Изгой среди элиатропов

Тем временем Килби раздумывал над тем, как можно достать дофусы, и вовсе не для Фригоста, нет, для личных целей. Элиатроп бродил по залу, пытаясь придумать хоть что-то, но всё попытки пока были тщетны. В башне пока никого не было, кроме Килби и ещё каких-то слуг, поэтому он решил немного прогуляться. Спустившись буквально на один этаж, Килби увидел Нокса, про которого он совсем позабыл. Тот сидел неподвижно, вглядываясь куда-то в пустоту и явно думая о чем-то своём. Почувствовав присутствие Килби, кселор начал говорить. — Я снова думаю о них. О своей семье..., - начал кселор, — это чувство пустоты, оно не покидает меня. Я жив, но я не чувствую себя таковым, - с отчаянием продолжал он механическим голосом. — И что же я могу с этим сделать? - с ноткой сарказма ответил элиатроп. Нокс на это ничего не сказал. — У меня не осталось никого. Даже пёс, и та гнусная тварь сбежала! - с раздражением, будто не обращая внимания на Килби, продолжал Нокс, — знаешь, мне кажется, мы с тобой похожи. Моя семья для меня, как для тебя твой дофус с сестрицей-драконом, так же важен, и так же недоступен... - изливал душу часовщик. — По поводу пса. Однажды, в столь горячо любимым тобой Королевстве Садида, когда Юго и его братец только-только меня освободили, Адамай рассказал мне о нем. И насколько я помню, а я все помню, сейчас он находится в каком-то каньоне, находящейся в близлежащей к Королевству пустыне. И если тебе это так необходимо, мы можем его проведать. Мне не сложно помочь, в конце концов, я элиатроп, создавший портал в Шукрут, жалкий портальчик в пустыню для меня — дело пары секунд. Нокс, на данное предложение, ожидаемо, согласился. И вот теперь эти двое: кселор и элиатроп — сидели и сооружали портал, который должен был перенести их прямиком к старой псине. Нокс и все его безумное сознание очень жаждали этой встречи...

