Балаганъ

Анна кипела от возмущения, как он посмел с ней так разговаривать. А она лишь хотела помочь ему, быть полезной. Неужели он всерьез думал, что она могла заинтересоваться этим самовлюбленным франтом? Анна стиснула зубы, глотая непролитые слезы. Обида разрывала душу, а гнев и чувство негодования восстали в оскорбленном сердце. Она шла, почти бежала, не разбирая дороги, оттого не заметила вышедшую из-за небольшого шатра девушку и едва не сбила ее с ног. — Простите, ради Бога, — извинилась Анна, налетев на миловидную темноволосую незнакомку в ярком цыганском наряде, из-за чего та выронила корзину с какими-то цветами и травами. – Давайте, я помогу. — Ничего страшного, — улыбнулась девушка, опускаясь рядом с Анной, чтобы собрать цветы. – Вы тоже из полиции? — Нет, — подобное предположение вызвало у Анны искреннюю улыбку, усмиряя бушующий внутри ураган. – Я скорее консультант. А вы? — Предсказательница, как можно догадаться по моему костюму. — Правда? – удивилась Анна. – Или это только костюм? Девушка поднялась на ноги, стыдливо пряча взгляд. — Без фокусов в цирке долго не продержишься, — робко призналась она. – Хотя я вовсе не лишена талантов. Мама научила меня гадать на таро. Хотите вам погадаю? — Хочу, — недолго думая, согласилась Анна. Ей очень хотелось, ради разнообразия, пообщаться с кем-то, кто ее не осуждает, не подвергает скептицизму, кто верит в сверхъестественные способности и возможно даже чуточки ими обладает. Зара, так представилась девушка, странным образом располагала к себе, и пока она раскладывала карты, Анна успела поделиться с ней всем, что накипело: напряженной домашней обстановкой, страхом и недоверием в глазах прохожих, снисходительностью в поведении определенных личностей. — В вашей жизни есть особенный мужчина, — гадалка перешла к следующему раскладу. – Не жених, но возлюбленный. — Только вот он, кажется, не воспринимает меня всерьез, — с грустью в голосе заметила Анна, делая очередной глоток ароматного травяного чая – Зара знала толк в отварах, умела в миг избавить от злости и гнева. — Это изменится. Ваши пути извилисты, но они неустанно тянутся друг к другу. *** Коробейников обнаружился в фургоне у наездников: один — коренастый усатый Алексей пил всю ночь у костра в компании силачей и клоунов, другой — щуплый, долговязый Никита, тот самый, которого Штольман встретил здесь утром, был с другом в кабаке. Настасью не видели. Никита весь допрос был какой-то рассеянный, нервно заламывал пальцы и опасливо поглядывал на соседа. — Я видел тебя утром. Откуда возвращался? – поинтересовался Штольман. — По нужде ходил. — Никого по дороге не встретил? — Только вас. — Давай-ка пройдемся, — предложил сыщик и первым вышел из фургона. Никита послушно следовал за ним. Отойдя подальше от посторонних ушей, Штольман требовательно спросил: — Что ты скрываешь, Никита? О чем побоялся говорит при товарище? — Ни о чем. Ничего я не скрываю. — Тогда может это ты Настасью погубил? — Не я. Не я это! Что вы такое говорите, — взволнованно отпирался парнишка. — Тогда рассказывай, что знаешь. Никита оглянулся по сторонам, тяжело сглотнул, облизал пересохшие губы и наконец решился заговорить. — Проклятье это, — его голос был едва ли громче шепота. — Что? – изумился сыщик. — У нас есть поверье: если карлик погибает мучительной смертью, всей труппе несдобровать. Несчастья будут сыпаться как из худого мешка. Пока убийцу не накажут. Штольман тяжело вздохнул и устало потер пальцами переносицу: жара утомляла, а очередной тупик в расследовании обескураживал. — По осени одного из коротышек, Ефима, конь затоптал. Говаривали тогда, что то был Настькин битюг. — Так ты этого суеверного вздора испугался? А напарник твой что? — Не верит он. Сердится, когда я про это заговариваю. — Ступай, Никита. — Это не глупости, — вскричал он с горячностью. — Все про это думают, да сказать боятся. Штольман после ссоры с Анной пребывал не в лучшем расположении духа, а теперь и вовсе сделался мрачным: опрашивать циркачей все равно что искать иголку в стоге сена – потратишь весь день, и не факт, что узнаешь что-то важное. — Кто там следующий? – спросил он у поджидающего его Коробейникова. — Фокусник. Терентьев Игнат Николаевич, — прочитал тот с листа. — С этим я сам поговорю. *** «Анна, Анна… — звал странно знакомый голос, — подними голову. Вот так». Анна взглянула перед собой полуоткрытыми глазами, – в голове ощущалась сильная тяжесть, и было трудно поднять отяжелевшие веки – казалось, она