Расчет на любовь

***

      Дженнифер, оставшиеся в гордом одиночестве и в ожидании, получила от мага несколько старых книг от простых до самых сложных заклинаний, которые она, несмотря на сомнения Керка, хотела изучить за все это время, пока они не вернутся обратно. В полумраке осталась лишь она одна и подсвечник, что мягким оранжевым светом освещал рукописные строчки в старой, пожелтевшей и потрепанной временем, книги. Джен чуть склонила голову и прикрыла глаза, перечитывая раз за разом абзацы, пытаясь понять и отыскать истинный смысл всего, что было прописано столетия назад. Каждый раз, когда она перелистывала страничку, боялась лишь одного, что одно неверное движение и пергамент превратиться в пыль, рассыплется и исчезнет навсегда, унеся с собой знания, которые она так стремилась получить. Она практически не выходила из небольшой комнатки, где занималась точным и таинственным искусством, от чего её и без того бледная кожа, стала казаться еще более белой, а миниатюрная фигурка заметно мельчала и теряла в весе. Юная леди была слишком поглощена процессом, который поддавался ей с особым трудом и огромными усилиями, ведь изучать и освоить это все самостоятельно для многих казалось невозможным. Так же думал и волшебник, который прощаясь с ней, одарил её не особо воодушевленным и уверенным взглядом, не подавая особых надежд, он просто кивнул ей и и скрылся в повозке, где перевозили припасы и еще некую шкатулку с важным артефактом. Но этот взгляд лишь разбудил азарт в сердце Дженнифер, словно весь мир кинул ей вызов, который она обязана принять, она обязана победить и доказать, в-первую очередь себе — что чего-то стоит, что может гораздо больше, чем от неё привыкли ждать. Поэтому она не сдавалась, в перерывах между чтением и попытками практиковаться, она выглядывала в окно и подолгу смотрела на горизонт, будто надеясь увидеть крошечное темное пятно, которое постепенно станет силуэтом лорда Тереса, а затем, она сможет и различить его довольную сияющую улыбку — у него тоже всё получилось. Но пока, никто так и не появлялся, а она снова опускала глаза в чернильные строчки и вчитывалась, жадно вгрызалась в каждое слово и символ, стараясь запомнить, выучить.       Она не заметила и то, как его глаза закрылись и она уснула, медленно опустив голову на свои сложенные руки, постепенно проваливаясь во всё более глубокий сон, который с трудом можно было отличить от реальности. Джен всё ещё якобы читала книгу, заучивая заклинание и пыталась его тут же воспроизвести, но пока что, как и всегда, вместо ясного сгустка магический энергии, появлялась едва заметная вспышка или крошечная светлая точка, которая практически сразу исчезала с характерным хлопком. Её волшебное «зерно» было еще совсем мало, но без практики и постоянных попыток, ему никогда не прорасти и не расцвести внутри неё. Джейн тихо вздохнула и опустила руки, поджимая губы и смотря на строчки в книге, она аккуратно сжала в кулачке кулон, что отдал ей Найджел Керк, указав, что это первый шаг на пути со связью с божественным началом Афины. Но пока, она не чувствовала ничего, кроме холодного золота в ладони и слегка впивающегося в кожу голубого сапфира — камня мудрости, справедливости, чистоты и духовности. Девушка произвольно сжимала подвеску все сильнее в ладони, пока неприятная, жгучая боль не прокатилась по ладони, словно нечто порезало её, от чего Джейн сразу же разжала руку и уставилась на неё. Кровоточащая тонкая рана, словно от острого лезвия ножа, горела и жгла на коже, а шатенка, как зачарованная, вглядывалась в растекающуюся по руке кровь в неестественно большом количестве. Она отдернула руку, задрожала и стала оглядываться по сторонам, в поисках хоть какого-то куска ткани, чтобы остановить кровь. Но вокруг все потемнело, комната потеряла свои очертания, погружалась в пустоту и оставила о себе лишь смутное воспоминание, Джейн осталась в кромешной темноте. Страх и ужас стали проникать и захватывать сердце, тугими и холодными цепями сковывали её душу, она беспомощно оглядывалась по сторонам, надеясь увидеть хоть какой-то проблеск надежды, крошечную белую точку, указывающую путь. Но раздался лишь женский, тихий и совсем далекий голос, но почему-то такой умиротворяющий и нежный, от чего Джейн совсем немного расслабилась, но прислушалась, нахмурилась, пытаясь понять, откуда именно доносится звук. Он постепенно становился все ближе и ближе, звучал будто со всех сторон, а затем, резко — прямо за спиной. Дженни ахнула и задрожав от неожиданности, резко обернулась и тут же зажмурилась, яркий белый свет ослепил её глаза, заставив закрыть ладонями и потереть их, от обжигающей боли потекли слезы с глаз, девушка, сбитая с толку, упала на колени и склонилась перед сияющим силуэтом женщины. — Твоё упорство не могло остаться незамеченным, дева севера, — снова зазвучал этот спокойный, ласковый голос, но Джейн не могла поднять взгляд, свет всё ещё обжигал её глаза, заставляя жмурится, ниже склонять голову. — Лишь столь упорные и уверенные люди могут истинно заслужить покровительство богини мудрости и справедливой войны, — рука, совсем легкая, коснулась её макушки, едва ощутимо проведя по волосам. — Твои помыслы совсем чисты и невинны, прозрачны, как