Асока ничего на этот раз не задумала, помимо того, что уже сделала - подписала заявление и отнесла его в нужное заведение вместе с Лаксом, благоразумно отказавшись от примирительного срока на месяц. Она впервые за очень долгий срок ощущала себя свободной и независимой и это чувство придавало ей состояние полёта души и несло её вперёд, будто на крыльях. И вот они, теперь уже бывшие супруги, выходят из здания загса. Асока идёт чуть впереди, на ней красивое яркое платье, всё в полевых цветах с летящей юбкой до колена и широким поясом на талии. Лицо румяное, глаза сияют ярким и нежным светом, а с губ почти не сходит улыбка. Бонтери же, после почти бессонной ночи в волнениях выглядел не самым лучшим образом - бледный, с кругами вокруг глаз с красными белками. Но всё равно вид бывшей жены, такой красивый и сиявший непонятной радостью невольно поднял со дна души воспоминания и ощущения из далёкого прошлого, из юности, что осталась далеко позади. Времени, когда они только познакомились в саду родного дома Бонтери, дома его ещё живой матери. Асока прилетела тогда, чтобы узнать какие они, сенаторы сепаратистов. Такая юная, эмоциональная, смешливая. Потом была смерть матери провальная попытка Лакса за неё отомстить, Асока снова оказалась рядом, полетела с ним вместе на Карлакк, не испугавшись попасть в самое пекло, в самый тыл зловещего Дозора смерти. Плохо тогда пришлось бы Лаксу, один он точно бы не справился и скорее всего повторил бы печальную участь матери. А дальше памятная миссия на Ондерон, встреча со Стилой и яркое чувство к ней, затмившее очарованность смелостью Асокой. Она это видела и тихо страдала, не решаясь подойти и открыто заговорить об этом. Даже когда Стила якобы погибла Тано всё равно не стала навязывать ему свои чувства, просто была рядом и помогала, чем могла. Не приставала, не лезла, не требовала. Просто была, появляясь по первому зову, когда оказывалась необходима. Всё это никак не могло не вызвать отклика даже в самом бесчувственном сердце, а сердце Бонтери отнюдь не являлось таковым и потому спустя время он смог оценить старания Асоки и сделал ей предложение. Сложно сказать, полюбил ли он её тогда или просто привык, но Лакс и не хотел копаться в своей душе, явно боясь обнаружить там что-то не слишком хорошее для Асоки и потому просто принял то, что ему предлагали. И ведь не пожалел же ни разу об этом за все восемь лет, а когда родилась Луна он и вовсе едва не плакал от счастья. Ведь это же был его ребёнок, его плоть и кровь, единственное родное существо в этом мире. Да, всё это было прекрасно и до сих пор живо в его памяти, даже несмотря на то, что эти чувства и эмоции были на порядок ниже всего связанного со Стилой. Но было же и этого уже не вычеркнуть из жизни Бонтери, не отказаться от него так легко, как вначале ему показалось. И поддавшись какому-то неясному порыву, Лакс посмотрел на Асоку и произнёс, глядя ей в лицо, как всегда это делал раньше:
- Асока, может быть, сходим куда-то позавтракать? Помнишь, мы всегда это любили делать вместе.
Сказал, да так тотчас же и умылся ледяной водой. Тогрута, в ответ на его тираду, смерила Лакса холодным и почти равнодушным взглядом, и ответила холодно и без эмоций, словно с чужим:
- Мне кажется, ты забыл, откуда мы только, что вышли и что сделали минуту назад. Так вот, смею напомнить, отныне мы с тобой друг другу никто и никаких совместных завтраков между чужими людьми быть не может. Это тебе понятно?
Асока не рисовалась, не строила из себя холодную неприступность, она на самом деле была сейчас именно такой. Ощущала себя именно ею - крепостью, в надёжности каменных стен которой тщательно скрыта её душа и никто не мог до неё пробиться. По крайней мере, точно не Лакс. И почему именно сейчас, а не восемь лет назад, она наконец поняла, что он собой являет. Асока так привыкла за все эти годы смотреть на Бонтери как на сказочного принца, что не замечала того, каков он на самом деле. Но вот теперь, после того, что Лакс сотворил в их доме, на их кровати, тогрута смогла сорвать пелену с лица и увидеть всё без прикрас. Сказочный принц словно исчез, остался лишь он - Лакс Бонтери, обычный молодой мужчина неполных тридцати лет, со стандартным набором достоинств и недостатков, но в целом совершенно обыкновенный, не имевший в себе ничего удивительного. И вся очарованность им у Асоки тут же прошла. Это давало ей право так разговаривать с Бонтери, а так же первой уйти, не забыв сказать:
- Меня не будет сегодня с двух до трёх, постарайся за это время забрать свои вещи.
