Amantes sunt amentes

Сокджин закусывает губу и вновь приподнимается, а затем плавно опускается. Намджун нежно поддерживает его под бедра, а Джин скользит ладонями по крепкой груди правителя. Омежка тихо, но так сладко стонет, сжимая член императора внутри. Через пару мгновений Сокджин содрогается и кончает себе на живот, но ни на секунду не перестает двигаться. Альфа испытывает оргазм следом, сильно сжимая бедра младшего. Джин наклоняется и целует мужа, легонько укусив за губу. Намджун помогает омежке подняться, не оставляя без поцелуев ни на минуту. Сокджина не хочется оставлять на долгое время, но нужно. Омега будто читает мысли супруга и слегка улыбается, поглаживая старшего по груди, именно там, где сердце, которое принадлежит лишь Джину. —Скоро отбываем, пора идти на встречу с главнокомандующим,—говорит Намджун, вдыхая поглубже аромат омеги. —Джун-и, ещё немного,—умоляет Сокджин, нежась в объятиях супруга. Его бы воля, и Намджун никуда бы не уезжал. Император поднимается с постели и надевает рубаху, а Джин тяжко вздыхает и подползает к альфе, обнимая со спины,—Я смогу с тобой проститься или сделать это сейчас?—дрожащим голосом спрашивает омега. —Сможешь ещё, но уже при всех. Альфа спокойно одевается, а Сокджин едва заставляет себя надеть шёлковую накидку на голое тело. Он смотрит на мужа, который за пару минут полностью собрался и поджимает губы. Джин подходит к мужу и аккуратно поправляет ворот рубахи, не опуская момента коснуться обнаженной шеи. Сокджин тянется за поцелуем, который сразу же получает. Он целует настойчиво, вкладывая все свои чувства, будто пытаясь показать, как он будет скучать. —Луноликий мой, пожалуйста,—обреченно вздыхает Намджун, когда супруг продолжает целовать уже шею, щеки,—Я понимаю тебя, но нужно идти. Я люблю тебя. —И я тебя,—шепчет Сокджин, перебирая пальцы. Омежьи инсктинты намного сильнее разума. Внутренний зверь понимает, что его альфа уходит, что надо что-то делать, но Сок все равно приходит в себя и сдерживается даже тогда, когда за Намджуном хлопает дверь. ~~~ Сокджин проводит более часа в купальне, потом долго думает над нарядом и останавливается на победном цвете. Красное одеяние идеально сидит на красивой фигуре, талия подчёркнута черным пояском, в волосах, по привычке, заколка-гребень, на руках пару украшений, а в ушах серьги с рубинами. Весь гарем и слуги дворца собрались, чтобы склониться перед повелителем и проводить его на войну. Омеги выстраиваются в ряд, в конце которого стоит главный и единственный супруг правителя. Некоторые являются наложниками императора, но были в его покоях они всего раз. После появления Сокджина, Намджун никого не желал кроме него. Император заходит в коридор, смотря только на одного человека, который, как и все, склоняет голову. Намджун проходит вперёд, замечая справа доверенного человека. Он будет помогать Сокджину в управлении государством, хотя тот и сам отлично справляется. Альфа поворачивается к супругу, который все ещё не поднял голову, так как дозволения не было, хотя все остальные омеги уже с интересом смотрят на их прощание. Намджун жестом показывает поднять взгляд, что Сокджин безпрекословно выполняет. В его глазах столько любви. Намджуну сейчас так хочется его поцеловать, но нельзя. Сокджин об этом знает и слегка улыбается. —Я буду скучать по вам, мой господин. Возвращайтесь скорее,—уверенно говорит Сокджин, а сам радуется, что голос не дрогнул. Император берет небольшой мешочек из рук слуги и развязывает его. Намджун одевает на шею супруга прекрасный кулон-месяц. Сокджин безмолвно кланяется, благодаря за подарок. —До моего приезда не снимай никогда его. Это теперь твой символ, луноликий,—произносит правитель, а затем берет в руку ладонь омеги, подносит к губам и нежно целует. Сокджин слегка улыбается и желает удачи в бою. Правитель даёт последние наказы доверенным лицам и уходит, глянув на Сокджина, который крепко сжимает кулон в руке. Джин разрешает наложникам и слугам вернуться к своим делам, а сам недолго переговаривает с заведующим гаремом, а потом с доверенным лицом. Завтра, как и положено, в главный двор приходят граждане, у которых есть какие-то проблемы. Суда в Саире нет, сам император, его супруг или помощники решают дела и устанавливают наказания, в соответствии с законом ими же составленным. Став омегой правителя, Сокджину пришлось учить все законы Саира и последствия их нарушений. Сокджин отдает пару указаний, касательно