Шиперское царство

*** Human!Пикчер/Human!Кнайф ***       Солнечный день в летнем лагере, сопровождаемый визгами детей. Сейчас почти все гуляли на улице или были на пляже, но не Пикчер. Он сидел в домике с четырьмя кроватями, одна из которых принадлежала ему, ванной и выходом на улицу. Между кроватей стояли тумбочки для каких-то небольших вещей, а рядом находились розетки. Около кровати Пикчера было три розетки, поскольку на их тумбочке стояла лампа, у противоположных кроватей всего две.       Казалось бы, сейчас надо бегать, купаться и загорать, но Пикчер и так обгорел на солнце прошлым днём, так что он предпочёл почитать книгу, что он захватил с собой. История до ужаса увлекала. Детектив, как и любит русоволосый. Кто-то украл школьные награды и маленьким детективам надо узнать, кто совершил это злодеяние. Но от интересной истории Пикчера отвлёкли громкие шаги с улицы. Кто-то поднимался по лестнице, при этом шумно топая ногами. Это точно не вожатые, они даже в самом плохом настроении поднимаются тихо, за исключением Майка, но тот вожатый другого отряда. Не уж то это кто-то из соседей по комнате? Дверь настежь открыли, похоже, с ноги, раз бедная дверь со всей дури ударилась в стену. Оранжеглазый дёрнулся, поворачиваясь, чтобы узнать у кого такой плохой день.       Также с хлопком закрыв дверь, к своей кровати подошёл Кнайф, друг Пикчера. Он был весь в слезах. Сев на кровать, что была около кровати Пикчера, Кнайф принялся утирать слёзы тыльной стороной ладони, что-то наговаривая себе под нос. Пикчер положил свою книгу на кровать страницами вниз и подсел к пепельноволосому, что громко хлюпал носом. – Кнайф, что случилось? – тихо спросил Пикчер, желая узнать причину слёз своего друга. Ножик молчал, утирая слёзы уже рукавом кофты. Положив руку на сгорбившуюся спину инвалида, Пикчер стал гладить его, показывая что всё хорошо, что он выслушает. – К- куросан... Мы... По- поссорились. – неуверенно проговорил Кнайф. Слёзы душили его, глаза неприятно щипало. – Из-за чего? – русый очень удивился. Куросан и Кнайф друзья с первого класса, а тут поссорились. Глубоко вздохнув, Кнайф в очередной раз хлюпнул, обнимая себя за плечи. – Это... Он н- назвал меня инвалидом и от- тбросом кухни. Я... Не знаю почему! Я н-начал ругаться с ним... И-и... – красноглазый замолчал, вдыхая и выдыхая воздух ртом. Русоволосый слушал и поражался. Куро конечно не самый дружелюбный парень, но чтоб оскорбить лучшего друга, с которым он водился около восьми лет, это перебор. В итоге ножик так и не продолжил предложение, закрывая лицо руками. Пикчер крепко его обнял, пытаясь успокоить.       Вскоре отброс кухни встал с кровати и пошёл в ванну умыться. Пока холодные струи воды стекали по его лицу, Кнайф думал, он думал о Клеви. Мало того, что он разругался с Куросаном, так ещё и Клевичку обидел. Он должен извинится перед ним как только полегчает. Вытерев лицо, ножик чуть удивился собственному отражению, а именно красным распухшим глазам. Быстро удалившись из домика, пепельноволосый уверенно пошёл по дороге. Похоже, у него есть план.

