Подземный монстр.
Так его называли в родном городе. В покрытом плесенью месте, кишащем тварями похуже ненасытных титанов. Окроплённые кровью дороги, пропитавшийся трупным запахом воздух, пыльные стены домов, нетронутые рукой искусных архитекторов — всё это идеально подходило для обитания настоящих чудовищ. И темнота: вязкая, тяжёлая, слишком громкая своей пугающей тишиной. Лучи солнца иногда рвались сквозь толстые своды пещеры, но их свет угасал так быстро, словно мир лишь издевался над подземными пленниками. Скалился своей кривозубой улыбкой. Отбирал, даря жалкую надежду. Случайный наблюдатель бы сказал, что это место — Ад, в котором мучаются души грешников, но... Чем согрешили дети, которые там родились? Или они искупают грехи своих ужасных родителей?
Леви прищурился, разглядывая построение из тридцати девяти рядовых, марширующих под надзором новоиспечённого сержанта. Он был едва ли на год старше большинства из них. Солдаты синхронно двигались в направлении офицерского корпуса, находящегося чуть в отдалении от тренировочной площадки. И зачем эти коллективные прогулки в такт? Говорят, для дисциплины — некоего воспитания, которым любят оправдывать обезличивание. Каждый рядовой солдат, если он не смог до своей смерти дослужиться до офицерского звания, становился частью единого организма. На поле боя забываются имена, фамилии, лица: они превращаются в призрак прошлого, тянущего назад.
Привыкнув быть монстром, Леви не мог смириться с тесной клеткой. Чёртов Смит чуть ли не навесил на него ошейник, посадив на цепь. Даже взвыть хотелось подобно отчаявшемуся зверю. Бандит не привык к правилам. Или… бывший бандит? Как бы сказал Кенни, «для крыс уготованы подвалы», так что не стоит надеяться, что в Леви увидят кого-то больше, чем жалкого отщепенца. Монстра из Подземелья, покорного раба инстинктов. Впрочем, его это мало волновало.
—…вследствие чего испарение эритроцитов происходит благодаря мощному катализатору в виде…
Крайний солдат скрылся за углом обширной столовой, в которой ежедневно вмещалось до пятисот человек. Леви нахмурился и сжал карандаш так, что он чуть не треснул. Звонкий женский голос разносился по кабинету, как разлитая вода заполняет собой пространство. Неприятное ощущение, хоть и привычное. На улице стало пусто. Их всё-таки тридцать девять, он не ошибся. Хм... Трижды чёртова дюжина, не к добру.
— Леви, ты слушаешь? — женский голос стал ещё громче. — Леви!
Капитан Ханджи стояла возле доски со схематичным изображением химического состава кровяной клетки титана. Сложив руки на груди, она всё равно не выглядела раздражённой, лишь слегка утомлённой. Он повернул в её сторону голову и кивнул. Ханджи хмыкнула.
— И что я сейчас сказала, лейтенант?
Леви покрутил несчастный карандаш в руках, на секунду задумался и ответил:
— Испарение эритроцитов в крови титанов вызвано катализатором природного происхождения, состав которого современная наука определить не в силах, — выговорил словно скороговорку, но без особого напряжения. Ханджи похлопала густыми ресницами, после чего широко улыбнулась.
— А мне уже начало казаться, что толпа марширующих детишек тебе интереснее, чем мой отчёт.
По правде говоря, это так. Леви не был силён в науках и прочем, что имеет прямую связь с интеллектом. Он не считал себя глупым, но достаточно умным, чтобы больше полагаться именно на физическую силу. Иное можно оставить другим, более компетентным, а он смиренно продолжит исполнять их приказы. Такова его роль в едином организме.
Леви любил смотреть на вчерашних кадетов. Во многих горел огонь надежды: кто-то был излишне самоуверен и метил в командование, а кто-то — жалел и хотел сбежать. Нельзя. За дезертирство вешают. Численность армии, а в особенности Разведкорпуса, уменьшалась с каждым годом, будто большой улей, постепенно лишающийся сотен трутней. С появлением Леви смертность убавилась, однако с момента прорыва Марии желающих вступить в ряды разведчиков стало настолько мало, что новоиспечённый главнокомандующий Эрвин Смит лично взялся за решение этой проблемы. Только проблемы здесь и не было. Люди просто хотят подольше пожить, стоит ли их винить за это?
Марширующие солдаты служили напоминанием о том, что произошло в тот роковой день. Леви и смотрел, раз за разом прокручивая те события — не потому, что был мазохистом — ему нужна была цель, мотивация оставаться здесь и следовать за самим Дьяволом в Ад. Что ещё остаётся монстру из преисподней? Фарлан и Изабель стали лишь двумя из сотни погибших, поэтому все относились к их смерти, как к чему-то обыденному. На вылазках всегда умирают солдаты, это равнодушие взращено нескончаемыми потоками крови, до самых корней пропитавшими влажную землю. И могила одна на всех, иначе бы места не хватило и пришлось бы платить за аренду гораздо больше монет. В нынешней ситуации Разведкорпус не может себе этого позволить. Его друзья лишь рядовые солдаты, погибшие в сражении с врагом всего человечества. Только вот Леви в любой момент был готов обменять сотню таких же парней и девушек на этих двоих.
