Путь Белого Люпуса

Эмбер с трудом приходил в себя, все тело болело, голова была тяжелая, сознание мутным. В лицо настойчиво тыкалось что-то горячее и колючее. Открыв глаза, парень ничего перед собой не увидел, обзор загораживала лобастая голова хога. Руки не слушались, ему стоило больших трудов приподнять одну и отодвинуть в сторону морду зверя. Обзора это не улучшило; ночь, густые заросли кустов не позволяли что-либо разглядеть. Что с ним случилось? Где Люпус? Обрывки воспоминаний не давали ответов на эти вопросы. Попытался приподняться и сесть, голова кружилась, тошнило. Да что с ним? Хог настойчиво переминался рядом, подталкивая лбом, словно звал куда-то идти, что-то сделать. Оперся на руки и выполз на четвереньках из кустов. Мысли путались, никак не удавалось сосредоточиться и сообразить, что делать. Баби упрямо толкался. − Я не могу, − простонал парень. И сам не знал, чего не может. Наверное, вообще – ничего. Хог, будто понял, подошел вплотную и, поджав лапы, подставил спину. Человек не сразу понял, на что намекал ему зверь, пришлось придвинуться еще ближе и повилять задом. Эмбер сдался, ему было слишком плохо, чтобы разбираться в чем бы то ни было. Перевалился поперек мощной спины, устало прикрыл глаза. Баби не без труда поднялся, Эм не был пушинкой. Покачиваясь и прилагая ощутимые усилия, зверь потащил раненого друга в сторону поляны, примеченной ранее, подальше от тропинки, по которой ходили люди. Ноги парня волочились по земле, все же хог не был так высок, как волк, но человек держался, обхватив своего спасителя рукой за шею. Сложив ношу и убедившись, что Эмбер в сознании, зверь метнулся к речке, где оставались все вещи путешественников. Остаток ночи он потратил на то, чтобы понемногу перетащить их на новое место. Эмбер пребывал в полузабытьи, дремал, то просыпаясь от странных нелепых образов или воспоминаний, то снова погружаясь в сон. Вымотанный Баби, справившись с первоочередными задачами, все же отправился по следам еще одного друга, чтобы выяснить, что с тем случилось. К деревне он подошел в самый удачный момент, когда люди, возбужденные последними событиями, наконец, угомонились, разошлись по домам, чтобы погрузиться в короткий сон перед рассветом. Опасливо принюхиваясь и осматривая цепким внимательным взглядом окрестности, хог приблизился к площади, идя по следу запаха волка. Тот по-прежнему висел в сети, что почти касалась земли, люди не стали утруждать себя подвешиванием демона слишком высоко. Казалось, он дремал, не обращая ни на что внимания, но чуткий слух уловил звук приближающихся шагов, и Люпус открыл глаза. Прямо перед ним стоял Баби, всхрапывал, фыркал. Волк уловил эмоции зверька. Тот был рад, взволнован и обеспокоен одновременно. «Малыш, ты должен найти Эмбера, его бросили в кусты неподалеку от тропинки», − Лю сразу поведал о наиболее важном. И получил в ответ новую порцию беспокойства и нечто утвердительное. Понял, хог уже нашел друга, но с тем что-то не так. Несложно было догадаться, что именно. «Помоги ему, а потом он что-нибудь придумает, чтобы помочь мне», − с этим напутствием, волк мысленно направил зверька назад. Тот развернулся и потрусил в обратном направлении. Человек в капюшоне сидел в темном углу, подальше от света факелов. Он не пошел в комнату, что выделил ему трактирщик, как почетному гостю. Хотел понаблюдать за волком, присмотреться и убедиться в своих догадках. Он видел, как к площади приблизился хог, как безмолвно смотрели звери друг на друга, а потом один остался висеть, а другой отправился в сторону леса. Его интуиция говорила: что-то тут нечисто. А она редко когда подводила. Человек поднялся и направился на постоялый двор, чтобы поговорить со старостой, убедить приставить к демону охрану, а то, как бы чего не вышло. *** Рассвет едва забрезжил, усталого волка сморила дремота, хоть было и неудобно висеть. Он пропустил момент, когда к сети без страха подошла маленькая девочка. В руках ее был небольшой горшочек, стащила на кухне и наполнила водой. В кармашке платья лежало несколько ягод лонка. − Люпус, плоснись, я