Изгой среди элиатропов

Пробуждение оказалось не из приятных — шею прострелило от поворота головы. Но… эти тягучие секунды беспамятства… Килби ловил их одну за другой. И при всем блаженном состоянии все равно оставалось странное ощущение неполноты, словно чего-то не доставало. Открыв глаза, ученый резко дернулся, сбросив с себя нечто металлическое, судя по звуку. Чуйка не подвела, руки элиакуба не было, а в ладони копошился непонятной природы жук. — Хорошая у тебя вещица, непростая… Подаришь? — сиплый пробирающий до дрожи в костях голос в мгновение отрезвил мутное сознание элиатропа. Все это время он лежал на скатерти богато накрытого стола, неестественно яркими фруктами. Напротив за столом сидел человек в длинном балахоне с капюшоном, длиной ниже плеч, завороженно уставившегося на левитирующий в пространстве куб. — Ты сам себе его уже подарил! — зло огрызнулся Килби. — Эх, — скрестив забинтованные пальцы, собеседник продолжил, — Так то оно так, но откуда же мне было знать, что такие вещи только своих хозяев слушаются. Только на смертном одре и осознал. Вот если бы ты мне его от доброты пода… — От доброты не получится! — отрезал элиатроп, не стерпев подобные бредни. — Понимаю, с чего это тебе ко мне добрые чувства испытывать — брат дракон тебя уже готовенького притащил, так что нечего на меня так озлобленно зыркать. — Это мало что меняет. — не унимался «блондин», вцепившись в край стола единственной рукой. — Мало… — вторили металлические связки, — Может поешь чего? — небрежно обведя застолье рукой, капюшон слегка наклонился в сторону. — Не хочется, — оглядывая бесчисленные колонны Килби продолжил, — Что это за место? *** Телепортация к назначенному месту прошла успешно. Колени сами собой подогнулись, звякнули единственные сохранившиеся на ногах доспехи с кожаными ремешками. Он отказался от элиакуба, больше резервуара с жизненной энергией не было под рукой. Но почему этот голос — настойчивый и требовательный снова раздался в голове. — Жалкий червь, что ты наделал? Кто хотел превзойти самого Бога Кселора? Отвечай мне! Часовщик был не в состоянии что либо ответить, только подбородок еле заметно дрожал из-под маски. — Поднимайся! Я приказываю тебе, встань и забери куб у ребёнка! Пальцы Нокса еле ощутимо сомкнулись на рукояти меча-часовой стрелы, тело не поддалось приказу. Меч вылетел с лязгом ударившись о землю. — Н-нет, нет… Я… я не могу, я просто не могу. — слова давались с трудом, наполненные горя и отчаяния. — Идиот, я погибаю вместе с тобой! Ты Ничто. — Будь ты проклят! — выплюнул кселор и голос стих. Кажется… Насовсем. Кое как приняв лежачее положение, Ноксимилиан не мог поверить что все наконец закончилось. С большим усилием он повернул голову и еле слышно позвал: — Голанта, Голанта ты меня слышишь? Помоги… — Голубой огонь в груди мерцал все более тускло. Кселор помнил каждую мелочь, связанную с усовершенствованием собственного тела. Эта дыра в груди наполненная энергией вакфу заменяла бьющееся сердце, которое в скором времени, после потери родных начало подводить, поэтому пришлось найти аналог. А что может быть лучше энергии, что пропитывает всё живое?! Сквозь пелену Ноксу послышался шелест тяжелых взмахов, явно не птичьих крыльев. Тучи разверзлись, пропуская золотистые отсветы Солнца, странная девушка с золотыми глазами и крыльями разных цветов, которую он видел впервые, спустилась с небес словно ангел. *** — Этаж энирипсы леди Эхо, ну её имя тебе мало о чём говорит, спасла она меня, не дала сгинуть, если попроще сказать. — Этаж? — Да. Каждый этаж в башне принадлежит одному из полубогов. — Полубоги… А ты то хоть кто? Едва элиатроп успел озвучить вопрос, как в его сторону полетел небольшой кувшин и разбился вдребезги