Он легонько покачал головой, чтобы Ханджи не заметила этого наваждения. Ему нельзя так думать, он офицер и будущий лидер собственного отряда. Он больше не должен выделять кого-то из толпы, чтобы восполнить эгоистичную потребность дорожить кем-то. Это привилегия мирных граждан, точно не солдат, избравших путь безликого живого оружия. Для старшего лейтенанта равны все его подчинённые, будь среди них даже его собственная мать.
— Что думаешь? — всё такой же звонкий голос вывел его из солёных мыслей, жалящих открытые раны. Леви нахмурился, не понимая вопроса.
— Что я могу думать?
Ханджи махнула рукой, будто эта ситуация очень её веселила. Только ничего весёлого в ней точно не было, ведь это ещё один знак, что человечество пока бессильно перед столь могущественным врагом.
— Да что угодно! Просто скажи хоть что-нибудь!
Закатный луч солнца заглянул в окно, от чего пришлось прищуриться и закрыть левую сторону лица ладошкой. Тем не менее Ханджи ждала ответа.
— Хреново.
— И всё?
— Этого мало?
— То есть я полтора часа распиналась перед тобой с отчётом, который готовила три месяца, чтобы ты сказал одно слово?
Ханджи, опять же, не выглядела разозлённой. Она смеялась, потешаясь в основном над самой собой. Она прекрасно знала, что Леви далёк от науки и мало что способен прокомментировать. Однако он был прав. Дела их действительно плохи. Капитан выдохнула так, будто бежала трёхдневный кросс, и присела на тёмно-зелёный диван из дешёвой ткани.
— Не знаю. Я не по мозговой части, — ответил Леви, с новой силой сжимая карандаш в руках, вглядываясь в неизвестные химические символы.
Диван скрипнул, стоило уставшей женщине облокотиться на заплатанную спинку.
— Знаю, Леви. Но ты мой вольный слушатель, — засмеялась Ханджи. — Хотя... всё-таки невольный.
Леви отвернулся, приковывая взгляд к пустой тренировочной площадке. На мягком песке осталось не менее тысячи отпечатков военных сапог. Через несколько минут они исчезнут. Слишком уж ветрено на улице. Должно быть, рядовые уже дошли до офицерского корпуса и скоро вернутся обратно. Может, следы к тому моменту ещё не успеют пропасть. Какое-то странное настроение у него сегодня: охота сидеть и глядеть в окно, размышляя над всякой чушью. Он же не кисейная барышня из столицы, которой просто заняться нечем. Ровно через четыре минуты голова сержанта выглянула из-за угла, а следом ещё тридцать девять марширующих подростков. Леви вновь нахмурился.
— Почему их тридцать девять? Не пятьдесят и не сорок... Число некрасивое.
Старые пружины дивана вновь зашумели, когда женщина резко вскочила и подбежала к столу, за которым сидел Леви. Она будто хотела лично убедиться.
— Да, тридцать девять. На три хорошо делится. Видишь, три шеренги. По тринадцать в каждой.
Снова эта чёртова дюжина...
— Хреновое число.
Ханджи недоумевающе поводила глазами: с Леви на солдат и обратно. Потом рассмеялась, подмечая хмурое выражение лица сослуживца.
— Никогда бы не подумала, что ты веришь в подобное, — проговорила сквозь смех капитан, поправляя растрепавшиеся волосы.
Леви и не верил. Года два назад сам считал суеверия сказками для детишек, чтобы они не рассыпали остатки соли или не бежали за блохастыми чёрными кошками. Люди умирали вокруг него из-за беззакония и болезней, сопровождавшихся почти полным равнодушием со стороны власти. Глупо было всё сваливать на рок судьбы, когда главной проблемой Подземного города выступали мерзавцы, сидящие в огромных особняках. Весь Подземный город утопал в грязи и объедках их пиршеств. На военном собрании, устроенном исключительно ради показухи, клоуны в разноцветных пиджаках так и сновали по просторному залу, будто рой блестящих мух. Лишь один парень в чёрном выделялся среди этого парада вырвиглазных красок. Он весь вечер стоял в стороне и смотрел на всех взглядом, который Леви замечал и у некоторых разведчиков. Презрение. Однако трудно было уловить, к кому именно этот принц его испытывал. Скорее всего, ко всем сразу. Почему тогда он спокойно курил, не обращая внимания на расстроенную девушку? Они ведь явно близки. Хотя... Не Леви судить.
