Боже. Примерочная была маленькой.
Реки повернулся, ухмыляясь, и начал развешивать одежду, которую держал Ланга. В комнате было так тесно, что они едва могли двигаться, не натыкаясь друг на друга, и, что еще хуже, три из четырех стен были сделаны из больших зеркал. Неужели Ланге придется стоять здесь и смотреть, как Реки снимает с себя одежду? Во рту у Ланги так пересохло, что он едва мог сглотнуть. Они и раньше переодевались в спальне Реки, но только спиной друг к другу, и Ланге всегда приходилось повторять «не оборачивайся, не оборачивайся», чтобы убедиться, что он не подглядывает. Просто кожа Реки всегда казалась такой теплой и мягкой на ощупь, и Ланга мельком видел твердые мышцы живота Реки, когда он смеялся, и боже. Он собирался выдать себя. Реки… Реки наверняка заметит. Сцена разыгралась в его голове прежде, чем Ланга успел остановить ее— Реки нахмурился, его рот скривился во что-то неприятное. «Ты действительно так смотрел на меня, Ланга,—говорил он неодобрительно, — и потом, ты действительно думал, что я… ты все совершенно не так понял. Ты снова все неправильно понял.» Ланга снова сглотнул, панический страх подступил к горлу, он крепко прижал руки к бедрам. Реки рылся в одежде, которую он повесил, снова издавая этот жужжащий звук, и страх обжег глаза Ланги, так сильно, что ему пришлось моргать, моргать и моргать, потому что, боже, он не хотел—он не хотел, чтобы Реки чувствовал себя неловко, что, если он случайно сделает что-то не так, и Реки больше не любил бы его, Реки не хотел бы прижимать их плечи друг к другу, Реки не кувыркался бы с ним на кровати, смеясь, Реки не обнимал бы его, не целовал, не позволял Ланге прерывисто дышать ему в рот или— —Ты должен примерить вот это, — сказал Реки, вытаскивая синюю рубашку с волной спереди, — и это! Это будет потрясающе смотреться на тебе. Ланга заморгал от ослепительного желтого света, пытаясь дышать. —Я… —сказал он. —Ага, — сказал Реки, сжимая вешалки в руках. Он улыбался, выражение его лица было легким и возбужденным, но Ланга не мог улыбнуться в ответ, он даже не мог пошевелиться, его руки были жесткими и замерзшими, и он был напуган, и Реки, должно быть, заметил, потому что его лоб наморщился. —Ты… ты стесняешься? Я не буду смотреть. Я закрою глаза, обещаю. Ланга с трудом выдавил из себя эти слова. —Правда? —Конечно! —сказал Реки и слегка нахмурился. —Черт, я должен был сначала спросить тебя об этом, верно? Насчет раздевалки? Мы можем по очереди заходить сюда, если хочешь, я могу уйти. Ланге удалось сглотнуть, часть страха исчезла из его глаз, и он снова смог видеть. — Нет, — сказал он, его голос немного дрожал, но он изо всех сил старался успокоить его. —Все в порядке. Тебе не нужно этого делать…не уходи. —Окей, — сказал Реки, а затем взял Лангу за плечи и повернул их, и Ланга едва сдержал крик, когда он, спотыкаясь, направился в другую сторону примерочной с руками парня на своих плечах. Грудь Ланги горела, а затем Реки развернул его, его рука прижалась к пояснице Ланги, и, боже, она тоже загорела, и тот мог видеть, как все его лицо покраснело во всех трех зеркалах. —Вот, — сказал Реки с какой-то решимостью в голосе, когда он снова сунул рубашки в руки Ланги. —Ты можешь смотреть в эту сторону, а я в другую, так что знай, что я не подглядываю за тобой в зеркалах, хорошо? —Я… —взволнованно начал Ланга, когда Реки схватил с двери несколько рубашек. —Ты собираешься— —Не волнуйся, бро, — сказал Реки, и Ланга мог только в ужасе смотреть в зеркала, когда Реки начал стягивать с себя майку. Ланга поспешно зажмурился, но было слишком поздно: образ уже отпечатался в его сознании: волосы Реки застряли в его футболке, бледная гладь его кожи, линия загара внизу спины. Боже. Блять. Ланга никогда… он никогда не забудет, как это выглядело. Он стоял там, изо всех сил пытаясь