плинесла попить, − малышка просунула ручку сквозь звенья сети и погладила волка. Он открыл мутные глаза и увидел Гэлис, протягивающую ему сосуд с водой. Эту девочку они с Эмбером спасли всего день назад, и вот как все обернулось. Хотелось разозлиться на нее, обвинить во всех бедах, это ведь она рассказала о друзьях, больше их никто не мог видеть. Но злиться не получалось. Он просто кивнул, приоткрыл пасть, и крошка влила туда воду. Запустила руку в карман и достала ягоды. Волк съел их, чтобы не обижать ее. − Плости меня, это я лассказала, я не знала, тьто все лазозлятся. И маму плости, она тозе созалеет сейтяс. Я плинесу тебе воды поззе, − в глазах малышки стояли слезы, она выглядела очень виноватой. Зверь просто кивнул и закрыл глаза, больше ни на что не общая внимания, чтобы она поскорее ушла, а то вдруг ее увидят и накажут за помощь демону, которым его все считают. Он теперь очень хорошо понимал Эмбера, который подсыпал ядовитые ягоды животным, чтобы отомстить людям. Такое отношение из кого угодно сделает дикого зверя. Понимал, но, в глубине души, все равно не одобрял. А утром, когда люди проснулись, началось невообразимое. Все хотели посмотреть на демона при свете дня. Приходили из соседних селений, приводили детей. Ореол враждебности и ненависти был почти осязаем. Каждый считал своим долгом высказать демону все оскорбления, что знал, плюнуть в его сторону, указывая пальцем рассказывать детям и всем окружающим самые различные небылицы, что были одна страшнее и омерзительнее другой. На второй день толпа вокруг сети собралась еще большая. За это время, естественно, никаких несчастий с людьми не случилось, а потому они стали более смелыми. Подходили ближе, кричали громче. Волк, уставший, голодный, страдающий от жажды, которую не мог утолить один крошечный горшочек, влитый в пасть девочкой ранним утром, улавливал только монотонный гул толпы, не вслушиваясь в отдельные слова. Ничего хорошего все равно там услышать было нельзя. Здоровенные детины с рогатинами, приставленные охранять зверя, теснили от сети самых ретивых. Хотя и сами не понимали, кого и от кого им надо охранять. То ли волка от толпы, то ли наоборот, то ли смотреть, чтобы пленный демон не сбежал. Инструкций, что они получили от человека в капюшоне, было недостаточно для их не слишком умных голов. «Смотрите, чтобы ничего не случилось», − так он им сказал. Вот и старались ребятки. Некоторые всегда держали оружие направленным на сеть, другие оттесняли людей, подходивших слишком близко. Так продолжалось, пока на третий день пришедший посмотреть на демона сорванец, наслушавшись речей старших, не поднял камень. Снаряд полетел по дуге, стукнулся о бок измотанного волка. Особого вреда он не причинил, шерсть была густой, да и брошен камень был неумелой детской рукой. Но этот поступок дал толчок к новой волне издевательств со стороны людей. Теперь не нужно подходить слишком близко, и у охранников убавилось работы по охране демона, зато приходилось отныне внимательно следить, чтобы снаряд, пущенный в волка, не попадал по ним самим. Впрочем, это развлечение нравилось и им, а потому они охотно расступались, перед очередным метателем. Толпа, разошедшись и чувствуя свою безнаказанность, проявляла все больше фантазии, разнообразив швыряемые предметы. В несчастного волка помимо камней, летела грязь, протухшие и дурно пахнущие овощи и фрукты, яйца. При попадании сгнившая оболочка разрывалась, обдавая зверя своим зловонным содержимым. Сопровождалось это криками, улюлюканьем, ставками, кому и куда удастся попасть в очередной раз. После, в ход пошли объедки и другие зловонные отходы деятельности человека. Лишь одна маленькая девочка, захлебываясь криком и слезами, билась в руках матери, умоляя не обижать беспомощного пленника. Люпус, привыкший к непониманию, ненависти и враждебности к себе, поначалу не слишком обращал внимание на толпу. Нельзя сказать, чтобы их оскорбления сильно задевали его, но дело принимало все более угрожающий оборот. Люди с оружием, направленным на него, угрожающие выкрики, а после и камни, полетевшие