Сейчас же суеверия походили на последнюю каплю воды в период страшной засухи. Все хватаются за них, как за спасательный сук, ведь ничего больше не остаётся. Если вокруг умирают вчерашние дети, а мир за стенами остаётся чёрной бездной, то почему бы шеренги не сделать по двенадцать человек? Просто на всякий случай. Тогда чувство вины чуть притупится, ведь ты сделал всё что мог — даже убрал подальше дорогущую соль или решил обойти тропу, по которой только что пробежал чёрный как ночь кот. Леви не верил в знаки судьбы и волю Богинь. Религия была для него способом манипуляции сродни обманчивой рекламе, однако когда он видел молящихся подчинённых, ему становилось чуть легче. Возможно, солдат будет спокойнее спать в ночь перед вылазкой, ведь мнимый Бог смог его услышать.
— Не верю.
Ханджи улыбнулась, будто не поверив, однако не стала возражать. Всё равно это не тема для дискуссий. В отличие от многих других, которые она раз за разом хотела обсудить с лейтенантом, но он лишь кивал головой или вовсе утопал в своих мыслях, давая односложные ответы.
— Знаешь, Леви, я бы могла пойти к Моблиту или детишкам, мучила бы их, — сказала она, облокачиваясь на край стола, — но я вновь и вновь прихожу к тебе, даже при условии, что ты совсем меня не слушаешь.
— Я всегда тебя слушаю, — совершенно спокойно ответил Леви, наконец откладывая несчастный карандаш.
И это была чистая правда. Ханджи делала действительно важное дело, стремясь изучить врага от и до. Её ошибка лишь в том, что она приходит к тому, кто не способен в полной мере оценить её старания. Все знания Леви были связаны с навыками боя и выживания, а физика, химия, биология и другие естественные науки были для него словно шифр, который сможет разгадать лишь гениальный учёный. Именно такой он видел Ханджи. Наверное, чуть-чуть восхищался. Несколько лет назад он даже писал с трудом, ведь Кенни не делал упор на интеллектуальное развитие своего домашнего крысёныша. Конечно, он умел читать, писать и считать, но вряд ли его уровень мог приблизиться даже к среднестатистическому гражданину поверхности. Новая должность обязывала заполнять нескончаемый поток бумажек: отчитываться за финансовое положение Разведкорпуса, подсчитывать провиант, составлять списки новобранцев и погибших. Как говорил Эрвин, у капитана забот ещё больше, ведь помимо привычных занятий он будет лидером собственного отряда. Дети наверняка будут требовать огромное количество внимания, а Леви привык работать один. По крайней мере, так было до знакомства с Фарланом.
— То есть ты просто молчун?
— Я не настолько мозговитый как ты.
Карие глаза Ханджи практически сияли, когда она повернулась в сторону Леви, на этот раз опираясь на стол ладошками.
— Комплимент от угрюмого лейтенанта Леви? Да сегодня тридцать второе октября, не иначе.
— Просто сказал как есть.
Леви не привык выделять комплимент или оскорбление из обычной констатации факта. Что видел, то и говорил. А последующая реакция собеседника его мало волновала, ведь правду рано или поздно стоит принимать, даже если она слишком горькая на вкус. Лучше уж пить пустой чай, полностью познавая его истинный вкус, нежели упиваться обманчивой сладостью сахара. Впрочем, чай с сахаром он пробовал только раз в жизни, когда один богач пригласил Эрвина, Ханджи и Леви в своё собственное поместье. По-моему, его фамилия Харман или что-то вроде. Признаться, сладкий чай действительно вкусный, но привыкать не стоило — всё равно позволить себе даже щепотку сахара Леви не мог.
— Что ж, раз ты у нас такой честный, скажи-ка... — женщина пошевелила рукой где-то под столом, после чего вытащила знакомый кинжал в чёрных кожаных ножнах, — откуда это у тебя?
Где она его взяла, Леви спрашивать не стал. Если Ханджи хочет что-нибудь достать — она это достанет, даже если придётся перевернуть верх дном весь штаб Разведкорпуса. Кинжал Леви с собой не тоскал, брал лишь на официальные собрания, скажем так, для солидности. Было очевидно, что эфес — ручная работа, а лезвие настолько острое, что от одного лишь взгляда на оголённый металл можно было порезаться.
— Я говорил тебе. Друг подарил, — правда как она есть.
Ханджи прищурилась:
— Если ты про Чёрча, то с каких пор подобное продаётся в Подземном городе?
Есть одно место, но Ханджи о нём знать незачем. Если Риса на поверхности с поддельными документами, то она выбралась незаконно. Хотя тот факт, что она в гражданском платье появилась на собрании, не оставлял Леви в покое. Постарался тот парень в чёрном? Интересно, какие отношения их связывают? С другой стороны, он рад, что у девушки есть кто-то в столице.
