***
Немаленьких размеров стол ломился от различной еды, что заполняла его до самых краев, а в комнате стоял целый букет из пряных, сладких и острых запахов, заставляя слюнки течь от нетерпения попробовать что-нибудь из кулинарных изысков. Кажется, Империя, впрочем как и всегда, решил поднапрячь своих поваров, дабы выставить себя в наилучшем свете, как хорошего и гостеприимного хозяина, с самыми умелыми слугами. Казахстан помнил, как в его прошлом-будущем тот готов был вывернуться наизнанку, лишь бы произвести хорошее впечатление на многих, в особенности на тех, кого он считал хоть капельку полезным или опасным для него. Завтрак проходил в напряженной тишине, а две страны, что сидели в противоположных сторонах стола, сверлили друг друга взглядами. — Кхм. Так… Вы же помните о том, что сегодня Вы должны будете тоже участвовать на лечении СССР? — Первым решил прервать тишину казах. — Да, конечно. А также, попрошу Вас более подробно объяснить мне, как стоит вести себя с сыном? Повысить голос, или понизить? — Все же, к просьбе быть помягче с СССР он подошел более чем серьезно, ибо понимал, что успешность лечения зависит от этого, поэтому сейчас намеревался узнать о тактике поведения как можно больше. — А? Нет, не обязательно настолько ответственно к этому относиться. Просто дайте ему понять, что Вы его любите, Вы рядом, и всегда его поддержите. Что не вините его в болезни, не давите на него, не показываете то, что Вы чем-то недовольны или Вам что-то в его поведении не нравится. Короче, просто будьте более мягким чем обычно, и особенно не наказывайте и не манипулируйте. Это еще больше скажется на его психике. Понятно? — Да, думаю я справлюсь. — Сказал царь, заканчивая этот неприятный для обоих диолог, уже придумав для себя тактику поведения с больным, после чего завтрак протекал в тишине, прерываемой лишь мерным позвякиванием столовых приборов. — Странно. — Подумалось вдруг Республике. — Уже не менее девяти утра, а брат еще не спускался на завтрак. Может не знает куда надо идти, или что завтрак уже подан? Хотя нет, слуги РИ обязательно предупредили и сопроводили бы его как только тот проснулся. Может еще спит? Но, это не очень похоже на него… Ладно, узнаю у него самого как только того увижу, ведь, может просто вчера очень устал, и сегодня решил поспать подольше. Кто знает, кто знает. А в это время тарелки уже опустели, а блюда поданные на завтрак начали уносить, принося на их место десерт. Пирог, скорее всего с яблоками, грушей или какими-то другими фруктами, коих в это время года было хоть отбавляй, и деревья ломились от тяжести спелых плодов. На вкус эти пироги были столь же замечательны, что и на вид, и сладкая выпечка идеально сочеталась с чуть кисловатыми, в отличие от бисквита, фруктами просто тая на языке. Невольно Казахстан вспомнил, как раньше, когда он был маленьким и жил в этом дворце, однажды подружился с одним поваром, и тот всегда угощал его разными вкусностями, среди которых был и этот пирог. И иногда, когда не был особо занят работой, учил готовке, рассказывал о своей жизни, о жене. Мысли и воспоминания полностью заполнили собой сознание златокрылого, и на минуту, всего минуту, ему показалось, что он вновь вернулся в те времена, что снова стал маленьким. Хотя, он и вправду вернулся в те времена, хоть и возраст, все же, не поменялся. Сделав пару глотков, он выпил оставшийся чай, что уже начал остывать, и к нему тут же подошел один из прислужников, с намерением снова пополнить чашку травяным напитком. Отправив в его сторону короткий взгляд, кочевник, погрузившийся с головой в омут своих воспоминаний, узнал знакомые черты лица, после чего почти на автомате, будничным тоном сказал: — Спасибо, Влад. Передайте, пожалуйста, потом привет Лизе. В помещении стало тихо. Хотя, и до