Инженер

      — Ты точно знаешь, что делаешь? — сглотнула Гермиона, разглядывая своего друга, переодевшегося в заготовленный костюм и теперь застегивающего бронированную куртку на груди и подгоняющего снаряжение для грядущего испытания.       — Угу. — Гарри надел, наконец, защиту, накинул поверх нее плащ, дабы костюм пока что был не виден. — Все. Я готов.       — Удачи тебе, — Гермиона обняла своего парня, прижалась. — И только попробуй мне рисковать собой — я тебя тогда сама пришибу.       — Слушаюсь, ваше сиятельство, — Гарри шутливо отдал честь.       Гермиона хмыкнула, глядя на него. Сейчас она видела перед собой не зашуганного однокурсника, которым Гарри был буквально в прошлом году. Сейчас перед ней стоял молодой инженер, скорее выглядевший как офицер армии Ее Величества. Крепкий, собранный… чуткий… Такой Гарри нравился ей гораздо больше, чем прежний. Знать бы еще только, что он задумал…       — Я буду ждать тебя. — Гермиона поцеловала его в щеку. — Удачи тебе.       Гарри поцеловал ее в ответ, тяжело выдохнул — и направился в сторону палатки Чемпионов. Гермиона, сопроводив его взглядом, упорхнула на трибуны. Полог палатки закрылся за инженером. Гарри помахал рукой Флёр и Краму. Одновременно с этим чуть в отдалении завыла толпа, раздался яростный рев дракона. Гарри безразличным взлядом посмотрел на стену палатки, из-за которой раздавался громкий рев, пожал плечами.       — Будем надеяться, все пройдет по плану.       — Хотелось бы мне в это верить, — Крам прохаживался туда-сюда по палатке. — Черт… Какие же они звери, что согласились выставить нас один на один с драконами…       — Мадам Максим сказала, что там будут дежу’гить д’гаконобо’гцы, — попыталась приободрить их Флёр. — Я думаю, все будет хо’гошо.       — Знаете, ребята, — Гарри похрустел шеей, — кто как — а лично я планирую после этого испытания напиться. Вы со мной?       — А не рано тебе? — хмыкнул Крам. — Впрочем… Да, я с тобой.       — Я тоже, — согласилась Флёр. — Д’гаконы — это уже слишком.       Гарри усмехнулся. Оставалось лишь дождаться судейскую коллегию. Ждать пришлось недолго — уже через восемь минут в палатку вошла целая толпа народу. Директора школ, Краучи (оба, хоть один и прикрывался личностью мракоборца Грюма), Людо Бэгмен, Перси Прюэтт, фамильярно подмигнувший бывшему однокашнику, и несколько журналистов, от которых Гарри умудрялся скрываться почти три недели. Увидев вожделенный трофей, Рита Скитер едва не взвыла от восторга.       — Мистер Поттер, можно вас на коротенькое интервью?       — Чуть позже, мадам Скитер, — попросил Гарри. — Я сейчас немного не в том расположении духа. Не хочу сорваться перед испытанием. Если вы не возражаете — увидимся чуть позже. Здесь же.       — Ловлю вас на слове, молодой человек.       Журналистка отвалила, Гарри подошел к Бэгмену, который как раз начинал инструктаж. Чемпионы, конечно, слушали его вполуха. Рев драконов говорил куда больше, чем бывший загонщик и нынешний комментатор. Оставалось лишь дождаться жеребьевки. Гарри нисколько не удивился, что ему выпала хвосторога под номером три. Почти все как в прошлый раз. Только на этот раз Диггори не погибнет из-за его обострившегося не к месту чувства справедливости. С другой стороны, и времени на то, чтобы сориентироваться на том кладбище будет меньше. Проблема была в том, что Гарри не знал, в каком именно месте находится то кладбище и не мог вот так запросто добраться до него, дабы загодя заминировать там все.       Оставалось пока что только идти по запланированной линии поведения, лишь изредка брыкаясь там, где это можно сделать безболезненно. Конечно, самым простым и логичным способом было бы прислать Дамблдору на Рождество гранату без кольца… Гарри даже замер на месте. Конечно! Старик проверяет все подарки на магическое вмешательство, но едва ли ожидает маггловского «сюрприза»! Почему никто раньше до этого не дошел? Наверное, что-то необычное отразилось на его лице. Настолько необычное, что никто даже не попытался задавать лишние вопросы.       