Еноты

Шестая не знала, как до этого дошло. В одну секунду она стояла с Уильямом и Моно и осматривала переполненый детьми парк, а в следующую сидела на детском розовом одеяле с засунутой в руку чашкой. Девочки-близнецы, Джоанна и Бетти, болтали с двумя другими незнакомыми девочками, передавали чашки, как будто притворялись, что подают какую-то жидкость, и разговаривали с куклами, как с живыми. — Чего желаете, принцесса Ария? — спросила Бетти — по крайней мере, она думала, что это была Бетти, — наклоняясь к ней с пластиковым чайником в руке. Шестая наморщила нос. — Я не принцесса, — выплюнула она. — И меня не так зовут. Девочка захихикала. — Я знаю, глупышка! Я просто притворяюсь! — Зачем? — искренне сбитая с толку Шестая нахмурилась и грубо поставила чашку. — Тут даже пить нечего. — Мама велела не устраивать беспорядок, так что чай мы не принесли, — застенчиво сказала девочка с хвостиком. Второй близнец — Джоанна? — пошарила в своей крошечной синей сумочке, в которую не поместился бы даже молоток. Зачем она таскала с собой эту бесполезную штуку? — Но у нас есть печенье! — она взяла куклу и положила Шестой на колени. — А герцогиня Эми обожает печенье! Шестая уставилась на куклу, чувствуя, как желчь быстро поднимается к горлу. Она… она… Она была похожа на нее. На того монстра в Гнезде. Никто на самом деле не знал, как это место называется, но все называли его именно так. Или, ну. Те, кто остался в живых. Она сжала куклу. Она не была полностью похожа на монстра, и все же… Серебряные волосы, зеленое платье, румяные щеки, садистская улыбка… Шестая резко вскочила, чуть не задушив куклу, пока смотрела на нее. Остальные девочки вскрикнули от удивления, когда их чашки опрокинулись. Этот монстр… он был одним из самых человечных созданий в их мире, и Шестой стало её почти что жаль, когда она плакала на той скамейке, но потом эта ведьма просто взяла и убила ту вторую девочку… Нет. Не только её. Бесчисленное количество детей были схвачены, разрезаны на части, набиты и обращены в кукол, с которыми обращались как с тряпьем, как будто ей можно было поиграться с ними и выбросить, когда надоест… она не заслуживала жалости Шестой. Она не заслуживала ничего, кроме смерти, и в конце концов именно её и получила. Шестой лишь хотелось, чтобы она не забрала с собой и девочку с красной лентой. — Я больше не хочу играть, — прошипела Шестая, небрежно бросив куклу на землю. Джоанна подняла ее и прижала к груди, глядя на Шестую широко раскрытыми глазами и нахмурившись. Если бы она была злее или не сдерживала своих эмоций, она бы разорвала эту дурацкую куклу зубами. Моно сказал бы, что это слишком, но она бы не согласилась. … «…Моно…» Шестая оглянулась туда, где видела Уильяма в последний раз, но, хотя она мельком увидела, как тот разговаривает с другими взрослыми, Моно нигде не было. На долю секунды ее охватило удушающее беспокойство, прежде чем она решила, что он, вероятно, просто играет в другом месте. С кем-нибудь другим. Она все равно должна найти его, просто чтобы убедиться, что он не пострадал. Верно? … Нет, что с ней не так? Почему она так хотела уйти к нему? Он же не единственный ребёнок в округе. Да, он ее лучший друг, но она может играть и с другими. Этого хотел от них Уильям, верно? И Шестая преодолеет это место, полное сопливых детей и странных игр. И неважно, что ей хотелось блевать. И неважно, что, когда она смотрела на куклу, ей чудился последний крик девочки, когда та падала, а Шестая ничего не могла сделать. Она никогда ничего не могла сделать, она никогда не могла никого спасти, ни его, ни ее, бесполезная, бесполезная… Ей не нужен Моно. Ну… ладно, это прозвучало злее, чем она хотела. Он не нужен ей в том смысле, что она от него не зависит. Ей нравилось находиться рядом с Моно, он был ей дорог, но она могла и без него справиться. Это был первый раз, когда он действительно оказался вне ее поля зрения и делал бог знает что, но это не должно быть проблемой, верно? Как бы унизительно это ни звучало, одиночество Шестой совсем не удивительно. Она была одна до Моно, одна в Утробе и, вероятно, останется одна и в будущем, как бы это ни было мрачно. Ее друг не сможет таскаться с ней до конца своих дней, как кусок жвачки, и это был первый вкус того момента раздельности, который ей пришлось пережить. Ей просто нужно немного пообщаться с другими детьми, без помощи Моно, без указок Моно, когда она становится слишком злой… …Как вот прямо сейчас. Шестая ссутулилась, оглядываясь на испорченный пикник. Джоанна дулась над куклой, а две другие девочки смотрели на нее в замешательстве и шоке. Бетти взглянула на нее и, заметив, что