Инженер

      На рождественские каникулы четверокурсникам задали очень много уроков, но Гарри не спешил садиться за книги. Во-первых, основная масса всего этого многообразия была сделана еще в тот же день, когда была задана. Во-вторых, ему, как Чемпиону, да еще и с такими великолепными результатами выступления, было разрешено не сдавать некоторые контрольные работы. Так что пока все корпели над пергаментами, они с Гермионой все три оставшиеся до Рождества дня только и делали, что развлекались и отдыхали. По крайней мере, многим могло так показаться. Впрочем, это было не так и далеко от реальности. Тишина и уют лаборатории периодически сменялись совместными прогулками по лесной опушке, по относительно тихим улочкам Хогсмида, по шумным улицам маггловского Лондона… За день до бала Гермиона даже позволила Гарри вытащить себя на лед замерзшего Черного Озера, где они с огромным удовольствием покатались на трансфигурированных коньках.        Многие не поехали домой, и в гостиной Гриффиндора было почти так же людно, как в учебные дни. Гостиная даже как будто бы слегка уменьшилась, такой в ней стоял гвалт. По большей части, Гарри это мало волновало — они с Гермионой уже давным давно забили на всякие правила и все чаще ночевали в лаборатории с молчаливого согласия декана Гриффиндора. Хотя, конечно, Гарри пару раз замечал, как мадам Помфри накладывала на его девушку диагностические чары. Появление парочки в гостиной Гриффиндора теперь было скорее исключением, чем правилом, многие этому завидовали, прекрасно понимая, что Гарри и Гермиона где-то обустроили теплое и уютное гнездышко на двоих. Наверняка, тихое, теплое и абсолютно лишенное излишних шумов, цветов и запахов. А в особенности — лишенное излишне любопытных людей с рыжими волосами.       — Гермиона, — к девушке, сидевшей в гостиной, подошел Уизли. — Можно тебя на минутку?       Отличница оторвалась от эссе по древним рунам, подняла усталый взгляд на рыжеволосого урода.       — Списать не дам. — Не повышая голоса, сказала она, возвращаясь к записям. Этот простой прием — демонстрация абсолютного спокойствия и безразличия — она позаимствовала из арсенала Гарри. И действовал этот метод безотказно. — Или ты не за этим?       — Не за этим, представь себе. — Ответил Рон, после чего добавил таким тоном, будто делал ей одолжение: — Гермиона, пойдем вместе на бал? Я тебя приглашаю.       Девушка чуть не перевернула чернильницу. Это было, как минимум, странно.       — Извини, но не могу. — Мило улыбнулась она, не глядя в сторону младшего Уизли. — Меня уже пригласили.       — И кто, позволь поинтересоваться?       — А тебе какое дело? — Гермиона сверилась со словарем.       — Я ее пригласил. — Раздался за спиной рыжего голос Гарри. — Так что, Рон, опоздал ты немного. — Он протянул девушке чашку горячего шоколада, после чего достал из кармана небольшую коробочку с зефирками. — Держи, Миона, а то на тебе совсем лица нет.       — Спасибо…       — Ну, конечно… Куда мне! — тут же завелся Рон, со злостью глядя на Гарри. — Как же! Ты же у нас исключительный мальчик-который-выжил! Куда мне, простому смертному…       — Заебал, — не выдержал Гарри.       — Что? — Уизли запнулся и от удивления даже прекратил жаловаться на жизнь.       — Я говорю — ты заебал уже. Только и делаешь, что жалуешься и скулишь, как побитая собачонка. Вместо того, чтобы хоть что-то делать и вырываться из дерьма!        Гарри вообще был не в духе, его за три дня умудрились выбесить этим гребанным балом, шумом, разной степени ущербности попытками напроситься к нему в пару, а ведь за завтраком какая-то особо умная третьекурсница даже пыталась подлить ему «Амортенции» в чай. Чай был отправлен кому-то из особо языкастых равенкловцев, девушка по имени Ромильда Вейн — послана к черту, а ее отцу (большому воротиле в среде поставки компонентов для зелий) отправилось предупреждение, что отныне семейство Поттер закрывает все контакты с семейством Вейн. Жаль было терять такого хорошего поставщика, но Гарри знал — по-хорошему отдельные люди не понимают. Он был зол, рассержен творящимся идиотизмом, а тут еще и эта рыжая ущербность… Только последние успехи с экзоскелетом помогали ему сохранять равновесие духа. Рон, лицо которого моментально приняло цвет стяга факультета, сжал кулаки:       — Вот увидишь! — прорычал он, — Я еще стану великим! Ты у меня потом в ногах ползать будешь! Я еще найду свою дорогу в будущее.       — Ага. Точно. Только сначала дорогу в душ найди. А то здесь после твоего появления слишком сильно воняет…       Гриффиндорцы, слышавшие эту перепалку, тут же заржали в полный голос. Красный, будто свекла, Рон поспешил сбежать с поля боя, отправившись приставать к Финнигану. Гарри, встретившись взглядом с Симусом, обомлел. Второе испытание начнется через два месяца! А ведь надо еще заказать кое-что, чтобы испытание прошло успешно! И на этот раз это будут не жабросли… Совсем не жабросли. И даже не гидрокостюм. Он вообще в воду не полезет! Ведь есть идея лучше!       — Ты чем-то озадачен? — поинтересовалась Гермиона.       — Угу, — не стал скрывать Гарри. — В ближайшее время мне придется кое о чем подумать и кое-что спланировать. Но это будет уже после завтрашнего бала, будь он неладен…       — Тебе не нравится танцевать?       — Нет-нет, танцевать я люблю и вообще нормально отношусь к официальным мероприятиям, — Гарри тяжело вздохнул. — Мне не нравится то, во что Дамблдор превратит этот праздничный день. Кто бы что ни говорил, но «Ведуньям», во-первых, не место на мероприятии такого уровня, а во-вторых, они, при всем желании и старании, не дотягивают до уровня полноценных исполнителей вроде «Нирваны», «Айрон мейден» и «Металлики», что и говорить про таких парней, как Боб Марли или Питер Тош или тех же «Джа Дивижн»…       — Не знала, что ты интересуешься музыкой, — Гермиона запнулась. Она снова забыла… — Прости…       — Не извиняйся, — Гарри чуть улыбнулся, обнял девушку. — И да, я интересуюсь исключительно великолепной музыкой, а не всякой гадостью. Иногда даже сам играю, хотя получается у меня так себе.       — Правда?       — Правда, — Гарри вздохнул, уже зная, что за этим последует.       — А поиграешь для меня?       — И для всей гостиной Гриффиндора заодно? — Гарри задумался, после чего потянулся в безразмерную сумку за гитарой. — Впрочем, а почему бы и нет?       Пальцы легли на струны, он зажал аккорд, принялся напевать по-русски:       — Слепая ночь легла у ног, — он вздохнул, — И не пускает за порог… Брожу по дому как во сне, но мне покоя нет нигде… Тупая боль пробьёт висок — и пальцы лягут на курок… А в зеркалах качнётся призрак… Призрак любви… — Он набрал воздуха в грудь. — Возьми моё сердце! Возьми мою душу! Я так одинок в этот час, что хочу умереть… Мне некуда деться, свой мир я разрушил. По мне плачет только свеча на холодной заре…       Гарри все играл и играл, не обращая внимания на то, что в гостиной повисла совершенно нетипичная для Гриффиндора мертвая тишина. После первой песни пошла вторая — на сей раз «You know you`re right» группы «Нирвана». Затем последовала «Show must go on», за ней — несколько песен Боба Марли, во время которых один из шестикурсников достал небольшой спичечный коробок и набил самокрутку, моментально пущенную по кругу других «потомственных травокуров». В общем, уже через несколько минут, когда его шестиструнную гитару сменила семиструнка Финнигана, Гарри понял — импровизированный концерт удался на славу.       А уже на следующий день грянул бал. Не так… Бал! По крайней мере, многие магглорожденные и полукровки, ни разу прежде не бывавшие на официальных приемах в магическом мире, считали это безобразие чем-то невероятным. До бала оставалось всего несколько часов, так что подготовка и паника по его поводу достигли своего апогея. Гарри, полюбовавшись на суету, творящуюся в гостиной Гриффиндора, около получаса, направился в лабораторию, утащив с собой Гермиону. Им следовало произвести впечатление на всю эту толпу. И они были готовы. И к балу, и к небольшому розыгрышу, который, что ожидаемо, впоследствии спишут на близнецов Уизли. А заодно и отучит их младшего брата шариться по чужим сундукам в отсутствие хозяина.