Первым на рандеву с драконом отправился Крам. И, равно как и в прошлый раз, прошел испытание с несколько излишней жесткостью, почти жестокостью. Он довольно быстро завладел золотым яйцом, однако в скоротечной схватке и сам несколько пострадал. Судя по наколдованным бинтам, успевшим пропитаться кровью — чудище приложило болгарина поперек груди и рассекло мышцы. Однако же, он дошел обратно до шатра на своих двоих, хоть его и придерживал кто-то из других кадетов. Кто именно — Гарри не стал запоминать. Едва он успел показать своему другу большой палец, как Крама в свои владения утащила мадам Помфри. Гарри оставалось лишь надеяться, что ничего серьезного не было задето.       Второй отправилась Флёр, избравшая, судя по комментариям Бэгмена, диаметрально противоположную стратегию: осторожную, длительную, с тщательно выверенными шагами и многочисленными попытками отвлечения. Судя по сладострастным вздохам зрителей — чудище-таки сожгло ей юбку, как и в прошлый раз. Впрочем, это сыграло француженке на руку — доставшийся ей шведский тупорылый дракон слыл не самым умным зверем, так что отвлекся на сильный шум вокруг. Пока зверь пытался понять, что происходит, Флёр поднырнула под могучее крыло, схватила золотое яицо — и мгновением позже укрылась от мощной волны пламени за небольшим выступом. Дракониха какое-то время пыталась что-то сделать, но француженка, перебегая от укрытия к укрытию, оторвалась на безопасную дистанцию.       Наконец, когда страсти чуть улеглись, Флёр зашла в палатку. Гарри едва успел отвести в сторону взгляд и с трудом заставил себя не пялиться на вейлу. Совсем не смотреть не получалось, но отвести взгляд от интимных мест удалось. Да, юбку дракон таки сжег, да еще и в значительной мере опалил француженке кофту — и теперь девушка щеголяла пурпурным кружевом белья напоказ. Гарри вздохнул, стрельнул взглядом в сторону красной, будто вареный рак, девушки. Щелкнула пряжка, удерживающая плащ. Флёр вздрогнула, обернулась. Простой серый плащ опустился на плечи девушки.       — Держи, — сказал он по-французски. — Пока не доберешься до кареты Шармбаттона должно хватить.       — Спасибо, — девушка покраснела еще больше, с некоторой завистью разглядывая боевой костюм. — И удачи тебе там… Это был жуткий кошмар…       Тем временем с улицы донесся зычный, гулкий рев. Гарри против воли поморщился. Продуманный до мелочей план в одно мгновение стал казаться каким-то совершенно идиотским, незначительным… детским… Однако, отступать было уже поздно. Слишком поздно. Бэгмен, чуть утихомирив толпу, объявил:       — И наконец — наш третий, последний участник! Мистер Гарри Джеймс Поттер! Чемпион Хогвартса!       Трибуны взорвались овациями, Гарри чуть приободрился. Он не облажается. Не имеет права облажаться.       Он вышел на специально собранную для этого испытания площадку, окинул скучающим взглядом представший перед ним пейзаж. Большая круглая площадка примерно сорока метров в диаметре, сплошь испещренная рытвинами и крупными камнями, играющими роль укрытий от драконьего пламени. Невысокая горка высотой метра четыре, на которой и стоит гнездовье с яйцами, в котором сияет в лучах солнца золотой металлический шарик. И над этой самой кладкой возвышается, будто гора, молодая самка венгерской хвостороги. Возвышается, глядит, не мигая и не отводя взгляда, пока на трибунах беснуется толпа.       