Простая история

«Дельцы, гребущие деньги лопатой, – настоящий бич современности, – сказал Доктор, положив руки на спинку стула, где сидела связанная Исаева с залепленным ртом. Игорь его понимал – даже в ее несуразном мычании угадывался нескончаемый поток оскорблений. Им нет дела до жертв – но есть дело до цифр. Они ведут бесконечный подсчет наличных, электронных, разменных… Под светом хрустальной люстры, среди мебели красного дерева и массивных портьер сцена обличения банкирши выглядела весьма эффектно. В том, что и Гречкин, и Исаева оказались выставлены Доктором на «позор»[1] в старинных интерьерах, было что-то ироничное. Кредит, ипотека, проценты… Они покупают вашу жизнь за дешево. Совесть, долг, честь… Они продают свою человечность за дорого. И когда придет время платить по счетам, – Доктор выдержал короткую паузу, напрочь игнорируя попытки Исаевой расшатать стул, – им уже не откупиться миллиардами и своей грязной душой. Ибо тем, кто стяжал себе роскошь ценою ваших страданий, не спастись от чумы. И только я, Чумной Доктор, помогу им сделать первый шаг к очищению». – Ну как? – поинтересовался стоявший рядом Прокопенко. Показать новое видео Игорю он решил самолично – не упустил-таки случая намекнуть, что пора бы и Грому купить смартфон. Игорь устало провел ладонью по лицу, потер переносицу. – Как в Средневековье, – невесело отозвался он. Сидевшая в допросной Исаева отказывалась говорить с ним на том основании, что он «заодно с преступником»: записки адресованы были ему, а значит, он все знал с самого начала. Кажется, у нее начинался паранойяльный бред. Если санитары приедут в участок второй раз за месяц, это будет уже чересчур. – Ну прямо уж – Средневековье, – усмехнулся Прокопенко. – Опять негатив, позитивнее надо быть, или как там у вас говорят? Ты лучше скажи, что делать будешь со всем этим? – Есть пара идей… – начал было Игорь и поглядел на стол, где лежала наскоро распечатанная биография Исаевой. Однако тут его прервал стук в дверь. – Федор Иваныч, вас к телефону! – отрапортовала голова, появившаяся в дверном проеме. – Иду, – удивленно ответил Прокопенко. Если звонили по стационарному, значит, было что-то очень важное. – Давай, удачи! – И, дружески похлопав Игоря по плечу, он вышел из комнаты. – Ладно, – обратился Гром к листку с биографией. – Начнем, пожалуй? Дело у Исаевой неминуемо шло к четвертому десятку. Она четырежды была замужем и, судя по всему, выбирала супругов по внешности – то актер, то фитнес-тренер, то спортсмен, а то и вовсе модель. Нужно было рискнуть. И Гром рискнул – пригласил в допросную капитана Ерофеева, по которому сохла добрая половина женского коллектива. Проинструктировав капитана, Игорь занял наблюдательную позицию в комнатке за стеклом и не пожалел: улыбаясь своей жемчужной, ослепительной улыбкой, Ерофеев уделал Исаеву за какие-то пятнадцать минут. Кто бы мог подумать, что эта дьяволица, гроза всех банкиров-конкурентов и великая комбинаторша, так быстро сдастся на милость обаятельному менту. Фрагменты истории Ольги Исаевой Гром слушал перед этим уже дважды, но в разных версиях – сначала от патрульных, в общих чертах и самый финал, потом – от охранника офиса, в максимально укороченном варианте. Несмотря на дикие вопли банкирши, Игорю все-таки удалось осмотреть место происшествия – называть все это преступлением язык не поворачивался. Из следов пребывания Доктора в комнате остались только веревка, послание для Грома и, гипотетически, ноутбук, на котором могли быть хоть какие-то отпечатки. В комнате охранника Игорю повезло не больше: здесь оказалась только кружка с остатками злополучного кофе, куда «птица» сумела вовремя подсыпать снотворное (вот и говори после этого, что губит людей водка или вода!). Соединив сбивчивые рассказы в одно целое, Гром быстро сообразил: в офисе есть «слабое место», через которое Доктор и проник внутрь. Лучше всего для взлома