Шиперское царство

*** Human!Кнайф/Human!Yandere!Куросан ***       Кнайф морщится, приоткрывая глаза. Тело болело из-за туго затянутых верёвок на его руках и ногах. Верёвки? Погодите... Что это за место? Почему Кнайф связан? «У меня плохое предчувствие..» – подумал ножик, дёргаясь на месте, но верёвки больно впивались в кожу из-за чего инвалиду пришлось прекратить эти нелепые попытки выбраться. Немного безумным взглядом Кнайф прошёлся по помещению, в котором находился, но были лишь голые стены, стол в углу, накрытый какой-то тряпкой, да одинокая лампочка под потолком.       Ещё подёргавшись, Кнайфичка окончательно прекратил пытаться выпутаться из плена, так как почувствовал, что верёвки начинают натирать кожу до крови. Он один... Опять... Воспоминания нахлынули на ножа, заставляя забыть о боли. Его забыли в той канаве. Оставили, даже после испытания никто не поднял его с той сырой дыры. Только через два дня о нём вспомнили и то, подняли будто мусор. Краткий за эти два дня вернулся и Ё ушёл. Опять на душе возникло липкое и неприятное чувство никчёмности. Он один.. как всегда... Втянув воздух со слизью носом, Кнайф зажмурил глаза, позволяя слезам стечь по его щекам к подбородку.       Неожиданно Кнайф услышал отдалённые шаги, что с каждой секундой становились всё громче и отчётливей. А потом он услышал как дверь позади него открылась. – О, ты уже проснулся. – притарно проговорил злейший враг инвалида. «Нет! Только не он!» – в мыслях паниковал Кнайф. Он слышал, как Куро закрыл дверь на ключ и подошёл к нему. Он боялся. Сильно боялся. Его лицо приподняли за подбородок и Кнайф рефлекторно открыл глаза, – Ав, ну не плачь. – Куро правой рукой принялся утирать мокрые дорожки от слёз.       Кнайф не мог перестать плакать. Ему было страшно до чёртиков, он не мог и пальцем пошевелить. Отброс не понимал, что нужно этому чёрту. Зачем он притащил его в свой подвал? Это жутко... Эта сцена напоминает хоррор фильм и поэтому Кнайф боялся. Он же не умрёт, верно? – Ну, ну, не нужно слёз. Я же ничего не сделал, а ты уже плачешь. – таким же приторно сладким и заботливым голосом продолжал Куро, всё также утирая горькие слёзы. Уж лучше бы Куросан обосрал его с ног до головы. Пережил бы. Но это.. это слишком.. не для Куросана... Сейчас рыжий ведёт себя слишком заботливо, даже используя полное имя ножика не в отрицательном ключе. Это слишком странно и страшно. Последний раз шмыгнув, Кнайф перестал реветь. Слёзы попросту закончились. Ему нечем плакать. – Ну вот, так лучше. – хлебобулочное изделие улыбнулось, отойдя на пару шагов назад. – Хах. Всё-таки ты такой милый. – Кнайф поперхнулся бы, но рот был заклеен скотчем (Я вспомнила песню Формалин) . Это точно Курочка? Он и назвать ножика милым это слишком несовместимые вещи. Нет, это сон. Это не может быть правдой. У Кнайфа жар, вот и видит всякие странные сны. Он не сидит у Куросана в подвале. Но стоило ему немного дёрнуться, как верёвки вновь напомнили о себе, отдавая неприятной болью на участках кожи. Как бы красноглазый не пытался построить иллюзии о том, что у него бред, реальность грубо рушила этот мир. – Ты натёр кожу верёвками? Так и знал, что не нужно было завязывать так туго, прости. – Кнайф опять выпал. Да рыжий чёрт, даже стоя под прицелом, не извинился бы перед инвалидом! Даже наоборот, выставил его виноватым. Что с ним такое? Он головой ударился что-ли? – А кто тебе Лампочка? – задал неожиданный вопрос Куро. Кнайф скептически посмотрел сначала на Куро, что дожидался ответа, потом на скотч. До рыжеволосого быстро дошло и он отклеил скотч от рта пепельноволосого. – Она подруга. – сухо выдавил Кнайфичка. Наверняка у вас вопрос «Почему он не скажет этому тупому Куро отъебаться?!». Кнайф бы мог так сделать, но что мешает булке из Франции оставить его тут или избить, пока нож находится в беспомощном состоянии? Правильно, ничего. Ему приходится играть по этим тупым правилам в не менее тупой игре. – Ага, а эти ваши обнимашки это что? – проговорил Куросан и, не дожидаясь ответа от отброса кухни, подошёл к столу, приподнял тряпку и взял что-то двумя руками, чем-то напоминающий шар для боулинга. Когда Куро развернулся, Кнайфи понял, что это вообще не шар для боулинга, а отрубленная голова. Голова его лучшей подруги. Вновь захотелось заплакать. Благодаря булавками или гвоздям Куросан оставил на её лице улыбку, слишком широкую, чтобы живой человек сделала такую же. – Изверг... – еле слышно прошептал Кнайф. – Она сама же про тебя забыла, Кнайфи. Но не я. Я изменился и ты теперь будешь только со мной. – Кнайф не хотел верить, что это реальность. Курочка быстро положил голову мёртвой подруги Кнайфа на стол и подошёл к испуганому ножику. Подняв его голову за подбородок, рыжеглазый насильно его поцеловал. Отбросу не оставалось ничего, кроме как терпеть это. По щеке потекла слеза.