дышать, должно быть, целую минуту, прежде чем попытался снова открыть глаза. К счастью, кожа Реки снова была надежно прикрыта, на этот раз взрывом из желтой и оранжевой ткани. Неловкими пальцами Ланга расстегнул свою рубашку, подавив разочарованный звук, когда он застрял на двух нижних пуговицах. Он снова весь вспотел, когда натянул голубую рубашку. —Готов? —спросил Реки, и по какой-то причине Ланга почувствовал, как у него напряглась грудь и стало жарко от этого слова, как будто он должен был хорошо выглядеть для Реки, хотя на самом деле он выглядел как беспорядок, его волосы были повсюду, повязка сползла на лоб, рубашка свободно свисала набок. Но он сжал руки и обернулся, и Реки оглянулся через плечо, прежде чем тоже обернуться. Примерочная была очень маленькой. —Вау, — сказал Реки, его глаза опустились на воротник Ланги, и тот с трудом сглотнул, увидев напряженность на лице Реки. Парень протянул руку и поправил рубашку, его костяшки пальцев потерлись о его ключицы, и когда Ланга снова сглотнул, он увидел, что Реки наблюдает, как опускается его кадык. —Выглядит неплохо, — сказал Реки, и в его голосе было что-то забавное, даже когда он убрал руки. Его лицо потеплело. —Я знал, что тебе подойдет этот цвет. Ланга крепче сжал руки в кулаки, стараясь не паниковать. Заметил ли Реки, как он покраснел? Неужели Реки догадался, как сильно Ланге хотелось смотреть на него без рубашки, как сильно Ланге хотелось прикоснуться к мышцам его предплечий? —Мне нравится… —попытался сказать Ланга, но голос его сорвался, и ему пришлось откашляться, прежде чем он снова заговорил. Комната была такой маленькой, боже, и Реки был так близко. —Мне тоже нравится эта на тебе. —Да? —Реки развел руки и посмотрел вниз, и грудь Ланги снова напряглась, потому что рукава были выше, чем обычно, и он мог видеть россыпь веснушек на бицепсах Реки. —Она удобная. Ладно! Мы можем примерить еще что-нибудь. Я не буду подглядывать! Ланге вроде как хотелось умереть. — Я знаю, что ты этого не сделаешь, — пробормотал он, поворачиваясь и теребя подол футболки. Конечно, Реки не захочет подглядывать за ним. Что он вообще хотел бы увидеть? В Ланге не было ничего особенного, и он никогда раньше ни перед кем не раздевался— он, вероятно, слишком бы нервничал, чтобы даже пошевелиться, если бы сделал это. Ланга был просто Лангой, а Реки был великолепен, у него был самый идеальный загар, крепкие руки и красивая спина, боже, его спина. Ланга старался не думать о том, что Реки каким-то образом разочаровался в нем, когда он быстро переоделся в следующую футболку. Реки заставил его снова обернуться, когда он был в майке, а затем снова, и снова, пока у Ланги не закружилась голова от мириадов цветов, сталкивающихся с яркими волосами Реки. Он хорошо выглядел в каждой рубашке и майке, как и предполагал Ланга, и все, что Ланга мог делать, это продолжать повторять: «Это выглядит красиво. Выглядит неплохо». Реки ухмылялся и каждый раз хлопал его по плечу, и лицо Ланги было теплым от всех прикосновений к тому времени, когда Реки вручил ему последнюю простую черную майку. По крайней мере, Ланга думал, что это простая черная майка, пока он не потянулся, чтобы одернуть ее край, а он не сдвинулся с места. —Реки, — попытался сказать он, и Реки что-то промурлыкал в подтверждение. —Я не могу…э…половина майки отсутствует. —О! —воскликнул Реки, и когда он обернулся, Ланга слегка подпрыгнул, инстинктивно подняв руки, чтобы попытаться снова стянуть майку, но это не помогло, и половина его торса была обнажена, бледная в ярком свете примерочной. Его лицо горело, и он видел, как Реки изучает его в зеркалах— во всех трех проклятых зеркалах. —Она слишком маленькая, — выдавил Ланга, но Реки быстро покачал головой, и волосы упали ему на лицо. —Это кроп-топ! —сказал он. —Так и должно быть. Моя