— Я не знаю, где он его взял. Может, украл у полицейского, — ложь как она есть.
Капитан недоверчиво хмыкнула, повертела Рондель в руках и вытащила его из чёрных ножен. Рассматривала долго. Слишком долго. Леви напрягся, не горя желанием продолжать этот разговор. Одним из его немногочисленных достоинств была честность, от чего где-то в груди засаднило. Эта девчонка из оружейного магазина действует ему на нервы. Внезапно по кабинету пронёсся женский крик. Слегка приложив палец к лезвию, Ханджи тут же его отдёрнула и сразу же поднесла к губам. Рондель действительно столь остр. Через несколько секунд женщина уже вовсю была увлечена изучением собственного отражения в вычищенном до блеска лезвии.
— Что это за металл? Тяжёлый.
— Не знаю. Разве не сталь или другие сплавы?
Будучи опытным разбойником, Леви отлично разбирался в холодном оружии. Возможно, не так идеально как Риса, однако знаний ему хватало и на то, чтобы оценивать качество ножей при покупке. Он обращал внимание и на размер, и на удобство, и на вес, и на состав. Рондель был непривычно тяжёлым кинжалом, требующим усилий, чтобы более менее правильно им пользоваться. Поэтому Леви редко брал его с собой или даже вытаскивал из ножен. На вылазках он мало полезен, а для декоративного кинжала слишком острый и опасный. То есть практическое применение окутано тайной, которую разгадать может лишь тот, кто его и выковал. Стоило, конечно, расспросить девчонку, всяко ближе неё у покойного Ерса Сеппэль никого не было.
— Нет, что-то другое, — задумалась исследовательница, поправляя очки. Потом вскочила и повернулась к Леви. На её лице сияла хитрая улыбка. — Одолжишь? Я проверю состав.
Стул, на котором уже больше двух часов сидел лейтенант, скрипнул. Леви посмотрел на протекающий потолок, усыпанный жёлтыми пятнами разводов, будто пребывая в раздумьях. Перед глазами вдруг возникла Риса, требующая вернуть ей Рондель. Но кто бы перед ним ни был, расставаться он с этим «опасно-бесполезным» кинжалом не собирался.
— Нет.
Сразу после этой фразы Леви поднялся на ноги, расправил складки на белоснежной рубашке и двинулся в сторону Ханджи, видимо, возжелав вернуть свою личную вещь. Та разочарованно вздохнула, однако самолично всунула его в ножны и протянула Леви. Тот сразу же прикрепил его на пояс. Половицы мерно заскрипели, стоило военным сапогам по ним пройтись. Леви утомился и собирался вернуться в свою комнату, чтобы немного отдохнуть перед ужином, но был задержан Ханджи, бесцеремонно сжимающей его плечо. Лейтенант повернул голову, малость раздражаясь.
Говорить об этом странном кинжале он не любил.
— А та девчонка?
— Какая девчонка?
Закатив глаза, проглядывающие сквозь сверкающие линзы очков, женщина усилила хватку.
— Та девчонка, Элли вроде, из леса. У неё такой же кинжал, и вы оба явно заранее знали друг друга.
Знали, да и всё. Ничего больше. Она подруга Фарлана, а Фарлан друг Леви, вот и вся цепочка их взаимоотношений. Лишь это обещание, чёрной тучей нависшее над Леви, грозило обрушиться холодным ливнем. Воспоминания проносились перед глазами ослепляющими картинками, от созерцания которых хотелось зажмуриться. Нарушать данное слово шло вразрез с его принципами, поэтому раз за разом приходилось мириться с идиотской навязчивой идеей — поскакать к этой девчонке только чтобы убедиться, что она не решила влезть в какую-то передрягу. Хотя учитывая количество правонарушений, уже поздно. Она с головой погрязла в дерьме.
— Ты решила мне допрос устроить? Я тебе не рядовой мальчишка.
— Ведёшь ты себя не сильно лучше. На простые вопросы не отвечаешь.
— Встретились в столице. Довольна? — чуть было не прорычал Леви, резко отбрасывая ледяную ладонь Ханджи с собственного плеча. — Про кинжал я сам ничего не знаю. Присосалась как комар.
Он поспешил к выходу, по дороге растеряв всё своё прежнее спокойствие. Меланхоличное настроение испарилось. Леви не любил этот кинжал, не любил и разговоры об этой девчонке. Сразу взволнованный голос Фарлана в голове, сразу колющая боль в груди, сразу сжимающиеся кулаки. Сразу всего много становится. Чувств, эмоций, нервов, боли. Нельзя к этому привыкнуть, сам же говорил. Только почему он продолжает носиться туда-сюда, будто гонимый детьми мячик? Почему не закинет себя на крышу, заранее припрятав все лестницы? Внутри много всего скопилось, но позволить себе расслабиться он не мог. Тогда, два года назад, на своей первой вылазке он всё же поддался эмоциям. Перед глазами образовалась белая пелена, а руки и ноги двигались сами по себе, совершенно не слушаясь своего некогда хозяина. Если бы не отвлёкшиеся на другие отряды титаны, где были опытные солдаты, тогда ещё рядовой Леви подверг бы опасности сотни жизней.
