Вообрази, и это станет реальностью

Влад. Карина. В ней же нет ничего особенного, но она такая странная. Она была права по поводу привязанности. Я привязался к ней. Я стою на балконе нашей пятикомнатной квартире в Киеве. Все еще яркое, но осеннее солнце так же греет, но мне не тепло. Мне холодно. Холодно без нее. Я вдыхаю и выдыхаю дым от сигареты. Она тлеет в моей руке между пальцами. Тлеет, догорает; я начинаю новую. - Чувак, ты еще не замерз в одной футболке да еще и полчаса стоять здесь? - заботливый Женя зашел на мою территорию. - Нет, Жень, она не писала? Его взгляд заметно погрустнел. Он взял из пачки, что лежала на подоконнике сигарету, прикурил и повернулся к солнцу. Он курит, он же бросил. Все плохо, значит. - Нет. - обреченно говорит он, делая глубокую затяжку. Все плохо, это точно. От нее не слышно ничего уже 2 дня, даже сообщения не прочитаны. Это странно, очень странно. - Жень, - пытаюсь сказать я. Он перебивает. - Ты ее любишь? - ну, почему этот вопрос, который все усложняет? - Не знаю, нет. Но я беспокоюсь за нее, понимаешь? Она столько глупостей натворила до нашего с ней знакомства. - Ну, прости. Я же не знаю, ты же ведь не рассказываешь! - а он прав. Я слишком скрытен в плане Карины. И я рассказал ему все. От наркотиков до путешествий. - Черт. - после долгой паузы сказал он. - Что Жень? - я посмотрел на него странно. Не уже ли он думает, что это... Нет, этого не может просто быть. - Влад, она... Застряла. - он выбросил окурок и серьезно посмотрел на меня. - Блять! - я стукнул кулаком об ограждение и спустился по кирпичной стене. Нет, нет, нет. Она же сильная. Этого просто не может быть. - Я звонил Стелле, просил ее проверить. Карина в больнице без сознания. - Ты знал. Ты знал и ничего мне не сказал. - я встал и подошел к нему в плотную. Кулаки чесались. Но он мой друг, он единственный, кто может мне сейчас помочь. - Имей в виду, что я зол на тебя, но ты мне можешь помочь. - Я знаю, прости меня, брат. Билет на самолет на тумбочке. Иди. - А ты? - А у нас репетиции. - Я не знаю, как долго. - Спаси ее. Это главное. Июль, середина. В Краснодаре так же жарко. Я прямо с самолета, еду к Карине в квартиру. Меня встречает ее мать со слезами на глазах. Я расспрашиваю ее о ее дочери, о том как она, что она, где она. Еду в больницу, узнав всю информацию. Врачи не пускали к ней, так как я ей по сути никто, пришлось соврать. - Я ее брат, мать вашу! Пустите меня к ней. - сорвался слегка. Пустили. Признаться, медсестры, на которых я наорал испугались так, словно я пистолет приставил к их вескам. Зашел в палату. За окнами во всю светит солнце, а она этого не видит. - Ты должна знать, что я очень зол на тебя. Я разочарован в тебе, я думал ты сильнее, мы сильнее. Тебе надо было подождать еще каких-то два дня. Говорить с ней в таком положении тоже самое, что говорить с тишиной или Антоном, когда тот с наушниками. Я осмотрелся. Палата рассчитана на четырех, но здесь она одна, пустуют еще три кушетки. Я лег на одну, что была рядом с ней. Расслабился, закрыл глаза, вдох-выдох - глубокие по три раза, как учила она, вдох, задержка дыхания. Я представляю ее, представляю встречу нашу, последнюю после той ее ночи с Антоном. У меня получилось. Улица, вот идет она от идущего в сторону меня, он, тот что от сюда, мягко говоря в шоке. Я улыбаюсь ему и делаю выдох - он исчезает. Я иду за ней. - Бляяяяяяяять! - громко протягиваю я, она останавливается. - Что ты наделала?