сестра сказала, что такие топы в моде. —Для…для девочек! —Ланге снова захотелось умереть. —Это майка для девочек? Внезапно Реки пошевелился, выглядя смущенным. — Я…я не знал, что есть…майки для девочек и майки для мальчиков? —сказал он. —Я просто схватил то, что, как я думал, будет хорошо смотреться на тебе. Ланга закрыл лицо руками. Сначала крошечная раздевалка, подумал он, прижимая ладони к щекам, а теперь Реки думает, что он будет хорошо смотреться в топике. Боже. Боже. Ланга никогда не выберется из этого торгового центра живым. —Ты стесняешься? —спросил Реки, теперь немного тише, но ближе, и Ланга снова вскочил, глядя в зеркало— Реки был прямо за ним, все еще колебался. —Он тебе идет. Извини, я не подумал…я просто подумал, знаешь, у Ланги хорошее тело, он, наверное, иногда хочет показать его. —Я… —Ланге пришлось откашляться, чтобы его голос не перешел в писк. —Что? Реки потер плечо, и протестующий звук пересох во рту Ланги, когда он понял, что майка Реки тоже была без рукавов, своего рода просто ткань, которая висела вокруг его тела. —Знаешь, — сказал Реки, все еще смущенно, и когда Ланга встретился с ним взглядом в зеркале, все его тело напряглось и он затаил дыхание от того, как Реки смотрел на него. —Типа, ты такой… Я имею в виду, ты такой высокий, красивый и все такое. Я просто подумал, что ты, наверное, будешь чувствовать себя уверенно. Ланга попытался вздохнуть. Реки дразнил его за то, что он все время был глуп и красив, что-то вроде «тебе повезло, что у тебя красивое лицо», но никогда— никогда так, никогда с таким смущенным выражением на лице. И тогда Реки сказал: —Смотри, смотри. И двинулся вперед, так что Ланга почувствовал его дыхание на своем плече. Реки колебался лишь мгновение, прежде чем положить руки на талию Ланги, ниже подола топа, на его обнаженную кожу, и Ланга потерял все свои слова, все свои связные мысли. —Ты выглядишь отлично, — повторил Реки, и Ланга мог только изумленно смотреть на него в зеркало, ощущая тепло тела Реки позади него, смотреть на грубую кожу ладоней Реки по бокам, на его обнаженные руки. Его тело было туго скручено, дыхание прерывистое и тяжелое, и, боже, он никогда не знал, что его кожа была такой чувствительной, пока не почувствовал пальцы Реки на талии. Ему пришлось зажать рот, чтобы не издать какой-нибудь унизительный звук, когда Реки наклонился вперед и положил подбородок на плечо Ланги, скорчив ему гримасу в зеркале. —Чувак, ты что, даже не понимаешь? Ланга попытался что-то сказать, но его язык не слушался, и Реки вздохнул рядом с ним, его руки слегка сжали талию Ланги, и тот задохнулся, его тело вспыхнуло, потому что Реки держал его. Реки держал его, и он стоял так близко, и Ланга хотел отстраниться, но он также, боже, он также хотел прижаться ближе, к телу Реки, он хотел, чтобы руки парня обняли его, крепко прижали к груди, он хотел, чтобы Реки просто обнял его. Вместо этого Реки снова сжал бока и позволил своим рукам упасть, как раз в тот момент, когда провода в мозгу Ланги полностью отключились, задыхаясь от нескольких дюймов расстояния между ними. —Ты понятия не имеешь, не так ли? —сказал Реки, качая головой. —Ты даже не представляешь… —Я—ч—что? —Ничего, — сказал Реки, потирая лицо, где его щеки казались краснее, чем обычно, и он отвернулся. —Прости, что дал тебе женскую майку. Ты, наверное, не хотел бы, чтобы кто-нибудь видел тебя в такой одежде, да? Смех, который он издал, прозвучал почти стыдливо, но мозг Ланги был почти сломан, все еще пытаясь отделиться от образа теплых, загорелых рук Реки, обнимающих его за талию, прижимающих Лангу к себе. Реки уже обернулся, и в зеркалах Ланга увидел, как он пытается стянуть майку через голову, и снова зажмурился слишком поздно. Боже. У Реки был этот… этот шрам, может быть, или родимое пятно между лопатками, белое пятно