в зверя, поневоле заставляли напрягаться, бояться за свою жизнь. Уцелеть в такой переделке становилось все более сложной задачей. Стараясь переменить положение, волк с трудом поворачивался в сети, распрямить лапы было невозможно, они всегда оставались поджаты. Приходилось изворачиваться, чтобы хоть немного сменить позу, сеть сильно стягивала. Омерзительный запах забивал чувствительные ноздри. В местах, куда попадали люди, шерсть свалялась, пропитавшись отвратительными гнилыми нечистотами, кожа чесалась и горела. Хотелось смыть с себя эту грязь и оказаться как можно дальше отсюда. Зверь мечтал о своем гроте с теплым озером, окунуться туда прямо сейчас было бы настоящим блаженством. Эмбера не было, хог больше не приходил, и за них Люпус тоже очень переживал. Слабую надежду давало лишь то, что их до сих пор не поймали и не старались ловить. Ведь он специально вслушивался в разговоры людей, надеясь и одновременно боясь услышать новости о своих друзьях. Ведь если их решат захватить, или они сами попадутся, помешать этому нет никакой возможности. И, наконец, в ночь, с пятого на шестой день заточения в мыслях волка раздался такой знакомый, но слабый и обеспокоенный голос: «Люпус, ты меня слышишь?» − спрашивал Эмбер. «Да», − обрадованно отозвался зверь. «Слава Туану, я так боялся, что мы не сможем поговорить, что ты не услышишь!» − эмоции не улавливались, похоже, друг был довольно далеко, однако, чувствовались, даже мысленно, облегчение и усталость парня. «Как ты, Эм? Что с тобой случилось? Почему ты так долго не приходил? И где ты сейчас? Далеко? Я не различаю твоих эмоций», − засыпал друга вопросами волк. «Меня слишком сильно ударили по голове, Баби нашел в каких-то кустах у дороги и притащил на поляну. Не знаю, как там оказался. Мне было очень плохо, я не мог даже подняться, так сильно кружилась и болела голова. Такое бывает, если крепко удариться. Я отлеживался, копил силы, чтобы скорее пойти за тобой, хотя и не знал, где ты, и что случилось. Ясное дело, что ничего хорошего. Мне показалось, что хог знает это, а потому, как только смог встать на ноги, попросил его показать, где ты. И он привел. Я сейчас в заброшенном доме на окраине деревни, надеюсь, никто не станет сюда заглядывать, а то, боюсь, в таком состоянии отбиться я не смогу. Успел немного разведать обстановку. Я видел, в каком ты положении, и что здоровенные парни охраняют сеть. Люпус, прости, но мне их всех не победить. Попробуем действовать хитростью. Я кое-что придумал. Слушай и запоминай». *** Хозяйка трактира уже некоторое время сомневалась, что мужчины деревни поймали настоящего демона. Несчастья и беды, спаси Туан, не обрушивались на поселение, даже погода не испортилась. А ведь, известно, что там, где появляется демон, небо обрушивается ненастьем. С каждым днем она все больше жалела, что поддалась общему настроению и указам человека в капюшоне. Ей жаль было несчастного волка. А от удрученного вида дочери и ее слез сердце и вовсе разрывалось на части. Третьего дня, она проснулась пораньше и наблюдала в окно за пленником, висевшим на площади в покачивающейся сети. Люди, забросавшие его нечистотами, были больше похожи на демонов, чем этот зверь. Женщина увидела Гэлис, что спешно перебегала улицу и приблизилась к волку. Ловко, словно делает это уже не первый раз, малышка забралась по сети и влила в приоткрытую пасть немного воды. Жена старосты не успела испугаться, как все уже закончилось. Маленькую ладошку в благодарность лизнул розовый длинный язык, и девочка бегом вернулась в дом. И снова демон не причинил вреда непоседливой крошке, теперь уже на ее глазах. На утро шестого дня женщина решилась. Волка нужно было хотя бы как следует напоить. Того, что приносила дочка, наверняка мало для такого большого зверя. Гэлис привычно прокралась в кухню, а после к двери, но там обнаружилась ее мать. Она приложила палец к губам, подмигнула малышке, жестом показала на большое окно, выходившее на улицу, подняла с лавки, стоявшей в углу, большой кувшин и вышла на площадь. Охрана в столь ранний час спала на