Лаксу осталось только смотреть как она уходит, понимая, что не в силах ничего изменить и это, вот неожиданность, сейчас волновало его больше, чем так желанная им прежде свобода.
***
Проснувшись этим утром, Энакин Скайуокер с большим удивлением обнаружил себя спящим на ковре в гостиной. И, что примечательно, несмотря на это неудобное место и не менее неудобную позу для сна ощущал себя на удивление бодрым и довольным жизнью. Он не сразу вспомнил почему так заснул, а вспомнив, мигом нашёл причину своей радости. Рядом была она, Асока, его любимая и единственная и они, наконец-то, стали близки и теперь уж точно не расстанутся. И, кстати, где же она? Должно быть, пошла умываться, Шпилька всегда так, не может разговаривать с людьми, не посетив утром санузел. Но вода не шумела и Энакин решил проверить свою догадку. Он встал и наскоро натянув штаны, обошёл всё свою небольшую квартиру, но скоро убедился, что она пуста. Асоки не было, испарилась вместе с одеждой, лишь только запах её духов, лёгкий и едва уловимый, ещё витал где-то в прихожей. Но где же она сама? Ответ подсказал листок, сиротливо белевший на тумбочке возле входной двери. На нём угадывались какие-то строки и они тут же слились перед глазами Скайуокера, когда он начал читать.
"Энакин, мне было очень хорошо с тобой. Я рада, что ты оказался со мной, когда мне было плохо. Это очень мне помогло, но больше мы не должны видеться. Спасибо тебе за всё и прощай".
Вот, что он прочитал на белом фоне листа, чуть оттененном синими клетками. С чего это вдруг? Почему? Желая это выяснить, мужчина схватил комлинк и стал раз за разом набирать знакомый контакт, но Асока не отвечала. За то позвонили из храма и попросили срочно быть. Делать нечего, личные чувства не должны мешать работе, это знает любой, начиная с юнлинга. Как оказалось чуть позже, члены Совета решили отправить Скайуокера на сложную миссию на отдалённой планете. Она не обещала быть быстрой и потому с ней мог справится лишь специалист высокого уровня, которым и являлся Скайуокер. Он не ожидал ничего подобного и хотел отказаться, но Магистр Йода продолжил настаивать именно на его кандидатуре и лишь после долгих уговоров сказал:
- Подумать время до завтра даю тебе, если решение отрицательным будет, другой адепт на миссию эту отправится.
Энакин был рад этой передышке и дабы использовать её с толком, направился к дому Асоки. Она оказалась на месте, но не пустив его на порог, вышла сама.
- Энакин, не нужно тебе больше сюда приходить, - сказала она ровным и совершенно чужим голосом.
- Но почему? - спросил он с недоумением - Ты же сама сказала, что нам было хорошо вместе.
- Было, но следует остановится, - продолжила Асока тем же тоном, словно и не она так доверчиво льнула к нему вчера, позволяя ласкать и отвечая на прикосновения его рук и губ.
- Зачем это делать, если всё хорошо? - продолжал Скайуокер её убеждать, хотя было уже понятно, что это бессмысленно, если Асока приняла такое решение, значит, так и будет, он это знал.
- Пойми, я хотела лишь утешения и я его получила, большего мне не нужно, - сказала Тано чуть жёстче - Пойми, я не люблю тебя, совсем, прими это и не пытайся меня вернуть.
Энакин ещё пытался доказать ей обратное, но та его не слышала и молча закрыла за ним дверь. Энакину осталось только уйти и набрав контакт Йоды, сказать, что согласен на ту миссию.
***
Асока закрыла дверь и прошла в комнату дочери. Луна уже всё знала и отчаянно не хотела верить очевидному.
- Ну как же так, мама? - встретила она её недоуменным вопросом - Ты же сказала мне, что папа никуда не уйдёт!
- Дочка, пойми меня, - мягко сказала Асока, присаживаясь на кровать и пытаясь обнять дочь - Не всё в этом мире бывает так, как мы хотим. Мы можем только предположить, как всё будет, но гарантировать не способен никто, поскольку в ситуации задействованы не только мы, но ещё и папа, а он решил вот так, надо это принять и научится жить с его решением.
- Мама, но ты же меня не бросишь? - с отчаянной надеждой спросила Луна, прижимаясь к Асоке и охватывая её тоненькими ручками.
- Конечно же нет, милая, я всегда буду с тобой, - уверенно заключила Тано. Да, так всё теперь и будет. Именно такой и станет их жизнь. Она и дочь. И всё, никого больше. Никто не нужен. И всё будет хорошо.
