***
Сегодня, проходя досмотр, я заметно нервничала. То, что я все же решила пронести записку, говорило обо мне очень многое. Дело совсем не в том, что я нарушала установленные здесь правила. Это как раз не слишком страшно. Наоборот — мне начинало казаться, что регламент здесь соблюдаю только я. Хуже было то, что я придерживалась собственных правил, которые не позволяли мне выходить за рамки закона. Но я их нарушила. Причем ради заключенного. Почему для меня это так важно? Он ведь не первый невинно осужденный в этих стенах. Я точно знала, что были и другие, просто я не знала их лично. Сейчас я интуитивно понимала, что поступаю правильно, но руки все же дрожали. Интересно, мной движет только обостренное чувство справедливости или есть что-то еще? Любопытство, или может быть авантюризм, который раньше никогда не проявлялся. О других мотивах не хотелось даже думать. Досмотр прошел как обычно и я, улыбнувшись охраннику, который сегодня дежурил на проходной, отправилась на свое рабочее место. — Привет, — услышала я бодрый голос, как только вошла в медблок. — Дорогая, как хорошо, что ты дома. Я соскучился! — Если продолжишь разговорить в таком же духе, я подумаю, что ты уже совершенно здоров и тебя можно отправлять обратно в камеру, — отметила я, а затем сама поморщилась от этих слов. Раздражение, которое копилось во мне всю ночь и достигло пределов во время досмотра, сейчас вылилось на Нильсена. Я прекрасно понимала, что неправа и уже через пару секунд заметно смутилась. Угрожать тем, что он отправится обратно в камеру — самое худшее, что я могла придумать, ведь фактически, там его ждала смерть, неизвестно только быстрая или медленная. Но он, кажется, не обиделся и даже не обратил на мои слова внимания. Только пристально разглядывал меня своими голубыми глазами, слегка наклонив голову. — Держи, — я протянула ему очередную книгу. — Надеюсь, тебе понравится, — буркнула я и поспешила уйти как можно дальше. Конечно, пространство было ограничено, но я уселась за свой стол и сделала вид, что очень занята. — Ты сегодня странная, — выдал Нильсен. — Еще более странная, чем обычно, — заключил он, а затем посмотрел на книгу. — А ты оказывается фанатка фантастики. Вчера "Пикник на обочине", сегодня "Дверь в лето". Что дальше? "Звездные войны" мне принесешь? — Это не книга, а тащить сюда телевизор мне как-то не хочется. — Вообще-то, книга тоже есть. Но о ней мало кто знает. — Правда? — заинтересовалась я. — Правда, — улыбнулся Нильсен. — Но читать не советую. Редкостная чушь. Я снова отвернулась, притворяясь, что у меня ну ооочень много дел. Но долго это не продлилось. Открыв книгу, заключенный сразу же обнаружил записку. Пару минут было слышно только его тяжелое дыхание. — Что нужно от тебя малышу Сэмми? — Ммм… — невнятно протянула я. — Агата, когда я говорил, что тебе не стоит подставляться, я наивно думал, что ты хоть немного прислушаешься к моим словам, — почти зло выплюнул он. — Послушай, — я подошла к решетке, встречая взгляд заключенного. — Я тут вообще не при чем. Меня просто попросили передать записку. Ничего более. Я уже сама начинаю жалеть, что согласилась. Нильсен всего за секунду оказался рядом, а его пальцы сомкнулись на моем запястье, не позволяя уйти и закончить этот разговор. — Запомни, каттен. Сэмми может казаться милым корейским айдолом, но он очень далек от образа анимешной няшки. Этот человек всегда действует исключительно в своих интересах. И умеет использовать людей. — То есть ты его все же знаешь? Он представился твоим другом. Пальцы на моем запястье разжались, а заключенный отступил от решетки, усаживаясь на больничную койку. — Я бы не охарактеризовал наши отношения именно так. — Кто он тогда? — Скорее хороший знакомый, — задумчиво протянул Нильсен. — И что ему нужно? — Хороший вопрос. Но у меня нет на него ответа. — В записке этого не сказано? — спросила я с самым незаинтересованным видом. — Неужели не