завтрашнего дня. Он уже собирается идти к себе, как его снова останавливают, что-то уточняя. Разобравшись с делами, Джин наконец идёт к выходу с гарменого двора. Позади слышатся обсуждения омег о том, какой их господин сильный, что так легко и без слез отпускает супруга. Сокджина это немного забавляет, потому что ему совсем не легко. Он заходит в свои покои и скидывает парадную накидку. Его личный слуга бегает по покоям, подавая то таз с водой и полотенце, то помогая снимать украшения. Закончив, паренёк отходить к двери, а Сокджин садится на диванчик у большого окна. —Чего-нибудь желаете, господин? —Нет, можешь идти,—отвечает Джин. Он ждёт, пока слуга выйдет, и накрывает лицо ладонями, всхлипывая. Теперь, оставшись наедине с самим собой, омега может позволить себе выплеск эмоций. ~~~ —Попрошу тишины!—вскрикивает альфа из охраны Джина. Сокджин устало потирает переносицу. Он с самого утра сидит в главном зале и решает дела граждан, которых сегодня особенно много. Они кажутся нескончаемыми, но вот уже пять минут Сокджин ждёт. —Последнее дело на сегодня. Хван... Хан Джисон!—вызывает альфа, долго всматриваясь в список. Первая фамилия перечеркнута, а вторая написана не разборчиво. Наступает неловкая тишина. Позади едва слышны чьи-то шаги. Толпа расступается, и вперёд выходит худощавый омежка в темной накидке. Он падает на колени перед господином. Нельзя представать перед "судом" с покрытым лицом, поэтому парень дрожащими руками снимает с головы капюшон накидки. Его лицо покрыто ссадинами и синяками, на шее виднеются следы удушения, а сами руки юноши в порезах и ожогах. Сокджин, увидев состояние омеги, подскакивает с места, а все находящиеся сразу делают два шага назад. —Молю вас, господин, помогите мне,—произносит омега, склоняясь ещё ниже,—Я... Мое имя Джисон, я свободный омега, ныне фамилии Хван. —Раз ты свободный, то поднимись с колен,—говорит Сокджин, и паренёк сразу подскакивает, болезненно морщась,—Кто так поступил с тобой? —Муж,—произносит омежка, а Сокджин сразу подмечает с какой неприязнью он это озвучил,—Я... Был изнасилован полгода назад. Собирался прийти на следующее собрание и подать жалобу, но родители меня не пустили, сказав, что я их опозорю. Джисон облизывает пересохшие губы и сглатывает. Дураку понятно, что парню тяжело говорить, что он чего-то или скорее кого-то боится. Омежка нервно сжимает край накидки и вечно поглядывает на дверь, боясь, что сейчас его муж придет. —Меня насильно выдали замуж за этого человека. Его зовут Хван Хёнджин, он торговец. Первые три месяца я был заперт в доме, после было позволено выходить только с ним, либо же во двор, но под взглядами охраны. Сейчас я едва смог сбежать, хотя планировал очень давно. Господин, я прошу вас помочь мне. Муж надо мной издевается. Бьёт, насилует, угрожает убить, если я кому-то расскажу, никуда не пускает, он... Омега нервно сглатывает и как будто хочет сжаться в комочек да спрятаться в уголок, но не может. Сокджин подходит к нему, тот боязливо отступает назад. Джин поднимает руку, чтобы положить на плечо омеги, но тот сразу принимает позу защиты от ударов. Сразу понятно, что парень не врёт. —Он избил меня, когда в моем животе был ребенок. Единственный, ради кого я мог жить,—кое-как выговаривает парень и, уже не в силах сдерживаться, начинает рыдать. —Я помогу тебе,—произносит Сокджин, тепло улыбаясь и утирая чужие слезы. Джисон напрягается, чувствуя чужие руки, но, поняв, что его не обидят, расслабляется. Сок возвращается к своему месту и подзывает кого-то,—Свободных омег не дозволено касаться без их на то позволения. Хван Хёнджин приговорен к смерти. Сейчас же соберите отряд и найдите его. Бросить в темницу, а с рассветом казнить через повешание,—хладнокровно произносит Сокджин. Кто-то из толпы хлопает, кто-то просто молчит, а Джисон выдыхает с облегчением. Его кошмар подходит к концу, но только неизвестно, куда ему дальше идти и что делать. —Ныне Хан Джисона забрать в дворец, выделить покои и личного лекаря, помочь восстановиться, а после решим с учтения его желаний,—заканчивает Сокджин. Джисон снова падает на колени и безостановочно благодарит. Сокджин подходит к тому, помогает подняться и позволяет поцеловать свою руку, чтобы тот успокоился. Джисона передают главному в гареме, и последний спешит исполнить волю господина. Заседание завершено. Люди расходятся, а Сокджин сжимает в руке кулон и выдыхает. Всего сутки без Намджуна, а он уже невыносимо скучает.