Long Winter

Сьерра 8.2 был ужасно доволен. В отличие от своего предшественника, он никогда не смел недооценивать способности человека, ибо знал, что техника подводит гораздо чаще, выбирая для этого подходящие моменты. Удачно прошедший проект «Фазер», он только-только был допущен к командованию клонами и даже другими командирами. И, следовательно, операция «Перехватчик» была его первой миссией. В Сьерре 8.2 не было ничего примечательного, кроме его упрямства и педантичных заскоков. Этих двух качеств так и не удалось подавить ни в раннем детстве, ни теперь, когда он с помощью них обрёл место элитного командира. Должность была почётной, высокой, и ему отнюдь не хотелось терять её. К тому же, далеко не факт, что, потеряв это место, он не расстанется со своей жизнью. Об Оперативнике, об этой загадочной для него личности, Сьерра знал не больше, чем Оперативник знал о нём самом. Эта была лишь цель, добыча, объект, которого нужно было поймать и доставить в нужное место, однако цель особенная, требующая осторожности и двух лучших отрядов клонов. Нет, общие данные, такие как возраст и внешность, ему сообщили, но прошлое этого человека было под замком. Краем уха он что-то слышал про такие громкие дела, как проект «Источник» или легендарный Саркофаг, и сделал вывод, что Оперативник имеет ко всему этому самое прямое отношение. Однако когда Сьерра увидел этого измотанного мужчину, смирно сходившего с борта вертолёта, то основательно задумался. На командира-телепата он был ни разу не похож, на какого-нибудь суперклона – тем более… Однако дался он им, скажем, отнюдь непросто. Сейчас, идя по полутёмному широкому коридору и коротко отвечая на приветствия сослуживцев, Сьерра оставил все эти мысли. Ему хотелось лишь одного – доложить о результате своего первого серьёзного задания. Свернув за угол, командир остановился у большой деревянной двери с неярко блестящей табличкой. Из вежливости постучавшись, он повернул ручку и вошел в кабинет. - Элитный фазовый командир Сьерра 8.2 для отчета об операции прибыл. Кресло, стоявшее у стола, над которым висели огромный монитор, развернулась. - Ну что ж, докладывайте. Я Вас слушаю. - Всё прошло успешно, мисс Аристид. Объект схвачен и доставлен сюда, прямо к Вам, как Вы и приказывали. Взяли всего в нескольких сотнях километров от канадской границы. Ещё немного, и… Женевьева нахмурилась, теребя пуговицу на пиджаке. - Я рада. Вы хоть его в божеский вид привели? - Что? - Он две недели по лесам таскался. А сейчас не лето, хочу Вам напомнить. - А… ну так… его даже усыплять не пришлось. Санобработку вроде прошёл, сейчас сидит внизу, в камере допроса. Медик его посмотрел, сказал, что всё очень сносно, и руку ему перевязал… - Руку? Вы что, всё-таки стреляли по нему? - Да какой-то клон… - Ладно – Отмахнулась Женевьева, выходя из кабинета и идя вдоль по коридору. – Это ещё терпимо, залечим. Однако хочу заметить, Вам крупно повезло. В лучшие времена Вам бы не удалось провести эту операцию столь блестяще. Благодарите удачу, Сьерра. Сьерра сдержанно улыбнулся. По правде говоря, за свои старания он ожидал большей похвалы. * * * Эта комната была до странного маленькой, но угнетало в ней вовсе не это. Здесь были белые пол, потолок и стены, что вызывало смутные ассоциации с больницей или психушкой. Под потолком негромко гудела длинная лампа накаливания. В комнате находились только три предмета: два стула и стол. На стене резко выделялась камера слежения, несмотря на то, что висела она в самом углу. Если первый стул был самым что ни на есть обыкновенным, то второй сразу вызвал у Пойнтмена подозрения, и не напрасно. Сделанный из какого-то металла, он был крепко привинчен к полу. Двое клонов подтащили Оперативника к нему и заставили сесть, сейчас же заведя ему руки за спинку стула, согнув их в