***

      На улице ещё была темень. Пикчер проснулся и присел на кровати, вглядываясь в темноту, которую прорезал яркий свет из-под двери ванной. Интересно, кого черти разбудили в такую рань? Русоволосый скинул со своих ног одеяло и встал, медленно и тихо направляясь в ванну. Когда Пикчер потянул за ручку, он мало надеялся на то, что дверь будет открыта, но та легко открылась, ослепив его на короткий срок. Когда такой замечательный дар как "видеть" вернулся к художнику, он увидел как его друг бился о стену. На полу лежал канцелярский нож. Быстро схватив Кнайфа, Пикчер начал шёпотом орать на пепельноволосого. – Кнайф, какого дьявола?! Что ты делаешь?! – оранжеглазый был очень недоволен такими действиями Кнайфа. Опустив взгляд на руки, тот увидел с десяток неглубоких шрамов, что кровоточили. Гнев заполнил Картиныча. Он что тут, сдохнуть собрался?! – Пикчер... Отпусти меня, пожалуйста. – тихо взмолил Кнайф. Русый опустил ножика на пол, быстро забирая, как оказалось, свой канцелярский нож. Теперь понятно, Кнайф в курсе что Пикчер точит карандаши с помощью лезвия, вот он и позаимствовал у него нож. Убрав канцелярский нож подальше, художник решил запереть дверь в ванну, чтобы другие не увидели это. – Я жду объяснений. – негромко потребовал Пикчер, усаживаясь напротив красноглазого. Тот выглядел до безумия ужасно. Он сильно похудел, ведь свои обеды и завтраки либо выкидывал, либо отдавал кому-то, в то время как сам он почти неделю ел лишь ломоть хлеба в день. – Я не хочу об этом разговаривать... – жалобно прошептал сероволосый, сжимаясь. – Говорить он не хочет. Ты почти ничего не ел всю неделю, мучая себя голодом, теперь попытался суициднуться. Это не нормально. – строго говорил Пикчер и Кнайф чувствовал заботу в этом голосе и ему было стыдно. Если бы ему хватило смелости нажать сильнее, он бы не чувствовал себя так паршиво. Выдохнув, Пикчер продолжил отчитывать инвалида, которому и так было хуёво. – Прекрати, пожалуйста... – прошептал Кнайф, чувствуя что скоро заплачет. Картиныч замолчал, понимая что перестарался. Он ужасный друг, раз заставляет Кнайфа чувствовать себя так некомфортно, – Я всё расскажу... Всё... Только дай пять минут...       И Пикчер молча ждал, пока Кнайфу станет хоть чуточку лучше. Пепельноволосый дышал ртом, разглядывая полоски шрамов на левой руке. Ему было очень стыдно смотреть на Пикчера. – Помнишь тот день, когда я и Куросан поссорились? Тогда у меня появилась идея селфхарма. Голод, биение о стенки, кусание костяшек. Этим я занимался всю эту неделю. А этой ночью, как ты заснул, я взял твой канцелярский нож и начал оставлять шрамы на руках и кое-где ещё. Я хотел надавить сильнее, чтобы умереть, но мне не хватило смелости и я, отбросив лезвие, начал биться об стену. Это всё. – тихо говорил Кнайф, не смея поднять взгляд. А Пикчер карал себя за то, что не заметил этих вещей. – Кнайф, прости меня. Если бы я заметил это раньше. – грустно проговорил оранжеглазый, виновато смотря на отброса кухни. Пепельноволосый удивлённо посмотрел на русого, взглядом спрашивая «Ты что, идиот?». – Пикчер, ты меня извини, но ты балбес... – нахмурившись, сказал Кнайф. Теперь настала очередь Пикчера удивляться. Осторожно взяв оранжеглазого за руки, ножик негромко сказал: – Сам ведь решил подохнуть, а ты себя не вини, ты не при чём. – Ладно-ладно. – усмехнулся Пикчер. Он по доброму посмотрел на Кнайфа, поглаживая большим пальцем руку пепельноволосого. – Что с порезами делать будем? – Чёрт знает. Главное, чтоб вожатые не увидели. Сразу же маму сюда, на учёт поставят, пиздец короче. – пожав плечами, ответил Кнайф в полу-шуточном тоне. – Мне так-то срать, но нервы мамы надо пожалеть. – Ладно, потом подумаем. – с этими словами Пикчер положил Кнайфа себе на плечо. Инвалид закрыл глаза и расслаблено выдохнул. Просунув руку под ладонь Кнайфа, русый переплёл их пальцы и несильно сжал. Слабо улыбнувшись, красноглазый полностью расслабился, доверяясь русоволосому.