на спине, и теперь Ланга хотел прикоснуться к этому месту, чтобы почувствовать, отличается ли оно на ощупь от кожи вокруг него, и, что, если он поцелует его? —Стоп, — попытался он сказать себе, пытаясь снять топ, прежде чем Реки снова обернется, — стоп, стоп, стоп, стоп, стоп. (Его мозг не останавливался.) Когда Ланга наконец оказался в безопасности в своей собственной рубашке, Реки спросил: —Какие тебе понравились? —и Ланга обернулся, чтобы увидеть, как Реки держит вешалки в каждой руке, поднимая их вверх. Ланга сглотнул, пытаясь вспомнить свои любимые. Проблема заключалась в том, что все они были его любимыми— на Реки каждый цвет выглядел блестящим, как солнце, а рубашки и майки облегали его кожу, как будто они были сделаны для него. Ланге хотелось зарыться лицом в каждую из них. —Я думаю, — сказал он, отчаянно ломая голову. —Я думаю, гм… та, что с пальмами. Реки помолчал, бросив взгляд на вешалки, а затем снова посмотрел на него. —Я имел в виду, какие из твоих тебе понравились? —сказал он. —Не те, что я примерял. Ланга сглотнул, его лицо снова вспыхнуло. —О, — сказал он. Боже, он был идиотом, конечно, Реки спрашивал, какие из них он хотел бы купить для себя. —Я, э-э… Вот эта. Он наугад указал на синюю рубашку, и Реки кивнул, почти про себя. —Это хороший цвет, — сказал он. —Ладно. Я возьму ту, с пальмами, раз она тебе так понравилась. Боже. Реки снова посмотрел на него, но его улыбка была нерешительной, как будто Ланга сделал что-то не так, что-то, что заставило Реки почувствовать себя неловко, и Ланга поспешно попытался улыбнуться в ответ. —Да, — выдавил он. —Я…Мне понравилось. —Хорошо! —сказал Реки, в его голосе снова появилась бодрость, хотя он все еще казался немного не в себе, когда открывал дверь из примерочной для Ланги. Он снова последовал за ним в переполненный, шумный магазин, отчаянно надеясь, что он ничего не напутал или не неправильно что-то понял. Они протиснулись между стойками с одеждой, чтобы встать в очередь, и Ланга повис на спине Реки, когда группа девушек попыталась протиснуться между ними. В магазине было так шумно, а рубашка Реки была такой теплой и влажной в его пальцах, безопасной, Ланга крепко прижался к нему. А потом, в потоке звуков, он услышал, как кто-то произнес его имя. Ланга замер. Очередь к кассе была переполнена, но он слышал голоса девушек где-то рядом с ними, и ему удалось оглянуться через плечо, паника стучала в кончиках его пальцев. Группа девушек, сбившихся в кучу у купальников, —это были те же самые девушки с вечеринки? Ланга не мог вспомнить, и его собственный страх снова начал расти в его глазах, потому что он не мог узнать их лица, но они стояли достаточно близко, чтобы он мог услышать, как одна из них сказала: — …так странно видеть их вместе. —Ага, — сказала другая, и затем ее слова потонули в шуме, и Ланга только уловил, -…почему Ланга тусуется с ним? Глаза Ланги затуманились, в его сознании вспыхнула паника, и когда момент улегся, он увидел, что девушки отвернулись и направились к примерочным. Он чувствовал, что его собственные руки сжаты, сердце колотится о ребра, земля шатается под ногами, и, боже, почему эти девушки не оставят их в покое? Почему Ланга не может просто провести один день с Реки? Почему они не могут быть просто счастливы и чувствовать себя в безопасности? А потом он взглянул на Реки, и его сердце остановилось, грудь сжалась вокруг легких. Реки опустил голову, уставившись на вешалки в своих кулаках. Он все слышал. Ланга не знал, что сказать. Он не знал, что сказать или что сделать, все закружилось вокруг него, перед ним было лишь размытое пятно цветов, звуков и паники, и он крепче сжал руки, пытаясь дышать, пытаясь удержаться на ногах. Так много людей говорили одновременно, кассирша звала их, звуки становились все громче и громче, и внезапно Ланга