Оказавшись у порога, он не заметил, насколько сильно сжал твёрдое лезвие. Ножны чуть ли не треснули по швам. Прикрыв глаза и выдохнув, он расслабил хватку. Впереди он увидел приближающуюся тень. Ханджи на этот раз его не коснулась, остановилась в метре взволнованная.
— Извини, если надавила.
— Я не тот, на кого можно надавить.
Ханджи беззлобно ухмыльнулась:
— Знаю, лейтенант. Вы у нас та ещё ледышка, — сказала она с широкой улыбкой. Только стоило заметить угрюмое выражение лица мужчины, как она тут же сомкнула губы. — Просто хотела сказать, что если тебе нужно поговорить, то я все...
Дверь захлопнулась прежде, чем она успела договорить фразу. Леви просто ушёл, разнося своё недовольство по тёмному мрачному коридору.
—...гда здесь.
Покачав головой, Ханджи вернулась к столу, буквально падая в кресло. Обычно разговоры с Леви её веселили, но этот вывел из колеи их обоих. Возможно, ей не стоило так резко наседать. Но когда-нибудь этот кремень расколется и сам к ней прибежит. Рефлекторно схватив лист бумаги, который лежал прямо посередине, она принялась лениво вчитываться в написанное. Пару раз даже зевнула. Это её же отчёт, состоящих из химических обозначений. Бедный Леви, видимо, пытался понять хоть парочку из них. Отложив отчёт в сторону, она заметила пустой лист в том же месте, где лежала её исследовательская работа. Однако почти пустой. На нём немного косыми буквами было старательно выведено «тридцать девять». И ведь не числом же.
— По крайней мере, почерк у тебя стал намного лучше, старший лейтенант.
***
Ночь была беспокойная. Соловьи галдели так, что хотелось замуровать себе уши. Дозорные стояли на постах, каждый час клича о пересменке. Противные насекомые, которые уже давно должны были исчезнуть из-за надвигающихся холодов, летали над душой. Луна проглядывала в окно, освещая пол вплоть до скрипучей двери. По потрёпанному дереву стелилась чёрная тень дозорной башни. Леви перевернулся на другой бок, чтобы свет не слепил глаза, которые никак не получалось спокойно закрыть. Мысли путались в голове, противно жужжа.
Он страдал бессонницей сколько себя помнил. Лет с четырёх. Ночь — проклятое время суток. Истинное пристанище Дьявола. Сам чёрт нагружает разум такой чушью, от чего даже волки взвоют. Ошибки, сожаления, плохие воспоминания, задетая гордость — всё это удушающими тисками нападает на одинокого человека. Душит, душит и душит, не останавливаясь ни на секунду. Покрасневшие от недосыпа глаза всматриваются куда-то в угол комнаты, ожидая появления кого-то страшного и свирепого. Единственный выход от противных паучьих лап, впивающихся в остатки рассудка. И ветер. Завывающий, ледяной, бьющий о стены незакрытые ставни.
Мама ведь ночью умерла.
Тень башни скрылась, стоило грозовым тучам заслонить лунный диск. Стало темно и холодно. По карнизу начал постукивать осенний дождь. Всё в точности как когда, в ту самую ночь. Даже пахнет также — лимоном и мелиссой. Кружка с недопитым чаем дрожала от ветра на пустом столе. Надо было всё-таки убрать. Леви постарался закрыть глаза, оставаясь наедине с шумом дождя и мятно-сладким запахом. Воспоминания цепкими лапами схватили его за горло.
— Эй, Леви, ты спишь?
Не спал. Но отвечать не стал. Дождь умиротворяюще стучал по деревянному карнизу за окном. Не хотелось рушить идиллию краткими перешёптываниями.
— Знаю же, что не спишь...
Леви послышалось, что Фарлан постарался рассмеяться настолько тихо, чтобы только Леви на нижней полке смог его услышать. Вокруг же зашевелилось несколько сопящих тел.
— Пытаюсь уснуть. Чего привязался? — ответил Леви, открывая глаза и упираясь взглядом в пыльное днище верхнего яруса.
Кровать сверху скрипнула, когда Чёрч свесил лохматую голову. Русые волосы стали длиннее за время их пребывания в армии.
— Утром сборы, а днём уже за стены. Тебе неинтересно что там, снаружи? — голос звучал радостно, но всё же слегка взволнованно.
— Мы на поверхности только месяц, а ты уже про стены болтаешь.