она смотрит, вытаращилась на нее с непонятным выражением лица. На полсекунды Шестая почувствовала, как ее лицо вспыхнуло от стыда, но она тут же подавила это чувство. Ей не нужно стыдиться, она ничего не сделала. «Но куклу бросила», — прошептал голос, подозрительно напоминающий Моно, у нее в голове, и она нахмурилась. Ей. Не нужен. Моно. Она тоже может решать проблемы сама! Она может… признать свою неправоту и сама. Так что она проглотила свою гордость, как тяжелый зазубренный камень, который оцарапал ей горло, когда скользнул вниз, и пробормотала: — …Прости. Бетти скрестила руки. — За что? — Хм? — Почему ты извиняешься? — спросила она, приподняв бровь. Шестая прожигала взглядом землю. — …Потому что я бросила куклу твоей сестры. Вот и извиняюсь. Бетти кивнула. — Хорошо. Извинения приняты. …Что… Вот так просто? — А ты хочешь, чтобы мы на тебя злились? — Бетти склонила голову. О, она сказала это вслух? Шестая сжала губы. Всё не должно быть так легко… её сразу же прощали, что бы она ни сделала и кого бы ни обидела. В тот раз, когда она толкнула Моно, он простил ее… и когда она его отпустила, тоже. Уильям всегда прощал их, когда они делали что-то не так. Почему все здесь такие добрые? Как они могли быть добрыми? В этом мире тоже есть зло, так почему же они проявляли столько снисхождения? Разве они не боялись, что все может стать хуже? Разве Бетти не боялась за свою сестру, а Джоанна — за свою куклу? Старшая девочка вздохнула. — Джо на тебя не злится, — сказала она, каким-то образом прочитав мысли Шестой. — Верно, сестричка? — …Не злюсь, — шмыгнула носом Джоанна. — Но больше никогда не обижай Эми, иначе я тебя действительно не прощу! Кукла была не живая, и, следовательно, не могла обидеться, если её бросят, но Шестая уже достаточно напортачила, поэтому она оставила эту мысль при себе. Кукла была для Джоанны особенной, и она не хотела, чтобы её сломали. По крайней мере, это она могла понять. — Не буду, — пробормотала Шестая, со вздохом плюхнувшись на землю. — Мне просто не нравится эта игра. — Могла бы просто сказать, — сказала девочка с хвостиком. — Мы можем сыграть во что-нибудь другое. — Ага! Я хочу заняться чем-нибудь поинтереснее! — заговорила другая девочка, кудрявая и улыбчивая. — Можем поиграть в волейбол! У меня есть сетка! — А я попрошу мяч, — согласилась Джоанна, взглянув на Шестую. — Ты ведь не против? — …Я не знаю, что такое волейбол. Бетти удивленно посмотрела на нее, но тут же пришла в себя. — О, всё очень просто. Мы разбиваемся на две команды, по одной с каждой стороны сетки, и отбиваем мяч руками или ладонями, вот так… — она продемонстрировала. — И мячу нельзя давать коснуться земли или сетки. — Но если мяч попадет на землю другой команды — это хорошо, — сказала кудрявая девочка. — И ты можешь передавать его своим товарищам по команде! Шестая хмыкнула, невольно обрадовавшись. Игра, в которой можно бить по предмету? Сильно? Она в деле. — Ладно, — сказала она. — Нас будет только пятеро? — Будет лучше, если у нас будет еще один человек, — сказала девочка с хвостиком. — Так у нас будут группы по три человека. «Значит, можно позвать Моно», — подумала Шестая, прежде чем раздраженно наступить на эту мысль. Возьми себя в руки. — Может, позвать твоего брата? — спросила Бетти, и Шестая сбилась с толку на несколько секунд, прежде чем сообразила: во-первых, они думали об одном и том же человеке, а во-вторых… — Моно мне не брат. Бетти моргнула. — Тогда он твой парень, что ли? Шестая собиралась сказать, что да, он парень, она что, слепая? Но когда остальные девочки начали дразняще охать и ахать, Шестая поняла, что, возможно, под «парнем» имелось в виду что-то, чего она не знала. Она скрестила руки. — Что это? Джоанна ухмыльнулась. — Это мальчик, с которым ты обнимаешься и целуешься. И ходишь на романтические свидания. Шестая скривилась от отвращения. — Фу, нет! Мы самые обыкновенные друзья! Вот бы стереть последние три секунды её жизни. Просто представить, как они с Моно этим занимаются… фу, фу! Ей хотелось блевать. — …Вы ведь живете вместе, верно? Разве вы не брат и сестра? — Бетти казалась сбитой с толку. — Он мне не брат. Он просто мой друг, — сердито посмотрела на неё Шестая. — …Я не понимаю, но лады! — прощебетала кудрявая девочка, и Шестая мысленно поблагодарила ее за то, что она сменила тему. — Он согласится с нами поиграть? — По-моему, он сейчас играет в другом месте, — пожала плечами Шестая, и на этот раз тревога, которую она испытывала по поводу общения с Моно, значительно уменьшилась. Теперь ей не хотелось видеть его дурацкое лицо, чтобы оно не напоминало ей о неправильных представлениях