Прошло три года...

      Армин сидел в столовой, наблюдая за проносящимся мимо морем через иллюминатор. Правая рука его лежала на столе, нервно постукивая пальцами по письму, которое он прочитал уже месяц назад на последнем международном съезде. Но была часть послания, о которой было известно лишь ему одному, и сейчас он собирался озвучить её своим товарищам. Также рядом лежал продолговатый свёрток, и, будучи неглупым человеком, Арлерт признавал, что не может существенно сузить круг того, что в нём может находиться. Там могло быть что угодно, но до сих пор он не открыл его, так как хотел сначала прочитать письмо с товарищами и послушать, что они скажут, теперь, когда они могли говорить свободно. На съезде он решил не говорить о том, что с письмом получил ещё и это.       Первой пришла Пик. На ней уже не было галстука, а волосы были собраны в хвост. Она прошла мимо и села напротив, сразу обратив внимание на причину сбора:       — Это письмо, из-за которого мы собственно сейчас и плывём на Парадиз… А это? — спросила она, указывая взглядом на свёрток.       Армин обернулся на дверь и ответил:       — Ладно… Раз уж ты первая, пока все не пришли, хочу услышать твоё мнение.       Фингер задумалась и спросила:       — Потому что меня назначили твоим замом?       — Потому что, когда дело доходит до анализа ситуации, ты умнее — незамедлительно среагировал тот.       — Ты сам знаешь, что это неправда, умник…       — Пик, просто… Цепь командования и ранги уже не имеют значения. Просто… скажи, что думаешь.       Девушка с чёрным хвостиком медленно взяла свёрток и заинтересованно его осмотрела, а затем ощупала, иногда поглядывая на Армина, и вынесла вердикт:       — Такая же бумага, как у конверта. Ты получил его вместе с письмом?       — Да. И я всё ещё не представляю, как они доставили всё это. Мы втроём ночевали в лесу, а наутро я просто увидел его в своём рюкзаке.       — Да, это мы все уже слышали. Значит он тоже от Хистории. Ты не сказал о нём, потому что не знал наверняка, что Совет сделает с ним.       — Верно, — с улыбкой подтвердил бывший разведчик, но Пик уже слишком увлеклась, чтобы услышать.       — Перевязан тонкой верёвкой… но прочной, — она задумалась, — раньше на острове было такую не достать… Хотя теперь их ничто не ограничивает… Внутри что-то мягкое, но плотное, думаю, чтобы не разбить то, что в центре, или же это часть предмета, но это маловероятно, так обычно заворачивают что-то хрупкое. Но сузить круг возможных вариантов довольно сложно. Что угодно можно так беречь, от бутылки до бомбы… — она остановилась, — Но ты, конечно, и так всё это знал, умник, — скорее утвердительно, чем вопросительно подытожила «замкомандира».       — Пик, прошу… Вообще-то, я не понял, что ты имела ввиду под бутылкой… то есть зачем Хистории отправлять нам бутылку… — задумчиво прокомментировал её умозаключения Армин.       В этот момент в дверь вошла мисс «холодная как лёд», и незамедлительно последовал вопрос:       — Что это? — спросила она, встав слева от Армина.       Энни положила руку на его правое плечо, как бы приобнимая. Пик удивилась, увидев это, но невольно улыбнулась и в порыве эмоций в шутку сказала:       — Это бутылка…       — Ну, Пик просто предположила, что… — тут Армина как будто огрели здоровенным тазом по голове, так резко на него свалилось озарение.       На нём это отразилось тем, что он широко открыл глаза и выпрямился на стуле так, будто у него лом вместо позвоночника. В этот момент вошли Райнер, без пиджака, но всё ещё в галстуке, Жан, в полной экипировке, и Конни, без галстука и пиджака в рубашке с закатанными рукавами, который тут же обеспокоенно поинтересовался:       — Эй, командир, чего это с тобой? — и обращаясь уже к Пик, — И чё это за бумажный хуй?       Энни держала Армина уже двумя руками, выражая этим искреннюю тревогу. Жан, заметив это, только ухмыльнулся, а Райнер посмотрел несколько подозрительно.       — Это бутылка, — всё ещё шутя, ответила Фингер, которую это невероятно забавляло; все трое вошедших уже успели разместиться за столом.       — Да, это бутылка… — вдруг согласился Армин и резко вскочил, направляясь в сторону шкафа с посудой.       — Что?! Я же просто… — ошарашенно начала Пик.       — Нет, послушайте, — начал Армин, попутно доставая шесть стаканов и запирая входную дверь, — Этот свёрток прислала Хистория вместе с письмом. Простите, что не показал его никому из вас, но я не мог рисковать, Совет мог его забрать. Я пытался понять, что это, но я руководствовался исключительно логикой, но Пик… Пик, ты гениальна, — Армин уже начал распаковывать таинственную посылку, — я думал, что это должно быть что-то, что может либо помочь нам, либо навредить, но я не подумал, что это не от кого-нибудь, а от Хистории… Она бы не задумалась о таких вещах. Есть ещё одна часть письма… Там написано: «Армин, помимо письма у меня есть для вас подарок. Надеюсь вам понравится.» Если Хистория отправляет подарок… то это просто подарок… — на этих словах гигант мысли сорвал последние следы обёртки.       Перед друзьями предстала красивая стеклянная бутылка. У неё было узкое дно, а к верху она расширялась, но потом резко переходила в короткое горлышко, закрученное крышкой в форме шара. Под горлышком было выгравировано красивым убористым почерком: «Моим друзьям».       — Сам всё понял, а гений всё равно я… супер… — как и остальные, Пик находилась в шоке.       — А как ты понял, что это именно бутылка? — подозрительным тоном, растягивая слова, поинтересовался Конни.       — Ну, прежде всего, это Пик поняла, — Фингер в который раз закатила глаза, — Хистория хоть и королева, но всё ещё слегка наивна, и она, как и мы, только в прошлом году достигла возраста, с которого разрешается употреблять алкоголь. Она, конечно же, строго придерживалась этого правила до 21 года и думала, что и мы тоже его придерживались. А ещё она думала, что здесь мы не можем толком ничего достать. В итоге бутылка алкоголя оказалась для неё самым очевидным вариантом, — на одном дыхании выпалил Арлерт.       — Чёрт, друг, порой твой мыслительный процесс реально поражает воображение, — медленно почти что прошептал Райнер.       — Армин, там всё ещё может быть что угодно, — высказала сомнения Энни, которая уже сидела вместо Армина на стуле.       Тот вместо ответа тут же взял бутылку и, открутив крышку, аккуратно понюхал горлышко, после чего заключил:       — Это алкоголь. Но не вино. Не шампанское. Не коньяк. Про пиво и говорить незачем. Пахнет специфично. Я не могу определить, что это… Пик?       Сомелье протянул бутылку сидящей напротив «замкомандира». Та, тоже понюхав, к удивлению собравшихся, обнаружила, что запах ей знаком:       — Запах очень знакомый… Но я тоже не знаю, что это. И оно всё ещё может быть отравлено.       — Мы должны выпить это так или иначе. У Хистории не хватило бы коварства, чтобы её отравить, — поверг всех в ещё большее недоумение Арлерт, и в его голове резко возникла ещё одна мысль.       — Зато у её военной верхушки хватило бы, — озвучил очевидное Браун.       — Предлагаешь нам жизнями рискнуть, чтобы Хистория не обиделась? — поддержала Леонхарт.       Жан и Конни отмалчивались, так как, очевидно, больше доверяли Армину и Хистории.       — Нам в любом случае придётся рискнуть жизнями, — все удивились ещё больше, — Особенно, если Хистория уже не такая, какой мы её помним. Она пишет об армии и об острове так, словно она не при делах. Это странно. Я думаю она контролирует гораздо больше, чем говорит. И если так, то она уже растеряла большую часть своей наивности. И тогда эта бутылка может быть проверкой на доверие.       — Знаешь, друг, я не Конни…       — Да, ты конь, — Конни был в своём репертуаре даже в серьёзный момент.       —… но всё ещё не понимаю, — закончил фразу бородач, грозно покосившись на Спрингера.       — Умник хочет сказать, — переключила на себя внимание малышка Пик, — что если мы сейчас выпьем это, то это будет означать полное доверие с нашей стороны, но в таком случае мы рискуем быть отравленными, что, как он думает, невозможно. А если не выпьем, то даже если эта бутылка не проверка, мы рискуем быть арестованными и впоследствии мёртвыми, как только военная верхушка объяснит королеве, что это значит. А если это всё же проверка, то нас арестуют почти сразу, как мы сойдём на берег.       — Да, всё верно, — коротко подтвердил Армин, — вопрос только в том, доверяем ли мы Хистории.       В столовой воцарилась абсолютная тишина. Не слышно было даже звук двигателя, лишь крики чаек снаружи иногда доносились до шестерых товарищей. Они находились здесь уже минут двадцать, но всем казалось, что прошло как минимум часа два, такой напряжённой была обстановка. Все сидели молча с такими задумчивыми лицами, что могло создаться ощущение, что тут проходит конвенция лучших умов планеты. Впрочем, как минимум двое из лучших умов действительно были здесь. Каждый понимал, что мир во всём мире не важнее жизни любого из них… Но терять свободу, которую подарил им Эрен такой ценой, никому не хотелось. А подумав об этом, каждый и вовсе вспоминал, что Эрен сам поставил их жизни выше остального мира. От этого желания жертвовать собой естественно не прибавлялось. Никто из них не распространялся о том, что сказал им Эрен в путях на прощание, но каждый невольно вспоминал об этом, когда речь заходила о таких вещах, как мир и свобода. Армин молча взял бутылку и, налив себе полстакана, поднял и посмотрел на него с некоторым опасением. Кирштайн и Спрингер тоже потянулись было за стаканами, но Арлерт их одёрнул:       — Нет! Я выпью первый. Если со мной что-то случится, Пик примет командование, и вы просто поплывёте обратно…       Однако Конни уже не слушал его. Он, встал, взял бутылку, плеснул себе немного и залпом выпил, слегка зажмурившись. Всё это произошло так быстро и неожиданно, что все осознали, что произошло, только когда он сел на место. Жан закрыл лицо широкой ладонью, а Райнер так сразу двумя, и они одновременно произнесли:       — Какой же ты еблан…       — Конни… ты чего на… — не успела закончить Энни, рука которой, непонятно когда, успела схватить Армина как раз за ту руку, в которой он держал стакан.       — Отъебитесь, — раздражённо прервал Конни, — у меня меньше причин, чем у всех, не доверять Хистории, а твою светлую голову мы не можем потерять, — смотря на «командира», заключил камикадзе.       Армин с лицом полным отчаяния поставил стакан, медленно поднялся и вышел. Энни быстро осмотрела всех растерянным взглядом и поймала взгляд Жана, который явно указывал ей глазами на выход. В целом, это было ни к чему, потому что она бы и сама за ним пошла. Она застала Армина сидящим на полу. Он, запустив руку в волосы, смотрел в одну точку. Леонхарт медленно подошла к нему, села на коленки между его ног и прикоснулась всё такой же холодной ладонью к его шее. Он поднял на неё слегка намокшие глаза и, смахнув пальцами проступившие слезы, сказал:       — С ним ничего не случится… Я уверен…       — Тогда за что винишь себя?       — Да за то… — он остановился и всмотрелся в красивое бледное лицо перед собой, — что буквально полчаса назад сказал, что боюсь, что ты снова уйдёшь, а сам…       — Армин, — голос Энни смягчился и стал ласковым, каким Армин ещё ни разу его не слышал, — ты доверяешь Хистории, а я доверяю тебе, и если ты говоришь, что ничего не случится, значит так и есть. И кроме того, я знаю, что ради нас ты не раздумывая пожертвуешь собой…       — Но риск всё же был.       — А где его нет?       Последние две реплики они сказали подряд, совершенно без пауз.       — Чёрт… Прости…       Энни наклонилась и обняла его, утешительно поглаживая по отросшим волосам, почувствовала, как он обнял её в ответ, и прошептала ему на ухо:       — А ты знаешь, что я не та, кто будет ждать извинений за всё подряд.       — Да уж, — усмехнулся уже пришедший в себя парень, — повезло мне с тобой, — и, улыбнувшись, глядя ей в глаза, добавил, — Вернёмся…       — Да.       Они встали и зашли обратно. Райнер стоял, задумчиво смотря в иллюминатор, галстук на нём уже был развязан. Жан сидел на столе, поставив одну ногу на стул и опираясь на неё локтем. Малышка Пик и герой дня сидели на тех же местах, пиджака на девушке уже не было. Энни, войдя также избавилась от лишних предметов гардероба, Армин лишь расслабил галстук.       — Твой «зам» сказала, что должно пройти максимум минут 15, чтобы узнать есть ли там яд, — как ни в чём не бывало сообщил Конни.       — Ага, то есть если через 15 минут этот ебанат сдохнет, значит яд есть, — с печальной иронией раздражённо пояснил Жан.       — Сколько уже прошло? — своевременно задал вопрос главарь их группировки.       — Семь, — подал голос Браун.       — Значит ждём. Ладно… Конни, что скажешь?       — Скажу, что с удовольствием выпил бы ещё. Эта хрень очень крепкая и очень вкусная. Я не особо разбираюсь во всяких привкусах и послевкусиях, так что больше ничего сказать не могу.       — Чувствуешь что-нибудь? — спросила Энни имея в виду плохое самочувствие, как эффект яда.       — Да что мне будет с одной восьмой стакана?       — Ого, ты знаешь дроби, — пробурчал здоровяк отвернувшись от окна.       — Какие ещё дроби?       — Пришибленный ты об дерево идиот, ты понимаешь, что можешь умереть прямо сейчас? — уже начал выходить из себя Кирштайн, повышая голос.       — Нет, придурок, не могу, и ты тоже должен это понимать, потому что с твоей семьёй всё в порядке, как и с моей мамой, благодаря королеве! — Конни уже стоял на ногах, так как полностью вышел из себя.       А вот Жана наоборот его слова привели в чувство. Он лишь отвернулся и пробормотал что-то невнятное. Оставшиеся пять-шесть минут они провели в полном молчании, и когда с юмористом так ничего и не произошло, все с облегчением выдохнули.       — Класс! — воскликнул Конни, — После ужина нас ждёт целая бутылка, отменного пойла!       Райнер взял стакан Армина и немного отхлебнув, вынес вердикт:       — Эй, Пик, а не эту штуку подавали на съезде Марлийского командования, когда мы только вернулись с Парадиза семь лет назад?       — Ах, да, — улыбнулась та, — очень похоже, но всё же есть отличия: у той был слегка зеленоватый отлив, а эта почти что бордовая, и запах у этой более сладкий.       — Не думал, что ты ценитель, — беря из рук Райнера стакан и выпивая всё оставшееся, отметил Жан, — Нихрена себе, — он поморщился, — действительно очень крепкая… и вкусная… Пик, сколько в ней градусов?       — Если это действительно аналог того, что мы пробовали, тридцать семь, — после небольшой паузы заключила «замкомандира».       Армин сидел молча, стараясь не думать о том, что было бы, если напиток правда был отравлен, и, только выйдя из транса, заметил, что держится за руки с Энни. Он тут же подумал, что пора заканчивать этот экшн, и скомандовал:       — Ладно, пока можно разойтись по каютам. Бутылку я заберу с собой. До ужина у нас есть, — он посмотрел на часы, — полтора часа. После, я схожу за ней, и придётся устроить здесь… эээ… что это…       — Вписка, — последовал незамедлительный ответ, не трудно догадаться чей.       — Как угодно. В общем, до ужина.       Когда все разошлись, Армин всё ещё сидел боком к столу, полулёжа на спинке стула. Энни сидела напротив и держала его за руку, лежащую на столе. Парень слегка сжал её руку, поглаживая большим пальцем по тыльной стороне и устало произнёс:       — Тот ещё денёк, а?       Энни в ответ слегка улыбнулась, встала и, подойдя к нему, ловко села прямо к нему на колени, перекинув через него свою ногу. На этот раз Армин ответил на поцелуй сразу, и его руки машинально переместились на талию, притягивая Энни ещё ближе, а она, не сопротивляясь, тут же прижалась к нему всем телом. Этот поцелуй был куда более страстным, однако такой парень, как Армин, не имел привычки опошлять любое проявление любви… в отличии от той, что сидела сейчас у него на коленях и зарывалась холодными руками в волосы на его затылке. И в этом, как, наверное, и во всём остальном, они дополняли друг друга. Армин был готов провести в этом моменте неограниченное количество времени, но всё когда-нибудь заканчивается, и Энни, прервав поцелуй, спросила с игривой улыбкой:       — Стало получше?       — Определённо, — ответил Армин, и они, взявшись за руки, вышли, и так дошли до своих кают.