подходили комнаты с видом на задний двор, однако залезть в них просто так было невозможно – не позволяли двухкамерные окна, разделенные перегородками да еще и с единичными открывающимися створками. Оставались только подвальные и чердачные помещения: первые были без окон и не подходили совсем, а вот вторые, с откидными люками и специально оборудованными лесенками на крыше, как раз подходили идеально. Пройдя настоящий квест по добыче стремянки, которая нашлась у местного дворника, Игорь занялся ближайшим к кабинету Исаевой чердаком. Здесь ему наконец повезло: люк оказался не заперт и открылся легко, а на крыше уже встречал замок с ловко перекушенной цепью – видимо, Доктор, помимо лома, теперь владел еще и болторезом. После этого, к вящему удовольствию собравшихся на проспекте зевак, Игорь с экспертами добрых пару часов лазали по крыше в поисках улик. Следы, даже если таковые и были, давным-давно смыл вечный питерский дождь, однако тут следствию на помощь неожиданно пришел дворник. – Стою я, значит, закрываю двери на ключ – домой уже пора. И вдруг слышу – по крыше ходит кто-то. Смотрю вверх – а там никого. Подождал еще, думал, показалось… Пошел уже, и тут опять шаги – тихонько так, но по пластинам-то этим железным слышно все равно. Ну, я крикнул, ответа нет, конечно. И опять тихо. Постоял, подождал, а тут ветер, и дождик начался. Поздно уже, домой охота… Сходил к Андрюхе – это охранник наш, – сказал, мол, так и так, а он говорит: «Да тебе, батя, пить меньше надо!» Посмеялся, успокоил меня, ну и все на этом. Ушел я домой. Утром прихожу, а тут такое… – рассказывал Игорю дворник, мужичок лет пятидесяти. Выпить он, похоже, и правда любил, да только вот «Андрюха» теперь имел все шансы пойти по статье «преступная халатность». Гром попросил дворника подробнее описать, откуда именно доносились звуки шагов, а затем вновь продолжил упражняться в верхолазании. Результатом его упражнений стал примерный маршрут Доктора. Судя по всему, явился «народный мститель» со стороны Соляного переулка и проник на лестницу одного из подсобных помещений. Крыши были довольно покатые, и Доктор наверняка рисковал, пока лез по ним, – значит, костюм у него был достаточно легкий и удобный для таких экзерсисов, но маску и плащ он надел явно позже. В том, что у Доктора с собой была сумка, Игорь не сомневался: начать хотя бы с того, что крепить болторез к поясу неудобно. Да и вообще такой расчетливый и осторожный человек, как Доктор, не стал бы лазать по крышам в длинном плаще и маске, сильно ограничивающей поле зрения. Путь его лежал по тем скатам, которые выходили на сторону двора-колодца, и в нескольких местах он как раз мог прятаться за печными трубами. Преодолев основную полосу препятствий, Доктор испортил замок, забрался в люк и проник внутрь. После этого он каким-то образом отключил камеры наблюдения – судя по рассказам охранника, даже не просто отключил, а взломал, – привлек внимание нерадивого Андрюхи внезапно сработавшей пожарной сигнализацией – она несколько раз произвольно включалась за последний год, – а сам в это время пробрался в серверную и подсыпал снотворное в чашку с кофе. Чтобы было дальше, Игорь мог только предполагать: патрульные рассказали уже самый конец истории. Так что теперь, выслушав рассказ Исаевой из-за стекла наблюдательной комнатки, Гром расставил все на свои места. Вчера, около 9 вечера, Доктор явился в офис банка «Росгарант». Рабочий филиал, где нет сейфов и не принимают клиентов, закрывался раньше простых отделений, но великая комбинаторша в последнее время задерживалась допоздна – финансовые махинации, как и любая тяжелая работа, требуют времени и сил. Таким образом, в здании оставались только Исаева с охранником. Нейтрализовав последнего, Доктор вырубил электричество и выманил жертву из кабинета – в темном коридоре, где она пользовалась смартфоном как фонариком, с ней было справиться