посту, а легкая поступь не потревожила их. И как ее шумной проказнице удавалось проскальзывать незаметной? Трактирщица уже вплотную подошла к сети, как вдруг прямо в ее голове раздался бархатный, твердый и властный голос: «Женщина, люди этой деревни поймали не демона. Они совершили большую ошибку. Волк, пойманный в вашей сети – Хранитель Леса. Он хитростью заманил дитя демона и собирался увести его подальше от ваших деревень, чтобы никакие несчастья не касались сего благословенного края. Однако, не успел. Вы поймали его раньше. Если Хранитель вашего Леса погибнет в неволе, никогда уже этот край больше не будет процветать», − торжественно и угрожающе одновременно произнес голос и замолк. Жена старосты замерла на месте, боясь шелохнуться и вздохнуть, пока в ее голове звучал загадочный глас. Страх и неуверенность охватили ее. − Что же нам делать? – одними губами прошептала женщина. «Ты поможешь освободить Хранителя и позволишь ему забрать дитя демона с собой. На окраине деревни, у заброшенного дома уже зацвела трава хопс. Соберешь цветы и верхние листья, заваришь, и свежим отваром угостишь на закате всех, кто охраняет белого волка. Выпей и сама, и ложись спать, дальше Хранитель справится». Женщина несмело кивнула, бросила взгляд на сеть и обнаружила, что зверь пристально смотрит на нее ясным умным взглядом, будто спрашивая, поможет ли она ему. Внутри все замирало у обоих. Трактирщица трепетала перед отрывшимся ей божественным проведением. А как иначе можно объяснить то, что она мгновение назад пережила? Не иначе, как сам Туан говорил с ней, желая спасти детей своих! Волк же волновался о том, послушает ли его эта человеческая женщина. Когда Эмбер рассказывал ему о своем плане, звучало просто бредово. Люпус поначалу отказывался. Он не понимал, кто может поверить в такую чушь? Как можно обзывать друга «дитя демона», разыгрывать из себя того, кем не являешься и при этом надеяться, что кто-то будет хотя бы слушать, не то, что верить? Парень с жаром доказывал, что все получится, что люди суеверны и, услышав голос волка в своей голове, примут его за божественный глас, ну или, на худой конец, за самого Хранителя леса. А ради друга, если это поможет ему спастись, он готов назваться кем угодно, хоть Сиалом. Друзья недолго спорили, так как других идей все равно не было, а для действий оставалось совсем мало времени. Волк выучил свою речь, они немного потренировались, чтобы звучало загадочно, торжественно и внушительно. На рассвете пришла женщина с кувшином воды, и Люпус решил не откладывать выполнение плана, боясь окончательно разочароваться и растерять решимость. С облегчением обнаружил, что собеседница его слышит и понимает, а когда она несмело кивнула, и после влила ему в пасть воду из кувшина, сердце зверя наполнилось надеждой. «Эмбер, кажется, все получилось! Женщина, мать той девочки, что мы спасли с тобой в лесу, согласилась помочь!» − мысленно услышал только задремавший парень радостное послание друга. Тут же встрепенулся, от чего голова отозвалась иглами боли, немедленно вонзившимися со всех сторон. «Ты все сказал, как задумали? Что она ответила?» «Ничего, только кивнула, похоже, что она испугалась, но не сильно. Я все сказал, что ты просил. Еще, она меня напоила. Наверное, это добрый знак?» «Наверное. Будем ждать. Я пока посплю немного, мне будут нужны силы этой ночью», − парень был рад. Если все пойдет, как надо, уже совсем скоро они все будут свободны. «Конечно, отдыхай. Баби с тобой или снова гуляет неизвестно где?» «Со мной, теперь не отходит ни шаг. И смотрит укоризненно, мол, не справились без него. Очень умный зверь. Он мне здорово помог. Позже расскажу, когда уйдем подальше отсюда». День тянулся бесконечно долго. Волк беспомощно висел в своей сети, толпа продолжала обстрел с прежним задором, но зверь уже почти не обращал на это внимания, в его душе была только надежда. Ведь он видел, как жена трактирщика тайком уходила с пустой корзинкой к окраине деревни, а вернулась с полной, прикрытой полотенцем. Женщина никому ничего не сказала, слова, звучавшие в ее