Amantes sunt amentes

—Добрый день, господин! Мы вас-то и ждём. Сегодня особенный товар!—зазывает к себе мужчина. Сокджин оглядывает каждого омегу и принюхивается, но ни от одного не исходит того аромата, который и заманил сюда,—Я знаю, кого вы ищите, господин. Специально отдельно стоит, чтобы никто не забрал. —Довольно болтать. Показывай,—строго произносит Сокджин, ведь не любит, когда испытывают его терпение. —Привидите,—мужчина отдает приказ своим помощником, которые сразу скрываются из виду. Сокджин в нетерпении постукивает пальцами по своему бедру и успокаивается только тогда, когда обладатель приятного аромата начинает приближаться. Двое мужчин выводят юного омежку. У него длинные темные волосы, худощавое на первый взгляд тело. На нем грязная и местами порванная одежда, мальчишка жмурит глаза от яркого света и пытается вырваться из чужой хватки. Сокджин пару минут рассматривает омежку, потом указывает на него и ещё на двоих. —Беру этих,—повернувшись к владельцу, говорит Джин. ~~~ —Господин! Первая победа в руках императора!—сообщает кто-то, как только Сокджин заходит в гарем. —Чудесно. Устройте праздник в гареме, а также определите новеньких. На выданье уже отправили?—спрашивает Джин, а служитель гарема быстро кивает. —Вам письмо от императора,—говорит парень и, поклонившись, отдает свёрток бумаги с печатью Намджуна. —Джисон, позаботься о том омеге, поговори с ним, он слишком пуглив. Доверяю его тебе, подготовь к празднику, хочу его себе вечером,—отдает приказания Сокджин и, едва сдержав радостный писк, сжимает письмо в руке. После кивка слуги он сразу уходит в свои покои, чтобы прочесть послание от любимого мужа. ~~~ Омежка испуганно оглядывает большую комнату и людей вокруг себя. Его водили и к врачу, и в купальню, и к портным. Какой-то миловидный омега, Джисон, пытался с ним поговорить, но парень настолько в шоке от происходящего, что и слова вымолвить не мог. Лишь свое имя сказал. —Чимин. Тебя господин выбрал, не отмалчивайся при нем, так не подобает,—повторяет Джисон в который раз и застегивает на шее омеги небольшое колье,—Ащ, ты очень красивый, не зря тебя выбрали. —Тут столько омег и покрасивее, да и к тому же они хотя бы говорят,  а господин выбрал это,—фыркает Тэян, отдавая приказания другим омежкам. —Не тебе обсуждать решение господина. Твое дело–подготовить омегу к празднику и, если понадобится, к ночи,—грубо произносит Джисон, на что служитель снова фыркает. Чимин испуганно бегает взглядом от одного мужчины к другому и даже хочет прикрыться руками, но удерживает желание при себе. —Ускоряйтесь, праздник в разгаре, господин пришел!—выкрикивает бета и бежит в гарем. Чимину отчего-то становится трудно дышать. С разговора старших стало страшно, ведь его, кажется, хотят отдать какому-то господину. Чимин не хочет никуда идти, он мечтает закрыть глаза и снова оказаться дома, прячась в объятиях папы от пьяного, злого отца и братьев. Это уж точно лучше, чем потерять девственность с каким-то непонятным альфой. Чимин любил читать старые книги из папиной комнаты. Это были романы, где омега и альфа преодолевали все проблемы ради своей любви. Описывались чувственные поцелуи, нежные, но страстные постельные сцены, где альфа максимально заботлив к своему любимому. Но вот в жизни не так. Папа омежки, Бэкхен, очень любил его, поэтому боялся за будущее сына. Отец и братья с детства вбивали в чиминову голову, что он просто прислуга для них и всех альф в государстве. Они спокойно могли поднять руку на младшего, заставляли выполнять всю работу по дому и даже пытались использовать для своих утех. Омеги в том месте ни ставятся ни во что, поэтому один альфа может спокойно использовать любого из них в свое удовольствие: будь то незнакомый парень или кровный брат, да они могли использовать даже папу. Видя измученное состояние любимого родителя и вспоминая ночные крики, Чимин понимал, что братья