гораздо легче, чем в кабинете, где она могла быстро отреагировать на вторжение. Сопроводив Исаеву обратно на рабочее место, Доктор привязал ее к стулу и заклеил ей рот. Дальше, по мнению Игоря, начиналось самое интересное. – Мерзавец, – цедила Исаева в допросной, при этом кокетливо заправляя за ухо вылезший локон. Контраст, надо сказать, был самый что ни на есть отвратительный. – Скотина поганая. – Так что он сделал? – спросил капитан Ерофеев, сохраняя безукоризненно очаровательную улыбку. – Ах, – притворно вздохнула Исаева и вдруг, обнажая свою истинную натуру, отчеканила с видом полкового командира: – Мои. Деньги. Он забрал все. Мои. Деньги! Игорю было даже интересно, как работало такое «обаяние» на всех четырех ее мужей. В том, что Доктор заберет у нее именно деньги, сомнений не возникало никаких. – Каким же образом? – продолжал Ерофеев. Его фирменная техника «участливого допроса» пригождалась нечасто, но в данной ситуации была просто незаменима. – Понимаете, – Исаева снова вздохнула, на этот раз, кажется, действительно расстроенная. Видно было, что она собирается с силами. – Он угрожал мне. Поджигал костюм, но я держалась. Обещал поджечь волосы, но я не сдалась. Тогда он поджег туфли – они у меня на застежках, к сожалению… И мне пришлось согласиться. Банкирша замолчала и опустила голову как маленькая обиженная девочка. Впрочем, это была лишь секундная слабость. Когда Исаева продолжила рассказ, голос ее сквозил сталью: – Он развязал мне одну руку. Я попыталась вырваться, но не сумела. Тогда он снова пригрозил поджечь волосы, и я сделала вид, что сдаюсь, а сама решила выждать подходящий момент. Он воспользовался ноутбуком. Положил мою руку на мышь, а сверху – свою. Держал так крепко, что я и подвинуть ничего не могла. Сделал все сам… Чтобы переводить крупные суммы, как вы, конечно, знаете, требуется согласие вкладчика. Этот подонок заставил меня позвонить в швейцарский банк. Я у них… на хорошем счету, у меня есть там… связи, – тут Исаева подбирала слова аккуратно: рассказывать в полиции о том, что у тебя свои люди в одном из крупнейших банков мира, помогающие, к тому же, в финансовых аферах, – не самая лучшая идея. – И мне не отказали. – А куда он перевел деньги? – спросил Ерофеев. По всем новостным каналам с самого утра уже вопили про возвращенные клиентам «Росгаранта» пропавшие вклады, но Исаева должна была рассказать то, что видела собственными глазами. – На счета наших клиентов. Отдал им все мои деньги. Вы же знаете, в каком бедственном положении я нахожусь, а тут такой удар… Игорю за стеклом стало смешно – и, к счастью, отличие от Ерофеева мог он сейчас ухмыляться сколько душе угодно. Угон инкассаторской машины «Росгаранта», предотвращенный Громом пару недель назад с помощью мусоровоза, не мог нанести реального ущерба банку. Между тем у Исаевой, крутившей аферы с липовыми вкладами, похоже, образовалась к этому времени серьезная недостача. Которую она весьма недальновидно решила объяснить ограблением. Таких банкиров было пруд-пруди, однако именно у Исаевой под окнами офиса митинговали вкладчики, а СМИ пестрели ее фотографиями – Доктор просто не мог пройти мимо. «Мда, – усмехнулся сам себе Игорь. – “Жадность фраера сгубила”…» – Расскажите, когда преступник ушел, – предложил Ерофеев, подбадривая Исаеву неизменной улыбкой. К облегчению Грома она уже растеряла весь настрой флиртовать, и смотреть на ее ужимки нужды больше не было. – Когда он покончил с моими счетами, – Исаева нарочито злобно выделила слово «покончил», – то снова попытался связать мне свободную руку. Но я оказалась быстрее – успела схватить его за плащ и потянула изо всех сил. Игорь напрягся: Исаева могла оказаться полезным свидетелем. – Вы видели, кто под маской? – спросил Ерофеев. – Нет, – ответила Исаева ядовито. – Он был в капюшоне. Отнял у меня свою тряпку, снял свое идиотское видео и сбежал. – Вот так