого света, что яро выжигал неподготовленные глаза. Но он привык и вскоре смог рассмотреть деревянный резной шкаф с множеством баночек и колб, светлые стены, которые были полной противоположностью той вечно мрачной каменной кладке штаба, а по правую руку — окно с позолоченными ручками и большой рамой. — Луи! Сладкий! Неужели очнулся! — кто-то хлопнул в ладоши и парень невольно вздрогнул, каждый звук ему казался болезненно громким. — Я так рада, а то мне уже надоело сидеть здесь с тобой! Он повернулся и тут же заметил рыжеволосую девушку с зелёными глазами. Она сидела у его кровати, нервно качая ногой и держала в пальцах так и не подпаленную сигарету. Когда их взгляды встретились, незнакомка растянулась в довольной улыбке и снова заговорила, пока Луи растерянно моргал. Он был настолько шокирован, что совсем забыл о жажде и боли. — Тяжко тебе пришлось, да? Но мы смогли тебя спасти, — она наклонилась ближе и лёгким движением убрала прядь волос с липкого лица Бертоля. — Хорошо, что тот идиот промахнулся, иначе ты сдох бы уже и поминай как звали. — А вы кто? — хрипло выдавил Луи, он с трудом узнавал собственный голос. — Я, сладкий мой, твой друг, — рыжеволосая кокетливо подмигнула и парень тут же раскраснелся. — А где я? — В Митре. Луи раскрыл рот, но вопросы застыли на его губах, так и не появившись на свет. Последнее, что он помнил — лес, странные мужчины у дома его отца, а затем — выстрелы. Громкие, разрывающие, болезненные. Луи застонал, хватаясь за голову, но девушка тут же схватила его руку, убрала ее с лица и осуждающе зацокала. — Ну нет! Не трогай там пока что. — Почему? Что со мной? — Бертоль занервничал, воспоминания о последнем выстреле раз за разом всплывали в его голове, вызывая ещё большую боль. — Ничего страшного, но шрам останется. — А почему я в Митре? Почему не в штабе? — Не знаю, — она пожала плечами и закрутила сигарету в пальцах, — у своих дружков спроси. — А они здесь? — его глаза на мгновение засияли и быстро потухли, когда девушка отрицательно покачала головой. — Нет, они тебя бросили. — Бросили? — Да, — она состроила лицо, полное печали и театрально прижала руки к груди. — Оставили на произвол судьбы, умирать у дороги! Ты представляешь? А мы тебя подобрали и выходили, как родненького! Теперь по гроб жизни обязан будешь, — она наконец улыбнулась, глаза ее хитро засверкали. — Ну, чего ты нервничаешь? Все хорошо, ты в самом центре, внутри высоких стен, в удобной кровати и с лучшими врачами под боком! — Да, но… — Луи опустил глаза на непривычно белое покрывало, расшитое золотыми нитями по краям, — мой отец…он выжил? — Отец? Тот жирный… Я хотела сказать, тот мужик, что рядом с тобой валялся подстреленный? Нет, мне очень жаль, но он помер. — А дядя? — Не знаю, вас двое было, а дом сожгли. Луи сжал покрывало пальцами, он думал, что не будет скучать по своему отцу, он думал, что не будет скучать по дому. Но, в конце концов, он скучал и он любил. Любил, хоть и ненавидел. — Ладно тебе, парень, не парься, радуйся, что выжил, ладно? Ты лучше мне скажи, ты откуда? — Сперва вы, — буркнул Луи, на что девушка громко рассмеялась. — Ой, сладкий, ты такой милашка! Так уж и быть, расскажу. Я из военной полиции, — она закурила сигарету и довольно улыбнулась, заметив удивление Бертоля, смешанное с раздражением от неприятного дыма, что все больше наполнял светлое помещение. — Мы ехали в центр и наткнулись на твое тело, решили подобрать, а вдруг полезным будешь. — Вы ехали в центр через дом моего отца? Зачем королевской полиции делать такой крюк? — Луи так и не отводил взгляда от своих дрожащих рук, пока рыжеволосая не засмеялась громче прежнего. Ей потребовалось время, чтобы успокоиться, а затем она с явным удовольствием посмотрела на Бертоля, который скрючился в постели от ее хищного взгляда. — Прозорливый малый. Тебя так легко не обмануть, мне стоило лучше подготовиться. — Вы работали с моим отцом? — Да, работали, — она сделала очередную затяжку и с наслаждением выдохнула едкий дым прямо в лицо испуганного Луи. — Но, так как он мертв, ты сможешь занять его место. — Занять его место? Делать наркотики в подполье? — он говорил все громче, чувствуя, как вся неловкость улетучивается, сменяясь неподдельной яростью. — Имя Бертолей когда-то было великим и все рухнуло в один момент из-за моего отца! Я никогда не стану таким заниматься! Даже если сам король меня попросит! — Сладкий, ты в этом уверен? — промурчала она с явным удовольствием. — Ты только подумай, от чего отказываешься! Наркотики? Боишься браться за это? Не беда! У нас есть множество других проектов. Если сможешь доказать свою компетентность, то получишь огромную финансовую поддержку от короны и тогда, Луи, — она глубоко вдохнула, а затем выдохнула дым, который игриво заплясал в лучах яркого солнца, — ты сможешь работать над своими собственными проектами, сможешь создать нечто новое, прежде невиданное, — она наклонилась, взяла Бертоля за подбородок и повернула его лицо к себе, наслаждаясь его глазами, надменность которых должна была вот-вот лопнуть. — Ты сможешь стать великим, тогда имя твоей семьи, мой сладкий, снова вернёт себе прежнее величие. — Но почему именно я? — спросил он, так и не смея отвести взгляд от рыжей искусительницы. — Ты придумал противоядие к фруктовому яду. Это впечатляет. Хоть ты и не был первым, — она