девочек. Она бы каждую секунду ёжилась. Сильно. — Хм… тогда как насчет… — Меня? Группа вздрогнула и оглянулась. Над ними нависала другая девочка, положив руки на бедра. Она улыбалась им, но почему-то эта улыбка Шестой не понравилась. Джоанна неловко рассмеялась. — Б-Бекки… я тебя… — Ребекка, — нахмурилась новоприбывшая. — …Ребекка. Я тебя и не заметила, — подавленно закончила Джоанна. Шестая приподняла бровь и внимательно посмотрела на эту самую Ребекку. Она выглядела старше их всех, но ненамного. Или, может быть, это было просто потому, что она была высокой и тонкой, как колосья пшеницы. Тут Ребекка посмотрела на нее сверху вниз. — А это кто? Новенькая? — ее тон был обманчиво слащавым, но Шестая не купилась. — Привет, подружка! Как тебя зовут? — Шестая. Ее брови взлетели вверх. — Странное прозвище, но я спросила твоё имя. — Какая разница? Просто зови меня Шестая. Ее звали Шестая, и это имя она выбрала сама. Это было единственное, что принадлежало исключительно ей в мире, где никто не контролировал ситуацию. Выбор — а иногда и изменение — их собственных имен часто были единственной иллюзией силы таких детей, как она. Ребекка мрачно посмотрела на неё и снова улыбнулась. Её «зырканье» на Шестую не произвело ни малейшего впечатления. Скорее всего, она была переменчивой и не очень выносливой. Она едва ли заслуживала ее внимания. Шестая встала. — Мы играть будем, или как? Кудрявая девочка вздрогнула. — К-Конечно! Я сейчас принесу сетку. Она убежала быстро, как мышь, а Ребекка фыркнула и положила руки на бедра. — Вам одного не хватает, верно? Так я присоединюсь. Бетти слегка поморщилась. — Н-Нет, спасибо, мы найдём кого-нибудь другого… — Вы не хотите, чтобы я была в вашей команде? — Ребекка надула губы. Шестая почувствовала отвращение к этому фальшивому выражению лица. — Но я же хорошо играю в волейбол! Девочка с хвостиком заколебалась. — Ну… ну, если хочешь, можешь… присоединиться, — ее голос постепенно становился все тише и тише, а потом полностью исчез. Девочка-колос удовлетворенно улыбнулась. — Отлично! Тогда я сейчас приду! Когда она ушла, Шестая повернулась к близнецам. — Почему вы не сказали, чтобы ушла, если не хотите её видеть? — спросила она. Бетти вздрогнула и переглянулась со своей сестрой, молча общаясь с ней. — …Ну, понимаешь, мы не то чтобы не хотим её видеть… — начала она, не уверенная в собственных словах. — …Просто она может… интенсивно играть в игры, — закончила Джоанна, вздохнув. — Она учится в нашем классе, и на физре против неё никто не хочет играть. — Я её немного боюсь… — сказала девочка с хвостиком. — Хоть я никогда ее раньше не встречала. — Она не страшная, — возразила Шестая, закатив глаза. — Она просто злюка. Подумаешь. Страшной была не девочка с высокомерным поведением и фальшивой улыбкой. Страшными были гиганты с огромными окровавленными тесаками, монстры, ползающие по потолку, или полусгнившие трупы в темном углу корабля. В сравнении с этими вещами Ребекка — новорожденный ребенок. — Вставайте, — приказала она, глядя на близнецов. — Мы объединимся и покажем ей, что играем так же хорошо, как и она. Бетти и Джоанна все еще колебались, но девочка с хвостиком тоже встала, в ее глазах горел огонь. — …Я не хочу быть в ее команде, но если буду, я могу заставить ее проиграть! — предложила она. — Я сделаю вид, что уронила мяч, и вы получите очки! Шестая удовлетворенно кивнула. Близнецы после этого выглядели немного увереннее, поэтому они принялись искать мяч и помогать кудрявой девочке повесить сетку, а девочка-колос наблюдала со стороны. Шестая улыбнулась, едва сдерживая волнение. Плохая часть ее, которая хотела увидеть, как Ребекка упадёт с пьедестала, давала о себе знать, горя пламенем конкуренции. Она покажет ей, что она не большая шишка. В конце концов, Моно нет рядом и играть честно он её не попросит. . . . Моно уже жалел о своем решении. Чем он думал? Он добровольно пошёл с ребенком, которого он чуть не убил на днях? И который его наверняка ненавидел. Но Моно… Он просто устал быть трусом. Тогда Уильям решил проблему, объяснив, что произошло, чтобы прояснить недоразумение. Разве Моно не мог сделать то же самое? Он не особо хотел вдаваться в подробности того, что его мыслительный процесс стоял за его срывом в парке, но если это значило, что Брэдли простит его… — Мы идём к моим друзьям, — сказал мальчик повыше, удосужившись поглядеть на него. — Так что не делай ничего странного. — Н-Не буду, — Моно сделал глубокий вдох. — И… прости. За тот день. Я правда не знал, что это твой мяч. Брэдли остановился и повернулся, да так резко, что Моно чуть не врезался в него. Он скрестил