почувствовал страх, как будто он вот-вот упадет, и он потянулся к плечу Реки, и и Реки отмахнулся от него, слегка повернувшись в сторону. Ланга стоял там, его ноги дрожали, все рушилось вокруг него. Какое-то мгновение он вообще ничего не видел, только темноту, а потом, даже когда он моргал, моргал и моргал, мир не мог сфокусироваться, все было таким размытым, и глаза Ланги защипало, а горло сжалось так, что он не мог дышать. Реки отмахнулся от него. Реки отмахнулся от него. Реки не хотел, чтобы Ланга прикасался к нему. Ланга просто хотел прислониться к нему и отдышаться, а Реки не хотел, и на ужасающую секунду тому показалось, что он сейчас заплачет, прямо здесь, в переполненном магазине. Но затем кассир крикнул: —Следующий! —далекий, бестелесный звук, и Реки снова двинулся, поднося вещи к стойке. Ноги Ланги тоже каким-то образом двигались, неся его к Реки. Парень вытащил свою карту, прежде чем Ланга успел его остановить. Реки сунул Ланге в руку один из пакетов и повернулся, чтобы выйти из магазина, не останавливаясь, чтобы позволить Ланге вцепиться в его футболку сзади. Каким-то образом Ланге все равно удалось пробиться сквозь толпу людей и цветов. Затем они оказались в открытом вестибюле торгового центра, под высоким белым потолком, и Реки тяжело вздохнул, роясь в своем бумажнике. —Мы можем поесть? —сказал он. —Я знаю, что ты голоден, верно? Ты всегда голоден. Он не смотрел на Лангу. —Да, — слабо ответил Ланга, потому что он был голоден, или, по крайней мере, он был опустошен, он чувствовал себя опустошенным, его тело онемело и дрожало одновременно. Реки не смотрел на него. Почему он отмахнулся от Ланги? Почему он не позволил Ланге утешить себя? Ланга мог, Ланга мог так хорошо утешить его, он мог крепко обнять тело Реки и защитить его от кого угодно, он мог сказать Реки, что все, что говорили эти девушки, было неправдой. Но затем он слегка вздрогнул, вспомнив о панике, охватившей его, о том, как сжалось его горло. Возможно, он не мог утешить Реки. Он всегда замолкал, когда что-то шло не так, он никогда не знал, что сказать, и его грудь сдулась, безвольная и пустая. Может быть, именно поэтому Реки отмахнулся от него. Ланга был недостаточно хорош. Ланга был неуклюжим, немым и сломленным, Ланга был— —Пошли, — сказал Реки. —Нам туда. Я помню по карте. Он снова пошел, не дожидаясь Ланги, так что тот мог видеть только его затылок, и на мгновение он забыл, как двигаться. Затем его ноги спотыкались, пытаясь не отставать от Реки, который шел очень быстро. Тело Ланги онемело, было больно и он не мог перестать думать о том, что сказали эти девушки, и о том ужасном моменте, когда Реки оттолкнул его в сторону. Он нервно нащупал свою карту на фуд-корте, пытаясь оплатить заказ, и он едва мог понять акцент кассира, все было слишком громко. В торговом центре было так громко, что Ланга на мгновение потерял Реки в толпе, и его горло наполнилось, ноги закаменели, как бетон на земле, тело дрожало. —Реки, — попытался сказать он, и затем пятно рыжих волос появилось у коляски женщины, держащей газировку. —Пошли, — сказал Реки, и на этот раз он взял Лангу за руку и повел его к крошечной кабинке рядом с растением в горшке, и Ланга чуть не заплакал. Рука Реки была теплой. Может быть, он простил Лангу? (Ланга не знал, что он сделал не так. Что он сделал не так?) —Ты в порядке? —успел спросить Ланга, когда их колени прижались друг к другу за столиком. Парень агрессивно воткнул соломинку в стакан с содовой, и Ланга вздрогнул, прижавшись к сиденью кабинки, а Реки поднял глаза. —Извини, — сказал он и вздохнул. —Извини, чувак, это не… это не твоя вина. —Оу. Реки снова вздохнул. —Ты действительно этого не замечаешь, не так ли? —сказал он, и то, как он смотрел на Лангу, было немного грустно, словно на него смотрел маленький бедный щенок. —Ты, типа, не