горный хрусталь, но и они могут помутнеть, придаться дурным амбициям. Ты хочешь получить силу, что способна поменять ход истории, помочь твоему супругу и приближенным, помочь его народу, но уверена ли ты, что его мысли и цели воистину так благородны? Ты верна ему, верна его цели, но верен ли он так же тебе и той цели? Вздрогнет ли твоя рука и сердце, узнав ты всю правду, узнав ты истинные амбиции мужа своего? — Я клялась перед ликами богов, что буду с ним во всех тяготах жизни, что не брошу его и не расстанусь с ним, пока так не решит сама Госпожа Смерть, пока так не решит суд небесный, пока так не соизволят боги, — проговорила Джейн, все так же не поднимая глаз, казалось, свет прожигает и её кожу, проникает внутрь, касается всего того, что скрыто от взора человека. — Я не смею нарушить клятв и обещаний, что были даны мной ему и он не смеет нарушить клятв, что произнес, скрепляя наши души и жизни благословлёнными узами, — девушка чуть сжала пальцы на руках, жмурясь и пытаясь сдержать крик, готовый вот-вот вырваться от обжигающей боли. — И кому, как не богам знать, к чему эти узы приведут и когда им суждено оборваться? Я выбрала путь магии, я готова заплатить любую цену — сожгите кожу, ослепите меня, лишите способности слышать — мне всё равно, я лишь хочу помочь и быть полезной тем, кто старался ради меня и продолжает стараться… Я готова терпеть и дальше ваш обжигающий свет, ваши ранящие душу и сердце слова, готова терпеть эти жестокие вопросы, попытки возрастить во мне семена сомнений. Но я вытерплю и это, лишь бы достичь цели, что стояла передо мной с того самого мгновения, как я решилась изучать эту сложную и загадочную часть природы — магию. Я смогла отказаться от старой веры, принять новое ученье, значит смогу и иное, многое… — Лишить тебя зрения, белоснежной кожи или еще каких качеств слишком малая жертва для этого, — свет стал угасать, от чего боль стала пропадать и Дженни наконец смогла приоткрыть мокрые и покрасневшие глаза, но все так же не решалась взглянуть на божество, что излучало его. — Твой волшебный задаток могущественен и чтобы пробудить его, требуется истинная жертва, на которую никогда не согласится простая женщина, но твоя мудрость может помочь тебе сделать выбор… Готова ли ты преподнести в жертву жизнь, что зародилась в твоем чреве? Лишь жертвуя жизнью, ты сможешь пробудить зерно, что угасает в тебе, готова ли ты на это? — Но как?.. — лишь вырвалось с губ девушки, она уставилась на свои колени и вновь задрожала, мысли и чувства спутались, она едва узнала радостную весть, как тут же вынуждена сделать выбор, такой жестокий, но справедливый. — Одна нерожденная жизнь или несколько тысяч жизней, жизней людей, что стали так дороги тебе? Сможешь ли ты пожертвовать родной кровью или же чувства к этому плоду чувств и желаний выше? — голос раздавался звонче, уже не так мягко и ласково, словно пресс, слова давили на Дженни, хоть и выбор был очевиден. — Я… — её голос прозвучал совсем тихо, сдавленно, ком в горле мешал выговаривать слова, но она держалась. — Потеряв эту жизнь, смогу ли я зародить новую?.. — лишь этот вопрос держался в её голове, она знала, кем в итоге становятся жены, неспособные родить. Тогда она станет не больше, чем официальной женой, когда там, за закрытыми дверьми, под покровом ночи, тишину ночи будут нарушать дыхание и стоны другой, которая может. — Как распорядятся боги, — ответ был краткий, но ясный и понятный для Дженни, она чуть выпрямила спину и села на колени, уложив руку на низ свое живота, её снова бросило в дрожь. Медленно, совсем побледневшая от реальности, с которой она столкнулась лбами, девушка подняла взгляд на богиню в шлеме и с копьем. — Я готова принести жертву… — в ответ, она увидела лишь кивок, а затем секунда. Копье, мгновенно метнулось к ней и пронзило низ живота, Дженни закричала от адской боли, что током стала распространяться по её телу.       Крик юной леди был услышан в поместье и сразу же на него сбежалась стража и прислуга. Дженнифер, открыв красные от слез глаза, уже стояла на полу и часто дыша, с ужасов смотрела вниз — её живот был цел, но боль, которая пульсировала внутри, словно рвала всё, обжигала, становилась только сильнее. Что-то горячее стало течь вниз по бедрам и девушка снова едва сдержала крик полный отчаяния, слёзы боли лились из глаз, её платье постепенно окрашивалось красным, а разум туманился, словно охваченный безумием, заставлял её кричать, биться руками об пол и стены, разрывать окровавленный подол собственного платья. Это была жертва, на которую она сама согласилась, но та часть человека в ней, которой все равно на решения, сходила с ума и металась от горя, осознания утраты. Джейн не помнила, как оказалась в своих покоях, не помнила, как её умыли и переодели, как привели в порядок и облегчили боль. Но все что она запомнила перед тем, как уснуть, это белые волосы и нежные руки, а так же бархатный голос, что напел ей некую песню, пропитанную древними и мистическими мотивами, но казавшуюся такой родной и близкой. Мелодия обволакивала её, заставляя быстрее уснуть и успокоиться, забыть о той боли, что пришлось перенести ради будущего, не своего, а других людей. Что её жизнь по сравнению с этими?..