руки. — Потому что ты не умеешь читать, — он сформулировал это скорее как утверждение, чем вопрос. Моно заерзал, сжимая руки. — Я учился, — сказал он. Это была правда. Хоть он не учился так быстро, как Шестая, он все равно старался. Он уже запомнил алфавит. — Этого больше не повторится. — Ты больше не будешь красть мои вещи? — Нет. — И не изобьешь меня снова? — надавил Брэдли. Моно сильнее сжал пальцы. Брэдли выразился так, будто Моно был хулиганом… злодеем. То, чем он не хотел быть. — Не изобью, — искренне пообещал он. Брэдли фыркнул и уставился на него так пристально, что Моно пришлось потрудиться, чтобы сохранить невозмутимое лицо. Он казался слишком отчужденным? Как будто ему было все равно? Его обещание казалось пустым? Другой мальчик посмотрел на него еще немного, прежде чем его глаза быстро опустились на его трясущиеся руки, и что-то в его глазах изменилось. Моно немедленно прекратил ерзать. Ему это неприятно? Он… … …Это из-за его шрамов? Он так и знал, надо было надеть рубашку с длинными рукавами. Было так жарко, что он решил, что никто не станет присматриваться к ребенку в футболке среди моря одинаково одетых детей. Но, конечно, Брэдли заметил уродливые отметины. И теперь он, наверное, думал, что Моно урод. Мальчик смущенно спрятал руки за спину. Брэдли покосился на него. — …Ты меня до слез довёл, — сказал он, недовольный признанием этого. — Меня никто раньше до слез не доводил. Почему он сменил тему? — Извини, — пробормотал Моно, чувствуя себя виноватым. Он не гордился тем, что сделал, даже если он сделает это снова в крайнем случае. И только в крайнем случае. — Если ты кому-нибудь расскажешь — убью. Брэдли драться не умел, Моно знал это наверняка, и теперь он также знал, что он на самом деле не имел в виду, что убьет его, если он расскажет. Как сказал Уильям, это была просто «фигура речи». К тому же, несмотря на то, что он был больше и выше, он все-таки легко свалился после первой атаки Шестой. В их мире он стал бы легкой добычей. Но, конечно, этого Моно не мог ему сказать. — Я не расскажу. — Ты снова на меня нападешь? И позовешь свою подругу на помощь? — повторил Брэдли, вонзив иглу стыда в его сердце. Моно вздрогнул, желая полностью забыть тот инцидент. Оглядываясь сейчас и зная, что он сделал, было ясно, что он немного остро отреагировал. …Ладно, много. Он буквально собирался убить его. — Нет. — И не отлупишь битой или чем-нибудь еще? — Мне не нужна бита, чтобы сбить тебя с ног, — рефлекторно ответил Моно, прежде чем втянуть голову в плечи. Глупый, глупый! Зачем он это сказал! Это была правда, но правда не всегда лучший способ завоевать чье-то доверие. Брэдли уставился на него. — Ты такой странный. Ну вот, он все испортил. — Хочешь сыиграть с нами в футбол? Что? — Что? . . . — Кто это, Брэд? — спросил мальчик с рыжими волосами и веснушками, когда они подошли к полю. Моно просто следовал за Брэдли, изумленный тем, что он пригласил его поиграть с ними. После их разговора его поведение как будто сделало поворот на все 180 градусов. — Это Моно. Он будет играть с нами в футбол, — сказал Брэдли, представляя его, словно Моно был трофеем. — Моно? Это прозвище? — спросила одна девочка, сморщив нос. Моно пожал плечами, не желая попадать в эту ловушку. — Хм. Ладно. Так, я вратарь красной команды! — взволнованно начал Рыжий, и остальные тоже начали болтать между собой. Моно почувствовал себя потерянным. Он не мог отследить припев высоких голосов и следить за разговором, как должен был. Вот бы с ним была Шестая. Она бы сию секунду разобралась. Брэдли взглянул на него. — Ты в футбол-то играть умеешь? — потребовал он ответа, явно пытаясь проявить доброту, но вместо этого казался требовательным. Моно вздрогнул, когда все лица повернулись к нему в шоке. Он покачал головой. — Что?! — Как это ты не умеешь играть в футбол?! — Он как младенец! — Ты что, в пещере живёшь?! … Ну, было дело. Моно вздохнул, глядя в землю. Он знал, что это была плохая идея. — Неважно. Поскольку сейчас он бесполезен, пусть будет вратарем и смотрит, как мы играем, — вмешался Брэдли. Он явно лидер в группе. — Так он получше научится. — Что?! Но это же нечестно по отношению к команде! — заскулил ребенок в бейсболке. — Брэд, давай оставим его здесь, и пусть смотрит! — Если он будет просто смотреть, то не научится, — возразил мальчик. — Послушайте. Моно не обычный ребенок. Но он научится играть, если мы просто дадим ему шанс. Моно уставился на Брэдли широко раскрытыми глазами. Это… это из-за того, что Уильям сказал Роберту? О том, что им причинили боль? Второй мальчик тоже это всё-таки услышал? Он… жалел Моно? … Это было нехорошо. Моно