Гарри осторожно, медленно, стараясь не сделать никакой глупости, пошел вперед, внимательно прощупывая, куда ногу ставит и готовясь отскочить с линии огня. Шаг, еще шаг… Замереть, прощупывая ногой камни под сапогами и прислушиваясь к предупреждающему рыку хвостороги. Не мигая и не отводя взора, Гарри опустился перед могущественным магическим созданием на одно колено, едва заметно кивнул, не горбясь и не опуская взора. Замер и даже дышать на некоторое время перестал. Хвосторога, глядя на волшебника, тоже замерла. Около минуты оба смотрели друг на друга. Гарри медленно, дабы не спровоцировать величественное создание, вытащил палочку из кобуры. Хвосторога предупреждающе зарычала, сжалась, будто змея перед броском, однако пока нападать не решалась — видела, что человек пока что не нападает первым. Но только пусть попробует причинить вред ей или ее детенышам!       Гарри отвел руку с зажатой в ней палочкой чуть в сторону и, не дыша, на глазах у синхронно ахнувшей толпы, разжал пальцы. Палочка из остролиста и пера феникса с гулким древесным звоном стукнулась о каменную насыпь, покатилась куда-то прочь. Драконица удивленно наклонила голову… А затем сознание Гарри взорвалось. Огромных трудов стоило не моргнуть в момент, когда в его разум ворвалось могучее сознание куда более величественного и совершенного создания, чем даже самые великие из числа людей. Перед глазами забегали образы. Говорить по-человечески хвосторога не умела, хотя и понимала все, что ей скажут.       Перед глазами возник образ той же поляны. Гарри почувствовал ее ощущения, едва не ахнул. Хвосторога пересказывала странному двуногому свою жизнь. Темнота… Треск пробиваемой мордой скорлупы яйца. Жар согревающего дыхания матери… Чувство тревоги… Теплый привкус птичьей крови, поданной в качестве пищи высоким, будто большая гора, двуногим бескрылым. Ее загоняют куда-то в тесное… гнездо, наверное, однако оно холодное, темное и жутко тесное, в нем даже не расправишь крылья как следует… Куда-то несут под рев рассерженной матери-драконицы. Боль, испытываемая от заклинаний, прошибающих пока еще молодую, не укрытую чешуей кожу, раскаленное, будто пламя, касание на небольшой шее — и злобный двуногий в гладкой белой шкуре отводит от нее какую-то разогретую добела палку. Гарри понял эту мысль. Драконица выросла в заповеднике, ее рано оторвали от матери, куда-то унесли и клеймили, будто какой-нибудь скот… Что же… Раз уж на то пошло — он тоже вырос, считай, в неволе. И тоже может считать себя заклейменным при помощи заклинания, стоившего жизни его родителям…       Между тем, образы сменились. Большая по меркам людей — тогда она уже познала от старших товарищей по несчастью, кто эти гладкокожие двуногие, что так часто меняют шкуры и считают себя хозяевами всего живого — однако совершенно ничтожная по меркам драконов территория, по которой дозволено гулять, где позволено изредка охотиться — старшие строго следят за тем, чтобы молодняк не истреблял пригодных к пище животных слишком быстро, пусть даже люди и приносят им другую еду с некоторой регулярностью. И гигантский, прозрачный, будто вода в ручье, купол вокруг территории, сквозь который не получается прорваться и улететь на свободу…       Снова смена образа. На сей раз юная, а по меркам живущих две сотни лет драконов четверть века — это уже не совсем детство, но еще совсем-совсем ранняя юность, слышит, как старый двуногий с большой, странно звенящей шерстью на лице, договаривается с двуногим помоложе. Тот кивает головой, явно соглашаясь на предложение старика. Снова боль. Мрак. Множество деревьев вокруг и снова тесное гнездо. Гарри узнал сквозь прутья клетки контуры Запретного леса. Боль. Снова боль. Высокий двуногий с рыжей шерстью на макушке, к которому все обращаются не иначе, как Чарли — что за дурацкие имена у двуногих! — снова и снова наводит на нее тонкую деревянную палку. Кто-то приносит в ее клетку яйца. Наверняка чьи-то малыши, что остались без матери. Теплое дыхание, вырывающееся из груди согревает малышей.       