этого были слышны лишь звуки звона посуды и потребления еды, но сейчас даже они пропали, а находящиеся в помещений, коими были монарх и повар, ибо большинство слуг ушли каждый выполнять свои обязанности, оставив единственного прислужника, что должен был обслуживать его величество, и гостя, что по большому «везению» путешественника во времени оказался именно тем, кого он и вспоминал. Сначала, заметив такую тишину, казах лишь посмотрел на страну и человека вопросительным взглядом, после чего не заметив ничего странного, лишь сделал очередной глоток горячего напитка, только возвращаясь в реальный мир. А потом его накрыло волной осознания, и как-то сразу стало ясно, почему все так уставились на него. Вместе с осознанием пришли и нервозность с паникой, и он начал проклинать себя и свою неосторожность, одновременно с этим судорожно соображая, как бы оправдаться. — Откуда Вы узнали, что я поженился неделю назад? И откуда узнали мое имя, и имя моей жены?! — Было заметно что такая осведомленность незнакомой для него страны очень пугало Владимира, что, впрочем, было нормой, ибо о самом существований такой страны, как «Республика Казахстан» он узнал лишь недавно, и это первый раз когда они пересекались. — А! Я это… Ну… Я… — Республика замешкался, не зная даже что ему сказать, чтобы не вызвать еще больше подозрений. — Ну я и прокололся… , — в мыслях сказал он. — Господин Казахстан, неужели Лизонька с Вами… — Наигранно ужаснувшись произнес Империя, подливая масла в огонь, и тем самым «мстя» своему гостю за проявленные им, за все их короткое знакомство длиной в два дня, наглость и дерзость, в своей манере, вроде и не говоря ничего лишнего и оскорбительного, но вроде бы эти тонкие намеки так и говорят все за него, ненавязчиво и незаметно подводя бедного повара к теории о том, как именно младший казах узнал лишнюю информацию. Хотя, справедливости ради стоит подчеркнуть что если смотреть со стороны, не зная всего, то это предположение вполне может показаться ужасной истиной, ведь откуда еще незнакомец мог бы узнать такую информацию о молодой семье, ни разу не видясь с исполняющим роль ее кормильца, если не от девушки-домоседки? И логично было бы предположить об измене этой самой девушки, тем более у казаха есть хороший статус в виде наследника хана, красивая внешность, хоть её и немного портят многочисленные ожоги непонятного для всех, кроме него самого и его семьи, происхождения, да и свой ум и хитрость он уже успел продемонстрировать, и если брать в расчет это все, то сравнивая простого повара при королевском дворе, и гостя этого самого двора, юную особу вполне можно было бы понять. Но все же, правда была далека от предположений, но рассказывать её Республика уж точно не станет, и сейчас, сгорая от стыда из-за этого предположения, и сочувствую перепуганному от него мужчине, он пытался все-таки придумать хоть что-то более менее логичное, и донести это в соответствующем для этого времени разговорном стиле. Но увы, пословица «Язык мой — враг мой» явно была создана специально для Каза, и тот, в противовес своим планам и желаниям, начал говорить, произнося самую неправдаподобную отговорку. — Нет! Конечно же нет! Я просто… Просто Ваше лицо было очень похоже на рожу одного моего давнего знакомого, и я просто, типа, перепутал его с Вами, и назвал Вас его именем, и я… Не ожидал, что и Вас так зовут, и у Вас есть жена по имени Лиза… — Вот как… — Мужчина, кажется, поверил, или же захотел поверить оправданиям юноши, и облегченно вздохнув, вмиг успокоился, чего не скажешь о царе сия земель, что лишь продолжал смотреть на нашего главного героя с неким подозрением, но, к счастью этого же главного героя, ничего говорить не стал, списав на очередную странность мальца, коих он успел заметить не мало. — А где сейчас