не нуждался в жалости. Он сильный. Он покажет им, что может играть в футбол так же хорошо, как и любой из них. Шестая наверняка сделала бы то же самое. — Я постараюсь, — сказал Моно, переминаясь с ноги на ногу. — Я… я быстро учусь. В противном случае он бы погиб. Брэдли кивнул, как будто это была единственная причина, в которой он нуждался. — Круто. Значит, ты будешь в моей команде… — Что?! — Рыжий явно удивился. — Но ведь вратарь твоей команды я, Брэд! — Больше нет. Не отставай, — Брэдли выглядел раздраженным. — Моно должен быть в моей команде, чтоб я мог его научить. Рыжий наградил Моно обжигающим взглядом. Моно сделал вид, что не замечает. После того, как вся группа распределилась, они заняли свои места. Моно должен был стоять перед широкими воротами, и его работа, по словам Брэдли, заключалась в том, чтобы мяч никогда, НИКОГДА не попадал в небольшое пространство. Если же попадет, противоположная команда получит очки, а если они наберут достаточно очков, они проиграют. Команда Брэдли никогда раньше не проигрывала, поэтому он предупредил Моно — скорее пригрозил — играть серьезно и мяч не пропускать. Моно кивнул. Тот факт, что он, по всей видимости, был единственным, кто мог пользоваться руками, был большим преимуществом. Он справится. Матч начался по свистку. Моно занял свою позицию, а другие дети начали играть. Его глаза быстро улавливали каждое их движение. Кажется, они… бегали, но при этом били по мячу. Это выглядело довольно сложно, особенно потому, что они передавали мяч друг другу, не останавливаясь ни на секунду. Моно сглотнул. Справится ли он? «У Шестой не было бы таких сомнений», — подумал он, сжимая кулаки. Его подруга поворачивалась к проблеме лицом, и обычно ее уверенность передавалась ему, но сейчас ее здесь не было. … Ее… здесь не было. У Моно участилось дыхание, и он начал инстинктивно оглядываться в поисках оранжевой фигуры между детьми, а затем помотал головой, пытаясь прийти в себя. Да, Шестой здесь не было, но это же не проблема. Не должно быть проблемой. Он же как-то не окочурился до встречи с ней в своих ограниченных воспоминаниях, которые не были расплывчатыми. Как он выживал? Он продолжал идти, верно? Без нее. Но Моно… Моно не очень хорошо справлялся, когда был один. Он уже смирился с этим фактом. Он справлялся сам по себе, но делал это лучше, когда ему было с кем поговорить и кого защитить. Ему не нравилось слышать собственное дыхание без его двойника и когда его рука сжимала пустой воздух. Ему не нравилось оставаться одному. Все, что он делал, это был один в той ужасной башне. Ему это надоело. Все, что он делал… Сидел и думал, сидел и думал, наедине со своим оглушительным сердцебиением, один, один, один… — Эй! Осторожно! Крик Брэдли вырвал Моно из нарастающей паники как раз вовремя, чтобы тот увидел, как мяч неумолимо летит к воротам. Только обостренные инстинкты и быстрая реакция Моно спасли их команду от проигрыша. Он выбросил руку и остановил мяч в полете, так что он безвредно отскочил от земли. Моно уставился на него, ладонь его руки слегка покалывало от удара. Он чуть его не пропустил. Они чуть не проиграли. Из-за него. Потому что он не мог побыть вдали от Шестой дольше пяти минут, как нормальный человек. Бесполезный. Брэдли и несколько других ребят из его команды подошли к нему, слегка задыхаясь. — Было близко! — сказала девочка, вытирая пот со лба. — Молодец, Моно! — Хм, но мяч почти прошёл, — фыркнул Рыжий, скрещивая руки из другой сетки, а потом обернулся. — Продолжим! — Подожди, — вмешался Брэдли. — Перерыв пять минут. — Что? — заныл другой мальчик. — Да ладно, мы только зря потеряем время! — Моно уже поиграл, мне нужно научить его кое-чему, — нахмурился Брэдли. — Играйте сами, если так сильно хотите. — Я же говорил, надо было оставить его, — прошептал другой мальчик. Моно сжал губы. Его дыхание прерывалось. Он им не нравился. Это было точно так же, как там. Как только все увидели его лицо под пакетом, они… «Успокойся, не волнуйся». Обычно его заземляла Шестая, но ее здесь не было. И ему нужно к этому привыкнуть. Он не слабый. Не слабый. — Если бы мы оставили его, тогда бы мяч и прошел, — возразил Брэдли, грубо взяв его за руку. — Потому что вратари из вас никакие. Дети начали протестовать, причем Рыжий громче всех. — Так что завалились и на перерыв пять минут! — рявкнул Брэдли, пока они отступали. Более высокий мальчик безмолвно усадил его на землю, и Моно позволил ему, все еще дрожа и стыдясь. — Так, во-первых, — начал он, — молодец. Тебе нужно перестать отвлекаться и выглядеть тупо, но в целом ты справился хорошо. — Извини, пожалуйста, — прошептал Моно, подтягивая