— Вот именно, должно быть ещё интереснее. И красивее тоже.
Фарлан не отличался мечтательностью, скорее наоборот, был собран и рационален. В нём не было горячности Изабель, но и хладнокровия Леви в том числе. В их трио он скорее выступал «золотой серединой». Можно сказать, координировал команду. Без него бы всё развалилось.
— Спи давай. Вставать рано, — проворчал Леви, переворачиваясь на другой бок.
Висящая голова через минуту исчезла, кровать вновь скрипнула. Фарлан больше не донимал Леви.
Но ненадолго.
— Леви... Эй, Леви. Леви!
Нахмурив брови и лишаясь всех сил чтобы заснуть, мужчина чуть ли не с яростью в голосе прохрипел:
— Заткнись и спи уже. Иначе остальных разбудишь, потом дедовщину тебе устроят.
Минуту Чёрч смиренно молчал.
— Леви, просто...
Нет, это выше его сил.
— Ещё слово, и я тебя сам прибью, — ложь, но во спасение. — Спи, не то титан сожрёт зевающего.
— Прости, просто... Волнуюсь, глупо, да? Мы ведь и не из такой задницы выбирались. Помню, как удирали от банды Хеггеров, чуть без штанов не остались. А титаны эти... безмозглые же, что с них взять, да? Да, — высказал потоком мыслей парень, периодически вздыхая. — Что делать будешь, когда миссию выполним?
Ответа у Леви не было.
— Посмотрим, — ответил. Обычно следует встречный вопрос, но Леви не стал его задавать. Не захотел слушать его мечты. Тяжело.
Но Фарлан продолжил:
— Как выберемся, я ей скажу. Признаюсь. На вырученные деньги выкуплю ей гражданство. Дом построю. Для нас двоих.
— В чём признаешься-то?
— Ты как маленький, — тихий смешок. — В любви.
И с чего у Фарлана такая уверенность, что девчонка ответит взаимностью? Какие-то сахарные у него мечты, слово сказку для трёхлеток прочитал. Девчонка из оружейного магазина практически четвёртый член их банды, если учитывать количество времени, которое Фарлан тратил на походы в её лавку. Хотя на деле она выделяется на фоне шлюх и отъявленных преступников исключительно своей «обычностью». Чтобы стать особенным среди «особенных», нужно быть не особенным. Смешно.
— Спи уже, принц.
Фарлана это прозвище позабавило.
— Значит, будешь монстром.
Снова эта треклятая кличка. Леви промолчал, оставляя желание кого-то ударить в сжатых кулаках.
— Эй, если случится что... Не бросай её, хорошо?
Фарлан иногда мог быть сентиментальным, но это уже за гранью. Леви не хотелось представлять, что может такого случится, чтобы за девчонкой присматривал не прекрасный принц, а какой-то «монстр».
— Делать мне нечего?
— Пообещай, ну!
Какая же нелепость.
— Не обещаю.
На удивление, Чёрч вздохнул и повернулся к стене с правой стороны. От противного скрипа чуть было не проснулись другие солдаты, храпящие на соседних койках. Дождь закончился, а сквозь чёрные грозовые тучи выглянули серебряно-голубые лунные лучи. Тень от ворот конюшни распространилась по всему изгвазданному полу.
— Спасибо... монстр, — очередной смешок. — Монстры всегда лгут.
На вылазке за стены Фарлан и Изабель погибли, а Подземный монстр не смог их спасти. В тот день он лишился огня и координации. Остались лишь колючий холод и обещание, о котором некогда солгал монстр.
Всё же не стоит верить своим мыслям после заката. Слишком уж они ядовиты.
***
Ближе к рассвету в горле пересохло, а бессонница и не думала отступать. Размеренно шагая по тёмным коридорам, Леви старался прислушиваться к каждому шороху. Нет, не потому что боялся начальства как какой-то кадет, просто было в этом что-то атмосферное, что избавляло от паучьих лап. Где-то скрипнула дверь, где-то заскулил ветер, возникший из-за сквозняка, где-то затрещали старые деревянные половицы. Тишина. Не пустая и не мрачная, скорее спокойная и умиротворяющая.
Лейтенант почти дошёл до столовой, из который лился тусклый жёлтый свет. Там кто-то есть, чёрт. Не выйдет и дальше искать в дремучей тишине редкое чувство покоя. Однако стакан воды всё же взять стоило, иначе даже на пару часов глаза сомкнуть не получится. Схватив дверную ручку, Леви собирался тихонько её приоткрыть, но внезапно остановился. Он офицер, практически капитан. Так с чего вдруг он должен бояться быть замеченным? Он имеет полное право гулять по замку, когда ему только вздумается. Хоть всю ночь напролёт. Всё равно все дозорные максимум капралы, а значит, его подчинённые. Уверенно распахнув дверь, лейтенант заметил мирно попивающего чай и читающего газету главнокомандующего.