с левой стороны. — Ты что делаешь, совсем не в адеквате?! — переведя взгляд обратно на чокнутого собеседника, разбившаяся посуда уже стояла как ни в чем нем бывало, Килби отпрянул к спинке стула. — Я ответил на твой вопрос? — Мог бы просто сказать, что ты кселор… — закатив глаза, элиатроп принялся массировать затекшую шею. — Да, но так быстрее. — сиплый, простуженный хохот разнесся по этажу жутковатым эхом. — Ноксимилиан. — Что? — нахмурившись, Килби принялся лихорадочно вспоминать, кажется, он уже слышал это имя от Адамая, только вот из его уст оно звучало более коротко. — Зовут меня Ноксимилиан. — между тем повторил кселор. — Никому раньше не говорил, никогда, тебе первому. Только семья и знала меня под этим именем. — Оу, честь мне оказал? — Да какая честь, нет тайн у нас друг от друга! — Раз тайн нет, зачем лицо прячешь? — Ты точно хочешь меня увидеть? — Ничего не испугаюсь. Прежде чем рывком смахнуть балахон, Килби приметил, едва заметное мерцание исходящее от элиакуба. За долгие жизни, ничто не пугает так, как неизвестность. И подобная ситуация тому доказательство. Дымчатая ткань неохотно откинутая за спину, оголила смуглое лицо с заостренными ушами, серебряные пряди на плечах. — Такого не ожидал? — ухмылочка-оскал расплывшаяся на впалых щеках заставила старшего элиатропа нервно сглотнуть, кисточки шапки теснее прижались к голове. Этот страх как тычок под ребра, и теперь уже медленное саморазрушение преследовавшее в заключении казалось не таким уж пугающим. — Ловко ты, кселор, стрелки переводишь. — отойдя от потрясения ответил Килби, наблюдая как капюшон снова налезает на голову фальш-Гругала. — Что же у тебя с рожей, если ты чужие лица примеряешь? Или правдив слух у садидов что у тебя нос «от дурной болезни» провалился? — Побольше уши развешивай, они у тебя вон какие… Люди хорошее рассказывать не любят, а вот плохим людишки делятся, только слюной брызжут. — заведя руки за спину, чеканил собеседник. — Да это я так, для общего интереса. Ты лучше сам про себя расскажи. — Не врут люди, всегда врут, а тут… рассказывать нечего. — приблизившись вплотную вел свое кселор. — И что тогда? — Тогда? Жизнь тогда впереди. Никто так друг друга не понимает как мы с тобой. — обвив тонкое запястье элиатропа забинтованными пальцами, продолжил, — Мы поодиночке то сила, а вместе — страшная сила! По жизни будем как сыр в масле кататься, это даже судьба понимает, потому что свела нас вместе! — Судьба… Скорее глупая случайность! — Далеко нет, я теперь в случаи только и верю. — неожиданно шершавая ткань прошлась по щеке, приподнимая голову элиатропа, заставляя смотреть в темную бездну капюшона. — Случайно двести лет назад я этот чертов кубик нашел, случайно ты на свободе оказался. Не находишь? — Интересная философия. Просто взял, и нашел?! — прищурился Килби. — Да, до сих пор жалею, много я ошибок совершил, но эта самая большая. — Однобоко ты его использовал, как и свойственно всем неразумным смертным. Один из ноксинов стрекоча подлетел к запястью, смыкая железные лапки. — Да ну, кселоры умеют обижаться?! Я же не говорю, что это плохо, каждый видит мир под своим углом, а иначе жизнь бы была смертельно скучна. В хладной груди возгорелся и начал тлеть уголёк, некогда бывший сердцем. Теплота понимания довольно быстро растопила ледяную глыбу, но её осколки всегда будут покоиться где-то за ребрами. — Расскажи, что у тебя под шапкой, хочу знать, почему в тебе так много вакфу. — Для начала свои козыри раскрой, Нокси. — А так что не понятно?! Сражался с Гругалораграном, и почти победил. — Ты сражался с чёрным драконом?! — ошеломленно переспросил Килби. *Хватило только по собственной воле приказать телу встать, элиакуб помог осуществить задуманное. Нокс буквально выпрыгнул из воды вцепляясь руками в лицо гуманоидного дракона.