***
Тяжесть в руке была более ощутимой, чем раньше. Эта тяжесть не имела никакого отношения к весу медальона, а, скорее, к его магическим свойствам. Гарри знал, что они украли настоящий крестраж, потому что ежедневно ощущал на себе давление его магии. Влияние медальона расползалось по ним, как пролитые чернила по пергаменту. Впитывалось, вызывая в голове навязчивые мысли, и застывало мертвым грузом на душе. Сидя в окружении тонких стен палатки, посреди глухого леса, Гарри слышал его шёпот в своих ушах. Мягкий чарующий голос, такой убедительный и успокаивающий, который словно поглаживал его внутренние страхи и неуверенность. Шорох ткани заставил сфокусировать взгляд и вынырнуть из своих тёмных мыслей. Гермиона устало подошла к столу и села напротив, окинув взглядом кипу книг. Он знал, что медальон влияет и на неё тоже, но не так сильно, как на Рона. Они всё ещё боролись, обсуждали возможную стратегию, искали выход, а друг, кажется, сдался. Гарри подцепил цепочку медальона и, сняв его с шеи, протянул Гермионе. Та молча приняла его и повесила на шею, снова склонившись над книгами. Нащупав в кармане снитч, Гарри положил его перед собой на стол. Загадка этого предмета мучила его уже несколько месяцев. Зачем Дамблдор оставил ему старый снитч? Что значит надпись «Я открываюсь под конец»? Когда настанет этот «конец»? Он прокручивал эти вопросы в голове снова и снова, пытаясь понять логику директора. Дамблдор никогда ничего не делал просто так. Это определённо должно было что-то значить. Но даже если чиновники Министерства магии не смогли его открыть, как мог Гарри? Иногда ему начинало казаться, что директор ожидал от него слишком многого. Это злило. И Поттер не мог точно понять, по-настоящему ли он злился на Дамблдора или это было влияние крестража. Гарри взял снитч в руку и принялся рассматривать его более тщательно. Никакой зацепки, кроме надписи. Идеально гладкая поверхность, украшенная золотистыми линиями и геометрическими фигурами. Этот снитч был побольше того, который Гарри подарил Пэнси. Помнит ли она о нём? И где сейчас его подарок? На фоне того, что происходило, мысли о ненужной безделушке были маяком в море и раз за разом всплывали в голове, вызывая образ Паркинсон. Её хрупкий силуэт на фоне зимнего озера являлся ему во снах и повторял: «Я боюсь, Поттер». После таких снов Гарри вскакивал в холодном поту и прислушивался к тишине ночи, выравнивая сбитое дыхание. В порядке ли она? Поттер со звонким стуком положил снитч обратно на стол и сцепил ладони в замок. Гермиона подняла на него взгляд. — Мы найдём способ его уничтожить, — произнесла она. Гарри буквально всем телом ощущал, как в нём закручивается вихрь невысказанных мыслей. — Как ты думаешь, — начал он, — что сейчас творится в Хогвартсе? Снейп — директор, — Гарри горько усмехнулся, поднимая взгляд на Гермиону, — поверить не могу. — Думаю, им сейчас тоже не сладко, — ответила она, выдержав долгую паузу. — Всем. Он понимал, что она имела в виду. Если Волдеморт заставлял Малфоя творить ужасные вещи, то что ожидало Пэнси? Что, если её заставили принять метку? Возможно, тогда, стоя у озера, она говорила именно об этом. Сжав пальцами виски, Поттер уставился в деревянную поверхность стола. Он не мог позволить себе думать об этом, но постоянно возвращался к подобным мыслям. Они поднимали откуда-то из глубин сознания желание действовать, найти способ покончить с крестражами как можно скорее, но в конечном итоге его ждал тупик. Гарри, Рон и Гермиона, словно загнанные в лабиринт, каждый раз натыкались на глухую стену и бродили во мраке, передвигаясь наощупь. — Ты что-то видел? — обеспокоенно произнесла Гермиона, изучая его измученное лицо. — Нет, — Гарри вскинул голову. — Нет… Теперь я вижу только Сама-Знаешь-Кого. Гермиона потянулась за небольшим голубым томиком, лежащим на вершине книжных стопок. Она в сотый раз пролистывала «Сказки Барда Бидля» — ещё один странный дар, оставленный им Дамблдором, — в котором