***

Нокс с интересом смотрел на то, как его напарник создавал портал, портал в ту самую пустыню, портал, который должен был помочь ему вновь повстречаться со своим прошлым, по которому так тосковал кселор, по крайней мере, с его частью… Мысли об этом заставляли механическое сердце быстро биться, неправильно, абсолютно не в естественный ритм стучать, подобно старым сломанным часам. В то время, как кселор воодушевленно смотрел на работу и был готов вот-вот сойти с катушек от мысли, что скоро встретится с тем, кто связывал его прошлого и его настоящего, Килби был безэмоционален и хладнокровен, абсолютно не разделяя энтузиазм часовщика. Для него это было не более, чем дело пяти минут, не важное и, на его взгляд, не слишком-то и нужное. Конечно, он сам согласился помочь Ноксу, но делал он это вовсе не от того, что ему было реально интересно и важно помочь этому психу, хотя, кто бы говорил. Нет, вовсе не от этого. Элиатроп просто хотел немного отвлечься от всех этих спешных и напряженных раздумий с дофусами и Харебургом, и, в спокойной обстановке, за работой, обдумать ситуацию и перевести дух. Дорисовав последний узор, Килби наконец открыл портал. Радости часовщика не было предела. Вот-вот он увидит эту жалкую псину, вечно путающуюся под ногами и мешающую, но связывающую кселора со столь сладким и желанным им прошлым. Первым через портал прошёл Нокс, Килби уже собирался последовать за ним, как вдруг в его голове и груди что-то болезненно дрогнуло. — Юго… Очевидно, Харебург уже добрался до мальчишки. Но что он с ним сделал? Почему Килби ощущал такую боль? Перворожденный будто переживал весь тот страх, что пережил за эти несколько несчастных мимолетных момента Юго. Не то, чтобы Килби сильно за него переживал, ему просто было интересно, что же такого сотворил полубог, что так напугал мальчишку? Отбросив эти ненужные мысли куда подальше, элиатроп шагнул в портал следом за Ноксом, после чего, в тот же момент, очутился в огромной безжизненной пустыне. Солнце палило горячо и сильно, обжигая бледную, почти белую кожу перворожденного, причиняя тем самым ему дискомфорт и небольшую боль. — Я бывал в этом месте раньше. Я знаю, где этот каньон. Нам туда! — указав пальцем куда-то на запад, сказал Нокс. — Как скажешь, надеюсь твоё предложение окажется верным, с меня уже вся кожа слазит. Да и к тому же, воды у нас тоже нет, — ответил элиатроп, скидывая со своей ноги скорпиона, уже приготовившегося его ужалить. Немного набрав высоту, кселор быстро и стремительно летел в сторону каньона, в то время как Килби, немного отставая, следовал за ним через порталы. Спустя десять-пятнадцать минут дороги, каньон наконец начал виднеться, чему Килби был необычно рад, все-таки вакфу для передвижения у него уходило значительно больше, чем у Нокса. Спустя ещё несколько минут, элиатроп и кселор наконец были на месте. Осталось только спуститься. Камни осыпались, поэтому, чтобы лишний раз не рисковать, Килби предложил Ноксу спуститься вместе с ним через порталы, на что последний согласился. Опускаясь все ниже и ниже, эти двое наблюдали чудеснейшую картину, лучи солнца, преломляясь о выцветшие за многие столетия глыбы, образовывали несчетное количество прекраснейших светлых бликов, переливавшихся перламутровыми оттенками. На это можно было бы смотреть вечно, но эти двое здесь были совсем не за этим. Им нужно было поскорее вернуть шавку и возвращаться в башню. Наконец Килби и Нокс спустились вниз, на самое дно впадины. Оказавшись на нем, эти двое сразу почувствовали себя намного легче, особенно Килби. Здесь была столь желанная и спасительная тень, а также приятная прохлада. Неплохо было бы, конечно, ещё и с жаждой что-нибудь сделать, но ладно, все-таки тень и прохлада, пускай и без воды, были лучше, чем ничего. — Ну и где этот твой…? — Игол. — Да, точно. Так где он? — несколько раздражённо ответил Килби, уже довольно уставший от зноя, жажды и змей, что бесконечно ползали под ногами и так и норовили укусить. — Я чувствую, он где-то рядом, где-то здесь, но я никак не могу понять, где именно, — с задумчивостью отвечал Нокс, прижмуривая глаза, что еще больше показывало это. — Мы ищем его уже двадцать минут, и вот все эти двадцать минут он все ещё где-то рядом. Ты уверен, что эта псина ещё жива? Мало ли что может казаться психу, может, этот Игол уже сдох давно. — Кто бы говорил про психа. И выбирай выражения, элиатроп. Игол все ещё жив, я прожил с этим псом более двухста лет, мы с ним связаны подобно тому, как садида связан со своей куклой. Я чувствую его, мы уже близко… — Дело твоё, просто мне не хотелось бы умереть здесь от усталости и обезвоживания, — монотонно, безэмоционально отвечал на нападки кселора Килби. Побродив по оврагу ещё около десяти минут, напарники наконец вышли к тому небольшому домику, где отныне проживал Игол с его новым хозяином, а точнее, хозяйкой. Подойдя ближе, эти двое обнаружили, что в доме сейчас никого не было, вероятно, хозяева ушли куда-то по своим делам, оставив Игола охранять жилище. То, что пса не бросили, а просто на время оставили одного, было понятно по тому, что на маленьком столике во дворе ещё лежали совсем недавно сделанные детские рисунки, а на веревочках над этим самым столиком весело ещё мокрое постиранное белье. Заходя в дом, Килби вдруг услышал, как сзади к нему что-то приближается, и это явно был не Нокс, так как часовщик стоял далеко от него во дворе. Обернувшись, элиатроп увидел набрасывающуюся, уже обнажившую клыки, псину. Шавка уже прыгала на элиатропа, как вдруг… — Игол. Игол! — подал радостный возглас Нокс. Услышав знакомый голос, пёс сразу же перестал атаковать Килби, который едва увернулся от смертоносных клыков, перестал рычать, поджал хвост и в страхе спрятался за шкаф. У зверя явно были не самые приятные воспоминания о прошлом хозяине. — Игол, что же ты… Иди сюда, иди сюда ко мне! — не унимаясь, пытался подозвать питомца к себе Ноксимилиан, но тщетно, животное боялось его. — Я с шушу быстрее справляюсь, чем ты с собакой, — саркастично заметил Килби. Нокс, в свою очередь, не унимался. Подойдя ближе к шкафу, часовщик протянул свою руку к животному. На этот жест Игол отреагировал совсем не радостно, зверь начал рычать, а потом и вовсе укусил Нокса за руку. Тот никак не отреагировал, он не кричал на пса, не бил его, он лишь протянул к нему вторую руку и начал гладить. Что сейчас происходило в его голове было абсолютно не понятно, но было видно, что часовщик был крайне опечален подобной реакцией верного друга на него, казалось, что на его стеклянные глаза вот-вот навернутся слезы. Что сейчас творилось с животным, тоже оставалось неясным. Игол отлично помнил, как жестоко порой поступал с ним прежний хозяин. Однажды после тяжелого боя с драконом Гругалораграном, измученный и уставший часовщик притащил своих кукол на починку, предварительно собрав их поломанные тела, которые раскидало по всему острову Ома. Пес пытался всем своим нутром подбодрить хозяина, на что получил хлесткую оплеуху. Пригнувшись, Игол съежился, принимая наказание за непослушание, но даже и не думал убегать. Он понимал, он делал это не со зла, его вынудили, он знал, каков Милиан на самом деле. Он все ещё любил его и был верен ему, наверное, даже больше жизни, даже больше той милой маленькой девчушки, что теперь была его новой хозяйкой. Нокс продолжал гладить пса, оба они смотрели друг другу в глаза. Спустя ещё около минуты таких вот поглаживаний Игол наконец разжал челюсти и отпустил руку Нокса. Зверь облизал место укуса, будто бы извиняясь, после чего, радостно завиляв хвостом, прыгнул прямо кселору в руки, а тот, в свою очередь, сжал пса в крепких объятиях. Килби уже хотел было высказать свое мнение по поводу сих телячьих нежностей и соплей, но решил не портить столь слащавый момент. — Голубки, давайте вперёд, у меня и так обезвоживание, так меня от вас сейчас ещё и стошнит. Нам уже пора, — с язвительной усмешкой сказал Килби, после чего открыл большой портал, ведущий обратно в башню. Кселор с его псом прошли первые, после чего за ними последовал Килби, закрыв портал и оставляя пустой одинокий дом дожидаться, когда в него придет маленькая хозяйка и со слезами обнаружит, что её милый друг пропал…