***
Забежав в дом, Гончар что есть силы захлопнул дверь. Отчаяние в его душе сменилось кратким приливом ярости. Потеряв самообладание, юноша дал волю бушевавшим внутри эмоциям. Он взревел, схватил первый попавшийся под руки предмет и что есть силы метнул его в стену. По иронии судьбы, это оказалась та самая ваза с узорами, которую он сделал несколько дней назад. Она с треском раскололась, и черепки упали на пол. Гончар упал на колени и обхватил голову руками. Та гудела, и кровь в висках отбивала ритм. Прорвавшиеся слёзы застилали глаза, а пересохшее горло болело. Гончар плакал. Слёзы лились из его глаз и капали на пол. Он рыдал, как ребёнок, и со стороны это, наверное, выглядело очень жалко. Но юноше было всё равно. Сейчас он хотел просто исчезнуть, пропасть из этого мира и больше никогда не возвращаться. Всё настолько опротивело ему, что он не хотел ничего видеть и слышать. Он не знал, сколько пробыл в таком состоянии. Минуту, а может, час? Или даже больше… время словно остановилось. Наконец Гончар встал. Вытерев слёзы рукой и шмыгнув носом, подошёл к стене, собрал все черепки вазы и хладнокровно выбросил их в помойное ведро. После чего зажёг во всех лампах свет, подвинул табурет и уселся за стол. Взял грифель, линейку, подложил чертёжный лист и принялся за работу. Прошло около часа. Закончив, Гончар отодвинул принадлежности и, привстав с табурета, осмотрел свой новый чертёж. Это был проект по завершению нового фонтана декоративными постройками. — Сгодится, — критически произнёс юноша. Затем он скрутил лист в трубку и отложил его в сторону. Прекратив работу, Гончар принялся разбирать стопки черновиков, доставая ненужные и откладывая их для выброса. И тут в его руке оказался он. Простой желтовато-коричневый листочек с тёмными от огня пятнами. Следы карандаша и плавные линии, переходящие в черты лица: глаза, нос, рта, оттопыренные уши и рыжие волосы. Огонёк. Тот самый её портрет. Гончар испустил вздох, и слабая улыбка затрепетала его на губах. После довольно длительного промежутка времени и того момента, когда единственный дорогой ему человек отверг его помощь. — Огонёк… — тихо прошептал он. — Моё огниво… И тут раздался стук в дверь. Гончар медленно обернулся, пытаясь вновь услышать этот звук. Ему не послышалось? В его дверь кто-то стучал? В такой поздний час? Гнетущая тишина продолжалась. Юноша уже было отвернулся, как вдруг в дверь снова постучали, но теперь куда более громко и отчётливо. Будто кто-то бил по ней палкой. Гончар оторопел и, поспешно спрятав рисунок в стопке бумаг, подбежал к двери и открыл её. — Д-да, кто там? — спросил он и замер на полуслове. Перед ним стояла незнакомая женщина. Гончар не мог определить её возраст, но на вид ей было не больше тридцати. Судя по всему, она была странницей: ветхая одежда — бурая мешковина, плащ-накидка из шкуры с капюшоном, шаровары и ботинки — была покрыта пылью, а в некоторых местах красовались и самодельные заплаты, прикрывающие дырки. Кроме того, в левой руке женщины был перекинутый через плечо узел, а правая рука уверенно держала деревянный посох. Несмотря на довольно убогое одеяние, Гончара невольно привлекла внешность незнакомки: она не была особой красавицей, однако на её лице читалось нечто уникальное, можно даже сказать, аристократическое. У неё были тонкая шея и ромбовидное лицо с прямым, но немного по-детски вздёрнутым носом и сапфировыми глазами. А особенно поразительными были волосы: короткие, частично собранные сзади в хвост, они казались преждевременно седыми, с лёгкими оттенками пурпура. — Здравствуй, добрый человек! — певучий голос незнакомки, начавшей говорить после короткой паузы, вывел Гончара из ступора. — Прошу простить меня за то, что потревожила в столь поздний час, но не будет ли у тебя возможности приютить меня на время в вашем доме? Я не из здешних мест, а все прочие дома города уже