***
Армин лежал на койке в своей каюте, поставив одну ногу на пол, а другую закинув на железную спинку, и думал о том, что надо бы влепить Жану по лицу, как только он его увидит. Вся его решимость начала понемногу улетучиваться, но он тут же сам себя одёрнул, подумав: «Нет, нельзя больше тянуть… Нам обоим станет легче, даже если…» Его мысли прервал звук открывающейся двери и появившаяся вслед за этим блондинка. Армин тут же вскочил и предложил ей присесть, указывая рукой на койку, но Энни предпочла опереться на тумбочку, так что получалось полустоячее полусидячее положение. Обитатель каюты в свою очередь таким же образом опёрся на стол, так что получалось, что они полусидели-полустояли, друг напротив друга. Тридцатисекундное молчание прервала Энни: — Новая причёска? Тебе идёт. — Да, знаешь, путешествуя по миру, без постоянных сражений, я начал больше следить за внешним видом, — смущённо отрапортовал Армин, — И тебе теперь не надо всё время ходить с пучком. Хотя он смотрелся мило. Но, вообще-то, длинные волосы тебе больше идут, а… — Эй, — остановила его Энни, — перестань тараторить. Чего ты боишься? — Боюсь? Да с чего ты… Я просто волнуюсь. Энни задумчиво посмотрела в иллюминатор. — Ммм… Нет, когда ты волнуешься, всё наоборот. Тогда ты просто сидишь и думаешь, смотря куда-нибудь в пустоту, а не пытаешься побить рекорд по скорочтению. Армин тяжело выдохнул и начал сначала, но уже спокойнее: — Ну, знаешь, я… Мы так и не смогли поговорить о том, что мы чувствуем друг к другу, за три года, — он смотрел прямо в её голубые, как лёд, глаза, поэтому не заметил, как она оторвалась от тумбочки, так что теперь они были одного роста, — Но до этого мы также не могли поговорить. Ни в училище, — Энни уже стояла на полпути между ним и тумбочкой, — ни когда ты выбралась из кристалла, ни после битвы, — Энни уже стояла так близко, что почти наступала ему на ноги, — и ни на одном международном съезде за три года. Ты каждый раз куда-то уходишь, каждый раз у нас нет времени, каждый раз я боюсь, что ты уйдёшь, и ты уходишь, поэтому сейчас я… я… — Армин так увлёкся, что снова начал тараторить, поэтому совершенно опешил от неожиданности, когда, смотря в её глаза, почувствовал прикосновение холодной ладони на своей шее, как будто он мог почувствовать холод её глаз физически, и обнаружил, что она стоит уже почти вплотную к нему. — Армин, я больше никуда не уйду, — Энни сказала это без доли сомнения, так как решила сегодня закончить эту драму, ещё месяц назад, когда им всем сказали о том, что они отправляются на Парадиз, — Можешь больше не бояться. — Что, — от такой искренности до парня не сразу дошло осознание, — Правда? — от переполнившего его счастья он улыбнулся наверное так широко, как только мог, и обнаружил, что та, чьи глаза он только что разглядывал, улыбается ему, возможно, не так широко, в силу характера, но также искренне, — Это значит, ты… то есть, мы… — А ещё тебе пора избавляться от этой привычки с переговорами, порой это жутко бесит… Армин засмеялся и начал было оправдываться: — Ну, вообще-то, это не привычка, просто поговорив, я думаю можно реш… В следующую секунду он уже забыл, о чём говорил, как и весь диалог до этого, потому что сейчас его целовала самая красивая девушка в мире… а он целовал её. Одна его рука сама собой переместилась на её талию, а другая нежно легла на щёку, слегка задевая пальцами линии уха и скул. Руки девушки наоборот переместились с его шеи ему на грудь и слегка сжимали ворот пиджака. Поцелуй длился, наверное, минуты две-три, но Армину показалось, что прошло по меньшей мере два-три часа, в то время как ненасытной