Эрвин отложил газету, поставил чашку на блюдце и посмотрел на вошедшего Леви. В принципе, удивляться было нечего. Смит здесь главный трутень, старательно кормящий капризную королеву.
— Приветствую, товарищ старший лейтенант. Не спится? — сказал Эрвин спокойным, но уверенным тоном. Эта напыщенность несколько раздражала Леви, когда его приятели вроде Зоэ или Смита обращаются к нему по уставу. Слишком фальшиво, пусть и забавно иногда.
Леви прошёл вдоль длинных столов, налил чистую колодезную воду в недавно вымытый стакан и принялся жадно глотать. Это в том числе необходимо, чтобы вернуть способность разговаривать. Отложив пустой стакан в мойку, он всё же решился присесть напротив. Всяко уже вряд ли уснёт.
— Пить захотелось.
— Понимаю. Влажно на улице, душно, вот и бегаете, — проговорил улыбаясь Смит, делая глоток очень крепкого чая. — До тебя человек семь заходили, тоже жажда замучила.
— А тебя?
— И меня. Воды наглотался, так покрепче захотелось, — ответил, уже полностью откладывая газету в сторону. Видимо, он надеялся на продолжительный разговор. Только у Леви неподходящее настроение для этого. — Налить тебе?
— Не хочу.
Эрвин кивнул и откинулся на спинку стула, складывая руки в замок. Он явно хотел что-то сказать, а Леви зачем-то этого ждал.
— Итак, старший лейтенант, — снова эта претенциозность, — как дела у исследовательского отряда?
— Не лучше ли спросить Ханджи?
— Хочу узнать мнение со стороны. Как тебе вчерашний отчёт?
Воспоминания неприятно затрещали внутри. Словно гвоздём ковыряли твёрдую глину. Почему все так интересуются мнением Леви, будто он гениальный химик, перевернувший привычный мир науки? Ему бы хоть пару понятий для начала выучить, а то краткая выжимка отчёта сродни художествам полоумного.
— Ханджи хорошо постаралась. Только новости хреновые.
Эрвин допил чай и кивнул:
— Увы, это так. Знаний Ханджи едва хватает, чтобы продвигаться вперёд медленными шагами.
Леви опустил взгляд. Приятельница пашет как проклятая, ночами не спит, а он в связи со своей необразованностью может только поддакивать. Отчаяние было близко.
Вдруг в голове вспыхнула идея, подобно яркой свече, освещающей собой тьму.
— Тот богач, Харман, он же химик. У него лаборатория, связи, оборудование.
Эрвин улыбнулся, но скорее обречённо.
— Его помощь Разведкорпусу не по карману.
Сжав кулаки, Леви нахмурился. Действительно, помогать человечеству — не прерогатива аристократов. Не все такие идейные как Эрвин, Ханджи или та девчонка. Большинством людей движет лишь собственная выгода. Лейтенант уже хотел подняться и уйти, оставляя своё разочарование в столовой, как перед глазами пронеслись картинки с собрания. Харман разговаривал с тем парнем в чёрном, будто они давние друзья. Учитывая, с какой ненавистью тот чёрный принц на него смотрел, он явно не на их стороне. Парень в чёрном может стать их рычагом давления, если на него грамотно повлиять.
— Харман близок с человеком, который может нам помочь, — сказал Леви, глядя Эрвину в глаза. Тот задумался. — Помнишь того парня в чёрном?
— Помню. Имя не знаю, но судя по недешёвой одежде, он кто-то из знати. И с чего ты взял, что он нам поможет?
Энтузиазм Леви поубавился. Действительно, с чего бы ему помогать? Но попытаться будет не лишним, если есть даже крохотная надежда получить результат.
— Если не поможет, то надавим.
Командующий расширил глаза, а после ухмыльнулся и покачал головой. Было в его взгляде что-то азартное, любопытное, но с тем и расчётливое. Леви знал, что Эрвин не из тех, кто упустит такой шанс из каких-либо моральных принципов.
— Интересный вариант. Только, увы, незаконный, — «но мы прибережём его на всякий случай». Он не договорил эту фразу, но Леви отчётливо увидел этот огонь в голубых глазах. Можно представить, Эрвину не плевать на законы, написанные трухлявой рукой короля.
— Я бандит из Подземного города, меня это не волнует.
Смит лишь прищурился:
— Разве не старший лейтенант Разведкорпуса?
Вопрос не требовал ответа. Задан был чисто чтобы подразнить, но Леви это особо не задело.
— Когда как.
Леви поднялся со своего стула и аккуратно задвинул его. Желать «спокойной ночи» было глупо, поэтому он решил промолчать. Прошагав уже половину пути до двери, он заметил, как Эрвин в том числе поднимается и убирает за собой грязную посуду. Неужели сам достопочтенный командующий Смит соизволил помыть за собой посуду? Забавно. Леви не стал ждать окончания такого события, поэтому спокойно пошёл к двери.