просто? – притворно удивился Ерофеев. – У него была спортивная сумка, – сказала Исаева. – Это все. Дальнейшая судьба второй жертвы Доктора складывалась так: время до утра банкирша провела связанная в своем кабинете, который Доктор участливо запер на ключ. Андрюха в серверной спал как убитый и не слыхал, как Исаева изо всех сил мычала, билась и шаталась на стуле, стараясь привлечь его внимание. Явившемуся с утра сменщику пришлось вызывать полицию, и когда все они вместе открыли кабинет владелицы банка, то обнаружили ее собственной персоной в расстроенных чувствах и весьма неприглядном виде – стул все-таки упал на пол. Ребята из патруля говорили, что стоило им только отлепить скотч с ее рта, как Исаева тут же разразилась фонтаном словесных помоев. Первым словом, которое она произнесла – а вернее сказать, проорала, – было «Мои деньги-и-и!» После допроса с Ерофеевым Игорь, хотя и ценой неимоверных усилий, все-таки убедил потерпевшую поговорить с ним лично – выяснить предстояло еще многое. Например, то, что зажигалка, которой пользовался Доктор, была, судя по описанию, конфискована еще у Гречкина. Или то, что незадолго до происшествия Исаева побывала на каком-то банкете – великосветской пьянке, в переводе на пролетарский, – где не раз упоминала о вечерних бдениях в офисе. И самое главное – то, что последний человек, с которым она больше всего общалась на этой пьянке, был Сергей Разумовский. Кто бы мог подумать? При упоминании Разумовского у Игоря на лице, видимо, отразилось нечто такое, что заставило Исаеву встрепенуться. – Ты знаешь Разумовского? – спросила она с легкой ноткой высокомерного удивления. Обращаясь к Игорю на «ты», она старалась показать ему все свое пренебрежение. Впрочем, Грому до этого не было никакого дела. – Знаю, – сухо отозвался Игорь. – Ну конечно знаешь, кто его не знает, – раздраженно прокомментировала Исаева. – Я спрашиваю: лично? – Лично, – продолжал Игорь безучастным тоном. – Не верю, – усмехнулась надменно банкирша. Игорь пожал плечами. – Ваше право. Исаева посмотрела на него долгим, испытующим взглядом, как будто старалась прожечь насквозь одними глазами и добраться до самой сути. Учитывая, что Разумовский подходил под все ее критерии идеального мужа, она наверняка имела на него определенные виды. Игорю опять стало смешно, но во благо расследования пришлось сдержаться. – Расскажите, что вы обсуждали с Разумовским на том вечере, – постарался вернуть беседу в нужное русло Гром. – А тебе какое дело? – возмутилась Исаева. Она была весьма умной женщиной и все же сейчас умудрялась вести себя невообразимо глупо. – Поймите, – начал Гром сухим убедительным тоном в который раз за этот разговор, – мне нужна информация. Кто-то мог слышать, о чем вы с ним говорили. Кто-то мог знать… – Никто, – отрезала Исаева, вдруг резко выпрямляя и без того прямую спину. Она была натянута как струна. Игорю стало все ясно. – Вы были одни? – уточнил он спокойно. В голове против воли всплыла картина: Исаева, которая лет на пятнадцать старше Разумовского, беззастенчиво клеится к нему, они сидят на диване в каком-нибудь алькове, Разумовский улыбается своей острой улыбкой, но держит дистанцию… Хотя черт его, гада, знает, что он там держит или не держит. Если думать в таком ключе и дальше, эффект будет не хуже чем от рвотного средства. Игорь моргнул, прогоняя воображаемую сцену. Нужно все-таки спать больше пяти часов в сутки. – Да, – подтвердила Исаева с большой неохотой. Похоже, в этом мире еще существовало что-то, что могло бы ее смутить. На этом допрос был окончен. Эксперты из лаборатории напоследок конфисковали у Исаевой пиджак и туфли, получив в свой адрес очередную порцию интеллигентной брани, а потом за ней прибыл блестящий джип и увез ее в туманный осенний день. Игорь сидел за рабочим столом и крутил в руках «нокию». Он знал, что нужно делать, но почему-то медлил. Однако в конце концов