Снова мрак. Каменная насыпь. Гнездо стоит на высоте и на виду — его так просто не защитить… Вокруг беснуется толпа двуногих. На хвосте висит что-то тяжелое, приковывающее ее к камням. Если только сильно рвануть — можно попробовать оторвать железную цепь — так, кажется, люди называют эту вещь… Громогласный человек что-то громко говорит, от чего толпа начинает голосить еще громче. Из-за навеса к ней выходит совсем маленький двуногий, пахнущий, впрочем, как дракон. Во всяком случае, его шкура пахнет драконом. Он очень мал, не больше, пожалуй, одной лапы. Ступает осторожно, руки его пусты. Может ли он навредить малышам? Двуногий остановился, преклонился перед ней, не сводя взгляда. Может он и двуногий, но ведет себя как дракон. Отброшенное в сторону оружие — а иначе палку в руках человека драконица уже не называла — убедило ее. Двуногий не враг. Он пришел поговорить.       Гарри понял, что теперь его очередь. Жизнь за жизнь. История за историю. Визуализировав свои мысли, он послал их в сторону драконицы, совершенно не обращая внимание на ехидные комментарии Бэгмена, изредка нарушающие тишину на площадке. С момента, как он отбросил в сторону палочку прошло немногим более десяти секунд… В сумме — три минуты с начала испытания. Есть немного времени. Драконица взревела. Гарри передавал образы в хронологическом порядке, ничего не скрывая и не утаивая. Даже собственного перерождения. Он не боялся. Разум — самое сильное оружие драконов, прочесть мысли дракона, если он того не захочет, невозможно. Можно пленить их тела, можно вырастить их в неволе, можно даже — при некотором везении и огромном магическом могуществе покорить ту часть сознания, что отвечает за движения. Но еще никому не удалось покорить разум и чувства дракона против его воли. Это самое мощное оружие и одновременно самая мощная защита. Куда более сильная, чем даже пламя, бронированная чешуя и когти. Некогда в Туманном Альбионе, в Скандинавии и в других северных странах было время, когда этим величественным созданиям поклонялись, будто богам… Так что Гарри нисколько не рисковал. Пока что все шло по плану.       Хвосторога рычала, могучие когти раскрошили камень, на котором она стояла. Могучие крылья хлопнули, послав в сторону волшебника волну разогретого ее дыханием воздуха, тот благодарно кивнул и продолжил слать образы. Издевательства, побои, скудный рацион… Большой двуногий, приведший его к волшебникам. Трехголовый пес, способный, пожалуй, откусить голову даже ей. Сраженный гигантский змей, лишившийся разума… Сотня младших демонов на озере. Человек, обративший волком. Большой, похожий на смесь коня и птицы, зверь с перистыми крыльями. Все еще раз, но с другого ракурса. Увидеть совершенно сошедшую с ума от боли себя было для драконицы неожиданностью, она даже выпустила в небо вспышку пламени. Однако… Пусть у этого двуногого нет крыльев, но летает он достойно! Ненастоящее яйцо, спрятанное в кладке — вот что ему нужно, оказывается! Он не желает навредить! Наоборот — он заберет все лишнее! Схватки. Боль, боль, снова боль. Туда-сюда бегает много народу, многие падают замертво под заклятиями. И почти везде рядом ходит одна и та же фигура.       Драконица первой отвела взгляд, ее пылающий золотом взор в одно мгновение поймал побелевшую от страха двуногую с растрепанной шерстью на голове, что так часто фигурировала в мыслях и в истории, рассказанной ее невольным собеседником. Он, судя по всему, пожертвовал собой ради нее. Чуть не отдал душу — впрочем, ради нее он бы и на большее пошел. Это вызывало уважение. Если этот маленький двуногий — который, на самом деле живет гораздо больше, чем она — так готов защищать свою самку, то… Хвосторога подняла голову в небо, столб пламени хлестнул высоко-высоко в небо. А затем случилось неожиданное. Могущественная драконица почтительно поклонилась перед двуногим и просто отошла в сторону, открывая проход к гнезду. Гарри поднялся с места.       