даже не в силах пошевелить головой. Видимо, она уснула, и ей приснился причудливый сон: будто она смотрит на себя в зеркало, а отражение живет собственной жизнью – подходит, наклоняется, тянет к ней руки и снимает с нее какой-то кулон. «Когда проснешься, сама все поймешь. Прощай», — отражение ей хитро улыбнулось и, махнув рукой на прощание, исчезло. Усталость взяла свое, и Анна снова провалилась в сон. Солнце стояло в зените, с безжалостной щедростью разливая по земле свое тепло. В шатре становилось тяжело дышать. Анна открыла глаза, подняла голову со стола, застеленного зеленой скатертью, и огляделась. Зары нигде не было видно. Как это все странно. Она поднялась со стула и в этот миг заметила, что на ней был надет тот самый цыганский наряд, что ранее был на гадалке. Анна подошла к невысокому трюмо в углу шатра и с ужасом отпрянула. В отражении на нее смотрела Зара. Машинально поднеся руки к лицу, она вдруг поняла, что оно не ее. И руки – они тоже были чужими. «Что это? Что происходит? Это все еще сон?» Девушка заметалась по шатру, наконец, найдя выход, откинула полу и выскочила наружу. Солнце слепило, и в панике Анна не сразу смогла понять, где находится: люди, кони, собаки – все смешалось, как в ее жутком кошмаре. Она побежала прочь, но тут же в кого-то врезалась. — Зара, что случилось? – насмешливый мужской голос звучал совсем рядом, от его обладателя неприятно пахло потом и крепким табаком. – Ты будто мертвеца увидала. Уж не Настьку ли? Его хриплый смех, резкий запах, сухие шершавые руки, обхватившие ее запястья, — все было более, чем реально. Что если это не сон? Что если и первое видение не было сном? Анна решительно выдернула руки, отшатнувшись, и уставилась на мужчину перед собой. В голове начало проясняться. — Девушка… барышня, что приехала с полицией… где она? Вы ее видели? — Барышня уехала, — озадаченно отозвался незнакомец. — Уже минут двадцать как. — А Штольман? Следователь. — Фараон этот, там, — кивнул в сторону фургона, — Митяя мучает расспросами. Не боись, Зарка, и до тебя очередь дойдет. Авось не пропустят, — и он громко расхохотался. Анна не стала дослушивать его хамские шутки и поспешила в указанном направлении. Она уже подходила к фургону, когда на его пороге показался Штольман и ловко спрыгнул с подножки на землю. — Яков Платоныч! Яков Платоныч! — Анна прибавила шагу. — Это я. Анна! — Анна… — он опустил глаза в листок, что держал Коробейников, — …помощница дрессировщика? — Миронова. Анна Викторовна Миронова, — она торопилась, говорила взахлеб, как будто боялась, что не успеет. — Я не знаю, что случилось. Это все гадалка. Зара. Она что-то сделала со мной. Яков Платоныч, нам нужно найти ее. — Гадалка Зара. Есть такая, — Антон Андреевич ткнул пальцем в список. — Я ничего не понимаю, — сурово нахмурив брови, Штольман переводил взгляд с девушки на Коробейникова и обратно. – Вы можете толком объяснить, что случилось? — Если бы я знала, — она взволнованно всхлипнула, но крепилась и не позволяла себе плакать. — Она чем-то опоила меня. И я очнулась в таком виде. Но это я, Яков Платоныч. — Прохор Кузьмич, — с облегчением вздохнул сыщик, завидев пробегающего мимо директора. — Прохор Кузьмич, помогите нам разобраться. — Всегда к вашим услугам, Платон Якич. — Штольман, — безапелляционно заявил Яков Платонович, — господин Штольман. Впредь прошу обращаться ко мне только так. Прохор Кузьмич, эта девушка из вашей труппы? — Конечно. Зара, детка, что случилось? – он смотрел на нее с отеческой заботой и теплом. — Я не Зара, — измученно возразила девушка. — Я Анна. Анна Викторовна. Яков Платоныч… — она посмотрела ему в глаза и, видя там лишь холодную отчужденность, обреченно выдохнула. — Вы мне не верите. Конечно, вы мне не верите. Штольман нахмурился больше прежнего и обернулся к городовым. — Евграшин, где Миронова? — Уехала, Ваше Высокоблагородие, — отчитался подчиненный. — Следил за ней, как было велено, затем усадил в ваш экипаж, и она отправилась домой. Сыщик кивнул городовому в знак благодарности и вновь посмотрел на девушку тяжелым пронизывающим взглядом. — Слушай, знаем мы вашего брата. Я судить не берусь – каждый зарабатывает на хлеб, как может. Но из меня дурака делать не надо. Я при исполнении и могу приказать арестовать тебя за препятствие расследованию. Это ясно? — Да, — она опустила глаза, потому что больше не могла выносить этого взгляда. — По делу есть что сообщить? Она обессиленно покачала головой и, глотая слезы, прошептала «нет».