закрыты… — Э-э-э… д-да, конечно, — от неожиданности ситуации и полного удивления Гончар автоматически раскрыл дверь до конца и, пропуская женщину вперёд, сделал жест рукой вовнутрь. — Прошу. — Ох, благодарю! — радостно поклонилась та и, вытерев перед входом ноги, вошла в дом, попутно снимая с плеча узел, разуваясь и приставляя посох к стенке. — Не беспокойся, надолго я не останусь: всего-то денёк побуду и дальше отправлюсь! Дорогу осилит только идущий, как говорится! Гончар продолжал стоять и в недоумении смотреть на то, как незнакомка расположилась в уголке его дома, быстро разложила свои вещи и, расправив узел, превратила его в гамак. Всё произошло слишком быстро. Но менять что-либо было слишком поздно. Гончар лишь стоял у входа и молчал. Вскоре наступила полночь. Двурогая луна выглянула из-за туч и озарила спящую землю. Гончар умылся перед сном из рукомойника, вытерся рушником и, переодевшись, направился к себе в кровать. По дороге он взглянул на висящий в гостиной гамак и мирно дремавшую в нём гостью. Та тихо сопела, повернувшись к стене лицом. Юноша вздохнул. За последнее время столько произошло, и он невероятно устал от всего этого. Неудивительно, что, когда он подошёл к своей кровати, тут же свалился в неё и заснул, как убитый.***
Сон… опять те же воспоминания. И опять, как во временной петле, всё повторялось снова и снова. Опять жар. Опять огонь. Опять кровь. Опять падение. Опять смерть… и, наконец, тьма, мутная, вязкая, и беспросветная чернота… Гончар с ужасом проснулся у себя в комнате. Было утро. В полуоткрытые ставни окон прорывалось утреннее солнце, ещё не слишком яркое и жаркое для полудня. — О Господи, — юноша вытер рукой взмокший лоб и выдохнул, приходя в себя. — Приснится же такое… Тут взгляд его упал на висевший гамак и лежавший на полу узел. И он сразу вспомнил всё, что произошло вчерашним вечером. «А где же сама странница? — подумал он. — Нету. Может, ушла в город?» Гончар встал с кровати и принялся раскрывать окна, впуская в дом солнечный свет, а после, встав у печки, зажёг её и принялся готовить себе завтрак. «Мда, вот я попал, — Гончар уныло разбил яйцо и влил желток в сковороду. — Надо же было додуматься: впустить чужого человека к себе в дом!» Он оставил сковороду у печи и полез в кладовую за овощами. «А ведь она довольно хороша собой. Не сказать, что красавица, но что-то в ней есть…»***
Между тем загадочная странница ходила по улицам, изучала постройки, осматривала все лавки, магазины и знакомилась с горожанами. Даже остановилась у фонтана и, посмотрев на играющих в нём детей, пошла дальше. Она проснулась чуть раньше Гончара, но за каких-то три часа уже успела завоевать внимание людей. Каким-то непостижимым образом ей удавалось бескорыстно влюблять в себя всех жителей Города Мастеров: и стар и млад находили её внешность привлекательной, а разговоры с ней — приятными. Кроме того, она помогала нуждающимся: перевела слепого через дорогу, разняла двух ссорящихся женщин, угостила пару карапузов леденцами и даже нашла хозяйке свиней сбежавшего поросёнка. При этом её действия были спокойны, а речь — вежлива и ласкова. Однако надолго странница на одном деле не задерживалась: побеседовав с парой людей и побыв полезной, она отправлялась дальше по своему пути. А путь её лежал к павильону «С головы до пят», в котором как раз сидели Башмак с перебинтованным пальцем, Шило и Нахлобучка, а с ними их собаки. Три друга как раз обедали и жарко обсуждали Огонька. Только Шило был погружён в свои мысли, смотря на улицу и не принимая участия в общей беседе. — С Огоньком что-то не так, — задумчиво бухтел Башмак. — Впервые вижу её такой. Ещё и Гончар… — Вот-вот, и я говорю, — вскинул указательный палец Нахлобучка, оторвавшись от развешивания головных уборов по вешалкам и манекенам. — Будто подменили нашу «неугомонную»! Может, её обидел кто? — Если найдётся тот, кто посмел