наконец убрала руку с лица Луи и выпрямилась на стуле. — Но мне лишь подсказали, что может помочь. — Изабель? — Откуда вы… — Тише. — Вы знаете, зачем им понадобилось противоядие? — Просто кто-то очень боится умереть, — девушка улыбнулась удивлённому Бертолю, а затем потушила сигарету о подошву своих высоких сапог. — В любом случае, можешь забыть о разведке. Отдел, в котором работаю я, принесет тебе намного больше славы и денег, можешь не сомневаться, — она наконец встала, направилась к двери и прежде, чем взяться за ручку, повернулась к все ещё ошеломленному парню. — Я даю тебе день для раздумий, надеюсь, ты сделаешь правильный выбор. Дверь захлопнулась и от очаровательной незнакомки остался только едкий запах сигарет. Луи попытался встать, чтобы открыть окно и впустить свежий воздух в палату, но все его попытки оказались безрезультатными. Он сдался и обмяк в белой перьистой постели, которая так отличалась от твердых матрасов старого штаба и посмотрел в окно, которое было непривычно большим по сравнению с маленькими окнами в толстых каменных стенах. Луи рассматривал резвых птиц и дома с покатыми крышами, роскошными балконами, усеянными цветами, чистые улицы с людьми в дорогих одеждах, клумбы и статуи, которые украшали каждый угол. И он вздохнул, протяжно и завороженно, пока его глаза светились от столичного блеска.

***

Эрд внимательно слушал монотонный монолог капитана и все никак не мог понять, в чем была срочность. Леви спрашивал о совершенно обыденных вещах, о которых он мог узнать вечером с ежедневным докладом. Единственное, что казалось необычным, так это первый вопрос, с которым он встретил подчинённого: «Где Кларк?». И как только узнал, что она сидит за стеной, его лицо тут же расслабилось и стало привычным. Привычно утомленным — так Эрд его видел. Кто-то говорил, что Леви безэмоциональный, кто-то считал его фирменное выражение отрешенным, лицом скуки или пренебрежения, но Джин считал иначе. Ему казалось, что он просто устал. Устал от работы и вечной борьбы, устал от потерь и бессонных ночей. Эрд иногда видел эту же печать в своем отражении, представляя, как сам скоро превратится в капитана. Но Леви менялся на поле боя, когда титаны разрывали его подчинённых, людей, к которым он старался не привязываться. И тогда Эрд видел в его глазах страх. Не страх перед смертью, как у остальных солдат, а страх от того, что подобное произойдет снова. А затем — ненависть. Тихая, глубокая, пожирающая изнутри. Эрд видел ее не один раз. Он слишком много времени проводил с капитаном и лучше него знал Леви только Эрвин. Между ними была какая-то особая связь, в которую Джин не хотел вникать. Но что-то менялось в нем каждый раз, как речь заходила о Кларк. Эрд все не мог понять, что творилось с чувствами Аккермана. Он не был человеком, которого было легко читать, Джину было особенно тяжело разглядеть, то ли в его глазах блистала ненависть, будто Леви снова видел титана, то ли это было обычное раздражение, которое сводило его лицо при виде грязи, а может что-то ещё, прежде им невиданное. И вот опять, когда за стеной соседней комнаты неожиданно послышался громкий стук и треск, капитан вскочил и эта волна непонятных эмоций прошлась по его лицу и заиграла желваками на скулах. — Что за черт? — спросил Леви и подошёл к стене, будто что-то мог за ней увидеть. — Бель чувствовала себя плохо, может, что-то случайно уронила, — предположил Эрд, хоть и не думал, что можно что-то случайно уронить о стену. Но этих слов было достаточно для Леви, чтоб пулей вылететь из кабинета, с грохотом выбивая двери ногой, как многотонный таран. Джин покрутился на месте, все ещё не понимая, что произошло. Капитан пронесся мимо него так быстро, будто летел на УПМ, и эти изменения в его настроении были такими радикальными, что в них трудно было поверить. Солдатам иногда становилось плохо, это было обыденным делом в штабе, так почему теперь? Эрд вышел из кабинета, заглянул в соседнюю комнату и застыл. Окаменел в неподдельном ужасе, который паучьими колючими лапами сжал его плечи и шею. Этот ужас обычно накрывал его на поле боя, но никак не в стенах штаба. Изабель, она лежала на полу, освещённая голубым светом из одинокого окна, кожа ее лица побагровела, будто бы от удушения, мокрое тело содрогалось в частых конвульсиях, волосы раскинулись по каменному полу, губы дрожали и раскрывались, будто она отчаянно пыталась вдохнуть. Эрд с трудом ее признал. Если бы он заранее не знал, что она находилась в этой комнате, то не поверил бы, что это та самая Кларк. И может он не испугался бы настолько, если бы не видел Леви и его дикий страх, что мелькнул в его туманно сером взгляде. Страх, пробирающий до самых кончиков пальцев. Капитан наклонился над телом девушки, достал из внутреннего кармана небольшой стеклянный бутылек, зубами сорвал с него крышку, а затем вылил содержимое на платок и тут же приложил его к носу Бель. Он действовал быстро и без раздумий, будто орудовал мечом, а затем поднял голову. — Чего стоишь?! — неожиданно закричал Леви, заметив подчинённого в дверях. — Беги в палаты! Подготовь ей койку и найди врача! Твою мать! Эрд! Быстрее! Джин сорвался с места и побежал со всех сил, будто бы его хлестнули розгами, совершенно не замечая удивленных солдат на своем пути. Крики Леви были слышны по всему этажу и даже за его пределами.