Леонхарт показалось, что прошло от силы две-три секунды. Однако первой отстранилась именно она, решив, что сейчас они не могут позволить себе зайти дальше. Не то что бы она сомневалась в добропорядочности своего парня. Нет. Просто ей показалось неоднозначным после таких странных семи лет сразу переходить к решительным действиям. Да и… они только что взошли на корабль и через каких-то минут пять уже будут в открытом море, а за тонкими стенами находятся ещё четверо их друзей. — Сегодня ты выиграл, Арлерт, — почти шёпотом произнесла она, не открывая глаз. Он ответил ей также тихо: — Только сегодня…? Энни улыбнулась и сменила тему, однако не сменила тон: — Смотри… мы, кажется, отплываем… Армин резко вскочил со стола, на который всё ещё опирался и направился к койке со словами: — Чёрт, совсем вылетело из головы… У меня эээ… кое-что есть, и мне надо это вам показать. Я пройдусь по каютам и скажу ребятам, чтобы собрались в столовой, а ты… — Буду в столовой через десять минут. Армин снова улыбнулся. Перед тем, как выйти, Энни ещё раз поцеловала его, а, открыв дверь, коротко улыбнулась и сразу выскользнула наружу. Армин заметил кое-что и хотел было ей сказать: — У тебя там… — но не успел, — помада размазалась… А, чёрт… «Надеюсь никто не увидит. Особенно Жан, — подумал он, — Хотя… чего, собственно, я боюсь. Будет даже хорошо, если все узнают…» Он думал об этом и одновременно вытаскивал из сумки давно открытое письмо и запечатанный свёрток неправильной цилиндрической формы. Положив их на тумбочку, он вышел из каюты и направился объявлять общий сбор. С Жаном и Пик всё прошло гладко, но дойдя до каюты Конни, он с удивлением не обнаружил шутника на месте. Зато обнаружил в каюте Райнера. Они сидели там на койке и по их лицам «командир» сразу понял, что до его прихода они либо вели диалог, который он не должен был слышать, либо делали то, чего он не должен был видеть. Присмотревшись получше, он увидел, что Конни сидит в совершенно неудобной позе, держа руку в кармане, а здоровяк пытается сделать такое непринуждённое лицо, что глаза на лоб лезут. Поразмыслив ещё секунд пять, Арлерт выдохнул, закрыв глаза, и начал: — Конни… Что ты ему предлагал? — Чегоооо? Ты меня за дебила держишь? — уж слишком неестественным голосом ответил тот. — Да, Конни, именно за дебила я тебя и держу. Эх… Ладно, Райнер, он тебе что-нибудь предлагал? Райнер замялся: — Ээээ… Ну… — Ясно, — Армин ещё раз вздохнул, — Прости, Райнер, с Жаном он хоть немного соображает, но без него становится абсолютно ебанутым, иначе не скажешь. Конни дай сюда. — Прости, Райнер?! Да он почти согласился! — чуть ли не крича возмутился Конни, протягивая руку с маленьким зелёным пакетиком. — Отлично, — в который раз вздохнул Армин, — надеюсь, сам ты их не принимал. — Ха! Я не долбоёб, я не хочу в одиночку сторчаться, — уже уходя, саркастично бросил нарушитель. — Да ты сам слышишь, какую чушь несёшь?! Сбор в столовой через десять минут! — крикнул голубоглазый блондин ему вдогонку и остался наедине с Райнером, — Без Саши ему плохо, — грустным и тихим голосом начал объяснять он, — Они с Жаном говорят, что увидели её в последний раз… там, после битвы… в тумане… Но, как видишь, это произвело кардинально разный эффект. Можешь не переживать, мы с Жаном его контролируем, но коли уж теперь ты в курсе, если захочешь помочь, будем рады. — Да… конечно, я помогу, — Райнер находился в культурном шоке, если не сказать в грубее, но отлично понимал, что теперь это так не оставит. — Про сбор ты слышал, — с улыбкой добавил Армин. — Да… Армин вышел и направился обратно в свою каюту.Глава вторая. Кажется, отплываем.