обидеть Огонька, — надулся Башмак и стукнул кулаком о ладонь, — то я его мигом отучу от этого! Появившаяся на площади странница привлекла внимание всех трёх собак у павильона. Те разом подняли головы и с громким, радостным лаем бросились к ней. Она инстинктивно испугалась и загородилась рукой, но потом, словно узнав животных, засияла от счастья. — Ой, привет, мои хорошие! Мои умницы! Сколько лет я вас не видела! Наконец-то вы свободны от огнива! Может, вы есть хотите? — женщина сначала погладила каждую собаку, а после щелчком пальца призвала из воздуха три толстые сардельки. При виде еды животные завиляли хвостами ещё больше, а через несколько секунд принялись за обед. Странница взирала на это с умилением во взгляде. — Какие же вы всё-таки умные и преданные существа! Оставив собак один на один с трапезой, она поднялась и снова двинулась в сторону павильона. Портной, скептически наблюдавший за всей сценой издали, привстал с табурета. — Хотя нет: тут скорее пси-хо-ло-ги-ческая причина, — Нахлобучка продолжал строить догадки. — Огонёк, наверное, находится на этом этапе развития, как его там… — Да какая «пси-хо-ло-ги-ческая»! — Башмак нетерпеливо засучил рукава и зашагал туда-сюда вдоль павильона. — Всё и так ясно: надо найти обидчика и наказать! — Да перестаньте уже, — перебил друзей Шило и кивнул головой в сторону улицы. — Готовьте товар: у нас клиент. Башмак и Нахлобучка разом смолкли. Все трое подошли к выходу павильона и встали, поджидая странницу. — Здравствуйте! Мы искренне приветствуем нашего нового покупателя! — Шило грациозно раскрыл руки и отвел ногу назад. — Добро пожаловать в павильон «С головы до пят»! Чем мы можем вам… Он не договорил. И Шило, и Нахлобучка, и даже Башмак замерли и невольно приоткрыли рты. Внешность вновь прибывшей настолько поразила их красотой и необычностью, что все три мастера были очарованы. Женщина же будто не заметила их реакции и лишь приветственно склонила голову, тряхнув белыми волосами. — Здравствуйте. Я бы хотела прикупить у вас парочку вещей, — она словно из ниоткуда достала кошелёчек, полный монет. — Не найдётся ли ботинок и одежды для меня? Друзья, услышав вопрос, пришли в себя. — Да, конечно, найдётся, — Шило учтиво взял посетительницу за руку и повёл внутрь павильона. — Проходите, пожалуйста. — Благодарю. Вы такой вежливый! Башмак и Нахлобучка зашли следом. — А у вас работа ручная? — спросила странница, осматривая подошву предложенных ботинок. — Конечно, ручная! Сами всё делаем, рук не покладаем! — жарко ответил Нахлобучка и даже подпрыгнул вверх от переполнявшей его гордости. — С любовью хоть? — А то! Как же без этого? — Прекрасно. Мне такое как раз и нужно: правильно, качественно и с каплей любви к создаваемому! — женщина повернулась к Башмаку. — Я возьму эти. — Хороший выбор! — сапожник поднял вверх перебинтованный палец. Спустя десять минут примерки и разговоров странница взяла новые ботинки на шнурках с прочными подмётками, а также удобные шаровары и жилетку, одобренные лично их создателем. — Сколько с меня будет? — осведомилась она. — С такой прекрасной госпожи, как вы… — Шило задумчиво почесал длинный подбородок, — всего два серебряных и один грош! Женщина порылась в кошельке и достала нужную сумму. Поблагодарив за покупку, она сделала реверанс, в последний раз погладила собак и пошла прочь. Все три мастера долго смотрели ей вслед, пока она не исчезла за поворотом. — Ах, какая женщина! — мечтательно произнёс Нахлобучка. Шило и Башмак взглянули на него с удивлением.***