колени к груди. Брэдли нахмурился. — Не извиняйся. Ты сделал свою работу. Я был бы зол, если бы мы из-за тебя проиграли, но этого же не случилось, — сказал он. — Плюс, для того, кто никогда раньше не играл, ты неплохо выступил. Моно лучше все равно не стало. Если бы он вообще не отвлекся… Брэдли толкнул его рукой. — …Эй, ты в порядке? Ты странно дышишь, — произнёс он нерешительно. Моно кивнул, хватая пригоршни травы. Как же он жалок. — Э-э… мне позвать твоего папу? Что означало это слово? Он его часто слышал. Что ж, неважно. Моно знал, кого он имел в виду. — Нет! — он поднял голову. — Я в порядке. Я могу продолжать играть, я просто… я в порядке. Брэдли он, похоже, не убедил. — Если у тебя нулевая выносливость, это нормально, — ему явно было некомфортно. — Я могу сказать остальным, чтоб не приставали к тебе, и мы поиграем без тебя. — Я справлюсь, — заверил его Моно, поднявшись на дрожащие колени. Ему просто нужно было притвориться, что он в прошлом, когда он… Когда он был совсем… Брэдли положил руку ему на плечо. Моно посмотрел на него, удивившись выражению… жалости? Нет. Беспокойства. И его рука была не такой, как у Шестой, но почему-то… — Хорошо, но если ты устанешь, мы можем прекратить, — сказал Брэдли. — Не будь идиотом и, если тебе плохо, прекращай. Моно смотрел широко раскрытыми глазами, как мальчик выбежал обратно на поле и крикнул, что они возобновляют игру. Разве… разве Брэдли не ненавидел его? Разве он не был зол на день в парке? Или, может быть… Моно снова подошел к воротам и занял позицию. На этот раз он не отвлекался. Брэдли заметил его и усмехнулся. У него не хватало зуба. Через секунду Моно криво улыбнулся в ответ. Может быть, может быть, даже если Шестой не было рядом… …Один он всё-таки не был. . . . Шестая была готова. Она была готова порвать эту девчонку… В смысле, в волейболе. Как только ей все доступно объяснили, и она почувствовала себя достаточно уверенной в своем понимании и способностях бить по мячу — и какой же это был чудесный опыт, когда он отскакивал от ее предплечий — матч начался. Другие девочки попросили девочку-колос дать поблажку в первые несколько раундов, чтобы Шестая привыкла к игре, но Шестая не думала, что ей нужна такая легкая дорога к победе, не сейчас, когда у нее были две здоровые руки, но было очевидно, что они просили ради них самих, а не ради нее. Они хотели, чтобы Ребекка относилась к ним снисходительно, и использовали Шестую как предлог. Она хотела рассердиться, но, глядя на неискреннюю улыбку высокой девочки, она внезапно осознала, что та не собиралась сдерживать это обещание. Хм. Ну и ладно. Она покажет этой девчонке, что она не особенная. Кудрявая девочка сделала обратный отсчет, и Шестая заметила, как девочка с хвостиком подмигнула ей, прежде чем игра началась. Девочка-колос тут же подбросила мяч в воздух и отвела руку назад, чтобы ударить по нему. Она оказалась быстрее, чем ожидала Шестая, и мяч пролетел по воздуху справа от их поля мимо Джоанны, которая испуганно пискнула и вздрогнула, позволив тому отскочить от земли. Очко Ребекке. Шестая резко развернулась. — Ты почему дала ему упасть?! — потребовала она ответа. Джоанна вздрогнула. — Я, э-эм, извини. Он просто летел так быстро… — Ты могла высунуть руку и отбить его! — Шестая стиснула зубы и, бросившись к мячу, схватила его от пола. — Но это было бы больно, — заметила Бетти, нервно взглянув на Ребекку. — Он действительно летел немного быстро. — Ты серьезно? — Шестая не могла поверить в то, что слышала. — Это же мяч. Он резиновый. Как от него может быть больно? Джоанна и Бетти обменялись тревожными взглядами, но снова заняли позиции. Шестая фыркнула, но проверила захват мяча, готовясь отправить его в полет. Конечно, ее единственной целью была девочка-колос, поскольку двое других не сделали ничего плохого, поэтому она подбросила мяч как Ребекка, и сильно шлепнула по нему. Девочка хорошо отразила мяч, и снова отправила ей. Она не била по мячу мягко, как другие ей описали, то есть снизу. Она всегда подбрасывала его и швыряла вниз, чтобы тот летел быстрее. Быстро выяснилось, что потягаться могут только Шестая и она. Честный матч. «Трусы», — подумала Шестая, стиснув зубы. Близнецы теперь просто наблюдали, давно изменив позиции, широко раскрытыми глазами следя за движением мяча. Девочка с хвостиком была верна своему слову и пыталась саботировать игру Ребекки, но не могла их догнать и отошла в сторону вместе с кудрявой девочкой. Теперь Шестая была единственной, кто противостоял девочке-колосу. Ее рука пульсировала от напряжения, и каждый раз, когда она ударяла по мячу, ее ладонь и пальцы покалывали