Балаганъ

Первые робкие рассветные лучи солнца, путаясь в кроне одиноко стоящего дуба, то скользнут по влажным от утренней росы листьям, то заискрятся, разгоняя стылую раннюю мглу. Легкий свежий ветерок бережно потрепал прядь волос на лбу, побуждая проснуться. Петр Иванович нехотя разлепил глаза и тут же сощурился. Едва пошевелившись, он с убежденностью естествоиспытателя мог заявить, что сон на узкой деревянной скамейке далеко не на пользу уже немолодому организму. Казалось, каждая мышца в теле затекла, а каждая косточка ныла, как у дряхлого старика. Морщась от боли и кряхтя, Петр Иванович спустил ноги на землю и принял сидячее положение. Размял шею аккуратными наклонами головы – она тихонько похрустывала, словно заржавевший механизм, через силу запускаемый в эксплуатацию. Отложив в сторонку видавший виды потертый плед, он вздохнул полной грудью и осмотрелся. Лагерь циркачей постепенно пробуждался. Ночные костры уже догорели, рея в утренней хмари одинокой струйкой дыма. Новые костерки сооружались под котелками и треногами, разнося по поляне ароматы гречневой каши и травяных чаев. Петр Иванович поднялся на ноги, потянулся, раскинув руки в стороны, и аккуратно заглянул в фургон – Анна еще спала. Накинув на голову шляпу и сцепив руки за спиной, мужчина с важным видом зашагал по поляне. Анна почувствовала, что за ней наблюдают, и открыла глаза. Тут же распахнула их еще шире и завертела головой, не понимая, где находится. А когда взгляд наткнулся на мертвенно-бледный силуэт с невероятным выражением равнодушного упрека вместо лица, девушка и вовсе, едва не взвизгнув, подскочила в постели и постаралась забиться в дальний угол, пока не уперлась спиной в прутья повозки, обтянутые тентом. И в тот же миг воспоминания минувшего дня градом посыпались на ее хрупкие и по-прежнему чужие плечи. Дух Марго неспешно поднял руку и все так же невозмутимо указал на выход. — Ладно-ладно, иду, — вздохнула Анна, обуваясь. Наспех сцепила волосы заколкой и, проведя пару раз руками по подолу платья, будто это могло помочь разгладить складки после сна, откинула створку полога, выбираясь на яркий солнечный свет. На стоянке во всю кипела жизнь, напоминая собой растревоженный муравейник: одни что-то таскали туда-сюда, другие что-то мастерили, третьи готовили – словом, в этом с виду хаотичном беспорядке существовала строгая только им понятная и видимая организация и иерархия. Отсвечивая в утренних солнечных лучах своей зияющей раной, Марго материализовалась позади соседнего фургона, зазывая Анну прочь из лагеря. Девушка послушно шла следом. Наконец дух возник около собачьего манежа и безучастно посмотрел на одиноко сидящую там дворнягу. Пес вдруг взвился, ощерился и тихо предостерегающе зарычал. Его напряженная, подрагивающая поза выдавала внутренний страх, но он упрямо смотрел на бестелесное воплощение перед собой, готовый до смерти драться с нарушителем границ. Дух протянул руку, указывая куда-то на землю, и пес тут же среагировал – бросился на ограду, поднимаясь на задние лапы и заходясь хриплым лаем. — Тише, тише! – боясь привлекать излишнее внимание, Анна подошла ближе, взмахом руки разгоняя видение. Пес успокоился, глянул по сторонам и, вывалив из пасти длинный язык, часто задышал. Его седой хвост прытко мотался туда-сюда, наглядно демонстрируя его безграничное дружелюбие. Позволив Анне погладить себя, он быстро сообразил, что лакомств ему не принесли, а потому, опустив морду, схватил что-то зубами и пошел в противоположный конец манежа. — Стой! Что это там у тебя? Пес обернулся, и Анна сумела рассмотреть в его пасти женский башмачок. Она опустила взгляд и увидела еще один, такой же изрядно пожеванный, у самой стенки загона. *** Зара задумчиво потягивала утренний кофе. Спала она плохо: сон был чрезмерно чутким и беспокойным, и она вздрагивала от каждого шороха. Ее тревожила осведомленность Петра Ивановича относительно истинного положения «тел». Она не рассчитывала, что Анне кто-то поверит, и уж тем более, что она так скоро найдет единомышленника. Возможно, ей следует уехать раньше, чем она планировала. На пороге столовой возникла Прасковья, сообщая, что к барышне пожаловал господин и ожидает в гостиной. С любопытством и толикой опаски Зара вышла в смежную комнату. Штольман в светло-сером сюртуке под стать его глазам стоял у окна, беспокойно постукивая пальцами по серебряному набалдашнику трости. — Доброе утро, Анна Викторовна, — улыбка буквально озарило его