Прошла пара часов. Ближе к полудню странница, отдохнув под тенью развесистого дерева, стоявшего невдалеке от павильона, уже прогуливалась вдоль узеньких улочек города с видом полного удовлетворения, попутно бросая взгляды по сторонам и любуясь разноцветными домами. Деревянная палка и ботинки ритмично постукивали по каменной брусчатке. Внезапно женщина охнула и, споткнувшись от резкого толчка в грудь, упала на землю, оборонив корзину с вещами. Затем что-то с воплем неожиданности плюхнулось рядом с нею. Этим «чем-то» оказался Архивариус. Так получилось, что он поспешно бежал с перпендикулярной стороны по переулку и, вовремя не заметив женщину, столкнулся с нею на углу двух улиц. — Ох, во имя всего научного, прошу простить меня! — торопливо извинился старик спустя пятнадцать секунд прихода в себя и поиска слегка надтреснувших очков. — Я не хотел вот так налетать на вас! — Ничего страшного, и вы меня простите, — странница собрала обратно все вывалившиеся вещи и помогла ему подняться. — Я тоже виновата: вас не заметила. Архивариус отряхнул пыль с пиджака и поднял с земли последнюю принадлежавшую незнакомке вещь. — Вот, держите, это ваше. Простите меня. — Благодарю. И вы меня ещё раз простите. До свиданья, — она почтительно склонила голову и пошла прочь. Архивариус поправил очки на носу, тоже собираясь идти, и остановился. — Так. А куда это я шёл? — он потёр лысину пальцем и наморщил лоб, пытаясь вспомнить. — Забыл. Опять. Эх, совсем я постарел, вообще ничего не помню… — Вы мастера Башмака искали, господин Архивариус, — донёсся до него издалека голос женщины. Старик стукнул себя по голове кулаком. — Точно! Спасибо вам! — крикнул он и снова бросился бежать вниз по улице. — Башмак! Ты где? Мне нужны новые подмётки! Странница улыбнулась уголком рта и, отвернувшись, направилась дальше.***
— Эх, какой же здесь прекрасный город! — вещала странница, сидя у Гончара поздно вечером и при помощи иголки с ниткой пришивая к своей одежде очередную заплатку. — И люди добрые, гостеприимные, и дома хорошие! А какие здесь мастера! И работают рук не покладая, и товар с любовью создают, и дело свое заставляют бояться! Гончар на минуту остановился и оперся на метлу, которой подметал пол. — Ну, я бы не сказал, что уж вообще все в этом городе хорошие: вот здешняя наша торговка рыбой, например, вечно всем недовольна, постоянно жалуется, кричит на всех. — А, ты про ту остроносую женщину с короткой стрижкой маисового цвета? — хихикнула женщина. — Да-да! А про нашего кузнеца я вообще молчу — такого скверного характера нигде не сыщешь! Была у нас ещё Королева… — тут Гончар запнулся, вспоминая всё то, что он вытворял, пока был подвержен проклятью. — Но она… исчезла. — Неужели? Это, наверное, та самая, которая разогнала своих слуг и поселилась в одной из своих резиденций? — Да, та самая. Если честно, я не очень за неё беспокоюсь: она чуть не сожгла наш город и не убила моих друзей, — резко ответил Гончар. — Я много о ней наслышана. Эх, жалко её, конечно. Как же теперь страна без законного правителя жить будет? — Не знаю. Но наш город находится вдали от столицы и примыкающих к ней поселений, — заметил юноша. — И до нас всё это вряд ли дойдёт. За всё то время, что женщина успела пробыть у него в доме, он уже успел привыкнуть к её компании и разговаривал с ней, как будто знал ее с давних пор. Ему с ней было хорошо, как с близким другом и человеком, умеющим поддержать разговор. На какое-то время их диалог прекратился: Гончар продолжил подметать, а странница — зашивать одежду. Но спустя пять минут она подняла голову и произнесла: — Да, конечно, люди бывают разные: и хорошие, и плохие! В конце концов, мы же не боги: у каждого свой грешок за пазухой водится. Однако ещё не перевелись в сердцах человеческих любовь и сострадание! И пока есть на свете праведники в противовес подлецам, мир наш будет процветать! Неожиданно женщина сгорбила плечи, а в её глазах промелькнула грусть. Когда она вновь заговорила, её голос был тихим и дрожащим: — Вот только есть те, кто совсем людей не различает… Я знавала одну девушку. У неё… было очень непростое прошлое. Эта девушка всей душой возненавидела человество и желала истребить его. Уж не знаю: удалось бы ей, будь у неё