На пороге его остановил голос:
— Спокойной ночи.
Дверь закрылась, оставив командующего без ответа.
***
Поспать так и не вышло. Мысли не отставали вплоть до утра, гонимые воспоминаниями. Леви много ворочался, пока не наступило время завтрака и не пришлось нехотя вставать. Под глазами образовались сине-чёрные синяки, ещё ярче, чем были до этой злополучной ночи. Застегнув верхнюю пуговицу на белоснежной рубашке и расправив свой шейный платок, Леви поплёлся (именно поплёлся) в столовую. Сил практически не было. Перед глазами маячили девчонка из оружейного магазина и её проклятый кинжал.
Обещание душило монстра, а солдат не мог его нарушить.
Проходя мимо кабинета командующего, он замер. Руки сжались в кулаки, взгляд невольно впился в закрытые двери. По коридору сновали разведчики, разбредаясь по всему замку. Они проносились, словно чёрные тени. Нельзя было подчиняться этой навязчивой идее, пожалеет ведь потом. Но с другой стороны, это бы позволило раз и навсегда усыпить свою совесть. Чтобы не мучала по ночам, а то совсем заврётся.
Леви отбросил сомнения, решив покончить с этим раз и навсегда. Постучал в дверь как полагается, хотя обычно он входил без всяких церемоний. Услышав строгое «Войдите!», резко распахнул дверь. Эрвин встретил его привычной улыбкой и любопытным взглядом.
— Что-то хотели, лейтенант?
Как же они его достали.
— Мне нужен двухнедельный отпуск.
Смит искренне удивился, кашлянул в кулак и отложил бумаги, которые прежде держал в левой руке. Видимо, так просто не бывает ничего.
— Через три недели вылазка, помнишь? — спросил, присаживаясь на своё кресло. Сзади него разливался бледно-оранжевый солнечный свет.
— Помню. Успею вернуться.
— Вернуться-то успеешь, а как же сборы и подготовка? У тебя есть обязанности, так что будь добр, выполняй их.
Ярость затекла по венам, но на лице не дрогнула ни единая морщинка. Будто ему так хочется куда-то скакать. Но обещание впилось когтями, не собираясь отпускать. Ничего не остаётся, как исполнить его желания.
— За два года я не попросил у тебя ни одного отгула или выходного. У меня самый высокий показатель убийств за стенами, а рядовые пусть и недолюбливают, но слушаются, — говорил Леви, пока за дверями кабинеты проносились сотни ног. — Я — твоё главное оружие.
Эрвин откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. На его лице замерла хитрая ухмылка.
— Ты не забыл, кто вытащил тебя из Подземного города? Не думаешь, что твои претензии беспочвенны?
Эрвин всегда был искусным манипулятором, этого у него не отнять. Но Леви не был обычным человеком, чтобы так легко сдаться.
— Если бы ты нас не вытащил, мои товарищи были бы живы, — ответил лейтенант, не собираясь показывать себя проигравшим. Всё же они оба стоят друг друга.
— Если бы ты тогда не нарушил строй, ты бы мог их спасти.
Острые слова воткнулись прямо в нутро. Кровь словно забурлила, а перед глазами начала образовываться белая пелена. Нельзя. Больше нельзя поддаваться.
Леви и сам не раз думал о том, что тогда сделал. Вернее, не сделал. Эрвин выбрал самое грязное оружие из того многочисленного арсенала, припрятанного в голове. Он просто хотел поставить подчинённого на место, вряд ли он так мелочно обвиняет Леви, переживающего не лучшие времена. Смит был Дьяволом, зовущим грешников в Ад, но он не монстр. По крайней мере, Леви до сих пор жив и стоит на ногах только благодаря ему. Но почему так хочется избить его до полусмерти, наслаждаясь громкими криками? В голубых глазах Эрвина читалось извинение, но никак не раскаяние.
— Ты прав, — сказал Леви, чуть ослабив хватку. С другой стороны, он доволен, что Смит его не отпустил. Легче будет спать ночью, не его же вина.
Эрвин совсем незаметно выдохнул, видимо, до этого ожидая какого-нибудь ответного оскорбления или вовсе оглушающего удара.
— А впрочем, я тебя отпускаю. Ты мой лучший боец, считай это поощрением.
Чёрт. Леви кивнул, подписав себе приговор.
— Не скажешь, куда собираешься?
— Не скажу, — отрезал Леви, потому что сам не знал. Эта девчонка была той ещё занозой в заднице. Но, признаться, обещание Фарлану было не единственной причиной.
Лейтенант собрался уже уходить, получив желаемое, но вновь был прерван уверенным голосом своего командира:
— Передай госпоже Алтман мои наилучшие пожелания.
Дьявол.