Ваш знакомый? — Решив полюбопытствовать задал вопрос брюнет, застав врасплох еще не придумавшего историю знакомства и историю жизни своего «знакомого», который похож на повара. — Ну, он… Он… Они с женой умерли… — Впринципе, казах не соврал, тот Влад, которого он знал в своем прошлом-будущем был мертв, как и его жена, да и этот вариант самый лучший, ибо теперь вопросов о нем можно было избежать оправданием, что тому грустно вспоминать об умершем знакомом, да и была возможность, что кто-то да попросит познакомить его с ним, от чего сейчас можно будет отмахнуться. — Умер? Ох, сожалею. Вы были близки? — Спасибо. Да, он был мне другом. Поняв, что гость не желает говорить больше об этой теме русский решил откланиться, и отойти на свое место, не заводя больше бессмысленных диологов со странами, за что вполне мог получить какой либо выговор.***
Республиканец, закончив завтрак, отправился в свои покои, дабы посмотреть там ли его брат, и чем тот занят. Мысли, что он, может, сейчас спит, у него не возникало, и страна считал, что старший брат не смог спуститься на ужин, потому что был занят. Чем? Он и представить не мог чем может столько времени заниматься недействующая страна, находящаяся в гостях и не имеющая каких-либо госудаврственных дел, работ, или чего-нибудь еще. Поэтому он и собирался узнать что тот делает, и утолить свое любопытство. Но, как по закону подлости, вариант к которому казах склонялся меньше всего, и в который меньше всего верил, оказался самым что ни на есть верным, и зайдя в освещенные солнечным светом, что упрямо проникал в помещение даже сквозь плотно задвинутые шторы, из темной ткани, комнату он увидел мирно посапывающего на постели Автаномию, что его, конечно же, немного удивило. — Хэй, Алаш аға, оян. (Хей, Алаш, брат, проснись.) — Слабо потрепав старшего за плече, тихим и спокойным голосом сказал он, приняв попытку разбудить красновласого Каз. На его попытку разбудить АА лишь чуть недовольно промычал, после чего накрылся одеялом с головой, и отвернувшись от мешающего его столь желанному сну родственника, что не очень-то уж и устроило младшенького. Тот дёрнул одеяло к себе, отбирая его у сонного парня, что поняв, что источник тепла отбирают, крепко ухватился за его конец, не желая его отдавать, и выигрывая эту игру в перетягивание одеяла за счет того, что златокрылый не особо-то и пытался забрать заветную вещь. — Алаш, оян. (Алаш, проснись.) — Еще раз попытался разбудить спящего, на этот раз говоря чуть громче и трепля того немного посильнее чем в прошлый. — Қазақстан, ұйықтайыншы... (Казахстан, дай поспать…) — Түнде ұйықтамадың ба не? Қазірдің өзінде таң атты! Құстар ән салады, күн жарқырайды. Ал сен осында ұйықтап жатырсың. (Ты что, ночью не спал? Утро уже! Птички поют, солнышко светит. А ты спишь тут.) — Иә, кеше түнде ұйықтамадым. Ал енді кет. (Да, я ночью не спал. А теперь уйди.) — Звучал обладатель огненных крыльев очень недовольно, что впрочем не отпугнуло назойливого мелкого. — Неге ұйықтамадың онда? (А чего не спал?) — Мен бұлай ұзақ қалғым келмеді. Бәріне Одақ кінәлі.. Ол маған түні бойы ұйықтауға мұрша бермеді. Мен одан тек таңертең ғана кете алдым.. (Да я не хотел так задерживаться. Это все Союз виноват. Всю ночь спать не давал. Смог уйти от него лишь под утро..) — Утыкаясь носом в подушку проборматал тот, желая поскорее уже поспать, и выспаться. — Немене?! (Чего?!) — До этого РК был более менее спакоен, но сейчас… Сейчас он просто не смог сдержать вскрика. Что этот СССР сделал с его братом?! Как он посмел вообще его трогать?! — Ол саған не істеді?! (Что он тебе сделал?!) От этих перепуганных криков сонливое состояние Алаша чуть развеялось, хоть и не до конца, и все еще не сооброжающий он выдал: — Менде бәрі жақсы. Бірақ, кеше Одақтың қолын қабырғаға қатты