***

      Рон Уизли был возмущен, озлоблен и обижен на жизнь. Ему отказали все однокурсницы, с которыми он только пытался заговорить на тему бала, так что пришлось договариваться с какой-то крайне уродливой третьекурсницей, стремившейся попасть на бал ради планируемого концерта «Ведуний». А этот Поттер… Рон с ненавистью вспоминал, как Гарри наигрывал какую-то явно маггловскую мелодию. Сам Рон, к сожалению, так не умел, но был уверен — стоит ему взять в руки гитару — и он сразу же сыграет гораздо лучше шрамастого позера, некогда бывшего его лучшим другом.       А тот и нашел из-за чего обижаться! Ну и что, что он поставил на Крама?! Многие ведь поставили! Чем он хуже? В конце концов, Крам старше и наверняка опытнее, он должен был выиграть! А тут такая подлянка от судей! По мнению Рона, Поттеру слишком уж завысили оценки. Он бы тоже сумел показать этой тупой хвостороге, кто тут главный! Чарли ведь рассказывал ему на каникулах, как надо общаться с драконами… И если бы Поттер вновь не украл у него славу и не стал Чемпионом вместо него — сейчас он, Рон Уизли, ходил бы в окружении восторженных фанаток!       Золото еще… Вот кто перекрыл семье доступ в сейф Поттеров? Не Гарри же, который просидел у своих магглов все лето? «Уполномоченное лицо», видите ли запретило! Нет, прав был Билл: все гоблины в той или иной мере — сквалыги, жадины и вредины! Профессор Дамблдор, столь любезно предоставивший семейству ключ от сейфа и предложивший пользоваться им в полной мере за небольшой прием в доме единственного наследника Поттеров, ныне только разводил руками. Он говорил, что и сам не может теперь достучаться до хранилища, поскольку гоблины, прочитав подписанное главой Визенгамота решение об изъятии содержимого сейфа, посоветовали ему «подтереться этой писулькой».       Единственным шансом добраться до золота стала принудительная женитьба Поттера на Джинни, лучше всего — с каким-нибудь скандалом. Если бы только Джинни однажды смогла проснуться с ним в одной постели — уж тогда бы Уизли точно вынудили его поступить как честный человек и жениться на ней. Или шантажировали бы этим… Но нет, шрамастый и здесь обезопасился и теперь все время проводил с Гермионой… Которая, между прочим, была обещана Рону самим Дамблдором! А в те редкие ночи, что Поттер с Грейнджер все же проводили в спальнях факультета, их кровати окружала могущественная защита, через которую не удалось проникнуть даже директору, что и говорить про студентов. Откуда такая мощь у какого-то четверокурсника — Рон не знал, да и не хотел знать, хотя и мечтал о таком же… Как бы там ни было, Гарри украл у него еще и девушку, и партнершу для бала, да еще и унизил, отправив его куда подальше.       А это идиотское платье, что прислала ему мать… Она что — не могла найти у старьевщика нормальную мантию? И почему ему вообще нельзя было пойти в куда как более приличной школьной мантии? В конце концов, кому какая разница? Он вертелся перед зеркалом в углу и с отвращением себя разглядывал. Не мантия, а девчоночий наряд! И Рон решился на отчаянный шаг: применил заклинание ножниц — пусть мантия походит на мантию. Не сказать, чтоб уж совсем ничего не вышло, кружева на воротнике и манжетах исчезли, только вот на манжетах от них осталась неряшливая бахрома. Но делать нечего, и Рон в таком виде поплелся, было, в гостиную, но тут его взгляд зацепился за бутылочного цвета мантию, оставленную Поттером на кровати. Рон выждал еще немного. До бала оставалось уже меньше получаса, Поттер точно уже не успевает. Да и наверняка он будет не против, если его лучший друг возьмет эту мантию вместо присланного матерью кошмара. В гостиной стоял шум и гам. Рон, уже одетый в темно-зеленую мантию, с трудом нашел свою «партнершу», одетую в какое-то дурацкое розовое платье, обшитое ненавистными ему теперь рюшечками.       Когда через пятнадцать минут они спустились к Большому Залу, где и должен был проходить бал, профессор Макгонагалл объявила:       — Участники Турнира! Подойдите сюда, пожалуйста!       