Amantes sunt amentes

—Да прекрати реветь, мы уже третий раз макияж наносим!—нервничает бета,—К черту, смывайте, пусть идёт так. Чимин отворачивается и продолжает плакать. Омеги не могут начать свою работу из-за вертлявости Пака. Чимину плохо, он боится и совершенно не хочет идти к императору, он хочет к Сокджину. Тэян психует и встряхивает омегу за плечи, несильно бьёт по щекам и заставляет смотреть на себя. У Чимина глаза полны слез, но бета за столько времени в гареме уже привык и совершенно не реагирует. —Возьми себя в руки! Ты идёшь к самому императору, да тебе все омеги здесь завидуют. К нему почти никто не попадает с прибытия луноликого, а тебе выпал такой шанс, но ты просто ноешь. Не испытывай мое терпение, наряжайся!—произносит Тэян, активно размахивая руками. Он отдает указания омегам и выходит из комнаты. Чимин прекращает сопротивляться и лишь тихо всхлипывает. Его собирают не больше пятнадцати минут, а потом подносят зеркало. Темно-синие штаны и рубаха, украшения с сапфирами и аккуратно собранные волосы. Пак выглядит красиво, если не считать заплаканных глаз. Чимин пытается уйти глубоко в себя, чтобы ничего не запомнить, чтобы ничего не чувствовать. Его ведут по коридору, долго ведут, а потом, как и в первый раз, толкают в покои. Чимин также падает на колени и склоняет голову, а в голове медленно проплывают воспоминания первой ночи с луноликим. Сокджин тогда успокаивал его, рассказывал о себе и гареме, а потом всю ночь крепко-крепко обнимал. Джин в первую ночь пообещал, что не тронет омегу в сексуальном плане, пока тот сам не захочет. Но сейчас так не будет. Омежка принюхивается и чувствует смесь ароматов: полюбившаяся сирень, эфирные масла и тот самый, что буквально въелся в сокджинову кожу с приезда императора. Пак не знает, что так пахнет, но явно какая-то пряность с нотками цитруса. Его мысли отвлекают звуки чьих-то движений. Чуть дальше есть выход на балкон. Оттуда кто-то выходит, но Чимин не видит, кто именно. —Ну, ты как всегда. Поднимись, Чимин-а,—раздается любимый голос в тишине этой комнаты. Чимин неуверенно поднимает взгляд и видит Сокджина,—Ты что плакал?—с тревогой спрашивает старший омега, когда Чимин поднимается с пола и смотрит на него. Джин быстро подходит к омежке и целует в обе щёчки, нежно поглаживает большими пальцами под глазами. Чимин всхлипывает и крепко обнимает господина. —Я так испугался,—шепчет Пак, когда немного успокаивается. Он целует старшего в шею и садится на кровать рядом с ним,—Ты же хотел поговорить о чем-то? —Слушай меня и не перебивай. Сейчас придёт император. Ты будешь с ним больше, чем то, как были мы с тобой. Не спрашивай зачем и почему, я объясню все завтра, но сейчас ты должен быть послушным омегой, ладно?—выговаривает Джин вроде бы уверенно, а в душе все равно ураган. —Что? Ты меня отдашь своему мужу?—в глазах Чимина снова скапливаются слезы. —Чимин, я тоже буду с вами, пожалуйста, я тебе потом все объясню,—пытается успокоить Сокджин. Чимин только собирается что-то сказать, как Сокджин затыкает его поцелуем. Пак первое время не отвечает, но под напором старшего начинает медленно и лениво целовать в ответ. Джин наседает и укладывает младшего на кровать, нежно ведёт руками по груди, животу и к самому низу, аккуратно начинает переходить на бедра. Поцелуями спускается с губ на ключицы, буквально вырывая стон удовольствия с уст младшего омеги. Пак поддаётся нахлыневшему возбуждению и выгибается, пытаясь быть ближе к старшему. Джин умело избавляет Чимина от одежды и обхватывает губами один сосок, слегка прикусывая. Не глядя, Сокджин