голове, были будто выжжены в памяти, она волновалась только о том, получится ли напоить отваром охранников. Вечером в трактире было шумно и многолюдно, как и во все последние дни. Люди собирались на площади, всласть сквернословили и глумились над волком, а после, в прекрасном настроении, заходили выпить и подкрепиться. Решимость помочь Хранителю леса крепла с каждым мгновением, заставляя жену старосты размышлять, как бы половчее все провернуть. В кухонном котле настаивался готовый отвар, она сделала его намного больше, чем требовалось, приправила специями и медом, чтобы убрать небольшую горечь. Близился закат. − Дорогие гости, кто желает отведать особый напиток, приготовленный мной сегодня специально для вас, уважаемые? – с такой речью женщина обратилась к посетителям. Первым она подошла к человеку в капюшоне, который сидел, как обычно, в темном углу у крошечного окошка. − Господин почетный гость, не откажите, − поставила перед мужчиной кружку дымящегося отвара. Гость кивнул и сделал глоток. Народ одобрительно зашумел. Бесплатно, да еще от самой хозяйки испить хотели все. «Вот и хорошо», − подумала трактирщица, наливая в очередную протянутую кружку ароматный напиток. Когда все получили по своей порции, женщина наполнила большой кувшин, подхватила несколько пустых кружек и вышла во двор со словами: «Нужно еще наших бравых защитников угостить, а то им всю ночь на посту сидеть». Возгласы стали еще более одобрительными. Человек в капюшоне на миг задумался, с чего такая щедрость, причем тут охранники, однако мысли его сделались тягучими, усталость навалилась и он, прислонившись к стене, задремал. Гости, почувствовав сонливость, стали разбредаться по домам, кое-кто остался ночевать прямо на лавках в зале трактира. Темнота окутывала деревню, охранники вповалку лежали на земле перед сетью и оглушительно на разные лады храпели. Жена старосты, закончив немногочисленные дела, сидела на лавочке рядом с домом. Отвар пить ей не хотелось, она должна была помочь, если что-нибудь пойдет не так. По сигналу Люпуса, Эмбер вышел из заброшенного дома и медленно направился в сторону деревенской площади. Он проспал большую часть дня, однако отдохнувшим себя не чувствовал, еще не восстановился от травмы, но сейчас не было времени заниматься ей. Держась за заборы и изгороди, парень добрался до места. Хог не отставал. На площади горели несколько факелов, охрана действительно спала, а возле трактира сидела та самая женщина и внимательно наблюдала за ним. Бояться или бежать не было смысла, да и сил тоже, потому Эмбер двинулся прямиком к сети, в которой висел его друг. Зловоние, исходившее от волка, поразило человека. Он всегда знал, что люди – хуже зверей, но как же можно было так? − Люпус… − только и смог прошептать пораженный состоянием волка парень. Он видел его только издали и не мог полностью оценить, что стало с другом. В свою очередь зверь посмотрел на человека и был поражен не меньше. Эм похудел, глаза ввалились и под ними залегли глубокие тени, белая кожа стала еще бледней, чего не мог скрыть даже свет факелов. «Эмбер, ты плохо выглядишь, что с тобой?» − обеспокоенно спросил волк. − Спасибо, друг, ты выглядишь не лучше. Давай-ка поскорее уходить отсюда, − парень предпочел ничего не объяснять, нужно было заниматься делом. Он ухватился за свободную ячейку сети, вставил ногу в другую и собирался уже начать карабкаться наверх, чтобы перерезать веревку, что стягивала край, как вдруг головокружение, неожиданно сильное, заставило опуститься на землю. «Эмбер…» − Люпус был всерьез напуган. Движения друга были смазанными, неточными, он опасно покачивался. − Молчи, − перебил парень, − сейчас пройдет. Нам нужно быстрее уходить. − Нужна помощь? – За всеми действиями друзья не заметили, как женщина поднялась со скамейки и подошла к ним. Она с жалостью переводила взгляд с одного на другого и, кажется, совсем перестала бояться и сомневаться. Эмбер приоткрыл глаза, перед ними все плыло и крушилось, подкатывала тошнота. Он понял, кто стоит перед ним, эта женщина предлагала помощь, и парень, уже