қадап тастағанмын, сондықтан қолдары көгеріп қалады-ау, шамасы. (Со мной все хорошо. А вот у Союза наверное останется синяк, я, кажется, немного переборщил когда его к стене припечатал… Да и руки наверное будут болеть, слишком уж сильно я их сжал.) Сказанные слова Алаша столь спокойным и будничным тоном вызывали у младшего казаха гнев и дрожь. То, о чем он думал, было самое постыдной вещью, в которую он не особо хотел верить, ибо его старший брат не такой. Возможно, были и другие причины, чтобы Алашская Автономия не смог уснуть, и Союз явно замешан, но по другой причине. Хотя, все равно маленькая крупица мыслей была о том, что на самом деле, между старшим братцем и тем бывшим-будущим отчимом было… нечто «эдакое». Заметив во взгляде младшего брата страх, в перемешку с гневом и надежды на что-то, Алаш понял, как Казахстан пришел к такому состоянию. Прокрутив в своей голове сказанные ранее слова, Автономия начал тихо смеяться, тем самым, пугая брата еще больше. — Алаңдама, Інім, ондай ештеме болған (Не было ничего такого, братец, не беспокойся), — после недолгого смеха выдал Алаш, успокоив за мгновение любопытного брата, что посмел о нем подумать в таком ключе. Но красноволосый не шибко и злился, понимая, что Каз думал и о других вариантов событии. — Одақтың мені түні бойы ұйықтатпағаны рас. Бірақ, бұған өзі, дәлірек айтсақ, екінші тұлғасы себеп болды. (То, что Союз не дал мне спать всю ночь, было правдой. Но причина тому был он сам, точнее, его вторая личность.) Казахстан начал думать еще сильнее и выстроил цепочку событии, сразу же прикинув, что произошло. Одно слово, точнее имя: РСФСР. И поняв догадку младшего лишь по выражению лица, что сменилось на серьезную, Алаш кивнул, подтверждая гипотезу Казахстана. — Қарғыс атқыр... Ол біреуді өлтірмек еді деп айтпақшы....(Черт… Не говори мне, что он пытался убить…) — Сен өзің сұраққа жауап бердің. Сен және оның әкесі құрбан болуларың керек еді. (Ты сам об этом сказал. Жертвой должны были стать ты и его отец.) — Казахстан замолк, вспоминая все события, произошедшие в его время. В его прошлом-будущем, в 1917 году… Союз убил Российскую Империю в то время. Убил так безжалостно, злостно, и каждый выстрел давал понять всю гамму эмоции, что чувствовал СССР. Значит, и в это время, в 1800 году, РСФСР, взявший под контроль тело Союза пытался убить отца. Но, как ожидалось от хитрого императора, убить себя он не дал. — Сен… Кешір мені, Одақ екеуің туралы солай ойлағаным үшін… (Ты… Прости, что подумал, что вы с Союзом…) — Қазір ол маңызды емес.. (Неважно уже.) — строго сказал Алаш, от чего Казахстан вздрогнул. Сразу же лицо старшего брата обрело странные нотки раздражение, и причина не ясна, по крайней мере для самого младшего, — Сен мені не үшін ояттың? Менің ұйқым қанбады әлі. (Ты зачем меня разбудил? Не выспался.) — Енді таң атты ғой! Сен таңғы асты ішуің керексін. (Так утро наступило же! А ты завтракать должен.) — после долгого молчания, Казахстан тоже стал серьезным, думая над словами, что сказал ранее. Такого не должно произойти. Казах не забыл, что творил Советский Союз с ним, с братом и с его землями, народом. Не должны братец с этим поганым русским так сильно сближаться! Хоть и еще не ясно, что было между ними после того казуса, все равно золотокрылый не допустит Союзу подходить к его старшему и дорогому брату слишком близко. — Одақпен жақын араласпа, жарай ма? (Не сближайся с Союзом, ясно?) — слова младшего удивили Автономию, но он этому виду не подал. — Мен қаламаймын… (Не хочу, чтобы…) — но слова не были закончены, так как Казахстан прикусил язык, сразу же улыбнувшись. Не хочет он, чтобы братец знал о настоящем будущем. Пусть он будет думать, что в будущем все с народом будет хорошо. Но, Алашская Автономия не так уж и глуп. Он уже понял, что с будущем что-то не так. Как ни как, понял же, что они тогда стали колонией Российской Империи.***