собирает пальцем выступившую естественную смазку и медленно вводит его в нутро младшего омеги, стараясь сразу задеть простату. Чимин вскидывает бедра и начинает тереться возбуждением о живот старшего. Омежка хнычет, когда его растягивают уже три пальца, а затем Сокджин постепенно проталкивает четвертый, отчего Пак начинает плакать. —Хватит, пожалуйста, мне же больно,—всхлипывает Чимин, а Джин сразу приподнимается и целует. —Тебе нужно потерпеть, я знаю, что делаю. Иначе потом будет больнее,—переосиливая себя, произносит Джин,—Что мне сделать? —Разденься,—требует Чимин. Он полностью раздет, в то время, как Сокджин в ночной рубахе. Джин отстраняется и стягивает с себя шелк. Изгибы его тела привлекают внимание. Чимин не удерживается от желания коснуться старшего омеги. Он кладет ладошку на поясницу, а Джин машинально прогибается и продолжает целовать пухленькие губки Чимина. Намджун заходит в покои и сразу останавливается, смотря на двух омег на его кровати. Сокджин находится в интересном положении, отчего император мгновенно возбуждается. Под его омегой лежит другой омежка, маленький и хрупкий. Сокджин вчера рассказывал про него и подогрел интерес правителя, пообещав познакомить. Чимин замечает императора первым, сразу же сдвигает стройные ножки и сжимается, будто пытаясь спрятаться. Сокджин успокаивающе поглаживает того по бедру и грациозно поднимается. Он поворачивается и улыбается, видя любимого супруга. Совершенно не стесняясь, Сокджин подходит к супругу и целует его. Чимин прикрывается краем одеяла и смотрит на них. Не смотря на ревность, он не может оторвать взгляд. Кимы смотрятся невероятно красиво. Намджун опускает руки на упругие ягодицы Сокджина и слегка сжимает, а сам омега скользит ладонями по крепкой и сильной груди императора. —Кто будет первым?—спрашивает император. Его голос хрипловат, что так возбуждает Сокджина. —Младшие вперёд,—улыбается Джин и подходит к Чимину. Он ложится рядом с ним и поглаживает по щеке, утирая выступившие слезы на лице омежки,—Слушай, ты хорошо растянут. Сейчас нужно расслабиться, смотри на меня, ладно?—шепчет Сокджин и краем глаза следит за раздевающимся мужем. Чимин всхлипывает, и Сокджин притягивает его для поцелуя, опуская ладони на небольшой член омежки, начиная мягко водить вверх-вниз. Пак пытается сосредоточиться на этом, но распирающее чувство заставляет отвлечься. Император широко раздвигает его ноги и толкается до упора, отчего у Чимина начинают течь слезы. Намджун трахает его недолго, около десяти минут, так как Джин укладывает супруга на постель. Чимину этого времени вполне хватило. Никаких приятных ощущений не было, хотя папины романы убеждали, что боль будет несильной и недолгой. Даже когда правитель покинул нутро младшего омеги, там все жгло и болело. Сокджин развернул его и стал языком ласкать растраханную за несколько минут дырочку. Параллельно он насаживается на член Намджуна и пытается удовлетворить сразу обоих. На это требуется чуть меньше получаса. Чимин сдается первым и сразу сжимается, будто надеясь испариться. Джин ещё какое-то время скачет на члене императора, а после тот изливается внутрь и толкается глубже. Сцепки не происходит, но Намджун все ещё остаётся внутри. Так и засыпают, обнимая друг друга. ~~~ Чимин просыпается глубокой ночью. Намджун обнимает Сокджина, а тот сладко посапывает  и крепко держит Пака за руку. Чимин тихонько выпутывается и встаёт, охнув от боли. Он накидывает ночную рубаху и тихо покидает покои. Едва дойдя до своих комнат, Чимин падает на кровать, притягивает ножки к груди и начинает плакать.