Великий из бродячих псов: Гайден "Аяцудзи Юкито против Кёгоку Нацухико" (русский перевод)

— Преступник находится здесь. Ледяной голос эхом разнесся по безмолвной церкви. Внутри помещения рядом друг с другом стояли фигуры с бледными лицами. Услышав эти слова, все замерли, словно забыв как дышать, и не слыша следующих слов. Это была старинная церковь. По бокам оштукатуренных стен тянулись трещины. Главный алтарь, которым, вероятно, нечасто пользовались, покрылся тонким слоем пыли. Деревянный пол был истерт до блеска, отражая подошвы обуви бесчисленных людей, которые приходили сюда. В помещении находилось одиннадцать человек. На каждом лице читался оттенок усталости или, возможно, тревоги, оставленной в качестве прощального подарка после странного и жуткого убийства. Все внимание было приковано к одному человеку, на лице которого не было ни нетерпения, ни печали, ни какого-либо другого выражения. Человека, который знал всю правду. — Преступник умышленно выбрал одного из шестидесяти восьми учеников начальной школы и отравил его завтрак, после чего тот умер. Преступник действовал с явным намерением убить. Тем, кто сказал это без малейших колебаний тихим голосом, был высокий человек, стоявший в центре помещения. На нем были охотничья шляпа и солнцезащитные очки. Его пальцы, облаченные в кожаные перчатки, крутили, словно играясь, тонкую незажженную курительную трубку кисэру*. «Смерть» и «убийство» — казалось, его холодный и апатичный голос не мог заставить вас почувствовать опасности этих слов. Но глаза за линзами очков смотрели глубже. И звали этого человека ── Аяцудзи. Слушателями были учителя, сбитые с толку убийством, произошедшим во время занятий в лесной школе*, а также персонал учебного заведения. Прямо сейчас тайна этого загадочного убийства будет раскрыта Аяцудзи. — Но детектив, — одна из фигур, слушавших его речь с тревожным видом, выступила вперед, уже не в силах сдерживаться. Голос принадлежал учителю-мужчине в костюме. Судя по его виду, он плохо спал, так как под покрасневшими глазами виднелись темные круги. — Как заявила полиция, жертва была отравлена... Разве не предполагалось, что причиной смерти стала отравленная игла, а не еда? На шее мальчика, кажется, с задней стороны, была рана от иглы. — Это лишь прикрытие, — оборвал Аяцудзи. — Перед его смертью... преступник сделал вид, что заботится о пострадавшем, пока тот мучился от отравления, и ткнул его заранее приготовленной иглой. Поскольку одним из симптомов был паралич конечностей, сопровождающийся расширенными зрачками и затрудненным дыханием, не остается никаких сомнений, что это был яд нервно-паралитического действия. Однако даже экспертам было бы трудно определить, как произошло проникновение яда в организм: через полость рта или же через открытую рану. Преступник воспользовался этим фактором, чтобы ввести полицию в заблуждение относительно способа убийства. В его голосе не было ни единой эмоции. Казалось, будто он читал страницу с формулами, видимыми только ему. — Н-но полиция еще должна была проверить, не отравлена ли подаваемая еда! Все блюда готовились в одной и той же кастрюле, а использованная посуда хранилась в одном шкафу. Та же столовая, та же кухня, тот же повар. Ведь это невозможно, чтобы преступник целенаправленно решил отравить только одного человека? — Невозможно, говорите? — Аяцудзи посмотрел на учителя. — Конечно, это возможно. Учительница в очках, встав рядом с взволнованным коллегой, взяла разговор в свои руки. — Тогда получается... Не может быть... Когда стол был накрыт, и каждое блюдо было подано... то есть вы хотите сказать, что оно было отравлено до того, как дети начали есть? Или во время еды? Аяцудзи покачал головой. — Нет. Вокруг жертвы было слишком много детей. Невозможно, учитывая обстоятельства, незаметно отравить жертву на глазах стольких людей, тем самым обманув всех. — Тогда как же это произошло? — А-а... Как, спрашиваете? В конце концов, я так и думал, что до этого дойдет. Аяцудзи вздохнул, как будто разговаривал с самим собой, и замолчал. Все переглянулись, обеспокоенные странным молчанием детектива... Они сказали что-то не то? — Ну и ладно. Можете не переживать. Я так и знал, что вам не хватит мозгов, чтобы додуматься. По какой-то причине люди, причастные к делу, считают естественным долгом детектива мягко и вежливо разжевать каждое обстоятельство, прямо как заботливая мамочка, аккуратно меняющая подгузники своему дитю. Поистине трогательно и невинно. Все застыли в оцепенении. До них не доходил смысл сказанного, и они не знали, стоит ли им обижаться