прочитала, пока несла? — ухмыльнулся заключенный. Я откровенно поморщилась. Умный такой, аж бесит! Конечно, я заглянула в записку. Но проблема состояла в том, что она была не на английском. Это либо был какой-то малоизвестный язык, который не распознал переводчик, спешно установленный на моем смартфоне, либо шифр. И если верно последнее предположение, то это наталкивает на нехорошие мысли. Кто эти двое и почему они, блин, общаются шифрами? — Малыш Сэмми намерен выяснить, почему я сюда попал. Для начала. — У тебя есть предположения? Меня одарили нечитаемым взглядом. Он раздумывал долго. Настолько, как будто от этого зависит его жизнь. — Уже поверила в мою невиновность? — хмыкнул Нильсен. — У тебя есть неплохой шанс меня в ней убедить. Расскажи, как ты сюда попал. Удивительно, но он послушался. Принял удобную позу, откинув голову назад, уперевшись затылком в стену, и начал рассказывать о событиях, которые произошли после того, как он приехал в Лондон. Но уже в самом начале рассказа я перебила заключенного. — Подожди. Ты хочешь сказать, что ты не британец? — Что меня выдало, каттен? — добавил он свое странное прозвище, как будто намекая, что я давно должна была догадаться. — У тебя совсем нет акцента, — немного смутившись, ответила я. — А еще тебя, по идее, должны были депортировать и передать властям Швеции. — Должны. Но только если есть соответствующий запрос. А его не было, — немного грустно улыбнулся Нильсен, продолжая свой рассказ. История была не такой уж и длинной. На то, чтобы ее рассказать, ему потребовалось не больше пятнадцати минут. В принципе, я ожидала чего-то подобного. Его история сходилась с тем, что мне удалось узнать самостоятельно. — И какие выводы ты сделал? — задумчиво спросила я. — Надо было слушаться маму, — с совершенно серьезным лицом ответил он. — Что? — не поняла я. — Ты о чем? — Она меня предупреждала, что беспорядочные половые связи до добра не доводят. Если выберусь отсюда, объявлю целибат, — хмыкнул Нильсен. — Я бы на твоем месте повременила с принятием столь поспешных решений, — улыбнулась я. — Не волнуйся, каттен, для тебя я сделаю исключение. — На самом деле это не смешно, — я нахмурилась, — И я сейчас не про твое мифическое воздержание говорю. Ты ведь понимаешь, насколько серьезна эта ситуация? — он слегка улыбался, наклонив голову, как будто давал мне возможность самой прийти к каким-то выводам относительно его умственных способностей.— Кто мог тебя подставить? Вспоминай, у тебя есть враги? — Конечно, есть, — легко ответил Нильсен. Я подошла к столу и взяла ручку с тетрадью, показывая, что готова записывать. — Боюсь, тебе понадобится блокнот побольше, — фыркнул заключенный. — Сюда все мои недоброжелатели не поместятся. — Что? — я сначала даже не поняла смысл его слов. — Тебе ведь только 29! Ты хочешь сказать, что умудрился заполучить метровый список врагов, не дожив даже до 30? Да ладно! Как такое вообще возможно? — Я общительный, — улыбнулся Александр. — А еще, кто-то искал обо мне личную информацию, — лукаво протянул он. — Как точно ты определила мой возраст, — его глаза засияли, как будто ему сделали лучший подарок в жизни. — У меня на руках твоя медицинская карта, — фыркнула я, — Ты правда думаешь, что там не указан год рождения? — Медицинская карта не отменяет того факта, что ты запомнила эту информацию, — передо мной предстала физиономия, какая бывает у кота, обожравшегося сливок. — Так что там со списком твоих врагов? Я могу передать эту информацию Сэму. — Список действительно будет длинным. Но пока ты не побежала в канцелярский магазин за самым большим в мире блокнотом, предупреждаю сразу — с этой стороны заходить нет смысла. Вопрос не в том — кто, а в том — как… И зачем. — У тебя есть какие-то идеи? — Идеи у меня могут быть самые разные, — ухмыльнулся он. — Начиная от той, что в черном кружевном белье ты будешь смотреться невероятно сексуально, до той, что теория Янга — Миллса