от удара, но это было далеко не так болезненно, как думали близнецы. Как же они её раздражали. Сначала они были нормальными, но в итоге оказались мертвым грузом. Даже когда Шестая смогла набрать очко одна против Ребекки и почувствовала удовлетворение от ее возмущенного лица, они… Бумк. Шестая отшатнулась, на секунду ошеломленная. Сзади эхом раздались резкие вдохи, и кудрявая девочка зажала рот руками. Глаз Шестой дернулся. Она только что…? — Ой, — сказала Ребекка, прикрывая ухмылку руками. — Прости, Шестая! У меня, должно быть, рука дрогнула! Ах эта… Эта ведьма! Щеки Шестой загорелись от возмущения. Эта ведьма только что ударила ее мячом! Висок маленькой девочки пульсировал тупой болью, но для нее это было сродни укусу комара. Раздражает, но терпимо. Теперь она просто злилась. Очень-очень сильно. Так что она продолжала играть, но на этот раз не сдерживалась. Моно ведь рядом нет. Ребекка явно не ожидала, что она захочет продолжать сопротивляться (она ждала, что она заплачет? Сдастся? Неужели она выглядела такой слабой?), потому что она пыталась соответствовать её движениям с едва скрываемым замешательством, пока остальные наблюдали. Бесполезно наблюдали. Шесть ненавидела таких как они. Если бы это был их мир… Чего… чего они вообще боялись? Что их ударят, как её? Это не больно. Не для нее. Но они были трусами, они просто сдались и позволили ей выступать против этой надоедливой девчонки, и просто бесполезно наблюдали… Внутри нее вспыхнуло плохое чувство. Если они боялись Ребекки… если боялись боли… разве это не несправедливо? Шестая по-прежнему играла, хотя испытала боль. Хотя у нее болела голова. Несмотря на то, что она испытывала боль, тогда, снова и снова, у нее не было роскоши прекратить ту ужасную игру, в которую ее загнали монстры. Даже если ее ноги кровоточили, даже если у нее болели руки, даже если ее горло горело, она никогда не останавливалась. И Моно тоже. Разве не по этой причине она смирилась с ним, когда они впервые встретились? Моно не был похож на этих трусов. Он первым бросался вперед и встречал вызов лицом к лицу, и, хотя иногда он был глуп и безрассуден, он все равно был полезным и надежным. Он работал с ней. Он остался с ней. Он был сильным, быстрым, выносливым и умным. Все качества, которые были полезны таким людям, как они. Шестой захотелось, чтобы он был сейчас здесь, и к черту взаимозависимость. Он был бы здесь, рядом с ней, и он передавал бы ей мяч, не опасаясь царапинки или травмы. В отличие от близнецов или двух других девочек. Вот если бы они испытали столько боли, сколько Моно и она, они бы не сбежали. Если бы они испытали боль, они бы все равно играли с ней, помогали ей. Если бы они испытали боль… Вот бы они… Стоп. Нет. Шестой не следует так думать. От этой случайной мысли у нее в груди вспыхнул стыд, и она вложила все свое разочарование в свой последний удар, даже не глядя, куда попадет мяч. — Ай! Девочка-колос упала на попу, когда мяч отскочил от ее лба с твердым стуком. Несколько секунд никто не двигался. Так продолжалось до тех пор, пока Шестая не подняла подбородок и не посмотрела на жалкую девчонку. Вот. Она выиграла. — Упс. Извини, — сказала она ровным тоном без малейшего намека на раскаяние. Девочка-колос тут же расплакалась. Шестая не смогла сдержать злорадную ухмылку при виде ее боли. — Рука дрогнула. . . . Уильям вздохнул, попивая пиво и наслаждаясь последними лучами солнца. День становился прохладным, солнце частично покрывали пушистые, полусерые облака, но он думал, что в целом игра идет хорошо, даже если его дети затерялись в толпе детей давным-давно. По крайней мере, никто не горел. — О, вот и она, — сказал Роберт, и Уильям повернулся и увидел, что Шестая рысью приближается к нему с лицом, которое требовало еды. Близнецов с ней не было. — Привет, Шестая, — поздоровался он, тепло улыбнувшись ей, когда та осторожно взглянула на взрослых и плюхнулась рядом с ним. — Что, уже наигралась? Шестая кивнула, открыла рюкзак и порылась в поисках желтого пластикового контейнера для еды. Очень большого. — И как? Тебе понравились близнецы? Лицо Шестой исказилось в гримасе. — …Мм, — в конце концов издала она уклончивый звук без энтузиазма. Уильям нахмурился, но попытался понять. — А во что вы играли? — Волейбол, — Шестая выудила из рюкзака ложку. — Мне попало по голове. — Где? — Уильям убедился, что она видит его руку, а потом нежно похлопал ее по голове, пытаясь нащупать припухлость или явный признак шишки. Не нашел. — Сильно болит? Щеки Шестой покраснели от смущения, но она не отстранилась. — Я в порядке. Я не слабачка. — Я знаю, но если станет хуже, скажи мне, хорошо? — он