издевались над ним. На самом деле, альфы хотели насиловать Чимина, родного брата, но Бэкхен все время прятал сына и по собственной воле вставал напротив неуправляемых альф. Чимин мечтал и мечтает о чистой и искренней любви, о том, кто всегда будет его защищать и ни за что не даст в обиду. Но сейчас, слушая правила дворца, омега все больше теряет надежду. Чимина нарядили в белое платье, распустили шелковистые волосы,  но тот все равно немного собрал их, а Джисону даже понравилось, поэтому он не стал менять назад; на щеки нанесли немного румян, а ресницы покрасили чем-то неизвестным; также в ушах засверкали небольшие сережки-колечки, что очень понравились юному омеге. Его приводят в большую комнату, где вовсю играет музыка, танцуют и веселятся омеги, а во главе сидит до безумия красивый омега. Таких как он описывают в романах. Чимин не мог разглядеть мужчину на рынке, но сейчас с уверенностью готов сказать, что это самый прекрасный человек, которого Пак когда-либо видел. —Это наш господин. Ты ему понравился и пойдешь сегодня в его покои,—Чимин неуверенно смотрит на бету и ищет хоть намек на шутку в его глазах. Это же омега.  Паку казалось, что его поведут к какому-то альфе, который поиздеваться над хрупким парнем и выкинет. Но он совершенно в другом государстве, тут, наверное, все по-другому. И, может, все не так плохо, как юный омега представляет? —Эй,—окликает бета и щелкает пальцами перед лицом,—На господина засмотрелся? И в правду, сложно оторваться от луноликого. Чимин ещё больше округляет глаза, а бета смеётся с его реакции. О луноликом слышали все, а Пак обожал слушать легенды о невероятном омеге перед сном. Папа рассказывал их часто, пытаясь отвлечь ребенка от криков на нижнем этаже, когда альфы приводили омег из публичных домов и мучали их до утра. Перед Паком все словно во сне. Его сажают недалеко от луноликого, который изредка поглядывает на юного омегу. Чимин в открытую пялится на красивого мужчину, а потом на невероятно гибких и прекрасных танцоров. Глаза буквально разбегаются от всей роскоши и красы. —Что ты смог узнать?—невзначай спрашивает Сокджин. —Он не разговорчив. Только имя. Его зовут Чимин,—быстро выговаривает Джисон. —Чимин значит. Сладко, как и он сам. Заканчивайте праздник, а его в мои покои, поговорю лично,—Джин отдает указания и, поднявшись, покидает главный зал гарема. ~~~ —И беспрекословно слушаться! Кивни хотя бы!—в сотый раз повторяет правила бета. Чимин неторопливо кивает, а сам ужасно боится и не хочет идти. Вокруг снова куча слуг, которые наряжают его, пытаясь сделать красивым. Бета все причитает, чтобы тот был покладистым и уважил их господина, а у Чимина уже голова не работает. Он не замечает, как его ведут по коридору, как он оказывается у дверей тех самых покоев, как один из слуг заходит, а потом выходит. Чимин просто моргает, а его толкают в комнату и закрывают дверь. Он запинается об свою же ногу, падая на колени и сразу же склоняя голову. Боится поднять взгляд, слышит, что господин поднимается с места и подходит к нему. Чимина отрезвляет до дури приятный аромат, который первый раз он почуял будучи ребенком в гостях у друга папы. Бэкхен тогда рассказал сыну о прекрасном дереве, что носит название сирень. Этот аромат Чимин полюбил всей душой и, посещая рынок, мечтал найти хоть веточку этого деревца с таким же запахом. А сейчас буквально все вокруг пахнет сиренью, что действует на омегу, словно успокоительное. —Поднимись,—мягко произносит Сокджин, а Пак сразу же встаёт, едва не упав,—Не нужно так переживать, я не сделаю тебе ничего плохого,—успокаивающе произносит Сокджин и поглаживает Пака по щеке. Чимин поднимает взгляд на старшего омегу, который с улыбкой протягивает ему ладонь. Пак вдруг чувствует какое-то невероятное спокойствие и уверенность в том, что все будет хорошо, поэтому кладет свою руку в чужую, позволяя себя отвести в дальнюю часть покоев.