***

В палатах было темно, слышался храп, чувствовался едкий запах медикаментов и трав. Только одинокие свечи горели у коек некоторых солдат, полуприкрытых лёгкими занавесками. Одна из них была закрыта полностью и чья-то напряжённая тень падала на ее бледную поверхность. Эрвин тут же пошел быстрее, а затем нырнул под невесомую ткань. — Как она? — Смит посмотрел на лежащую под плотным одеялом Бель, на ее мокрое лицо и спутанные волосы, на закрытые веки и темные ресницы, которые бросали длинную тень на бледные щеки. А затем повернулся к Леви, чей неподвижный силуэт отпечатывался на светлых больничных занавесках. Он выглядел не лучше Изабель: такой же бледный, напряжённый и молчаливый. Эрвин вздохнул, Аккерман явно был не в себе, но иногда ему следовало выговориться. Как ни странно, в этом деле ему больше всего помогала Ханджи, но она уже ушла, а Леви все ещё был взбешен. Значит в этот раз не помогло. — Послушай, Леви… — Отвали, Эрвин, — тут же огрызнулся он, так и не отводя взгляда от больничной койки. — Я хотел поблагодарить тебя за помощь. — Иди к черту. — Спасибо, что присматриваешь за ней. Капитан фыркнул, а затем посмотрел на Смита из-под хмурых бровей, ночные тени утяжеляли и без того невыносимый взгляд. — Господи, как мне все это надоело, все эти танцы с бубном и твои идеи, которые скатываются в глупую лотерею, — проговорил он в утомительном спокойствии. — Но в итоге с ней все хорошо, — Эрвин легко улыбнулся, будто бы уколы Аккермана ему были нипочем. — Она не знала о противоядии. Если бы она не подала знак, то уже была бы мертва. — С ней все хорошо, — повторил Смит и дружески похлопал капитана по плечу, чувствуя, как напряжено все его тело. — Я знаю. — Пока что нам не стоит волноваться. — Знаю. — Тогда в чем дело? — Эрвин наклонил голову, с любопытством всматриваясь в хмурый профиль. На мгновение глаза Леви расширились и губы дрогнули в раздражении, он быстро посмотрел на высокого мужчину, в его голубой игривый прищур и постарался успокоится, пока тот ничего не заметил. — Мне надоело целыми днями дёргаться от каждого звука за стеной и от ее выходок, а твои тупые затеи задачу не облегчают. — Извини, я знаю, это сложно, — Смит снова выпрямился и посмотрел на спящую девушку, чья кожа сливалась с цветом простыней. — Осталось совсем немного, скоро все закончится и ты будешь свободен. — Надеюсь, что в этот раз ты не пудришь мне мозги. — Я тоже надеюсь. — Эрвин! — раздражённо кинул Леви, на что Смит поднес палец к губам, приказывая ему замолчать, а затем отодвинул занавеску и скрылся в темноте больничных стен. Его тяжёлые шаги заглушал дружный храп и тихие стоны пострадавших. Леви тяжело вздохнул и повернулся к Бель. Она снова хмурилась в беспокойном сне, ее дыхание иногда неравномерно подрагивало, в напоминание о недавних конвульсиях. Он достал из кармана платок, протер ее лихорадочно влажный лоб, а затем выкинул промокшую ткань к таким же платкам в медную мусорку. После обыденного обряда он устало откинулся на стул и закинул голову, всматриваясь в темный потолок. Скоро все закончится и Кларк исчезнет из его жизни. Навсегда. Без права вернуться. Он был этому рад, будто тяжёлое бремя наконец оставит его плечи и Леви сможет вздохнуть спокойно. Но в то же время эту долгожданную лёгкость омрачала грусть. Назойливая, как облако неуёмной мошкары, от которого так сложно отмахнуться.