Толпа ахнула. Гарри, без всякого стеснения, подошел к гнезду, коснулся золотого яйца. Гонг, оповестивший всех об окончании испытания, был слышен как будто издалека. Пока не подошли драконоборцы, Гарри поспешил к драконице поближе, опустил яйцо на камень, руками коснулся наклонившейся к нему теплой морды, погладил хвосторогу по направлению чешуи, послал ей еще один мысленный образ, оформленный как обещание. Драконица благодарно рыкнула, носом чуть толкнула его ладонь. На коже в одно мгновение проступил символ в виде спящей драконицы. Гарри шикнул, перебарывая боль, сжал ладонь в кулак, подхватил рукой золотое яйцо, взмахом ладони приманил укатившуюся куда-то далеко палочку — и направился в сторону палатки. Они еще увидятся. Обязательно увидятся… Ведь он пообещал.       Далеко он, впрочем, не ушел. Стоило ему переступить порожек палатки, как на него тут же налетела бледная, перепуганная будто смерть повидала, Гермиона. Гарри едва сумел ее поймать и прижать к себе, иначе ему точно бы пришел конец.       — Гарри! Джеймс! Поттер! — каждое слово Гермиона сопровождала ударами кулачков по бронированному костюму, но ее это мало волновало, — Ты! Последняя! Задница! Нельзя же так! Я же за тебя переживаю! Сволочь ты бесчувственная! Бессовестный! Бессердечный! Бу!       Гарри с трудом удержался. Смех так и распирал. Несмотря на то, что сама отличница считала себя грозной фурией, сейчас Гермиона выглядела скорее как взъерошенный воробушек. Подергавшись в стальных объятиях чуть больше минуты, она, впрочем, чуть успокоилась.       — Никогда больше так не делай, — попросила она. — Когда ты выбросил палочку — я думала, что у меня сердце остановится…       — Хорошо, — легко согласился Гарри. — Именно так я больше делать не буду.       — Угу, — шмыгнула носом отличница, прижимаясь к нему и не желая отпускать.       — Повторяться — дурной тон. В другой раз будет что-нибудь новенькое.       Гермиона что-то пробурчала ему в грудь, но Гарри так и не разобрал, что именно. Внезапная вспышка фотоаппарата вышибла из него желание переспрашивать. Появилось совсем другое желание. Желание убивать. Похоже, на драконицу ушел весь его суточный резерв дипломатии.       — Мадам Скитер! — сказал он, даже не оборачиваясь на журналюгу. В голосе закипала холодная ярость. — Надеюсь, вы и ваш фотограф понимаете, что если в интервью, которое я вам дам и к которому вы прикрепите это фото, будет хотя бы одно лишнее слово, вне того наброска, что я подпишу своей рукой — я приду в редакцию «Пророка» и сожгу ее вместе с вами? Если после такого я вообще соглашусь на это интервью…       — Но мистер Поттер! — Рита сглотнула. Мальчишка только что на ее глазах заставил отступить гигантского дракона, а потому спорить с ним как-то расхотелось. — Но как же сенсация?! Как же такое событие…       — Так я же не против освещения такого события и не против сенсаций, — Гарри усмехнулся, все еще не глядя на журналистку. — Вот только сотрудничество героя и журналиста должно быть взаимовыгодным, верно? Мы же взрослые люди, — он хмыкнул, — и едва ли хотим выяснять отношения и спорить по поводу подкинутых жучков.       Скитер в один момент сошла с лица. Последняя фраза явно дала понять — «дернешься — раздавлю и рука не дрогнет». С другой стороны, выполнять заказ на разнос жизни мальчишки в пух и прах тоже надо было. Рита поняла одну простую истину — она попала. И попала очень сильно. Гарри, полюбовавшись потерянной журналисткой, улыбнулся:       — Сегодня в восемь буду ждать вас в трактире «Серебряная слеза», что на западном краю Хогсмида. Захотите со мной побеседовать — милости прошу. Только приходите одна. Лично.       