Буквально несколько секунд — и все ахнули. От толпы отделилась пара, выглядящая, будто король и королева. Парень в строгом черном мундире, расшитом серебром и в плаще с вышитым на нем серебром символом лисы. И невероятной красоты девушка в иссиня-черном платье, вышитом жемчугами. Рон, поняв, кто это такие, пошел красными пятнами, сжал кулаки. Похоже, Поттер вновь обошел его по всем статьям. Между тем, профессор Макгонагалл тоже поняла, что ребята перед ней — ее подопечные.       — Мистер Поттер! Потрудитесь объяснить, что это на вас надето?!       — Парадная одежда, мэм, — совершенно честно ответил Гарри, смахнув несуществующую пылинку с мундира.       — Это не мантия!       — А никто и не говорил про мантию. Насколько я помню, вы говорили, что нужна парадная одежда. Тем более, что мундир — куда более традиционная и удобная мужская одежда на балу. Как раз по статусу…       — А почему не вышит герб Хогвартса?!       — Потому что вышит герб моей семьи, — оскалился Гарри. — Настоящей семьи.       — Но ведь герб Поттеров — олень?! — Макгонагалл, казалось, совершенно утратила логику происходящего.       — Если вы не знали, профессор — у каждого человека два родителя. И если речь не идет о кровосмешении и браке с близким родственником, то семей тоже будет две.       — Но ведь ваша мать…       — Не была ритуально передана в семейство Поттер, — опередил слова Макгонагалл Гарри. — И вы это прекрасно знаете. А поскольку многочисленные побочные ветви Поттеров отказались меня поддержать, то и мне не к лицу носить их герб на сердце. Зато в самый раз носить эмблему семейства Эванс, — многие вокруг притихли, услышав это, стали прислушиваться. Открывалась, судя по всему, какая-то жуткая тайна жизни Избранного, о которой можно потом посплетничать! Кто, будучи в здравом уме, такое пропустит?!       — Ваша мать была магглорожденной! — не согласилась Макгонагалл.       — Если вы так считаете — мне остается только пожелать вам удачи, — Гарри взял девушку под руку, свободной ладонью провел за спиной, активируя ловушку в зеленоватой мантии, оставленной для Уизли. — Ну и так, к сведению — перечитайте учебник «Истории Магии» о временах Великого Отречения. Особенно присмотритесь к фамилиям магичек из высшего общества. Гарантирую вам, что хоть в одном из множества источников вы найдете упоминание об Анне Хелене Эванс. Тайной придворной чародейке Её Величества Виктории, Божьей милостью королевы Соединённого Королевства Великобритании и Ирландии, защитницы Веры, императрицы Индии… Посмотрите на зарисовки внешности чародейки и сравните с портретом Лили Эванс. Уверяю вас — вы очень сильно удивитесь.       И, оставив всех, кто слышал этот разговор, молча смотреть в пространство перед собой, Гарри, шествующий под руку с самой красивой девушкой Хогвартса, первым вошел в празднично украшенный Большой Зал. Рассерженного рева Рона Уизли, мантия которого быстро начала расползаться на отдельные ниточки, он уже не слышал.       Против ожиданий (а может просто с высоты опыта в участии в официальных мероприятиях), празднество было организовано, по мнению Гарри, не худшим образом. Открывающий танец Чемпионов с партнерами и партнершами прошел в немом восторге зрителей, под конец традиционного вальса Гермиона уже мило улыбалась парню — до этого она просто побаивалась, что он может, на самом деле, и не уметь танцевать. Затем были еще несколько танцев, затем — легкий перекус и вполне милая дружеская беседа с остальными Чемпионами, после которой Виктор Крам (к слову, как и Гарри одетый в мундир, а не в мантию) выпросил у Чемпиона Хогвартса обмен партнершами на один танец. Гарри лишь пожал плечами:       — Только если этого захотят сами наши дамы.       