на слова детектива или нет. Но на следующее утро они будут явно рассержены по этому поводу. Детектив поднес к губам курительную трубку, зажатую между пальцами, и затянулся, медленно выдыхая тонкую струйку дыма. И, прервав молчание, неожиданно спросил: — Знаете ли вы выражение «Бритва Оккама»? — Бритва?.. Все переглянулись с недоумением. — Это принцип построения логики: «Когда существует несколько теорий, истинной является та, которая имеет наименьшее количество гипотез» — иначе говоря, это руководящий принцип, в котором самая простейшая теория — ближе всего к истине. — Аяцудзи окинул взглядом лица присутствующих, наблюдая за их реакцией, прежде чем продолжил: — Из всех детей, которые попробовали то блюдо, погиб только один. При таком раскладе теория проста: яд, добавленный в завтрак каждого, предназначался для убийства одного человека. Это простейшее решение. Такой яд и вправду существует, и довольно часто встречается в природе. — Эм... Присутствующие загудели. Не обращая внимания на шум, Аяцудзи с трубкой в зубах продолжил: — Накануне вечером преступник обработал тарелку и нанес мизерное количество клейкого яда. То же самое он проделал со всей посудой. И... на следующий день, когда все уже начали завтракать, преступник, рассчитав время, вынудил жертву выйти из-за стола. Учителя вспомнили об этом. Действительно, незадолго до инцидента погибшего мальчика отчитывали около двадцати минут после того, как в его портфеле нашли украденный бумажник учителя. Однако было решено, что этот случай не имеет никакого отношения к инциденту, поскольку внимание всех было сосредоточено на ругани в углу столовой. — Значит, в это время кто-то его отравил?.. — Похоже, что ни у кого из вас здесь нет не только мозгов, но и памяти. Я ведь уже сказал вам, что яд был нанесен, — сказал Аяцудзи, сверкнув ледяным взглядом. — Он был нанесен на чашу для взбивания яиц. Этот яд — один из самых смертельных, встречающихся в природе, и всего один его грамм способен убить миллион жизней. Кроме того, продуценты этого яда широко распространены в почве и на дне озер, и в определенных условиях это может вызвать взрывной рост. — Я понял! — внезапно вскричал ранее молчавший администратор учреждения. — Ботулинический токсин! Аяцудзи утвердительно кивнул и продолжил: — Ботулина — анаэробная бактерия рода клостридии, которая вырабатывает чрезвычайно сильный токсин — ботулотоксин. Этот смертельный яд настолько опасен, что террористы использовали его в качестве биологического оружия. Бактерия бурно размножается в окружающей среде, когда контактирует с пищей. Сами по себе бактерии практически безвредны, поскольку при употреблении пищи не производят токсинов в организме, но в случае, если они размножились в еде и успели выработать токсины, то смерть наступает через восемь-тридцать два часа. Тихо шагая по помещению, он медленно раскрывал правду. Несмотря на ветхость здания, доски пола не скрипели под ногами детектива. — После того, как все яйца были перемешаны, преступник контролировал ситуацию и, подгадав время, вынудил жертву прервать трапезу, таким образом давая достаточно времени бактериям для выработки токсинов. Точнее, мальчика вызвали в угол столовой и долгое время отчитывали. Когда ученик на долгое время покидает свое место, в этом случае обслуживающий персонал заворачивает его еду, что, по расчетам, и поспособствовало размножению анаэробных бактерий. Таким образом, он создал особую обстановку, в которой от яда погиб только один человек. Поскольку все одноклассники погибшего принимали ту же пищу, немыслимо представить, что только в его еде яйца превратились в смертельный яд. — Тогда преступник... Все посмотрели на одного мужчину. Он был учителем физкультуры, который в день происшествия отругал погибшего ученика в углу столовой. — Ч-что... Э-это был не я! В то время я просто был...! — Он не преступник, — прервал Аяцудзи. — Подумайте как следует. Преступник использовал яд замедленного действия, называемый ботулином, чтобы обеспечить надежное алиби. Идеальное алиби, что он ни разу не находился рядом с жертвой, пока она не умерла от яда... И чтобы заполучить его, в подходящее время неизвестное лицо предоставило учителю физкультуры ложную информацию об украденном бумажнике, найденном в портфеле жертвы. Вот он — владелец украденного бумажника. — Аяцудзи направил мундштук на одного из присутствующих. — Ты и есть преступник. Взгляды людей устремились к одному человеку. — Я... я? — человек, на которого указал Аяцудзи, отозвался едва слышным голосом, который, казалось, вот-вот исчезнет. Этим