не находила ничего полезного. Обычные детские сказки, никакого шифра, никаких подсказок. Но она упорно продолжала исследовать страницы, колдовала над книгой, использовала все известные ей чары, помогающие раскрыть маскировку. В конце концов Гермиона убедилась, что это просто книга, но не оставляла попыток докопаться до истины. Гарри наблюдал за тем, как она напряжённо исследует страницы книги. Её взгляд с холодной решительностью впивался в каждую деталь. Не найдя ничего нового, она перелистывала страницу, и делала пометки в дневнике, когда её глаза цеплялись за что-то, что могло оказаться подсказкой. Она выглядела измученной и истощённой от постоянных передвижений и голода, ставшего вечным спутником троицы. Из-за того, что им пришлось сбросить «хвост» в виде Яксли, когда они удирали из Министерства с медальоном, заклинание доверия спало. Их убежище было раскрыто. Гермиона, конечно, планировала всё наперёд, но никто из них не мог догадаться, что Яксли в последний миг перед аппарацией уцепится за неё и прибудет с ними на Гриммо. Поэтому, когда пришлось скрываться в лесах, у них с собой не было ничего из еды. Приходилось перебиваться тем, что могли отыскать в лесах: грибами и рыбой, зажаренной на костре. На таком скудном питании они все сильно похудели и ощущали нехватку сил. Гарри чувствовал вину за то, что его друзьям приходится всё это переживать. — Мы выберемся, — произнёс Гарри, беря ладонь Гермионы в свою руку. — Я обещаю. Грейнджер мягко сжала его ладонь в ответ. Её глаза лучились теплом и благодарностью. На их лицах задребезжали тени, отбрасываемые светом керосиновой лампы, когда Рон вошёл в палатку. Гарри поспешно отдёрнул руку от ладони Гермионы и снова принялся крутить в пальцах снитч. Гермиона смущённо опустила взгляд в книгу. Рон замер на входе, прожигая друзей взглядом. Его скулы напряглись, а глаза бегали по силуэту Гермионы, подмечая детали. Грейнджер посмотрела на него из-под ресниц — на его лице заходили желваки от едва сдерживаемых эмоций. Уизли тяжело прошёл в палатку и раздражённо плюхнулся на свою кровать. — Твоя очередь дежурить, — процедил он. Гарри спрятал снитч в карман и поднялся со стула, стремительно направившись на выход. Повернувшись спиной к палатке, он вдохнул ледяной воздух. Стояла тёмная морозная ночь. Ноябрь только вступал в силу, но в лесу уже ощущалось дыхание скорой зимы. В воздухе витал приятный запах лесной прохлады и догорающего костра. Пространство вокруг импровизированного лагеря слегка рябило из-за большого количества защитных заклинаний, которые Гермиона каждый раз маниакально накладывала, стоило им остановиться в одном месте. Гарри снял куртку и принялся аккуратно раскладывать её на земле. Выпустив струйку пара изо рта, он присел, положил палочку рядом с собой и, подняв голову к небу, стал разглядывать звёзды. Здесь, вдали от цивилизации, они казались гораздо больше и ярче, как те, что можно было наблюдать с Астрономической башни Хогвартса. В этот момент он пожалел, что не уделял должного внимания Астрономии в школе, потому что не различал созвездия. Ему хотелось бы знать, как называются группы звёзд, которые он видел перед собой. Хотелось бы думать, что кто-то сейчас так же на них смотрит. Закрывая глаза, Гарри представлял замок, ставший домом, бледный свет луны, спокойную гладь Чёрного озера и холодные пальцы в своей ладони.***
Ночную тишину разрезал тихий звук. Едва различимый, но такой громкий для Гарри. Каждый раз, когда он слышал всхлипы Гермионы, чувствовал, будто кто-то проводит острым ножом по и так разбережённой голой плоти. Она практически не плакала при нём, если не учитывать её влажные глаза, которые Гермиона прятала, стоило Гарри внезапно войти в палатку. Она ждала ночи, прислушивалась к его размеренному дыханию и только тогда давала волю эмоциям. За то время, что Рон их покинул, Поттер отлично научился притворяться спящим и слепым. Он закрывал глаза, желал Гермионе спокойной ночи, выравнивал