Рита, чуть приободрившись, кивнула — и поспешила к Краму. Тот как раз замаячил на горизонте. Быстрый осмотр у мадам Помфри, поохавшей относительно того, что это не дело — выставлять детей против драконов и не нашедшей у него ни симптомов магического истощения, ни ожогов, ни чего-либо иного — и вот он уже свободен и готов получать заслуженные баллы у судейской коллегии.       Куда более веселое развлечение ждало его на выходе из шатра. Рональд Уизли собственной персоной. Приперся, наверняка извиняться пришел. Гарри смотрел на Рона, который был очень бледен и таращился на него, как на призрака.       — Я… это, — Рон сглотнул, съежился под яростным взглядом. Колени у него дрожали. — Гарри, знаешь… Я понял кое-что… Кто бы ни положил твое имя в Кубок, я понял: он хочет тебя убить!       — Да неужели? — Гарри сложил руки на груди. — Классно ты придумал — прийти к бывшему другу не в момент, когда он в тебе нуждается, а в момент нервного потрясения и большой славы.       — Гарри, ты чего?       — Ах «чего»? — он хмыкнул. — Дай подумать… А не ты ли обвинил меня в измене и в том, что я краду у тебя славу, а? В день, когда меня объявили чемпионом. А когда я готовился и всеми силами пытался понять, что меня ждет, — тут Гарри чуть слукавил, нельзя было рыжему недоразумению знать, что он был в курсе о драконах, — кто послал меня к чертям и распространял слухи, что я обманул кубок и заклятиями заставил его выбросить именно мое имя?       — Эмм. Ну. Ну я же извинился, так?       — Запомни одну простую истину, Рональд, — зеленые глаза сверкнули, будто вспышка убивающего проклятия. — Змея меняет кожу один раз в год, а предатель — каждый день. Я — не профессор Дамблдор, я не намерен прощать отступников. Поэтому пошел вон.       — Но, Гарри…       — Вон!       Последнее слово было сказано таким тоном, что Рон понял — сейчас не самый лучший момент, можно и без зубов остаться. Но ведь профессор Дамблдор говорил, что Гарри обязательно его простит и все будет как и раньше! Почему он такой злой тогда? Все же хорошо! Однако презрение, с которым Гарри смотрел на него, говорило совсем об обратном. Впрочем, вскоре Рону стало не до этого. Он вспомнил, что в честь первого испытания планируется шикарный банкет. А Поттер… Поттер сам потом здорово пожалеет о том, что отказался от дружбы с самим Рональдом Уизли. Еще сам потом будет извиняться! С такими мыслями рыжий направился обратно на трибуны. Надо ведь узнать, сыграла его ставка на Крама или нет…

***

      Неслышная тень скользнула в лагерь драконоводов, поморщилась от запаха дешевого огневиски. Что ни говори, а рядовым загонным и уборщикам, коими и были эти ребята, платят мало. Чертовски мало. Впрочем, оно и понятно — грязная работа, на которой еще и кони двинуть проще простого. Кто в здравом уме пойдет на нее, кроме совсем уж отчаявшихся и тех, кому нужно искупление от того или иного проклятия или греха? Впрочем, и здесь есть нюансы, а потому редко кто из драконоводов доживает до тридцати. Либо увольняются, не выдержав тягот профессии, либо погибают в лапах «питомцев».       Как бы там ни было, пока что на ногах была только дежурная смена. Двое молодых загонных, что патрулировали местность по кругу и периодически гасили заклинаниями траву там, где ее подожгло дыхание драконов. Гарри потянул из сумки трубку длиной около четверти метра и небольшую иголку, стараясь не касаться острия. Транквилизатор. Мощный транквилизатор, сваренный буквально за час до первого испытания, ведь Гарри планировал использовать его в качестве резервного плана, если не получится договориться с хвосторогой. Вложил иголку, подвел к одному из концов трубки простенькую систему из баллончика с углекислым