локтях. Что-то щёлкнуло, и два обруча сковали запястья, прижав к гладкой поверхности спинки. Закончив, клоны вышли, в комнате воцарилась тишина. Пойнтмен быстро осмотрелся, поёрзал, подёргал руки – бесполезно. Теперь здесь вряд ли допустят хоть малейшую ошибку, которая сможет обернуться шансом на побег. Даже одежду тщательно обыскали, перед тем как выдать, пока он проходил санобработку. Время в который раз изменило свою скорость – минуты растянулись в часы. Царила всё та же тишина, только еле слышно гудела лампа. А Пойнтмена мучила проклятая неизвестность, червём точила мозг, наждачкой тёрлась о сердце. Он не знал, сколько ему ещё здесь сидеть, и понятия не имел, что будет происходить дальше. Стальные обручи как будто впивались в запястья всё сильнее. Не слишком больно, но ощутимо. Но нет худа без добра – здесь, хотя бы, было очень тепло. Послышался звук раскрывающейся двери. Оперативник быстро поднял голову: его вопросительный взгляд наткнулся на невысокую пожилую женщину. Та со спокойным лицом дошла до стула и села, сложив руки на столе и откинув со лба ещё не поседевшие тёмные волосы. Её глаза начали пристально изучать Оперативника, и тому сразу стало ещё неприятнее – он прекрасно знал, кто это… С минуту тишина продолжалась. Женщина тяжело вздохнула, а Пойнтмен, нахмурившись, принялся рассматривать свои колени. Ничего он этой мымре не скажет, думал он. Как она, тварь, ещё только жива среди всех этих передряг? - Да, печально, печально, мистер Вейд. А ведь мы на Вас возлагали такие надежды. Пойнтмен фыркнул и продолжал молчать. А коленки-то у штанов потёрты, потёрты… - Когда по моему настоянию Вас взяли в Ф.Е.А.Р, я не ожидала, что Вы будете нам так… мстить. «Начать с того, что вы, кажется, на восемнадцатом году стёрли мне память» - Мысленно ответил Оперативник. – «К тому же, это был прика…». Последнюю фразу он не додумал, вспомнив, что это – не самый сильный аргумент. Были уже прецеденты. - Сами посудите: кража информации о секретных проектах – раз. «Они все были незаконны и чудовищны. Взять хотя бы… кхм… Источник» - Саркофаг Вы взорвали – два. Знаете, сколько ушло на его строительство? «Ты только сейчас об этом вспомнила, не так ли?» - Пакстон Феттел, результат многих годов работы, уничтожен Вашими стараниями, одной пулей – три. «А вот это удар ниже пояса!» - Беспокойно дёрнулся Оперативник. - Майкл Беккет убит – четыре. «Не я его убил, старая сучка!» - Сьерра 8.1 стёрт с лица Земли – пять. Я уж не говорю о том, сколько клонов, оружия и бронетехники было затрачено на Вас и Ваших сослуживцев! И что в итоге? Женевьева откинулась на спинку стула, машинально застёгивая пиджак. - Собственно, в чём состоит вопрос? В том, что Вы, мистер Вейд, многим обязаны и много должны «Армахему». Вы, можно сказать, его частная собственность. Пойнтмен резко вскинул голову, и на его лице читался решительный протест. Потом он снова фыркнул и дерзко ухмыльнулся. «И что вы со мной сделаете, сволочи?» - Да-да, сколько угодно. Убивать мы Вас не собираемся, этого я не скрываю, но есть вещи и похуже смерти – На морщинистом лице расползлась приторная улыбка. – К тому же, у нас есть на Вас рычаг давления. Пойнтмен откровенно удивился и, не совладав с собой, вытаращился на Аристид. Та улыбнулась ещё шире. - Ваша сестра у нас. Если Вы не хотите, чтобы она пострадала… Женевьева не договорила. Почти первый раз в жизни она удивлялась настолько сильно. То, что она услышала, не входило ни в какие рамки, было ужасно, ужасно нелепо и от этого - страшно. Пойнтмен смеялся. Беззвучно, горько смеялся, зажмурившись и трясясь от нервного смеха. Казалось, сейчас привинченный к полу стул пойдёт прыгать по комнате, а стены дрогнут и рухнут, впуская в помещение зимний ветер. Среди этого страшного смеха прозвучало всего одно короткое, будто удар