изначально была лженаучной. — Боже! Ты можешь хоть иногда говорить серьезно? Ты неисправим! — А разве меня нужно исправлять? — он выгнул бровь, а на губах продолжала красоваться игривая улыбка. Я на секунду застыла, а потом долго вглядывалась в голубые глаза, в которых плясала привычная насмешка. Но что-то не давало ответить на этот риторический вопрос очередной шуткой. — Пожалуй, не нужно, — тихо сказала я, и поспешила сменить тему. — Так что будем делать? Раз уж появился человек, который хочет тебе помочь, почему бы этим не воспользоваться? Может он найдет хорошего адвоката… Договорить у меня не получилось, потому что Нильсен громко рассмеялся. А если уж говорить совсем откровенно, то правдивее будет применить термин "заржал". — Если у тебя сейчас разойдутся швы, лечить тебя не буду, ибо сам виноват! — пригрозила я ему. — Поверь, Сэм не из тех, кто будет действовать таким образом, — Нильсен полностью проигнорировал мою угрозу. Что именно подразумевалось под этими словами, я не поняла. Но выяснять методы действий некого Сэмюэля Макото уже не осталось сил. — Так что мне ему передать? — Дай мне ручку и бумагу, — попросил он, а затем быстро набросал ответную записку и протянул мне. Когда я ее забрала, он снова схватил меня за руку, не позволяя отстраниться. — Не позволяй малышу Сэмми втянуть тебя в авантюру. В ответ на любое его предложение, смело шли в самое труднодоступное место. Можешь не стесняться в выражениях. Что бы ты ни назвала, поверь, оттуда он тоже выберется, — он отступил назад и уже все тем же непривычно серьезным тоном продолжил. — И да, можешь рассказать ему мою историю. В ней никакой тайны. Кивнув, я вернулась к своему рабочему месту, а Нильсен углубился в чтение новой книги. Через двадцать минут, когда я была уверена, что он на меня не смотрит, я аккуратно развернула записку под столом, но наткнулась на те же каракули, которые уже пыталась расшифровать, но потерпела фиаско. Тяжелый вздох вырвался против воли. Я быстро бросила взгляд на заключенного. Он не смотрел на меня, продолжая рассматривать страницы книги, но на губах гуляла легкая понимающая улыбка.***
Зайдя во вчерашнюю кофейню, я не сразу отыскала глазами Сэма. В этот раз он выбрал самый удаленный столик, который было практически не видно со входа. Я подошла и тяжело опустилась на сиденье напротив. — Привет, Агата. Рад тебя видеть. Отвечать на приветствие я не стала, просто молча протянула записку. Он сразу же развернул ее, вчитываясь. А когда закончил, начал разглядывать сахарницу на столе так, как будто она могла дать ему ответ на вопрос о том, в чем смысл жизни. Когда молчание затянулось, я решила, что пришло время выдать ему еще порцию информации. — Александр рассказал мне о том, как именно попал в тюрьму, — начала я, но закончить это предложение мне не позволили. — Тише, — перебил меня Сэм, а затем быстро обогнул столик и опустился рядом со мной на диван, придвигаясь практически вплотную. — Гм… — Я не хочу, чтобы нас услышали, поэтому кричать через стол — не лучшая идея, — пояснил он свои действия. — Что ж, ладно, — смущенно ответила я и попыталась отодвинуться хоть на пару сантиметров, но проблема заключалась в том, что я сидела у стены и двигаться было просто некуда. — Меня можешь не бояться, — хмыкнул он, — Рассказывай. Интересно, как я должна воспринимать эту информацию? Один почти прямым текстом говорит, что рядом со мной находится весьма опасный человек, с которым не стоит связываться, другой строит из себя милейшего парня в мире. Да и выглядит именно таким, чего скрывать. Нам принесли заказ, и когда официант удалился, я начала тихо рассказывать о Нильсене, периодически делая паузы, чтобы пригубить латте. Сегодня я снова решила позволить себе немного кофеина на ночь, поняв, что все равно не смогу уснуть. Рассказав все, что знаю, я замолчала, но Сэм не торопился отвечать. Я повернула к нему голову, практически столкнувшись с ним