человеком оказался тот самый учитель, который недавно спрашивал детектива, каким образом была убита жертва. Ничем не примечательный молодой учитель начальных классов, одетый в черный костюм и очки. Хотя он и казался жизнерадостным и дружелюбным, его обыденный вид делал его человеком, которого, встретив однажды, забудете, едва расставшись. — Невозможно... — Ни за что бы не подумал, что учитель... В помещении стало очень шумно. — Ч-что за несусветная чушь! Я, и... и убить ребенка?! — учитель, которого только что обличил детектив, натянуто улыбнулся. — Этого не может быть! Я всего лишь учитель японского языка и ничего не смыслю в бактериях... Во-первых, доказательства того, что именно я убил его — где они?! — Доказательства прямо здесь, — тихо произнес Аяцудзи низким тоном, как будто предвидел этот вопрос. — На подошве твоей обуви прикреплена небольшая игла, которую, на первый взгляд, невозможно заметить. Ты сделал это сразу после того, как я незамедлительно прибыл сюда по запросу. И, конечно же, стремясь уничтожить доказательство, ты дошел по тропе до другой стороны горы и закопал чашку Петри, которую использовал для выращивания бактерий. Мелкие следы от иглы на подножиях тропы укажут нам путь, по которому ты туда добирался. Стоит мне пройти по следу и найти чашку Петри, сбежать уже не удастся. — Э-э... А-ах... Резкая перемена обстановки заставила учителя в черном костюме отступить на шаг. Еще несколько секунд в старой церкви царили тревога, смятение и страх. Однако хаос недолго властвовал над людьми. Помещение наполнил ощутимый гнев. — Бесполезно думать об этом, — холодно произнес Аяцудзи. — Многие преступники проявили бесконечную изобретательность, чтобы ускользнуть от моих глаз, однако их усилия так и не были вознаграждены. Учитель в черном костюме отступил еще на шаг, словно испугавшись. Тем временем... — Аяцудзи-сенсей! — женский голос раздался у входа. — Что это вы делаете? Самовольно собрали весь персонал, да еще в таком месте! Сколько еще раз мы должны предупреждать вас не выдвигать обвинения преступникам без нашего разрешения? Стройная девушка с сердитым голосом, вошедшая в помещение, была одета в деловой костюм, а её миндалевидные глаза, казалось, выдавали в ней сильного духом человека. По сравнению с учителем в черном костюме, она казалась совсем миниатюрной. — Оя, Цудзимура-кун, — детектив обратил на нее свой холодный взгляд. — Ты, как всегда, в самое неподходящее время. В то же время учитель в черном костюме рванулся, как пуля, прочь. — Он убегает! — кто-то крикнул среди толпы. — Цудзимура-кун, вот кто преступник. Поймай его! — Э... э?! Мужчина в черном костюме бросился к выходу. Однако путь ему преградила девушка по имени Цудзимура. Лицо учителя исказилось от гнева. Пригнувшись, он с кровожадным видом бросился в ее сторону. Цудзимура слегка развернулась нижней половиной тела. В следующее мгновение мужчине в челюсть пришёлся удар ногой с такой скоростью, что он даже не успел этого заметить, и рухнул на пол. Едва они пересеклись, Цудзимура нанесла удар ногой назад — ее каблук рассек воздух и впечатался учителю в лицо. Цудзимура быстро схватила руку сопротивляющегося учителя и выкрутила за спину, а затем села сверху. — Пожалуйста, ведите себя смирно, — сказала она, удерживая мужчину коленями за его спиной. — Вы имеете право хранить молчание, а также можете нанять адвоката. — Тебе по-прежнему нравится использовать такие цитаты, Цудзимура-кун? — Но ведь... Он и правда имеет право хранить молчание, разве это не было бы упущением, если бы я этого не сказала?! — гордо произнесла девушка. — Фильмы слишком на тебя влияют. — Аяцудзи холодно окинул Цудзимуру взглядом. — Во-первых, я не думаю, что у него есть столько времени, чтобы воспользоваться такими досужими правами. — Более того! — Цудзимура уставилась на Аяцудзи, по-прежнему удерживая преступника. — Аяцудзи-сенсей! О вашем побеге будет доложено высшим инстанциям. Если вы и дальше будете продолжать игнорировать наши предупреждения и выдвигать обвинения преступникам без нашего разрешения, то будут приняты соответствующие меры в Особом отделе по делам одаренных. — Да что ты говоришь? Твои люди из Отдела и есть те, кто попросил меня взяться за дело. И в соответствии с вашими указаниями я повиновался, как покорный пес: собрал всех вместе и раскрыл дело. Кроме того, времени было в обрез. В списке преступника были и другие имена детей, которых он хотел убить. Если Особый отдел считает меня своей собачкой, то я хочу, чтобы ты для начала научилась меня хвалить, когда я выполняю свои трюки. — Черт