отчаявшись, находясь посреди враждебного ему поселения, уже не находил в себе сил для отказа и гордости. Молча засунул руку за голенище сапога и достал острый нож, протянул вперед. А после того, как легкая прохладная рука забрала его, осторожно прилег обратно, переживая свое состояние. Ночной переход по лесу до деревни не прошел даром. И даже дневной отдых не дал сил. Как он сможет бежать в таком состоянии? Как сможет помочь другу, который наверняка чувствовал себя не лучше? Тем временем жена старосты, подоткнув за пояс край юбки, вставила ногу в ячейку сети и собиралась продолжить дело странного больного мальчика с глазами алыми, словно кровь. Он выглядел немощно, но изо всех старался помочь волку. Похоже, и этот юноша не был тем, кем его считают. Впрочем, голос, что говорил с ней, не сомневался. И, тем не менее, ей было жаль обоих. Отбросив эти мысли, она легко вскарабкалась к месту, где верхушка сети стягивалась веревкой. Нож был на удивление острым, и женщина принялась за дело. Вязка была крепкой и толстой, поддавалась плохо, потому времени трактирщица, не привыкшая к подобной работе, затратила немало, прежде чем разошедшиеся концы, наконец, выпустили стяжку, и сеть с волком не упала на землю. − Подождите, я сейчас, − быстро произнесла женщина и убежала в сторону дома. В первые мгновения освобождения волка одолела неимоверная легкость и радость. Он упал на землю, облегченно вытягивая лапы и шею. Но в следующее мгновение понял, что не может даже повернуться, не говоря уже о том, чтобы подняться. Затекшие мускулы, находившиеся так долго в подвешенном состоянии, отказывались двигаться, по телу пробегала судорога, вонзаясь болью. Эмбер по-прежнему лежал на земле, он тоже был не в силах подняться, только наблюдал из щелочек между веками за происходящим. «Эм, иди ко мне, я не могу подняться», − позвал Люпус друга. Усилие, сделанное парнем для преодоления нескольких шагов до волка, показалось ему неимоверным. Он положил дрожащую руку на шею зверя. Тот сразу же почувствовал, что в голове у Эмбера какая-то опасная травма, приподнял голову и прошелся языком по гладкой коже руки там, где засучился рукав. Влил изрядную порцию магических сил, отчаянно желая помочь. Эм, наконец, почувствовал, как боль и головокружение отступают, оставляя после себя легкую слабость и приятное тепло. К тому времени, как парень поднялся на ноги, еще слегка пошатываясь, вернулась трактирщица. Она несла в руках ведро с теплой водой и миску с рубленым мясом для волка. Хог бестолково и радостно топтался, тыкаясь своим приплюснутым носом то Эмберу в руки, то волку в лоб, жарко и довольно дышал. − Нужно его обмыть хоть немного, − с ходу объяснила женщина, едва приблизилась, − я приготовила теплую воду, она поможет ослабить судороги, унять боль. И немного поесть, ему нужны будут силы. Я не уверена, что… − Спасибо, − парень забрал ведро, поставил рядом с волком. В нем обнаружились пакля, тряпки, и он принялся щедро зачерпывать воду ладонями, поливая особенно зловонные места, оттирать тряпкой присохшую грязь. Женщина, не говоря больше ни слова, присела с другой стороны от ведра, запустила руку, достала со дна маленький горшочек, принялась молча помогать. Когда ведро опустело, она сходила и принесла еще. Волк постепенно приходил в себя. Он чувствовал, что сил прибавляется, что лапы уже начинают слушаться. Времени было не так много, но какое это блаженство понимать, что больше не так грязен, что больше не будешь висеть на потеху толпе, стянутый сетью. Эмбера он до конца излечить не смог, но тот уже не выглядел так удручающе. Съеденное мясо и выпитая свежая вода, принесенная женой старосты, тоже делали свое дело. Он смог подняться и сделать первый шаг. Эм положил руку ему на шею и встал рядом, готовый поддержать в любой момент. Молча и медленно странная троица друзей направлялась к выходу из деревни, провожаемая взглядом молодой женщины, отпустившей их на свободу. Рука сама поднялась, чтобы осенить уходящих знаком Туана, от души желая им удачи. «Спасибо», − раздался в голове приятный бархатный голос.