16 апреля 2021 г. в 12:22
На самом деле Жан не зашёл в каюту. Он лишь кинул сумки на койку, после чего сразу закрыл дверь с обратной стороны. Обернувшись, он сразу столкнулся с Энни Леонхарт, которая, как ему уже было известно, также не собиралась оставаться в своей каюте. Он встретил её подозрительный взгляд и, ухмыльнувшись, уже собирался отмочить что-нибудь в своём духе, но леди, стоявшая напротив, его опередила:
— Если тоже собрался поговорить с нашим названным командиром о чувствах, то встань в очередь, — жёстко пресекла все возможные колкости Леонхарт, прекрасно осознавая, что он всё слышал и знает, куда она идёт.
— Ебать, Энни, да ты сегодня в ударе, — стараясь скрыть удивление, ответил Жан, — надеюсь с ним ты будешь помягче, — добавил он, уже идя в том же направлении, что и она.
Они одновременно остановились у дверей: Энни — у двери Армина, Жан — у той, что напротив, и снова встретились взглядами.
— Что ж, желаю удачи, — бросил Жан напоследок то ли серьёзно, то ли в шутку, на что его собеседница, подозрительно покосившись на дверь за его спиной, ответила:
— Ну, а ты, пожалуй, обойдёшься.
— О, нет, нет, ты не поняла… Я не… Вообще-то, я просто, ну…
— Ах, да… конечно, — прервала его блондинка, — ну, в таком случае, и тебе удачи, — произнесла Энни и тут же скрылась за дверью.
В отличии от только что испарившейся, Кирштайн решил постучать и, получив в ответ невнятное «войдите», нажал на ручку и вошёл в каюту. Все каюты, как и эта, не отличались друг от друга и содержали в себе тумбочку, железную кровать с плоским матрасом, стол и стул, на котором и сидела, смотря в иллюминатор, обитательница этой каюты. Пик посмотрела на нежданного гостя заплаканными, но сухими глазами, и со своей обычной усталой улыбкой произнесла:
— А, Жан… ты видимо пришёл забрать платок?
— Кажется, тебе он нужнее, — возразил парень, садясь на кровать прямо напротив Пик и отодвигая её протянутую руку с платком. Та лишь опустила взгляд, вытирая очередную слезу, предательски сползающую по щеке, однако всё ещё не теряя печально-счастливой улыбки.
— Пик, я просто хотел… — начал было Жан, но Фингер его перебила:
— Не надо, Жан… Понимаешь… — всхлипывая вещала она, — Отцу так или иначе оставалось недолго… но мне выпал шанс… провести с ним два года без силы титанов… вне концлагеря… живя полной жизнью… Понимаешь, он умер счастливым человеком, и я счастлива, что смогла повлиять на это. Твои соболезнования не к месту, — подытожила уже успокоившаяся Пик, — потому что это слёзы не столько печали, сколько счастья, Жан.
Тот в ответ только улыбнулся и кивнул, опустив глаза, но тут же почувствовал прикосновение сухих губ к своей щетинистой щеке и услышал:
— Я ценю то, что ты пришёл… но я в порядке.
— Да… ну… кажется, мы отплываем, — резко сменил тему парень, встав с края койки, и направился к двери, но, уже стоя в проёме, остановился, — Пик, ты…
— Да, иди, всё хорошо, — мягко прервала его та, и Жан, последний раз кивнув, вышел и закрыл за собой дверь, прислонившись к ней спиной. Но не прошло и десяти секунд, как из двери напротив вышла Энни, и они снова встретились взглядами. Жан саркастично заявил:
— Да мне сегодня пиздец как везёт, — и уже менее саркастично, — Ну, как прошло? — на что Энни неуловимо для кого бы то ни было, кроме того, из чьей двери она только что вышла, переменилась в лице и ответила:
— Нормально. А ты что так тут и стоял?
— Конечно! — усмехнулся её собеседник, — А как же! Ждал пока ты выйдешь! — а когда они подошли к своим каютам, тихо добавил, — Знаешь, у тебя слева немного смазалась помада, — и быстро скрылся, чтобы не испытать на себе праведный гнев попутчицы.