газом и клапана. Навел прицел на ближайшего к нему бодрствующего — хорошо, что под чарами отвода глаз его видно не было — потянул на себя клапан. Тихий треск, с которым газ вырвался из закрытого контура, и свист иголки слились в один звук. Драконовод свалился в тот момент, когда Гарри уже зарядил оружие повторно и навелся на второго. Еще пять секунд — и все драконоводы спят праведным сном. Подманить к себе иголки, распылить…       Вскрыть замок на клетке ничего не стоило. Хватило простой школьной алохоморы, чтобы тяжеленная зарешеченная дверца отъехала в сторону. Хвосторога, до того тоскливо глядевшая в сторону леса, оживилась, тихонько рыкнула, но, увидев, кто пришел, почтительно кивнула.       — Давай выбираться отсюда, — шепнул ей Гарри. — Только тихо!       Все же драконы не зря считаются самыми умными созданиями на планете. Тихо, практически бесшумно (а для ее размеров — так и вовсе неслышно) драконица выбралась из клетки. Гарри хотел освободить и ее товарищей, но те начинали грозно рычать, стоило ему приблизиться. Совсем сошли с ума от боли… Им уже ничем не помочь… Здоровенная голова указала на место, где шея переходила в туловище и где не хватало одного шипа. Своего рода, место для седока. А, впрочем, почему «своего рода»?       — Ты хочешь, чтобы я сел на тебя?       Драконица кивнула, чуть согнула одну лапу, чтобы ему было удобно подниматься.       — Я не могу надолго отлучаться, — прошептал ей Гарри. Хвосторога жалобно рыкнула. — Правда не могу. Меня будут искать. И если я пойду с тобой — нас обоих найдут. И тогда меня накажут, а тебя снова упекут в заповедник.       Драконица с грустью опустила голову. Гарри почесал подбородок.       — Есть идея, — решил он. — Вокруг Хогвартса довольно высокие горы, да и леса богаты дичью. Ты сможешь легко здесь прожить и прокормиться даже когда станешь совсем взрослой. Вот только как убедить их не искать тебя и не охотиться…       Хвосторога помотала чешуйчатой головой, ткнула гигантским носом в его руку, Гарри посмотрел на ладонь.       — Черт! А ларчик просто открывался. Только никто после Мерлина такого не делал… — он прищурился. — Ты точно этого хочешь? Это будет нелегко.       Драконица кивнула. Гарри выдохнул, вынул из сумки ритуальный нож, протянул по ладони лезвием. По сути своей, ритуал фамильяра основан на магии крови и разума, а именно на способности мага найти общий язык с духом своего существа-партнера и суметь скрепить его кровью. Таким образом, для проведения ритуала нужна максимальная ментальная концентрация и мощный магический потенциал, да еще и не испорченная проклятиями кровь… Порой для облегчения задачи некоторые маги пользуются вспомогательными средствами — заклинаниями, зельями, артефактами и прочими штуками, но по сути, отдельно от силы мага и согласия самого зверя-фамильяра вспомогательные аспекты не имеют никакого значения.       Гарри подставил под кровь небольшой кубок, дождался, пока наберется хоть немного, заживил надрез. Драконица, чуть подождав, укусила собственный палец. Кровь, хлынувшая ручейком, быстро наполнила кубок, Гарри движением палочки залечил повреждения. Чешуя-чешуей, зарастет потом, но хотя бы стянуть кожу и сосуды надо было. Переборов некоторое отвращение, Гарри сделал глоток крови, невольно отметил, что этот легкий металлический привкус в чем-то даже ему нравится, поднял взгляд на драконицу, вылил ей в пасть остаток жидкости. Слова давались тяжело, каждое следующее слово в один миг опустошало, тянуло из него магию.       — Признаю тебя своим фамильяром, — он сглотнул. — Отныне и навеки. Равный и равная. И дарую тебе имя. Носи же его с гордостью, Гера Дочь Теней.       И мгновением позже могучая драконица, подхватив своего друга, взмыла в небо, а могучий рев наверняка разбудил весь замок.