Amantes sunt amentes

Сокджин ходит из стороны в сторону,  кусая губы и ожидая выхода лекаря. Слезы на его лице текут безостановочно, живот неприятно тянет, но сам малыш совсем не пинается. Джин касается ладонью, но снова ничего не чувствует. Это заставляет нервничать ещё больше, из-за чего слезы начинают течь ещё быстрее, но из покоев выходит лекарь. Сокджин спешит подойти , сразу забывая о прошлых мыслях. Язык не поворачивается спросить о Чимине. Он боится услышать плохие новости. —Стрела не отравлена, он будет в порядке. Жизненно важные органы и кости не задеты, будут временно болезненны движения, но через неделю-две поправится. Он везунчик,—говорит пожилой бета и, поклонившись, уходит. Сокджин забегает в покои, где слуги прибираются. Чимин лежит на боку, его спина перебинтована. Омега крепко спит, неосознанно дуя и без того пухлые губы. Джин со слезами на глазах улыбается и подходит к кровати, присаживаясь рядом. Он берет чиминову ладонь и прикладывает к своему животу, на мгновение прикрывая глаза. Джин выгоняет всех из покоев и наклоняется к Паку, вдыхая его немного ослабший аромат. Он прижимается губами к виску младшего омеги, когда чувствует несильный толчок в живот. Двое суток господин не отходит от Чимина. Сам кормит его, ухаживает и разговаривает. Больше не плачет, чтобы не беспокоить омегу и ребенка. Сам Сокджин не спал эти дни, почти не ел, что очень беспокоит Пака, который не мог уговорить старшего отдохнуть. Оставалось ждать только Намджуна. Сокджин вцепляется в Чимина и отказывается уходить. Он плачет, кричит, что не оставит его, отчего самому Паку дурно становится. Хоть и Чимин сам требовал, чтобы старший отдохнул, сейчас не хочется его отпускать. Император вздыхает. Ему не нравится вся эта ситуация, а в особенно то, что он ещё не нашел виновного. Но обязательно найдет и казнит самым жестоким способом. Намджун просто поднимает Сокджина на руки, а тот все дёргается в попытках слезть. Император укладывает его поудобнее и держит так, чтобы тот на мог лишний раз шевелиться. Сокджин устает и, положив одну руку на живот а вторую на грудь альфы, утыкается в его шею и начинает плакать уже тише. Император знает, что теперь их снова будет обсуждать весь дворец. Но Намджуну как-то все равно, важнее состояние его супруга, которому вообще нельзя нервничать. Он несёт любимого мужа через половину дворца, слушая восхищённый шепот. Когда они подходят к покоям правителя, Джина почти не слышно. Он тихо всхлипывает, будто уснул. Намджун, зайдя в комнаты, укладывает притихшего мужа на широкую кровать и присаживается рядом. Альфа протягивает ладонь, начиная вытирать сокджиновы слезы, но тот обиженно отворачивается. Джун вздыхает и присаживается на другую сторону. —Я понимаю, что ты нервничаешь, но так нельзя! Чимин поправляется, а ты только ухудшаешь свое состояние. Не хочешь думать о себе? Думай о ребенке, Сокджин!—психует альфа, хоть и пытался говорить спокойно. —Ребенок...—тихо произносит Джин и хватает Намджуна за руку. —Да, любимый, ребенок. Наш малыш,—с улыбкой говорит Намджун и смотрит на растерянное лицо омеги. —Нет, Намджун, ты не понял! Ребенок... У меня отошли воды!—начиная часто дышать, выкрикивает омега. Намджун испуганно зовёт стражника и требует привести лекаря. Сокджин хмурится от начинающихся схваток и тихо зовёт мужа. Император сразу же подходит и садится рядом, а омега хватает того за руку. —Малыш, все будет хорошо. Раньше срока, да. Но у нас будет сильный ребенок, ничего не случится,—убеждает Намджун, поглаживая любимого по щеке. —Мне страшно,—тихо произносит Джин и вскрикивает от болезненной схватки. Смотря на его слезы, Намджун уже не радуется этому дню. В покои вбегает лекарь и его помощники. Они сразу же выгоняют императора и начинают подготавливать все к родам. Сокджин плачет и умоляет мужа не уходить, но тот, следуя обычаям, выходит. ~~~ Хосок быстро идёт к покоям короля, буквально переходя на бег, ведь у его мальчика началась течка. Течка, которую он покорно ждёт уже три месяца с их разговора. Настойку он так и не достал, потому что она им совсем не понадобится. Он заходит в покои, сразу отступая назад из-за сильного сладковатого аромата, что распространен повсюду. Юнги стоит на четвереньках, но опустив грудь и голову на подушки. Это единственная поза, в которой его бол чуть меньше. Юнги не проживал течки после первой, всегда выпивал настойку. Но сейчас он мучается от боли, слегка покачиваясь, чтобы ещё хоть немного стало легче. —Хосок...—жалобно скулит омега, почувствов своего альфу. У Хосока от такого Юнги крышу сносит. Маленький и хрупкий, такой уязвимый. Он подходит к королю и пересаживает на свои колени. Смазка обильно выделяется, отчего Мин хнычет и на очередном спазме тычется носом в шею альфы. Хосок приподнимает его  голову и мягко накрывает тонкие губы своими. Они быстро переходят с нежного поцелуя на более грубый. Юнги хватается за Чона, как за спасение. В голове альфы проплывают воспоминания о словах врача, которые оказались лживыми. Юнги выжил, Юнги сильный. Хосок слегка улыбается и укладывает омегу на кровать, когда тот начинает требовать внимания. Быстро избавившись от одежды, они ласкают друг друга руками и не прекращают поцелуй, будто из-за этого все закончится. Хосок аккуратно растягивает омегу, который благодаря обильно вытекающей смазки не чувствует боли. —Я никогда не был с альфой,—зачем-то сообщает Юнги, когда Чон  раздвигает его стройные ноги. —Я знаю. Не бойся. Хосок очень бережно укдадывает омегу, ведь его рана хоть и немного затянулась, но не исчезла и ещё приносит дискомфорт. Чон толкается до упора, но Юн о боли не говорит и не показывает. По сравнению с прошлым ранами первый секс–ничто. Да, неприятно и больно, но Юнги стойко терпит, зная, что потом будет удовольствие. В обычно холодной комнате становится слишком жарко, а тяжёлые вздохи парней заполняют помещения. Юнги иногда издает тихие, едва слышимые стоны, но Хосоку достаточно и этих. Становится хорошо, даже слишком, Юн чувствует приближение оргазма, его начинает мелко потряхивать. Хо, заметив это, ускоряет движется и наклоняется, чтобы поцеловать любимого. —Кончишь в меня, и я отрежу твой член,—сквозь стон грубо говорит Юнги, а Хосок смеётся, сильнее толкаясь. Юнги затихает после оргазма и прикрывает глаза. Чон выходит и изливается тому на живот, а затем ложится рядом и притягивает для поцелуя. —Я тебя ненавижу,—произносит Юнги, совсем не имея это ввиду. Хосок поглаживает и слегка разминает ноющую поясницу омеги, отчего тот буквально кайфует. —И я тебя люблю, Юн-и. ~~~ —Что там происходит?—спрашивает Чимин, испугавшись беготни за дверьми. —Господин рожает!—сообщает Джисон и помогает Чимину подняться. Пак слегка шипит от боли, но сейчас это не главное. Он переживает за Сокджина и знает, как тот боялся оставаться один во время родов, поэтому Чимин плюет на рану и ускоряет шаг.