вздохнул. — Ну, тебе было весело? — …Мне понравилась игра, — ​​согласилась Шестая, решительно завершив разговор и воткнув ложку в рис. — Где Моно? Уильям хмыкнул и сделал мысленную заметку потом выудить у нее больше ответов, но пока закрыл на тему глаза. Действительно, где Моно? Уильям тут же получил ответ, когда Роберт поднял голову и крикнул: — Брэдли! — он замахал руками. — Мы здесь! Уильям с облегчением увидел, что Моно и Брэдли вместе подошли к одеялу для пикника, ни один из них не выглядел потрепанным, только на шотрах были пятна земли и ушибы на коленях — но явно не от драки. По крайней мере, Моно больше не выглядел так, будто хотел убежать от мальчика куда подальше, поэтому он счел это победой. Шестая же, напротив, возмутилась, заметив приближение противника. — Что он здесь делает? — потребовала она ответа, наморщив нос и глядя на мальчика так, словно само его существование оскорбляло ее. Моно, однако, загорелся, увидев свою подругу, и сел рядом с ней, выглядя радостней от того, что он снова может быть с ней. Плечи Шестой тоже опустились. Уильям нежно наблюдал, как они воссоединяются. Честно говоря, хоть он и ожидал, что они какое-то время смогут побыть одни, в глубине души разделять их было преступлением. В конце концов, они были лучшими друзьями, и близки, как брат и сестра. — …Привет, — коротко поздоровался Брэдли, садясь рядом со своим отцом. Шестая нахмурилась, но, взглянув на выжидающее лицо Моно, Уильям предположил, что она поняла, что теперь они в хороших отношениях, потому что она только фыркнула. — …Привет. И разве это не облегчение. Он обменялся с Робертом довольным взглядом. Они оба были немного не уверены в том, как Брэдли отреагирует на них, но было приятно видеть, что, по крайней мере, он приложил усилия. — Вам было весело? — спросил Роберт, повторяя вопрос Уильяма. К счастью, оказалось, что их игра прошла немного более гладко, чем игра Шестой, потому что оба мальчика кивнули. — Мы играли в футбол, — гордо выпятил грудь Брэдли. — И победили! — Правда? — Роберт взъерошил мальчику волосы. — Молодцы! По-моему, ты еще ни разу не проиграл ни одного матча! — Конечно, я же не некомпетентный, — закатил глаза Брэдли, но его щеки покраснели от похвалы. Роберт прошептал что-то о том, откуда он знает слово «некомпетентный». Уильям был готов поспорить, что услышал он его от своей матери. Затем Брэдли толкнул Моно. — Это и благодаря ему тоже, — сказал он. — Ему есть над чем поработать, но он хороший вратарь. Моно смущенно поиграл пальцами. — Я… все еще не умею бегать и одновременно бить по мячу, — он взглянул на Шестую. — …Ты, наверное, быстро разберешься, Шестая. Шестая, кажется, была поражена тем, что ее включили в разговор, но через секунду успокоилась и скрестила руки на груди. — Звучит легко, — фыркнула она. — Я справлюсь. Брэдли приподнял бровь. — А ты хорошо играешь в футбол? Или никогда раньше не играла? — спросил он, пытаясь выглядеть профессионально, но безуспешно. Шестая сердито посмотрела на него. — Я хороша в спорте, — выплюнула она, почему-то не так агрессивно, как ожидал Уильям. — Я только что играла в волейбол. И выиграла. — Это потому, что волейбол — самый простой уровень, — усмехнулся Брэдли. — Футбол намного сложнее. «Кое-кто немного предвзят», — подумал Уильям, но ничего не сказал, и сделал еще один большой глоток пива. Роберт приподнял брови и молча склонил голову к детям. Уильям согласился. Они сами разговаривали. В самом деле разговаривали. С детьми их возраста. Конечно, разговор был полон пассивно-агрессивных комментариев или неуклюжих замечаний, но, тем не менее, это был большой шаг вперед. Уильям был очень этому рад. — Тогда приходи поиграть с нами в следующий раз, — бросил вызов Брэдли. — Если у тебя все получится, я даже разрешу тебе быть в моей команде. Он только что пригласил ее поиграть, не заметив? Вот так, завуалированно? Уильям подавил ухмылку. — Кто сказал, что я хочу быть в твоей команде? — Моно в моей команде. — Я… мне не нужно делать все, что делает он! — …Мне бы хотелось, чтобы ты была в нашей команде, Шестая, — произнес Моно. Уильям откинулся назад и просто наслаждался атмосферой, теперь, когда ему не нужно было беспокоиться о первом контакте с другими детьми. По крайней мере, его дети прекрасно ладили с Брэдли, несмотря ни на что. Обед на троих, чувство успокоения, когда Моно съел половину своей тарелки, смех над изумленным выражением лица Брэдли, когда он увидел размер обеда Шестой, болтовня с Робертом… Это было непросто, тяжело, но кажется, его усилия… их усилия наконец-то окупились. В конце концов, игровая встреча оказалась хорошей идеей.