— Иди к чёрту! С чего это я обязан тебе хоть что-то рассказывать, басурман неразвитый?! — РСФСР, прекращай кричать, и просто отвечай на вопросы. Это для твоего же блага. — Для моего же блага?! Себе хотя бы не ври! Ты думаешь, что МНЕ смогут помочь какие-то откровения с ТОБОЙ?! Да и вообще, мне и так хорошо живётся! Эти крики длились уже как пол часа, и разрушали тишину замка. Птицы, что обычно любили сидеть на перилах балкона, сейчас все улетели, потреваженные яростными возгласами страны, что не хотела смириться с тем, что он должен рассказывать о себе какому-то неизвестному парню, что вообще был на два года младше него! А сам названный юноша сейчас смотрел на кричащего и злого русского, стоя рядом со своим братом, и уже закипая. — Да захлопнись ты уже! — Не выдержав сорвался на крик голубоволосый. — С чего бы это?! — А с того! Я тут не для того, чтобы выяснять с тобой отношения, а для того, чтобы тебя лечить! Но ты, падла, ничего не рассказываешь, и не даешь мне тебя лечить! Алаш, тихо наблюдающий за этим с самого начала импровизированного «спектакля», лишь тяжело вздохнул. Н-да. Уж у кого как, а у него сегодня точно выдалось наиужаснейшее утро: практически совсем не спал, и в следствий этого не выспался; на завтрак не успел, поэтому голодный; и как будто этого ему было мало, так у него еще и голова расскалываеться! И теперь, из-за криков, мигрень становится лишь сильнее. Он перевёл взгляд с двух ссорясящихся фигур за их спины, в сторону двери, а затем закрыл глаза, устало выдохнув и переведя взгляд обратно. — У вас, конечно, получился хороший дуэт и спектакаль, — Несколько пар глаз уставились на него, ссорясящиеся уже и подзабыли о том, что он тоже был тут, ведь казах до этого лишь молча стоял, наблюдая за этим балаганом, — Но, думаю, пора бы его заканчивать и начинать терапию. Голос был спокойным, как и лицо. И если младший казах почувствовал в этом спокойствие укор, и ему стало стыдно за своё поведение, то РСФСР’у же там привиделась насмешка, что вот он такой спокойный, а русский же наоборот очень не сдержан, от чего тот начал беситься еще больше. — Что, насмехаться вздумал, жалкий ты…! — Начал было кричать раздвоенный, но был перебит задумчивым голосом принадлежащим самому младшему из этой компаний. — Кстати, а где Российская Империя? Русский наследник хотел было возмутиться, но не стал, ибо тоже озодачился этим вопросом. Да. Это было странно, ибо этот царь-батюшка всегда твердил о пункуальности, и о том, что наследнику надо всегда приходить вовремя, и никогда, ни в коем случае не опаздывать. И что мы видим сейчас? Этот монарх сам же и опаздывает! — А ведь правда. Где это он?.. — Сначала голос был чуть озодаченным, а после он вновь стал таким же дерзкийм как и раньше. — Ха! Сам же говорит, что опаздывать — это позор для страны, и сам же «позориться»! И он еще после этого имеет наглость ходить с таким высокомерным выражениям лица, будто он — сам Господь бог, а все остальные — лишь мусор под его ногами! Аж бесит. Хочется это выражение смыть с его аристакротичного личика, и отправить пулю в лоб! — Н-да, это странно. Сначала играет на нервы своими правилами и этикетами, а потом берет и опаздывает. Но знаешь, я с тобой, к своему же удивлению, согласен. Как же он бесит! Думает о себе не пойми что! Так сказать, он тут самый лучший! Аристократичный идиот, не видящий и не хотящий видеть дальше своего носа, и признавать других! Казах с русским, кажется, уже совсем подзабыли свою ссору, начав обсуждать империалиста. А вот Автаномия же все также молчал, но на этот раз смотрел он совсем не на слишком эмоциональных недействующих стран, а на дверь. Причем странно так. Иногда переводя взгляд на