* — Мне даже удалось счесть и запомнить черты его лица. Спросишь, зачем? Он доставил мне много проблем, пришлось истратить против него колоссальное количество вакфу, захотелось на память запечатлеть. Но эта крыса обвела меня вокруг пальца! Ускользнул, полностью отдав себя дофусу. — Можешь считать себя полноправным победителем, черт, заставить Гругала отступить… Я так не смогу, все-таки заключение дало о себе знать. — Теперь твоя очередь. — соприкасаясь краями капюшонов проговорил кселор. — Как только я увидел мальчишку в бирюзовой шапке, меня распирало от незнания, об элиатропах и без того маловато подробностей, а тут… случай подвернулся. — Это скопления вакфу, — томный шепот элиатропа будоражил, — Крылья, если проще выразиться. Их продолжение, нити вакфу переплетаются в мозжечке, укрепляя вестибулярный аппарат, затем протягиваются вдоль позвоночника. Ледяные пальцы прошлись чуть ниже уровня лопаток, заставляя вздрогнуть. Кселор как назло выжидающе застыл. — Ну смелее, давай! Я не стеклянный. — Забавный механизм. — наблюдая за тем, как Килби с наслаждением выдохнул, крылья вертикально взметнулись к потолку, пока пальцы дошли до последнего шейного позвонка. — Это зависит от возраста или… Килби подрагивал в предвкушении очередного прикосновения, но не поднимал голову, длинные золотистые пряди спадали на плечи, не заметные ресницы трепетали. Ему даже не верилось что он ещё способен на подобный трюк, все-таки столько лет в одиночестве… Изогнувшись дугой элиатроп умоляюще взглянул на кселора. — Да не дергайся, понимаю я прекрасно, — пересчитав рёбра с беззащитной левой стороны, Нокс нарочито медленно провел указательным и средним пальцем вдоль позвоночного столба. — Не стану обманывать, все что ты видишь вокруг, всё это окружение — иллюзия. Придется израсходовать и так небольшие запасы вакфу, но я вытащу тебя, если ты мне поможешь. — Что тебе нужно? — ноксин переполз на здоровое плечо, семеня свинцовыми лапками, тем самым пробирая элиатропа до приятной дрожи. — Леди Эхо меня держит, моя часовая стрела спрятана во Фригосте, а для кселора это позорнее, чем сломанный лук кра. — Неужели какой-то кусок металла так ценен? — У всех элиатропов такой подвешенный язык в плане неуважения к другим расам? Если я тебя скручу, не понравится, так ведь? Намек был понятен, но черт этот кселор начинает выносить ему мозг. — С тобой никто бы не стал вести подобные переговоры, так что цени подобные моменты. — перед Килби, обнажив свой истинный лик, предстал полностью забинтованный грязно-зелеными бинтами человек, из своеобразной «одежды» были лишь металлические пластины ниже колен, застегнутые кожаными ремешками. Два сияющих окуляра изучающе осматривали элиатропа. — Только мне кое-что не понятно, многие хотят всячески избавиться от тебя, либо держать вот так, слабого, контролируемого в своем бессилии. Возможно тебя готовят к показательной казни, мол: посмотрите граждане, это же предатель целой расы, он вырвался и строит козни. Я многое слышал — предатель со своим отродьем, ужас, позор расы элиатропов! «Отродье?! У этого часовщика шестеренки явно заехали не туда!» Окружение начало таять на глазах, сменяясь ледяной камерой. Ноги и лицо принялся кусать пронзительный ветер. — Где Анатар? — поежившись, ученый мельком оглядел пустые стены. — Что за Анатар? — издав противный скрипучий звук кселор склонил шею набок, при этом прикрыв один глаз, придавая и так изношенному телу вид сломанной куклы. — Эм, — переборов внутреннее отвращение элиатроп продолжил, — Шушу с золотой мордой шакала, его тяжело не заметить. — Дракон по прозвищу «Могучий» притащил только тебя, может он