дыхание и ловил тот ритм, который давал подруге то, чего она хотела, — минуту одиночества. Иллюзию того, что никто не увидит её слабости. Для Гарри же слёзы той были топливом, подпитывающим его внутреннюю решимость двигаться дальше. Когда плач стихал, Гарри открывал глаза и сверлил взглядом потолок двухъярусной кровати, где когда-то мирно посапывал Рон. Убедившись в том, что Гермиона крепко уснула, он доставал из сумки Карту Мародёров. Бледный свет на кончике его волшебной палочки освещал испещрённый коридорами Хогвартса пергамент, на котором Гарри искал знакомые имена. Джинни. Невилл. Полумна. Пэнси. И Рон. Поттер не переставал надеяться увидеть его имя — это означало бы, что друг в безопасности и благополучно добрался до Хогвартса. Но имя Рона на карте так и не появилось. Этот факт заставлял шевелиться тревожное чувство внизу живота, поднимающее желчь к горлу. В голове с оглушительным грохотом всё ещё звучали его последние слова: «По-твоему, я не замечал, как вы шепчетесь за моей спиной? Не замечал, что вам двоим и без меня хорошо? Может, мне лучше уйти, а вы и дальше будете гоняться за призрачной надеждой найти эти чёртовы крестражи?» Смотря на сгорбленный над книгами силуэт подруги, Гарри видел лишь перекошенное от злости лицо Рона, в глазах которого он впервые увидел настоящую ярость. Его стремительные шаги, последний разочарованный взгляд и крик Гермионы снова и снова бил прямо в солнечное сплетение. Хотелось согнуться пополам и выблевать всю боль, наполняющую его до краев. Боль сжирала его заживо, окуная в ту дождливую ночь, словно в Омут памяти. Пальцы сжали края бумаги, оставляя глубокие вмятины. Прежде чем закрыть карту, Гарри ещё раз проверял спальни в слизеринских подземельях. Он мог долгое время впиваться взглядом в имя Паркинсон, пока воображение подсовывало ему мрачные картины чёрной метки на её предплечье. В конце концов, стиснув зубы, он стучал палочкой по пергаменту и прятал его обратно. Но блеск её глаз, отпечатавшийся под веками, не покидал его ни на минуту. Промозглый ноябрь подходил к концу, а дни в бегах тянулись бесконечной чередой. Дело так и не сдвинулось с мёртвой точки. Они не знали ни где искать следующий крестраж, ни как уничтожить тот, что отравлял их существование, вися тяжестью на шее. Гермиона бесконечное количество раз перечитывала «Сказки Барда Бидля», но всё, что она смогла раскопать, — маленький символ, нацарапанный на странице книги над заголовком детской сказки. Гарри не видел в нём ничего необычного, но Гермиона была твёрдо уверена в том, что это подсказка. Он припоминал такой знак, висящий на шее у Ксенофилиуса Лавгуда на свадьбе Билла и Флёр, но это ничего не значило. Они были в тупике. День за днём Поттер начинал терять надежду найти подсказки в оставленных Дамблдором вещах, поэтому решил действовать сам, думая, каким образом преподнести Гермионе идею о посещении Годриковой Впадины. Сидя у палатки под раскидистым дубом, Гарри держал в руках раскрытую Карту Мародёров и поглядывал на сидящую рядом Гермиону с томиком сказок. Она сосредоточенно читала какую-то историю, прикусив кончик языка. Время от времени Грейнджер выводила волшебной палочкой руну, обновляя согревающие чары вокруг них. Снежинки, кружащие в воздухе, опускались на землю, тая от приближения к защитному куполу заклинания. Захлопнув книгу, Гермиона тяжело вздохнула и на миг прислонилась затылком к стволу дуба. — Мы должны что-то сделать, Гарри, — пробормотала она, повернувшись к нему. — Я больше не могу сидеть сложа руки. Поттер молча кивнул, разворачивая карту поудобнее. Гермиона наклонилась и заглянула ему через плечо, пощекотав его щеку копной каштановых волос. Гарри сложил карту, стукнул по ней палочкой и повернулся к подруге. — Всё как обычно. Рон так и не появился. Невилл, Джинни, Полумна… — он выдержал паузу. — Все в порядке. — А она? — слегка приподняв брови, спросила Гермиона. Гарри сглотнул, не отрывая от неё взгляда. — Кто? — прошептал он, а