лицо, разглаживая следы еще недавних мрачных размышлений. – Простите мне столь ранний визит. Боюсь, позже не будет возможности навестить вас. Дел много. — Яков Платонович, здесь вам рады в любое время. — Пройдемся? *** Наемный экипаж подъезжал к воротам особняка на Царицынской улице, когда Анна попросила кучера остановиться. — Ты куда? – заволновался Петр Иванович. — Лучше мне не появляться вот так на пороге с тобой под руку. Представь, как будешь объясняться перед Марией Тимофеевной. Ни к чему лишние проблемы. К тому же мне нужно найти посыльного. Дядя придержал Анну за руку, пока она спускалась с подножки. — Ну, как знаешь. — Буду ждать вас с Зарой в беседке. Или в саду. И скажи ей, что у меня предложение, от которого она не сможет отказаться. — Какое? – удивился Петр Иванович. — Дядя, — с ласковым упреком и смешинкой в глазах отозвалась Анна, — мне лишь надо, чтобы она вышла. Какого-то конкретного предложения у Анны еще не было, но она решила попробовать новый подход. Выяснить, зачем ей новая внешность, от чего она бежит, и предложить решить ее проблемы вместе. Она лишь боялась, что после вчерашнего Зара наотрез откажется ее слушать. Заприметив на углу улицы мальчишку-курьера, Анна подозвала его и вручила записку. Велела срочно передать Коробейникову в полицейском управлении. Анна сообщила о странной находке в собачьем манеже, которую она оставила на хранение у Прохора Кузьмича. А также обмолвилась о пророчестве Марго, просила приглядывать за Штольманом, но ничего не говорить, ссылаясь на его скептицизм к любого рода мистике. Осторожно войдя в ворота, Анна заметила в беседке пару силуэтов. Из-за раскидистых кленов она не могла рассмотреть, кто это был, а потому сразу же свернула в сад, решая не привлекать к себе ненужного внимания, и зайти со стороны более густой растительности. *** — Значит, Марго… — с непонятным Штольману сожалением произнесла девушка и отошла к перилам, задумчиво глядя перед собой. — Знаете, даже удивительно, что я рассказываю вам о преступлении, а не вы мне, — усмехнулся Яков Платонович и последовал за ней к перилам. — Она еще не являлась мне, если вы об этом. Зара обернулась к стоящему рядом мужчине и заглянула ему в глаза. Ей требовалось видеть, что он верит ее словам. Потеряв из союзников Петра Ивановича, она стала сомневаться в себе. Вот и сейчас с некоторой долей тревожности она заговорила про видения. Накануне вечером на приеме князь Разумовский весьма обстоятельно просветил ее касательно дара Анны. Заре даже показалось, что Его Светлость имели довольно корыстный интерес. Осторожными кокетливыми вопросами она убедилась, что старик не свихнулся, и похоже, многие верили, что барышня Миронова видит духов. Многие, но не Штольман. — Может, она не считает нужным. – Зара пожала плечами, от души надеясь, что он примет ее нервозность за волнение иного рода. — Яков Платоныч, а вы уверены, что это убийство? Ведь Мит… метатель мог… просто… — Промахнуться? – догадался следователь. – Разумеется, мог. Эта версия пока не исключается. Но у меня есть основания и для другой. — Какой же? — Тайна следствия, — заулыбался мужчина, и Заре показалось за этой улыбкой скрывалась некая провокация. — Вот как? – Она шагнула ближе. – А есть какая-нибудь вероятность, что вы поделитесь своими предположениями со мной? — Увы, не имею права разглашать конфиденциальных сведений. — А я вот считаю, что у каждой неподкупности и принципиальности есть своя цена. Так какова ваша, Яков Платонович? По-прежнему улыбаясь, Штольман однако не спешил отвечать. Задержал отчасти удивленный, отчасти подозрительный взгляд на ее глазах. — Хотелось бы надеяться, что моя неподкупность абсолютна. Но зарекаться не стану. — Вы мне вызов бросаете? Растерянно усмехнувшись, мужчина повел головой в сторону, тем самым выдавая свое замешательство по поводу неожиданного поведения собеседницы. — Не узнаю я вас, Анна Викторовна. Какая-то вы сегодня... необычайно напористая. — Это хорошо или плохо? — Пока не решил. — Так может я вам помогу… принять решение. В следующий миг, стремительно и, казалось, не раздумывая, она привстала на носочки и поцеловала его. Сначала неподвижный Штольман, при повторном касании ее губ, все же ответил на поцелуй, но его тут же отвлек шорох в кустах. Повернув голову, он успел заметить раскачивающуюся, словно на пружинах, ветку дерева и опрометью удаляющуюся фигуру в голубом платье. — Кто это? – испугалась Зара. — Есть у меня некоторые соображения на этот счет.