его выронил по дороге или… Недослушав Нокса, Килби выдавил пару сдавленных смешков, представив подобную картину. Вероятнее всего «Могучая крыса» оставила демона не тронутым в этом то и его просчет. — Ну так что ты решил, элиатроп? — Как будто у меня есть выбор. — не чувствуя пальцев на ногах, Килби двинулся навстречу собеседнику, тот же как назло казался чуть выше, зависнув в паре сантиметров от земли. — Я могу на тебя положится? — обхватив одной рукой плечо а другую уложив на изящную талию, спросил Нокс. Неохотно обхватив шею и прижимаясь всем телом, предатель заранее поблагодарил богиню за сообразительность кселора, что тот не напялил на себя стальной нагрудник. От бинтов исходил странный запах, напоминающий перегнивающие в лесу осенние листья. На удивление, это не вызывало какого-либо отторжения, но и симпатии к буквально ожившему трупу который волочит своё непонятное существование тоже не наблюдалось. «Да, — подумал про себя Килби, — Описание осеннего пожухлого листа как ничто иное подходило для Нокса. Кто-то изменил привычный маршрут его обычной жизни, сорвал и подобно жалкой пылинке унес за собой, играя роль попутного ветра. Хотя теперь ему, наверное, уже плевать на всё, ничто не вернет его в прежнее русло. Телепортация произошла в одну секунду, но часовщик не спешил освобождать «пленника». Ухватив элиатропа по бокам с ладоней начали сыпать искры вакфу. Килби протестующе замотал головой, отталкиваясь единственной рукой. — Не сопротивляйся! Прими. — чуть ли не в приказном тоне Нокс сильнее сдавил рёбра мертвой хваткой, а если Килби снова откажется, израсходует весь свой запас впустую, но черт возьми, зачем он насильно впихивает энергию. «Послал же Кселор настоящего мужика на его голову, да простит Богиня — Не знай восхищаться или злиться за такое расточительство. На кой ему это понадобилось?! Но он же не отступит, так и будем стоять, как два гоббала на узком мостике.» Лихорадочно соображая Килби изворачивался как только позволял позвоночник, пару раз удалось ударить в ключицу, но бесполезно. Наконец-то этот цирковой сеанс мазохизма, больше напоминающий сцену непослушного ребёнка и заботливой мамаши, которая насильно пичкает свое чадо «вкусным и полезным» закончился. Нокса покачивало из стороны в сторону, и в конечном счете оба осели на пол. Свет наполняющий грудь кселора начал мигать. — До-веди меня. Я ничего не вижу. — бездумно указывая на замороженные глыбы, сипел Нокс. Не удивительно, при такой потере вакфу уже можно запросто в дофус попасть, но этот кселор тот ещё живец, в полуобморочном состоянии, так ещё и приказы раздает. На удивление, хоть окружение было сплошняком изо льда, общая температура на много превышала ожидаемую — и это несказанно радовало. За столь короткий промежуток подобные игры с отрыванием руки до хорошего не доведут — при частом отрывании и воссоединении с элиакубом может с легкостью развиться ломка. Побродив вдоль замороженных блоков, в которых чего только не было — отдельные механизмы, гигантские обшарпанные часы с клешнями впереди. — Мои послушники… Килби повернулся в ту сторону, куда была повернута маска часовщика. Элиатроп чувствовал себя зрителем на диковиной выставке — не то чтобы он не интересовался инженерным делом… безусловно, по его проектам был создан «Зинит», но технологии элиатропов более продвинуты чем какие-то там самодельные часы. — Все что здесь находится принадлежит тебе? — дождавшись еле заметного кивка, Килби продолжил, — Но кому понадобилось замораживать весь этот мусор… Окуляры превратились в две узкие щелки, но если разобраться, с одноруким элиатропом тяжело было не согласиться — всё ради чего он горбатился двести лет, теперь превратилось в ничтожную груду металлолома.