плетью, слово: - Блеф. Миа Вейд, третий ребёнок, дочь Альмы, родившаяся при страннейших обстоятельствах, была уже пять месяцев как мертва. * * * - Господи… господи, неужели? Никогда ещё Джин Сун-Квон не чувствовала себя такой счастливой. А, как известно, счастье нередко бывает эгоистичным: вместо домов вокруг руины, улица заполнена покореженным металлом, залита кровью, забита трупами – а она бежит по измочаленному асфальту и видит только его. Небо над их головами бледнеет от красного к грязно-жёлтому, и ей кажется, что за ним сквозь тучи пробивается уставшее солнце. Джин видит, с какой осторожностью он делает каждый свой шаг, стараясь ступать по ровной поверхности, бережно неся на руках большой свёрток. Его одежда в крови и в бетонной пыли, руки в порезах, чуть прищуренный взгляд не отрывается от ценной ноши, а на его лице – невиданное ей до сих пор спокойствие. Джин, наконец, останавливается рядом, смотрит, стараясь заглянуть ему в глаза. - Ты… ты спас его? Но почему? Оперативник молчит, продолжая идти вперёд. Свёрток начинает беспокойно шевелиться, и из коричневых тряпок показывается красное личико только что родившегося младенца. Крохотная искорка жизни, маленький человечек, слабый, беспомощный, невинный ребёнок… Неужели это из-за него чуть ли не раскололся на кусочки целый мир? Джин обмирает, закусывает губу. Она клянёт себя, что буквально несколько часов назад хотела ему смерти. Она сгорает со стыда, и совесть мгновенно впивается в женское сердце, так некстати будя в нём материнские инстинкты. Как может младенец, чьим бы дитём он ни был, быть в чём-то виноватым? Он даже глазки ещё не открыл… - Можно? – Она протягивает к ребёнку руки, легко касается укутанного тельца. Даже сквозь перчатки чувствуется это живое, трепетное тепло. Пойнтмен медленно качает головой и смотрит на неё, как будто извиняясь за своё недоверие. И он боится даже не столько за ребёнка, сколько за неё – а вдруг Матери не понравится? - Нужно выбираться отсюда – Торопливо говорит Джин. – Неподалёку есть вертолёт, он почти исправен. Скоро сюда нагрянет очередная порция клонов, и тогда… Пойнтмен согласно кивает, потом тихонько толкает её в плечо и взглядом указывает на заправленный в ремень «Страдер». Она понимает, вытаскивает оружие и берёт его на изготовку. И потом они начинают бежать, изредка укрываясь среди беспорядочных нагромождений бетона, асфальта и кирпичей, огибая взорванные машины, посматривая вверх. Они ныряют в узкие переулки, где разбросаны тела, выскакивают на открытые пространства и движутся всё дальше и дальше. Везде выбиты стёкла, обвалены балконы, выбиты двери, а уцелевшие стены расписаны культистами остатками крови. Везде стоит удушающий, странный запах. Хаос – вот подходящее слово, чтобы описать состояние несчастного Фейрпорта. На крыше одного из домов действительно, словно подбитая крупная птица, стоит вертолёт. Огромные, чуть кривые лопасти еле вращаются, царапая соседние высокие стены. Он оказывается в сносном состоянии, достаточно сносным, чтобы суметь оторваться от земли. Взобравшись на борт, Пойнтмен прошёл к креслу пилота, сел и положил малышку к себе на колени, всего на пять минут, чтобы завести мотор и подняться в воздух… вдруг по крепкому стеклу раздались щелчки, от которых оно покрылось трещинами. - Они подбираются! – Отчаянно закричала Джин. Судя по звукам, она изо всех сил пыталась отстреливаться, помочь, дать время на взлёт. Оперативник всё понял: пара резких движений, щёлкнуть рычажками, вцепиться в рычаг – и они уже над крышей, быстро набирают высоту. Треснуло и осколками обвалилось стекло, потом второе, третье… и всё разом смолкло, только жужжал пропеллер и дул ветер. Машина поднялась высоко в открытое небо. Передышка. Вряд ли стоит ждать погони в ближайшие полчаса. Только сейчас Оперативник