затем прокашлялся, пытаясь выровнять голос. — Ты о ком? — Ты сам знаешь, — сложив руки на груди, она опёрлась спиной о дерево. Гарри лихорадочно перебирал в голове моменты, когда он мог проколоться, но там был полнейший вакуум. Насколько большой была вероятность, что Гермиона говорит не о Паркинсон? Поттер прекрасно понимал, что эта вероятность была на нулевой отметке. — Откуда ты… — Я наблюдательная, — улыбнулась Гермиона. — А ещё я бы посоветовала тебе не оставлять карту где попало, если не хочешь, чтобы раскрылись все твои тайны. Гарри в неверии уставился на неё, вспоминая день похорон. — И не смотри так на меня, — не терпящим возражения тоном сказала она. — Не смогла удержаться, — Гермиона придвинулась ближе и положила голову на плечо Гарри. — Никаких секретов больше, ладно? Он молча кивнул, всё ещё переваривая информацию. Гарри невидящим взглядом следил за падающим снегом, чувствуя, как часть груза, крепко привязанная к его спине, становилась чуточку легче. — Как давно ты знаешь? — Догадываться начала давно, — тихо отвечала Гермиона, — но, заглянув в карту перед нашим отъездом из Хогвартса, я… удивилась. Гарри втянул воздух в лёгкие и начал: — Гермиона… — Не надо ничего объяснять, — оборвала его та. — Мне уж точно. Гарри снова молча кивнул и обвил рукой её плечи. Теперь давящее чувство одиночества не так сильно отравляло его, как раньше. В голове стало ясно, будто кто-то, наконец, стёр уродливое пятно с девственно-чистого пергамента. — Мы с тобой облажались по полной, — сказал Гарри, накинув плед на плечо Гермионы. — Это правда, — она горько усмехнулась. Один вопрос, мучавший Гарри уже долгое время, скрёбся где-то глубоко в горле. Он одновременно хотел и не хотел знать ответ, но горькая правда всегда лучше сладкого неведения. — Я всё хотел спросить… Неужели ты не догадывалась? Ну, про Малфоя… Поттер почувствовал, как плечо Гермионы под его ладонью напряглось. Она отстранилась и заглянула ему в глаза. — Я не знаю, Гарри… Наверное, я предпочитала этого не замечать. Самообман затягивает, знаешь ли… — она замолчала, прикрыв лицо ладонями. — Ты, наверное, сейчас думаешь, что я настоящая дура. — Нет, — твёрдо ответил Гарри, найдя ладонь Гермионы. Она молчала, словно собираясь с мыслями, обдумывая что-то. — Малфой никогда не говорил тебе о планах на ту ночь? — осторожно продолжил Поттер. — Нет, но… — на мгновение задержавшись, она нахмурилась. — Я кое-что вспомнила недавно. Незначительное, на самом деле. А может, я себе напридумывала. — Что именно? — Он сказал… — выдохнув, Гермиона взглядом нашла глаза Гарри. — В тот день он сказал, чтобы я держала палочку под рукой. Взял с меня слово, что я не покину гостиную без неё. Я посмеялась тогда, — грустно улыбнулась она. — А потом примчался ты, всучил нам с Роном остатки Феликс Фелициса и Карту Мародёров. Пробубнил что-то про Снейпа, крестраж и умчался обратно к Дамблдору. Я весь вечер не выпускала из рук карту и волшебную палочку, заставила Рона раздать зачарованные галлеоны бывшим членам Отряда Дамблдора, — Грейнджер резко замолчала, мотнув головой. — А потом увидела, как он скрылся в Выручай-комнате. Всё встало на свои места. Но я даже подумать не могла, что он… Что все обернётся так. Тыльной стороной ладони Гермиона стёрла непрошенные слёзы из глаз и опустила взгляд. Гарри устало запустил пальцы в волосы и прикрыл веки, снова увидев бледное лицо Драко, быстро сменившееся зелёными глазами, полными страха. Опустив ладони на колени, он стиснул в пальцах махровый плед до побелевших костяшек. — Дай-ка мне медальон, — прошептала Гермиона, протягивая руку. Сняв цепочку с шеи, Гарри почувствовал облегчение. — Слушай, — Поттер в нерешительности закусил губу. — Я тут подумал… Я хочу побывать в Годриковой Впадине. — Да, — произнесла она, продевая цепочку через голову, — Я тоже об этом думала. Нам нужно там побывать. — Ты правда так думаешь? — удивлённо спросил Гарри. — Да. Я не представляю, где ещё может быть Меч