Слизывая вкус железа.

      Ночь.       Разбросав звезды по небосводу, темнота подползла из-за горизонта, сменяя пылающий алый заказ.       Тихо.       Не слышно ни шелеста листвы, ни завываний ветра, даже лесной зверь не смеет нарушить ночной покой.       В поместье также было тихо. Лишь изредка из глубины дома доносился надрывный кашель. Неожиданно, словно раскаты грома. Но не это пугало Аделинду, находящуюся на кухне в столь поздний час. Аккуратно отделяя цветения от стеблей лекарственных растений и раскладывая их по кучкам, она старалась не подпускать к себе плохих мыслей. Она готовила новую порцию дрянной микстуры, ведь та, что дал лекарь, уже почти закончилась.       “Болезнь можно лишь замедлить, но не остановить”,– отбивалось множественным эхом внутри головы горничной, вызывая легкую дрожь в пальцах и заставляя поджать губы. Аделинда знает– Рагнвиндр не спит, отчего вынуждена собрать всю свою волю в кулак и не дать себе разреветься, крича и убиваясь от несправедливости этого жестокого мира. Листок за листком, лепесток за лепестком, немного воды, ловкость рук и никакого мошенничества и, вуаля, остается лишь подождать, пока все это не настоится, превращаясь в терпкую, но приятно пахнущую жидкость. Очередной приступ кашля нарушил тишину дома, заставив Аделинду дрогнуть от неожиданности. К такому она привыкнуть, увы, не сможет. Восседая в гостиной, она пыталась отвлечь себя прочтением одной заумных книг из коллекции Рагнвидра старшего. Легкое свечение, исходящее от настольного фонаря, дрожало, скользя по книжным страницам и ее уставшему лицу. В последнее время ей не спится совсем, а ежедневные переживания заставили ее лицо несколько постареть. Она устало потерла переносицу, тяжело вздыхая. Мысли в голове перемешались, напоминая пчелиный рой: список завтрашних, точнее, уже сегодняшних дел, пропорции трав для чертовой микстуры, новые незнакомые слова из книги по виноделию. Попытки отвлечься от тревожных мыслей лишь усугубляли ситуацию, добавляя ко всему еще и головную боль.       –Тебе следует выспаться,– послышался хриплый голос позади. Горничная даже не услышала приближающихся шагов. Мимо ушел прошел даже скрип половицы.       –А тебе…то есть, вам не следовало вставать,– оговорилась, но сразу исправилась та.       –Я хотел выпить воды,– проходя мимо, Дилюк бросил взгляд на книгу, что Аделинда тотчас отложила,– Зачем тебе технология изготовления вин?       –Я…не знала чем себя занять,– призналась женщина, пытаясь не смотреть на измученный вид парня. Дилюк набрал стакан холодной воды, а затем опустошил, выпивая до дна.       –Она ведь холодная!– подорвалась Аделинда.       –Ну и что? Можно подумать, мне может стать хуже? Дилюк повысил голос. Он никогда не позволял себе такое, особенно в сторону своих работников. Молча постояв минуту, склонившись над столом, Рагнвиндр поднял голову, когда услышал тихий всхлип. Все старания женщины сдержать слезы пошли побоку и эмоции вновь накрыли ее с головой. Сев обратно в кресло, она опустила голову и закрыла лицо руками. Рукава ее рубашки намокли от набежавших слез. Сердце Дилюка болезненно сжимается всякий раз, стоит ему услышать, как плачет женщина, заменившая ему мать. Он сел близ стоящее кресло, стыдливо глядя на переполненную горем горничную.       –Прости, пожалуйста. Я не подумал прежде, чем сказал,– с дрожью в голосе стал извиняться тот.       –Знаете…       –Не знаю,– перебил Дилюк,– Без формальностей, пожалуйста, ты сейчас не на работе. Аделинда непонимающе посмотрела на Рагнвиндра.       –Продолжай, пожалуйста,–Дилюк устроился поудобнее, словно ему сейчас будут читать сказку на ночь.       –Знаешь, у меня нет своих детей,– она делала паузы между предложениями, собирая мысли по крупицам,– Я была совсем молодой, когда твой отец нанял меня. По городу разлетелся слух о том, что у владельца “Рассвета” родился первенец, а рук совсем не хватало для того, чтобы и работа шла, как раньше, и чтобы за младенцем ухаживать.       –Ты знала мою мать?–прервал рассказ Дилюк, заинтересованно наклонив голову.       –Нет, к сожалению, я ее не знала. Крепус был отцом-одиночкой с самого твоего рождения, потому-то и нужна была помощь. Я в то время даже не задумывалась о собственной семье, но стоило мне взять на руки это кричащее маленькое создание... мне почти сразу удалось его успокоить,– горничная наконец улыбнулась,– Столько лет наблюдала за тем, как этот ребёнок рос…а потом в доме появляется еще один мальчик! Если бы ты только знал, как сильно мы с твоим отцом волновались о том, поладите вы или нет.       –Он обсуждал это с тобой? Он всегда казался мне таким спокойным и холодным, никогда бы не подумал, что его это могло тревожить.       –Поверь, еще как тревожило. Так вот, о чем я? Ах, да. Что ты, что Кэйя, оба стали такими родными. А теперь-то что?– она вновь отвела опечаленный взгляд,– Один отправился в опасную экспедицию и не вернулся живым, а второй на грани того, чтобы отправиться за первым. Дилюк растерялся, он банально не может подобрать слова, чтобы хоть как-то успокоить вновь разревевшуюся женщину.       –Я…Мне тоже больно. Все-таки, несмотря на годы недопониманий, он не стал мне чужим, хоть и многократно говорил это в попытках убедить себя в этом. Если честно, я не верю то, что мой беспечный “братец” так просто покинул нас.       –Но ведь список погибших огласили перед толпой горожан…       –Я знаю. Я знаю. Но что-то внутри меня не позволяет поверить в это. Он слишком часто попадал в разные передряги, чтобы погибнуть.