понял, что колени у него мокрые. До странного мокрые. Страшное, жуткое подозрение охватило его, настолько жуткое, что даже на секунду сбилось дыхание. Быстро поставив технику на автопилот, он дрожащими руками дотронулся до малышки. Замутившийся взгляд сразу же наткнулся на большие тёмные пятна, расползшиеся по грубой материи, но он всё ещё не верил, всё ещё надеялся… Но когда ткань была откинута, исчезла всякая надежда. Пойнтмен не выдержал – отвернулся, закрывая глаза рукой и стирая с них внезапно подступившую влагу. Даже он, повидавший многое, не был в силах смотреть на это маленькое, неестественно выгнутое, развороченное пулями тельце, кровь из которого уже начала тяжело щёлкать на пол. Сзади слышится пронзительный крик Джин Сун-Квон, увидевшей мёртвого младенца, который ещё несколько минут назад был живым… * * * Аристид нахмурилась и снова облокотилась на стол. По правде говоря, этот «диалог» представлялся ей совсем по-другому. - Ну что ж… да, блеф, признаю. Но, так или иначе, Вы, мистер Вейд, всё равно у нас в руках. Молчание. Оперативник почти скучающе изучает белую стену, словно теперь его вообще ничего не волнует в этом мире. И, в общем, это недалеко от истины. - Командира-телепата из Вас не получилось, но тогда и времена были другие. Более примитивные методы, тренировки, технологии. Однако прогресс не стоит на месте. Вам предстоит пройти несколько тестов «Персея», скорее всего, частичный цикл преобразований проекта «Фазер» и настройку параметров в телестезическом усилителе. Это займёт от нескольких дней до пары недель. На выходе мы получим идеального элитного командира остальных «фазеров». С Вашими данными я уверена на сто процентов, что Вы превзойдёте всех, кто был у нас за последние несколько лет. Армия отваливает миллиарды за такие экземпляры. «Мечтай, мечтай, мразь ты грёбаная… Да я скорее сдохну!» - Если у Вас нет ко мне вопросов по поводу дальнейших планов, Вас отведут в камеру. Завтра же начнём тесты. Женевьева встала, задвинула стул и удалилась, на выходе сказав двум клонам: - Сопроводите первого Прототипа в камеру А-02. Обед и выключение света по расписанию кампании. * * * Тяжёлая железная дверь с маленьким прямоугольным окошком открылась, и клоны грубо пихнули Оперативника внутрь, так грубо, что тот даже не удержался и рухнул на одно колено. Послышался лязг задвижки и шаги, которые вскоре замолкли. Пойнтмен поднялся, потёр отёкшие запястья и осмотрелся. Ему хватило лишь пары взглядов вокруг себя, чтобы понять – он точно видел эту комнату раньше. Он лишь напрочь не помнил, где и когда. Эти маленькие квадратные окошки под потолком, гладкий холодный пол, стены, обитые блестящим металлом и странная койка на подъёмнике, вмонтированном в стену. Оперативник прошёлся из угла в угол, потрогал стены, посмотрел на потолок. Снова подошёл к двери и шарахнул по ней кулаком со всей силы. Толстая преграда лишь громко грохнула. Тогда он добрёл до койки, сел на неё и крепко задумался, машинально запустив пальцы в отросшую шевелюру. Мысли были отнюдь не весёлые. Он здесь один, заключён в логове «Армахема», помощи ждать неоткуда. Завтра его начнут крутить по всем кругам ада, будут делать из него то, что хотят видеть. И память сотрут, в этом он не сомневался, а это действительно гораздо хуже, чем смерть. У него есть всего двадцать четыре часа, даже меньше – остаток дня и ночь – на то, чтобы продумать план действий. Его уже не убьют, это решено, но если он будет изо всех сил сопротивляться… Сверху раздался странный стук по стеклу, прерывая грустные думы. Оперативник поднял голову: за окошком сидел крупный чёрный ворон и хрипло каркал. Словно просился с зимней стужи сюда, в комнату, в тепло. Глянув на Пойнтмена чёрным глазом, птица ещё раз каркнула и шумно сорвалась с подоконника, пропав в пелене снега.