Гриффиндора. Чем больше я об этом думаю, тем вероятнее мне кажется, что он там. К тому же, — Гермиона поднялась с места и отряхнула плед от снега, — у нас всё равно больше нет вариантов. Так что я думаю, что визит в Годрикову Впадину — не такая уж и плохая идея. Гарри облегчённо выдохнул. Это оказалось проще, чем он себе представлял. Он думал, что Гермиона приведёт тысячу аргументов в пользу того, почему им стоит оставаться в лесу, но, похоже, сидение на месте и тупик, в котором они оказались, удручали и её тоже. — Отдохни, — бросила она, направляясь к палатке. — Завтра в путь. Гарри проводил её удаляющуюся спину взглядом. Когда Грейнджер скрылась в палатке, он нащупал Карту возле себя и развернул её, постучав палочкой по лицевой стороне. В этот раз он искал лишь одно имя. Увидев точку с именем Пэнси на Астрономической башне, Гарри впервые за долгое время улыбнулся по-настоящему.***
Каменный парапет приятно холодил кожу. Выставив ладонь вперёд, она ловила снежинки, тающие от соприкосновения с рукой. Пэнси всегда так наивно и по-детски ждала первый снег, потому что с ним было связано всё самое лучшее: Рождество в родительском доме, каникулы, подарки и встречи с друзьями. Теперь всё это казалось таким далеким и ничтожным. Она боялась снова возвращаться в родное поместье, мраморные полы которого словно были обагрены кровью. Она давно забыла о том, что это такое — чувствовать себя в безопасности. Забыла в тот миг, когда увидела животный страх в глазах отца, ползающего в ногах у Тёмного Лорда. Молящего о пощаде для своей семьи. Когда увидела дрожащие руки матери, инстинктивно закрывшей дочь своей спиной. Она помнила, как та тащила её в свою комнату, приговаривая, что всё будет хорошо, отец сделает всё возможное, чтобы её уберечь. Помнила, как захлопнулась тяжёлая дверь перед её носом, и кожей почувствовала потоки защитной магии. В ту ночь она не сомкнула глаз, прислушиваясь к давящей тишине. Взгляд ловил игру теней в зазоре под дверью, и она каждый раз вздрагивала, мысленно подготавливая себя к худшему. Но никто не пришёл до самого утра. Глаза болели от сидения в темноте, но Паркинсон не могла позволить себе расслабиться, не сейчас. Она почувствовала прилив облегчения, когда в дверном проёме показалось измученное лицо матери. — Мама… — хриплым от долгого молчания голосом произнесла Пэнси. — Собирайся в школу. Ты отправляешься сейчас же, — отчеканила она, тут же захлопнув дверь. Ей так ничего и не сказали, кроме того, что отца отправили по делам Тёмного Лорда в Европу. Последнее, что видела она, исчезая в языках изумрудного пламени, — строгое лицо матери. Она была спокойна и собрана, как всегда, но глаза кричали: «Скорее беги отсюда». В этот момент Пэнси потеряла последнюю опору, державшую её на плаву. Выйдя из камина в кабинете директора, она сдержанно кивнула Снейпу и быстрым шагом, минуя лестничные пролеты, направилась в женский туалет на первом этаже замка. Дрожащими руками вцепившись в мраморную раковину, Пэнси мысленно считала до десяти, пока воздух со стремительной скоростью покидал её легкие. Горячие слезы застилали глаза, скатывались по лицу и затекали под ворот рубашки. Хотелось кричать, но воздуха катастрофически не хватало. Покинув туалет, она твёрдым шагом направилась в сторону гостиной Слизерина и весь вечер смеялась над историями Булстроуд о том, как Снейп наказал «тупых гриффиндорцев» за проникновение в свой кабинет. Рука заледенела от долгого нахождения на морозе, а пальцы покалывало. Снежинки продолжали падать на ладонь, тая и исчезая. Ей хотелось бы думать, что кто-то сейчас так же, как и она, ловит первый снег. Пэнси отдёрнула руку и коснулась золотой цепочки на шее. Проведя кончиками пальцев по неровной поверхности подвески, она потянула её наверх и достала из-под мантии крохотный снитч. Подушечки пальцев мягко коснулись едва заметной трещинки сбоку. Сжав его в ладони, Паркинсон снова подняла взгляд к ночному небу, усыпанному сотнями ярких звезд.