***

      –Пожалуйста, пожалуйста,– склонившись над телом капитана, шептала Барбара, она перепробовала уже уйму способов вывести того из комы, но все тщетно. Очередная попытка не дала никаких результатов, Кэйя все также не подавал признаков прихода в сознание. Его грудь медленно вздымалась от дыхания, а пульс хоть и был стабильным, но все еще слабым.       –Почему же все так?!– девушка не выдерживает и ее разрывает от отчаяния. Еще ни за чью жизнь она так не боролась, как за жизнь Альбериха.       –Барбара, тише,– из-за спины донесся голос Джинн,– Ты уже несколько дней не отходишь от него, тебе стоит отдохнуть…       –Я не могу! Как ты не понимаешь!?– младшая судорожно стала листать книгу в поисках того, что могло бы помочь капитану вернуться в сознание,– Я не собираюсь хоронить его, как это сделали все вы!       Джинн остолбенела, ее сердце пропустило удар, а лицо побледнело.       –У нас не было другого выбора…       –Выбор был, но все решили выбрать тот, что проще…– от прежней Барбары осталось лишь имя, а девушку будто подменили. Известие о тяжелом состоянии Кэйи сделало ее такой. Держа его руку, она проронила слезу.       –Нам всем сейчас тяжело. Я не представляю, как себя чувствует Дилюк… Барбара прикрыла губы свободной рукой. На мгновенье ей показалось, что пальцы Альбериха дрогнули. Затем еще раз. на третий раз она открыла глаза. Гуннхильдр обратила на это внимание. –Не может быть…– в оцепенении выдала старшая из сестер. Пальцы Кэйи и впрямь двигались. –Капитан!– воскликнула Барбара,– Неужели!? Он издал хриплый стон, повернув голову. –Где я?– от слабости и боли он заговорил тихо. –Ты дома. Все уже позади,– ответила ему Джинн, еле сдерживая радости. –Почему я ничего не вижу?–его рука потянулась к лицу, нащупав повязку. –Ты был ранен в бою и…потерял второй глаз. –Получается, теперь я слеп на оба глаза? –Лекари делали все, что могли. Нам жаль. Кэйя промолчал, не сумев подобрать слов в ответ на эту новость. –А Дилюк? Как он? Как выдающийся лекарь, Барбара была наслышана о недуге винодела. Джинн также знала об этом. –Тебе следует отдохнуть, утром я навещу его,– пообещала Джинн. Она направилась к выходу, уводя с собой сестру,– С возвращением. Обе никак не могли нарадоваться тому, что капитан пришел в себя и теперь можно дышать спокойно. На смену Барбаре рядом с ним оставили другую монахиню. Альберих же вместо сна погрузился в пелену беспокойства, ведь когда тот покидал Мондштадт, Дилюк не был здоров, это было очевидно. А что с ним теперь? Каково его состояние спустя время? Выздоровел тот, или же, наоборот? Ему оставалось лишь гадать, отлеживаясь в стенах лазарета и мысленно моля архонтов, дабы все было хорошо. А что теперь будет с ним самим? Куда теперь податься, будучи слепым калекой до конца своих дней? Мысли о том, что смерть на поле боя была бы его спасением, одолевали, но стоило образу Дилюка проявиться в его голове, подобные рассуждения улетучивались. Рагнвиндр для Кэйи всегда был самым родным и самым близким человеком со дня их встречи, чего стоят одни только воспоминания о нем. “Ты учил меня не сдаваться. Я не сдался”.