на моем уровне, чувак. Например, люди даже не понимают, почему мы друзья, потому что ты намного круче меня. У Ланги пересохло во рту, голова шла кругом. —Что? —Ага, — сказал Реки, помешивая напиток трубочкой. —Я имею в виду, ты должен знать, насколько ты крут, верно? Например, ты лучший скейтер, которого я когда-либо встречал, и ты действительно красив, и ты никогда не болтаешь слишком много. Ланга с трудом подыскивал слова. —Я… мне никогда нечего сказать. Это было не совсем правдой— иногда ему хотелось сказать слишком много, но слова сами запирались в его голове, и Ланга терялся в мыслях, как бы сильно он ни хотел говорить. —Ты мог бы говорить больше, — тихо сказал Реки, его ноги прижимались к ногам Ланги под столом. —Люди…люди хотели бы послушать тебя. У тебя приятный голос, и ты всегда вежлив, и я думаю, что все немного пристрастились к твоему акценту. Что-то кольнуло Лангу в мозгу, возможно, страх. —У меня нет акцента, — сказал он. Реки слегка рассмеялся, ткнув его в руку. —Ой, да брось, чувак. —Я…у меня есть акцент? Реки посмотрел на него, словно пытаясь понять, шутит ли Ланга, но горло того сжалось от паники, потому что, боже, о боже. Он говорил смешно? Неужели люди думают, что с ним что-то не так? О боже, неужели с ним что-то не так? Реки отодвинул стакан с содовой и положил ладонь поверх ладони Ланги. —Чувак, все в порядке, — сказал он. — Людям это нравится, типа, это… я не знаю. Это вроде как привлекательно? По крайней мере, так говорят у нас в школе. Он откашлялся, его щеки покраснели. —Тебе не нужно беспокоиться об этом, хорошо? —Я беспокоюсь, — выдавил Ланга. Реки сжал его руку. —Я знаю, чувак. Я знаю. Все в порядке. Но в том, как ты говоришь, нет ничего плохого или смешного, окей? Ланга мог только смотреть на него, его разум кружился, о боже, ты никогда больше не сможешь говорить, о боже, ты неправильно произносишь слова, о боже, о боже, о боже. Внезапно он испугался, что вспотел, и попытался выдернуть руку, но Реки крепко держал его. —Я не хотел тебя пугать, чувак, — сказал Реки. —Как я уже сказал, ты классный. Ты самый крутой. Ты настолько крут, что, вероятно, перерастешь меня и поднимешься на нечеловеческий уровень крутости. Ланга с силой вдавил костяшки пальцев в стол, прикусив язык. В голосе Реки звучала какая-то смиренность, когда он сказал это, как будто он думал, что Ланга действительно перерастет его, и горло того сжалось от страха. Если Реки перестанет быть его другом, Ланга снова останется один, неприкасаемым, заключенным в свой собственный страх, как в снежный костюм, такой толстый, что никто не сможет до него дотянуться. —Я не хочу этого, — выдавил он. —Хорошо, — сказал Реки. —Ладно, я знаю, мне очень жаль. Чего ты хочешь? Ланга боролся со своей головой. —Чтобы мы остались друзьями, — сказал он, наконец, тихим голосом. Реки слегка вздохнул, и горло Ланги обожгло, но затем парень сжал его руку. —Мы всегда будем дружить, — сказал Реки. —Я обещаю! Мы самые лучшие друзья, и мы будем оставаться друзьями столько, сколько ты захочешь, хорошо? Ланга не хотел этого, он хотел, чтобы Реки захотел, и он хотел большего, боже, он хотел гораздо большего, и от румянца его руки вспотели и стали горячими. Но он просто кивнул, пытаясь моргнуть достаточно сильно, чтобы снова сфокусироваться на их сцепленных руках. Через мгновение Реки похлопал его по руке и отпустил, предложив Ланге жареную картошку. Ланге удалось взять одну, хотя его руки все еще дрожали. —Знаешь, — тихо сказал Реки, откидываясь на спинку стула. —Может быть, нам не стоит этого делать. Ланга поперхнулся жареным мясом, у него перехватило горло. —Что делать? Реки отвел взгляд, не глядя на Лангу. —Ты знаешь… —сказал он. —Свидание и все это? Я имею в виду, что, если нас кто-нибудь увидит? Я чувствую, что это разрушит твою…твою