достаточно сил?.. Гончар остановился и осознал, что ему стало страшно. В горле пересохло, под ложечкой заныло, а по спине пробежали мурашки от странного волнения. — Ну, это довольно странно: хотеть убить всех людей… В конце концов, в мире есть и много праведников, и просто честных людей, а не только подлецов, — наконец выдавил он из себя. — Вот и я о том же. Желать смерти всем и каждому в любом случае неправильно и безрассудно, вне зависимости от того, какая обида тебе была нанесена. Это просто по-детски, — согласилась странница. Юноша кивнул и продолжил подметать комнату. При этом он прошёл мимо стола и ненароком задел лежавшие на нём бумаги и чертежи. Те с громким хлопком упали на пол, а листы взлетели в небо, подобно своим сородичам в пору ноября. Гостья удивлённо вскрикнула. Гончар оборонил метлу и поспешно бросился подбирать всё, что упало, ловя витающие в воздухе черновики и наброски. — Ой, какая хорошенькая девочка! Это кто? — внезапно услышал он позади себя радостный голос женщины. Юноша обернулся и увидел, что женщина держит в руках его недавний рисунок, на котором была изображена Огонёк, и с интересом его разглядывает. Судя по всему, он случайно выскочил из стопки черновиков и чертежей фонтана. — Э-э… — Гончар покраснел, как помидор, и нервно отвёл взгляд. Ему очень хотелось подбежать и вырвать рисунок, забрать и спрятать куда подальше, но было уже поздно. — Это… моя подруга. Её зовут Огонёк. — Огонёк? Какое прекрасное имя! — умилённо воскликнула женщина. — А по-настоящему её как зовут? — По-настоящему… — Гончар почесал затылок, вспоминая реальное имя Огонька, которое он знал, будучи ещё ребёнком. — Майя. — Майя? — странница снова посмотрела на рисунок, и её глаза прямо заискрились радостью. — А что, ей идёт: похоже на «Майу»! Так и чувствуется огонь, энергия! Гончар невольно улыбнулся. Ну да, Огонёк такая. Весёлая и неунывающая девочка. Была. Юноша помрачнел и стиснул руку с метлой, вспоминая недавний разговор с Огоньком и то, как она отвергла его желание помочь ей. Женщина заметила перемену в его настроении и насторожилась. — Что случилось? Я сказала что-то не то? — Нет-нет, что вы!.. Вы сказали абсолютную правду. Огонёк действительно такая. Но… в последнее время она изменилась. Стала более грустной, молчаливой, можно даже сказать, будто затравленной чем-то. Или кем-то. И что самое страшное — она никому ничего не рассказывает, желая страдать в одиночестве и спасать тем самым других! Это несправедливо! Гончар не мог сказать, что подтолкнуло его быть откровенным с малознакомым человеком. Однако он уже не мог сдерживать своего волнения и хотел поделиться им с кем-то ещё. А до этого сказать было некому. В загадочной страннице же юноша почувствовал некую силу, опору. Ту, что окажется способной его понять. И он не ошибся. Женщина пристально воззрилась на него. — Ты ведь любишь её, верно? — спросила она. Гончар удивился такому вопросу. — Конечно, люблю! — он аж смутился от своих слов и почувствовал, что краснеет. — Я… мы с ней через столько всего прошли! Я не хочу потерять её. Я не хочу быть причиной её страданий! Но… вдруг я напрасно стараюсь? Вдруг моё желание помочь ей будет отвергнуто? Я не знаю… я вообще не знаю, чего хочу и что делать… Если ей не нужна моя поддержка, то и не надо!.. — Если ты любишь её, то этого уже достаточно! — странница привстала с места. — Остальное уже не важно! Влюблённые сердца даже в огромной пустыне услышат друг друга, глаза влюблённых увидят дорогу в самой непроглядной тьме, слух влюблённого так чуток, что даже сквозь бурю услышит печальный вздох возлюбленной!.. — Да разве возможно такое? — скривил рот юноша. — Чтобы была настолько сильная связь? Странница повернулась к нему и строго сдвинула брови. — Для любви нет ничего невозможного! Она есть высшее счастье и блаженство на земле, и это отличает её от всего временного и плотского! Ты