Девушки ничего против не высказали, так что Гарри с большим удовольствием исполнил вальс с Ханной Аббот — партнершей Крама, хотя после и поспешил успокоить чуть ревнивую Гермиону, что она все равно танцует лучше и выглядит красивее. Наконец, совместным голосованием чемпионов, было принято решение — немного передохнуть и выпить чего-нибудь освежающего. Крам умчался к столам за напитками для всех, а Гарри, оставшись с Гермионой наедине, нашел в себе силы усмехнуться. Он даже не обратил внимание на то, куда исчезли несколько часов. Пока что все шло по плану. Заранее подкупленный распорядитель бала уже ждал его сигнала, плащ ждал момента, а помолвочное кольцо Гарри и вовсе сжал в руке, дабы не потерять в самый ответственный момент. Как бы случайно вытащив Гермиону в самый центр зала, Гарри приготовился начать небольшое представление.       — Знаешь, милая… — он улыбнулся. — Официально бал закончится через несколько минут. В полночь, стоит склянкам пробить двенадцать. Так, может, не будем отказывать себе и продлим удовольствие еще немного? Тихая музыка, приятная атмосфера, только мы вдвоем — и никого, кто мог бы помешать нашему с тобой вечеру.       — Я подумаю, — тут же смутилась Гермиона. — Посмотрим по обстоятельствам. Но только учти — никаких намеков…       — Как скажешь, милая. — Гарри украдкой взглянул на часы, показывавшие, что до официального конца бала осталось всего десять минут. — Сразу к делу — так сразу к делу.       — Гарри! Джеймс! Поттер!       — Гермиона! Джин! Поттер! — в тон ей ответил Гарри, уже не сдерживая улыбку и подавая условные знаки и распорядителю бала, и Гере, что как раз должна была занять место в Выручай-комнате, откуда был выведен магический акустический канал.       — Что?! — ахнула Гермиона.       В одно мгновение зал затих. Последнюю фразу Гарри, из-за моментально затихшей музыки, услышал как весь Хогвартс, так и многочисленные гости. Ребята из Дурмстранга, что находились вокруг по сговору с ним, в пять секунд организовали для Гарри и Гермионы зону отчуждения, отодвинув всех вокруг, включая преподавателей, министерских служащих и даже самого Дамблдора, минимум на пару метров. Гарри подошел к девушке, взял ее руку в свою, поцеловал ее, опустился на одно колено, как и подобало в таких ситуациях.       — Гермиона… Милая… — Гарри с трудом давались слова, однажды уже произнесенные им совсем в другой реальности. — Мы с тобой знакомы вот уже более трех лет. За это время у нас были и взлеты, и падения, и ссоры, и перемирия. Мы многое прошли с тобой вместе: троллей, травлю цербером, нападение василиска, — многие вздрогнули, еще большие на этих словах явно возжелали подробностей, а Дамблдор взглянул на Гарри как на врага народа. — Была у нас с тобой и война с дементорами, и сражение с предателями семьи… И почти все это время мы с тобой были вместе. Практически везде и всегда. И даже когда многие отвернулись — ты оставалась со мной. А потому я хотел бы спросить… — он сглотнул, последняя фраза застревала в горле. — Скажи мне, милая — будешь ли ты со мной вместе навсегда, пока великая Пустота не разлучит нас? *       В свете магических светильников сверкнуло кольцо из платины, Гермиона ахнула, прикрыв рот ладошками. В одно мгновение она покраснела, будто знамя Гриффиндора. И с огромным трудом, выдержав непозволительно гигантскую паузу, смогла, наконец, произнести заветное слово:       — Да!       В один миг как будто кто-то включил звук! Большой Зал взорвался овациями и ободряющими криками, кто-то даже посвистывал, пока Гарри надевал кольцо на пальчик своей теперь уже невесты. Стоило овациям утихнуть, как Гарри поднял вверх палочку, призывая всех к тишине. Плащ с вышитым символом серебряного лиса укрыл девушку, когда он обнял ее и чуть прижал к себе. Зал тут же умолк снова, а Гарри успел поймать несколько уважительных взглядов от различных представителей знати, несколько недовольных взоров тех, кто метил на место Гермионы, а также совсем уж злобный взгляд бывшего лучшего друга.       — Отныне и навеки, пока стоит и этот мир, и все миры иные, признаю эту деву своей невестой по крови и магии! Ее враг — мой враг! Ее друг — мой друг! Ее семья — моя семья! Клянусь в том Серебряным Лисом, хранителем семьи моей, и Черным Драконом, хранителем очага моего. В том мое слово! *       И в тот же миг замок сотрясся от могучего рева молодой драконицы, признавшей выбор своего хозяина.