репутацию или что-то в этом роде. Глаза Ланги снова загорелись, рыжие волосы Реки расплылись. Он попытался моргнуть, попытался сглотнуть, но слова застряли у него в горле: нет, нет, пожалуйста, Реки, пожалуйста, боже, пожалуйста. Он хотел…он так сильно хотел пойти на это свидание. До сих пор он не осознавал, как сильно хотел этого, крепко сжимая теплую потную руку Реки в своей, делая глупые фотографии с их прижатыми друг к другу лицами, хихикая вместе, как будто они действительно… как будто они действительно были вместе. Ланге хотелось плакать, его тело было таким пустым и ноющим на дурацком сиденье в кабинке. Он просто хотел притвориться. Было бы так легко, если бы рука Реки обнимала бы его за талию, его губы касались уголка рта Ланги, было бы так легко притвориться на целый день, что это реально, и пока у него был только один день, этого было бы достаточно. Этого было бы достаточно. Ланга будет вечно хранить фотографии и воспоминания, и этого будет достаточно. А теперь Реки не хотел этого. Ланга прикусил внутреннюю сторону щеки, чтобы не начать говорить глупости. Как мог Реки сделать это? Как он мог пообещать Ланге все, что он так хотел, а затем украсть обещание через мгновение? —Я, — сказал он, и его голос дрогнул. Боже, он сейчас заплачет. —Меня не волнует моя, — его горло напряглось над словом «репутация», и, боже, его акцент, — меня не волнует моя репутация. «Пожалуйста, — хотел сказать он, — пожалуйста, пожалуйста, мы все еще можем пойти? Пожалуйста, я сделаю все, что ты захочешь.» —Ты уверен, чувак? Ты слышал, что они сказали, ты… —Он пробормотал остальные слова, ковыряясь в своей еде, и Ланга едва разобрал: — …слишком хорош для меня. Ланга крепко вцепился руками в край стола. —Я хочу пойти, — сказал он, и хотя слова обожгли ему горло, он все же сумел выдавить их. —Мы все еще можем пойти? Реки взглянул на него. На его лице было что-то странное, и сердце Ланги забилось в груди, потому что, он собирался сказать «нет». Ланга как-то все испортил, и теперь Реки собирался сказать «нет», он не возьмет Лангу на свидание, хотя Ланга уже столько раз мечтал об этом. Он крепко зажал рот, чтобы не заплакать, но Реки просто снова посмотрел на свою еду. —Мы можем пойти, — сказал Реки, его лицо покраснело. —Если хочешь. —Ты… —голос Ланги дрогнул. —Ты хочешь? Плечи Реки как-то поникли. — Да, — сказал он, а затем пробормотал что-то еще, что-то, чего Ланга не расслышал, но это не имело значения, потому что онемение в его конечностях, наконец, исчезло с облегчением. Ноги Реки нашли его под столом, и они прижались друг к другу, соприкасаясь боками кроссовок, и Реки положил локти на стол, засунув в рот жареную картошку. Ланга чуть не заплакал, когда Реки неуклюже улыбнулся ему. Мама Ланги никогда бы не позволила ему поставить локти на стол, но он никогда, никогда не сказал бы об этом Реки, потому что хотел, чтобы Реки было комфортно рядом с ним. Это все, чего он хотел. —Не беспокойся об этом, ладно? —сказал Реки. —Ты отлично проведешь свидание, я уже знаю. Ты был бы идеальным парнем, правда, Ланга? Боже, ты такой джентльмен. У Ланги забилось сердце. Он хотел бы быть идеальным парнем, но он был слишком неуклюжим и неловким, и Реки все равно не захотел бы его. —Гм, — выдавил он, — может быть. Реки снова вздохнул, слегка покачав головой, и, хотя он ухмыльнулся Ланге, когда делал это, грудь парня все еще дрожала. Он чувствовал, что было что-то, чего он не понимал, что-то, что Реки понимал внутренне, чего он не понимал. Неужели люди действительно думают, что Реки недостаточно хорош для Ланги? Как они могли о таком подумать? Неужели Реки тоже в это поверил? Сердце Ланги болело, даже когда Реки зажал обе стороны его левой кроссовки между ног. Все, чего он хотел, чтобы они были достаточно хороши друг для друга.Почему я так многого прошу?