знаешь, на что способен человек из любви к чему-то? Что может сделать солдат из любви к родине, мудрец из любви к истине или даже простой нищий из любви к ближнему? А что сделал ты из любви к девушке, которая сейчас как никогда нуждается в твоей поддержке? Сумеешь ли позабыть о себе и помочь другому?! Гончар отвёл взгляд. Внезапно он осознал, что внутри него что-то екнуло. Словно какой-то невидимый тормоз включился и стальной хваткой зацепился за совесть. Сердце заныло от знакомого чувства… ущемлённости и обиды. За себя. На мгновение Гончар будто забыл об Огоньке и вспомнил то, каким сам был до получения огнива. Им овладела досада. — Послушайте, — злобно взглянул на гостью Гончар. — Откуда ВЫ можете знать хоть что-то обо мне? Какое вы имеете право… — Нет, это ТЫ меня послушай! — женщина с нечеловеческой силой схватила его железными пальцами за ворот рубахи, притянула к себе. В её сапфировых глазах засверкал гнев, а голос из спокойного стал громким и раскатистым. — Думаешь, если будешь ждать, то всё устаканится?! Нет! Ты не понимаешь, что, если ты будешь и дальше так себя беречь и бояться, то погибнешь сам и Огонька сгубишь?! — Что?! — юноше вмиг сделалось жарко. — Те, кто увидит твою слабость, начнут туда бить! Они купят тебя на тщеславном эгоизме и потом уничтожат! Делай то, что считаешь нужным, не для того, чтобы потом получить награду и славу, а ради дела, ради чистой совести, ради того, чтобы близкий человек счастлив был! Женщина опустила Гончара, и тот повалился на пол, пытаясь прийти в себя. — Ты не имеешь права забывать о том, кто ты есть! А уж тем более бояться того, что Огонёк снова тебя отвергнет или ударит! Если хочешь помочь, то помогай! Иначе до конца своих дней будешь винить себя за трусость! Гончар вздрогнул. Последние две минуты он слушал, точно в забытьи. Перед мысленным взором его внезапно, но ясно предстала картина: он, в разодранной по пояс одежде, стоит на балконе пылающей башни, держа на руках маленькую, недвижимую, беззащитную и полуживую девочку с рыжими волосами. Под ним пропасть, сотня метров в бездну, и бурлящий поток реки. А где-то впереди горит под натиском смерча бушующей стихии родной город… Но последние слова странницы вывели Гончара из ступора. — О-откуда вы это знаете? — шокированно спросил он. Женщина горько улыбнулась, но её взгляд потеплел. — Откуда? Эх, дорогой мой, я, может, и выгляжу как босоногая нищенка, но уже достаточно пожила на свете и многого навидалась! Тебя сейчас не это должно волновать. Ты должен ответить себе на вопрос: чего ты хочешь? Отвечай! Гончар вдруг почувствовал, что эта женщина с белыми волосами видит его попросту насквозь. Словно он крохотный, прозрачный и сидит у неё на ладони. От этой мысли ему стало страшновато — и одновременно как-то уютно. Он чувствовал, что странница на самом деле добрая, потому что любит его. И Огонька. И всё человечество в целом. Юноша сжал кулаки. Неизвестно откуда взявшееся чувство уверенности наполнило его нутро до краёв. — Я хочу… я хочу помочь Огоньку! Я хочу сделать всё, чтобы она была счастлива! Даже если ради этого придётся бросить вызов всему миру, потому что люблю её и забочусь о ней больше, чем кто-либо ещё! Странница наклонилась к нему и погладила по голове. — Вот это хороший ответ. И помни, — она ткнула Гончара пальцем в сердце, — здесь твоя сила, то, что делает тебя человеком. Не забывай об этом. Не боги горшки обжигают. Тут она поднялась и подошла к входной двери. — Ладно, мне пора сходить кое-куда. Время не ждёт. — Подождите, странница! — протянул к ней руку Гончара. — А мне что делать? — Во-первых, меня зовут Раана. А во-вторых, ты иди спать ложись: уже час поздний, — ласково ответила женщина. — Как заутро проснёшься, всё яснее станет. А пока — утро вечера мудренее. Сказав это, она вышла из дома и закрыла дверь. Гончар посмотрел туда, где она недавно стояла, после чего отвернулся и, подобрав с пола свой рисунок, вновь взглянул на него. Изображённая на бумаге Огонёк все ещё улыбалась ему. Гончар сразу почувствовал тепло в душе. — Не волнуйся, Огонёк, — тихо произнёс он. — Я помогу тебе.***