лбами. Он смотрел на меня и улыбался. — Ты находишь это забавным? — Нет. Просто у тебя пенка… вот здесь, — он протянул руку и провел большим пальцем по моей верхней губе, продолжая смотреть мне в глаза. А затем слегка наклонился и прикоснулся своими губами к моим. Я оцепенела от неожиданности, но почему-то не спешила отстраняться. Как будто кто-то поставил весь мир на паузу, и я тоже застряла в этом вечном потоке времени. Не встретив сопротивления, Сэм провел языком по моим губам, приоткрывая их. Поцелуй был медленным, очень нежным, ненавязчивым и, нужно признать, приятным. Но я все равно отстранилась через несколько секунд, отворачиваясь. — Мы здесь не для этого, — я попыталась сделать строгий голос, но в нем все равно отчетливо прослеживалась вся неловкость ситуации. — А если бы я пригласил тебя на свидание, где я могу целовать тебя уже на законных основаниях, — он тихонько хмыкнул, — ты бы согласилась? — Не уверена, — протянула я и попыталась сменить тему. — Ты узнал все, что хотел? Я имею ввиду, о Нильсене. — Практически, — Сэм нехотя, но все же отстранился. — Остался только один вопрос. Ты веришь в то, что он невиновен? — Я… — в голове вертелось тысячи вариантов ответа, которые ни к чему меня не обяжут. Можно сказать какую-нибудь расплывчатую фразу, отшутиться, заявить, что это не мое дело. Но я гордо вскинула голову и, глядя ему в глаза, почти категорично заявила: — Да. — Хорошо, — он улыбнулся, — Это упрощает дело. — Какое дело? Знаешь, мне настоятельно советовали не верить ни одному твоему слову, не соглашаться ни на одно твое предложение и вообще отправлять по самому неприятному маршруту. — Я даже догадываюсь, кто дал столь ценный совет, — фыркнул Сэм. — Но поверь, я не собираюсь впутывать тебя ни во что серьезное. — То есть впутаешь во что-то несерьезное? Знаешь, меня это тоже как-то не особо устраивает. Что ты собираешься делать? Я бы предложила нанять хорошего адвоката, который сможет быстро добиться перевода в другую тюрьму до следующего слушания. Но почему-то эту идею подняли на смех. — И небезосновательно. Агата, как ты думаешь, сколько влияния нужно иметь, чтобы организовать подобное? Ведь речь идет не только о том, что кто-то заплатил надзирателям, а также руководству тюрьмы. Арест и суд были организованы очень быстро и очень качественно. Это означает, что подкупили, запугали или просто приказали еще и кому-то в руководстве полиции и прокуратуры. А ведь это только верхушка айсберга. Посольство Швеции тоже отказалось от претензий, а я отлично знаю, что при нормальных обстоятельствах, даже если бы Алекс здесь жестоко убил всю женскую сборную по крикету, был бы запрос на экстрадицию. Его бы доставили в Стокгольм любыми методами, и разбирались бы уже там. — Почему? — я действительно не могла понять. Да, случай, когда в британской тюрьме находится заключенный с другим гражданством странный, но не уникальный. — Можешь спросить у него сама, — улыбнулся Сэм. — Дело совсем не в этом. Ты понимаешь, к чему я все это рассказывал? — Конечно, понимаю, — фыркнула я, — Ты хочешь сказать, что в этом деле замешаны очень влиятельные люди, поэтому нанимать адвоката изначально бессмысленно. Ты не поверишь, но я все это и раньше понимала. И конечно, в идеале следует найти того, кто все это заказал, разобраться в причинах, устранить их, а уже потом расследование его дела само сдвинется с мертвой точки. Проблема в том, что искать виновных сейчас не выход. Я не думаю, что ему позволят дождаться результата. Надзиратели настроены весьма решительно, и они отработают свой гонорар, — последние предложения я сказала очень тихо. Не для того, чтобы скрыть эту информацию от чужих ушей. Просто мне самой не хотелось озвучивать ее лишний раз. — Я знаю. И собираюсь действовать в ближайшее время. Я не буду разбираться в том, кто в этом виноват. Точнее, может быть и буду, но не сейчас. — И что ты собираешься делать? — Я организую ему побег.