брата, а потом обратно на дверь, будто молчаливо предупреждая о чём-то. Но к сожалению, Республика ничего такого не замечал. — Да сколько уже времени! Этому монарху надо поторапливаться. Сеанс же скоро закончится! Его аристократичную морду уж слишком долго носит не пойми где! — Қазақстан. — Все же, решив напрямую сообщить о чем-то, о чем намекал, он окликнул брата. — М? — Артыңа қарашы. (Обернись.) — Что?.. — Спросил младший, но догодка уже была у него, от чего он немного помялся, прежде чем все же обернуться. Сзади стоял сам империалист, собственной персоной, смотря на обоих спорящих своими льдистыми глазами. Через пару секунд обернулся и русский наследник, встречаясь со взором своего отца, и сам начиная смотреть на него, сначала удивлённо, явно не ожидавший, что он находится здесь, но после с вызовом, как будто говоря взглядом своих зелёных, как свежескошанная трава или два больших изумруда, глаз, что ему все равно на монарха, и что не стыдится того, что он услышал его слова и мнение, которое он, впрочем, и не скрывал, и довольно часто даже напрямую говорил РИ. — Ох, значит все же соизволил притащить свою аристократичную тушку, «батюшка», — Произнес он насмешливым тоном, смотря своими ядовитыми глазами прямо в глаза напротив, что принадлежали манорхисту. — Кхм. И сколько Вы уже здесь стоите? , — Спросил Каз, поглядывая то на Российскую Империю, то на брата, который явно был вкурсе всего с самого прихода Империй. — С самого начала, юноша. — Да уж. Русский своим принципам не изменял, и продолжал строить из себя куб мира, с все тем же высокомерным взглядом, как будто он лотерею выйграл, и теперь хвастается перед родителями, которые говорили, что это пустая трата денег, и выигрыш получить практический невозможно. — Тогда почему сразу не подал голос? Или даже это за тебя слуги должны делать? Даже на это самостоятельно не спасобен?! Ха! «Батюшка», и как же ты вообще можешь так жить, и еще не сдохнуть? Без своих слуг ведь ты — никто. Даже шаг сделать способен не будешь! — РСФСР, замолчи. Раз уж все в сборе то… — Начал было путешественник во времени, но был перебит всё тем же издевательским тоном. — А тебе слово, киргиз-кайсак, не давали. — Если ты так хочешь, чтобы мы все ушли, то тебе же лучше, если бы начнём твоё лечение прямо сейчас. — Решил таки вмешатся в разговор, и заодно заступиться за брата Автаномия. — Почему это? Да и кто дал тебе право решать, что для меня лучше, басурман?! — Я говорю факты. — Пожав плечами, он говорил со спокойным лицом, даже и не думая показывать злость или раздражение. Если так посмотреть, то империалист с старшим казахом и Республика с зеленоглазым были как из разных миров. И смотря на их характеры, угадать их родственные связи было практический невозможно. — Факты? И какие же «факты»? — Не отступал наследник русского пристола. — Мы всё равно не уйдем, не закончив сегодняшний сеанс. А когда мы его закончим зависит от того, когда мы его начнем, а то, когда начнём его, зависит от тебя. Раздвоенный на мгновение замолк, погружаясь в размышления. С одной стороны, казах был прав: быстрее начнём — быстрее закончим. Но с другой… если он так просто согласится, то его гордость будет уязвлённой. А этого он допустить не мог. Ведь, он был очень горд и горделив. Но, все же, подумав, он решил, что лучше и вправду быстрее это все начать, и быстро от этого всего отделаться, чем отнимать своё время на бессмысленные игры по выбешиванию этих троих. Хотя, ему бы хотелось посмотреть, как эти спокойные и холодные лица казаха и отца перекашивались от злости, как они показывали себя не такими уж и «совершенными» и высокомерными. — Ладно уж. Делайте, что хотите. Но без меня. Счастливо оставаться, неудачники. — Цокнув, произнёс «злая сторона», прежде чем уступить тело красноармейцу.