А в это время Раана тихонько бродила по пустому Городу Мастеров. Было уже совсем поздно: ставни окон и двери были закрыты, вдоль улиц тускло светилась пара-тройка фонарей. Нигде не было ни одной живой души. Спустя пять минут ходьбы странница остановилась посреди улицы, словно выискивая что-то, как вдруг под её ногами раздалось мяуканье. Посмотрев вниз, она увидела рыжего и в меру упитанного кота, который с искренним любопытством смотрел на неё. Он сидел на брусчатке, и его хвост едва заметно подрагивал. Раана наклонилась и аккуратно провела пальцами по голове и спине кота вдоль шерсти. Тот довольно замурлыкал и, повернувшись, начал тереться о её руку, требуя больше ласки. Внезапно женщина резко подняла голову. На какой-то миг ей показалось, будто где-то стонет человек. Рыжий кот исчез в подворотне, заслышав те же звуки. Странница осторожно прислушалась. Всхлипы снова повторились. На этот раз они были хорошо слышны и исходили из высокого белого дома с красной крышей и широким крыльцом, над которым висели погашенные фонарики. В одном из маленьких окошек дома слабо лучился свет лампы. Именно оттуда доносились стоны. Пройдя прямо к стенке и встав под окном, женщина грустно улыбнулась. Теперь никаких сомнений не было. Она нашла её. Это была Огонек. Девочка, разрушившая проклятие огнива и спасшая вместе с Гончаром свой город. Теперь же она страдала от кошмаров каждую ночь без остановки уже на протяжении трёх недель. И странница прекрасно понимала, чьих это рук дело. Из окна было слышно, как девушка во сне давится слезами и судорожно хватает ртом воздух. Но делает это тихо-тихо, почти неслышимо, словно пытаясь скрыть свое страдание в одиночестве. Раана прислонила руку к стене дома и, слушая тихий плач Огонька, опустила печальные глаза в землю. — Ох, сестра… — тихо прошептала она. — За что ты так с нею? Зачем ты её мучаешь?.. Что она тебе сделала?.. Вновь послышались вздохи и всхлипы, но теперь они были громче, надрывнее и отчаянее. Странница приложила вторую руку к груди и сжала пальцы, сминая одежду. Словно раскалённые тиски или острый нож впивались в её душу от этих звуков боли и отчаяния. А затем в ночной тишине послышались слова, прорвавшиеся сквозь слёзы и стенания. Слова Огонька. — Пожалуйста… хватит… помогите… кто-нибудь… От этих слов Раана вздрогнула и резко приподняла голову. Полминуты она думала. Затем, отвернувшись, нахмурила брови, посмотрела вперед и, стиснув кулаки, решительно зашагала прочь. В её сапфировых глазах заблестела решимость.***
Тихо войдя в дом Гончара, странница огляделась. Свет уже был везде погашен, ставни окон закрыты, а сам Гончар тихо дремал в своей кровати. Раана наклонилась к спящему юноше и, порывшись в карманах своего балахона, достала оттуда предмет на верёвочке — блеснувший в свете луны круглый амулет из светлого камня с вырезанным на нём изображением солнца, от которого исходили волнистые лучи. Прислонив большой палец к рисунку, женщина закрыла глаза и принялась что-то нашёптывать. Вдруг её окутало сияние, а вместе с нею и рисунок амулета, который на мгновение засветился и вскоре погас. Открыв глаза, Раана вложила медальон в руку Гончара и прикрыла его пальцами юноши, после чего отошла назад и взяла в руки посох. — Этого должно хватить, — негромко проговорила она. — Всё остальное будет зависеть от тебя, Кристиан: сможешь ли ты защитить свою любовь или оставишь её, дав страху победить. Не теряй надежды. Верь в любовь. Будь смел. Не поддавайся Тьме. Сказав это, Раана повернулась к выходу, в последний раз взглянула на Гончара побелевшими глазами — и исчезла в яркой вспышке. — Знай: Сила Света на твоей стороне…