побери! Почему меня схватили?! — завизжал учитель, прижатый к полу. — Я не собираюсь сдаваться... Эти чертовы дети, я еще покажу этим малолетним гребаным отродьям, которые каждый день сводят меня с ума и делают из меня дурака, каков на самом деле мир, и заставлю их всех пожалеть о том, что они со мной сделали! А до тех пор я не могу быть арестован! — Быть арестован? — Детектив прищурился за стеклами очков. — Не стоит так беспокоиться. Тебя не арестуют, потому что место, куда попадают те, чьи грехи обличил «детектив-убийца», вовсе не тюрьма... Ведь ты еще не знаешь, за что меня прозвали «детектив-убийца», не так ли? — Аяцудзи-сенсей! — коротко упрекнула Цудзимура. — Цудзимура-кун, отпусти этого человека. — Но!.. — Или хочешь тоже быть вовлеченной в это? Воспользовавшись сиюминутным колебанием Цудзимуры, мужчина вскочил на ноги и, оттолкнув ее от себя, бросился к выходу. Она ударилась спиной о стену возле входа. Из груди вышибло воздух. Когда преступник начал убегать, Аяцудзи не произнес ни слова. Он лишь смотрел в одну точку над входом, где располагался старинный витраж. Церковь некогда служила местом сбора верующих для вознесения молитв. Но теперь, когда она утратила свою роль, ее стали использовать как актовый зал для собрания лесных школ. Со временем на стенах образовались многочисленные трещины, а для ремонта витражей использовалась пленочная лента. От удара Цудзимуры о стену стекло вновь треснуло, и каждая трещина порождала новую трещину, пока разрушение не охватило весь витраж. — Этого не может быть! — крикнул мужчина, убегая. — Это какая-то бессмыслица! Никто не заметит... Меня никогда не поймают, именно так сказал этот человек! Ультрамариновый синий, нефритовый зеленый, алый ── вместе эти оттенки на витражах изображали Рыцаря и Деву Марию. Прекрасное стеклянное изделие, излучавшее свет около сотни лет, в этот момент завершило свою долгую службу и рухнуло вниз. Свет, казалось, застыл в многоцветном стекле. Тяжелый лист стекла рассек преступника пополам от плеча до туловища. Хлынула свежая кровь. Из горла рассеченного пополам мужчины вырвался крик, похожий на свист. Толстое стекло отрезало ухо преступника и вонзилось в основание шеи. А затем с огромной силой прошло прямо через грудь, разрывая кости и плоть, пока не остановилось у основания живота. Из выглядывающего поперечного разреза внутренних органов, словно гейзер, хлынула кровь. Ее ярко-алые разводы образовали круговой узор на полу, в котором мерцали сияющие осколки многоцветного стекла. И наконец, поверх битого стекла рухнул труп, рассеченный пополам. А затем... повисла тишина. — О-он... — пробормотал один из присутствующих, — мертв? Все были слишком ошеломлены. Никто не мог даже закричать. Они не могли понять, что только что произошло. Все знали, что витраж был старым и потрескавшимся. Однако его отремонтировали с помощью пленочной ленты. И даже если бы стекло упало с такой силой, то это должно было стать несчастным случаем, произошедшим много лет спустя в месте, не имеющем к происходящему никакого отношения. Это было простым совпадением. По чистой случайности, в это время... Поток крови, бьющий ключом из рассечённого тела, постепенно ослабевал и, в конце концов, иссяк. — Преступник... умер в результате несчастного случая?.. Ответа не последовало. Все они неправильно поняли. Детектив, присланный правительством. Детектив, раскрывающий убийства, с безжалостным, но ясным умом. Все знали, что детектива, который, глядя на лежащего мертвеца, не пошевелил и бровью, прозвали «детектив-убийца». «Детектив, раскрывающий дела об убийствах» ── так все думали. До этого момента. — ...Сенсей! — сквозь стиснутые зубы произнесла Цудзимура, вставая. Ее голос больше походил на рычание. — Аяцудзи-сенсей, снова вы... — Это было естественным явлением, — в голосе Аяцудзи не было колебаний. — Подобно тому, как смерть всегда сопровождает жизнь, подобно предшествующим ночи сумеркам, это неизбежное явление, которое происходит независимо от моих желаний или намерений. Моя воля здесь не вмешивается. Когда я разоблачаю преступника в его преступлении, то на все сто процентов так или иначе он умрет в результате несчастного случая. Его слова были смертельно холодны. Он просто стоял неподвижно, в его темной фигуре не было и намека на человечность. Особо опасный высококлассный одаренный. «Детектив-убийца». Его прозвище вовсе не значило «Детектив, раскрывающий дела об убийствах». Поднявшись, Цудзимура подавила гнев, бушевавший в ней, и со злостью произнесла следующие слова: — Детектив, который убивает преступников...