выудил из внутреннего кармана слежавшуюся бумажку и набрал записанный на ней номер. Потянулись гудки. Потом, наконец, прервались, и Грому ответил бодрый голос – однако совсем не тот, который он ожидал услышать. – Здравствуйте, Игорь, – сообщила Марго своим ровным, дружелюбно механическим тоном. «Надо же, – подумал Гром, – знает меня». Возможности искусственного интеллекта, конечно, велики, но он владеет лишь той информацией, которая заложена в него алгоритмами: значит, Разумовский, вопреки своему издевательскому пафосу в их последнюю встречу, все же предпочитал держать руку на пульсе в делах с полицией. – К сожалению, Сергей не может сейчас ответить на ваш звонок, – продолжала Марго. – Его не будет в городе до завтрашнего дня. Хотите что-нибудь передать? – Да, – согласился Игорь. – Да, хочу. Скажи, что я купил телефон. – Что-нибудь еще? – осведомилась Марго с неизменной позитивной учтивостью. – Нет. – Тогда до свидания, Игорь, – попрощалась Марго, и телефон издал прощальный гудок. «Да скорого даже», – ответил про себя Гром, вспоминая последние слова Разумовского в вестибюле детдома. Музыка называлась Fortune plango vulnera – «Оплакиваю раны, нанесенные судьбой». Она входила в знаменитую кантату Carmina Burana, основывалась на латинской средневековой поэзии и повествовала, как можно было догадаться по названию, о переменчивости удачи. Доктор выбрал ее не зря, когда хотел иронично высмеять свою жертву. Впрочем, это был единственный внятный след, который он оставил на ноутбуке: все отпечатки предсказуемо принадлежали Исаевой, а в истории браузера остались только операции по переводу денег. Обратно на счета клиентов деньги перечислялись через внутреннюю систему «Росгаранта», и ничего взламывать для этого не понадобилось. Техники обещали поколдовать с компьютером, но Игорь понимал, что этот след уже оборван, причем заранее и надежно. Снотворным из чашки охранника оказался Нитразепам – действовал он уже через двадцать минут после приема, применялся для лечения нарушений сна (и что самое интересное – при тревожных психопатиях) и отпускался строго по рецепту. Впрочем, Игорь подозревал, что достать его можно было и так – если знаешь, где искать. Однако это все равно не отменяло того, что у Доктора были настоящие «беды с башкой»: вспомнить хотя бы послание на бумажках. Игорь как раз собирался взяться за шифр, но руки так и не дошли – «лучший следак отдела» был призван в кабинет Прокопенко. – Тут, Игорек, такое дело, – сказал полковник, когда Гром закрыл за собой дверь. – Звонили из Москвы. Интересовались, что у нас происходит. – Еще бы, – ухмыльнулся Игорь. – Важных людей обижают. – Тебе вот смешно, – стал укорять его Прокопенко, – а мне уже столичного сосватать хотят. – Хлеба? – пошутил Гром. – Да перестань, – отмахнулся Прокопенко. – Опять ты за свое! Знаю, что времени мало, но ты уж придумай что-нибудь. Этих московских нам тут не надо. – Не надо, – согласился Гром. – Так, – сказал Прокопенко деловым тоном. – Вот еще что. Недавно пришел к нам стажер... Говорят, хорошо портреты делает, будет тебе помогать. – Это еще зачем? – возмутился Игорь. И тут же отшутился: – Рисовальщиков мне не надо. – Да в профилировании он толковый, – снова отмахнулся Прокопенко. – Вдвоем портрет этого Доктора и составите. Покажешь ему, что да как, а заодно что он умеет посмотришь. – А нельзя его кому-нибудь другому пристроить? – с надеждой спросил Гром. – Нет, – улыбнулся полковник. Похоже, случай с мусоровозом он Игорю так и не простил. – И не спорь! Все. Свободен! – Так точно, – шутливо попрощался Игорь. Несмотря на все обстоятельства, эта маленькая беседа его подбодрила. Вернувшись на рабочее место, он снова обратился к шифру, собираясь посвятить ему как минимум пару часов. Однако все намеченные планы полетели к чертям собачьим, когда у его стола материализовался обещанный стажер. – Товарищ майор, – Игорь с неохотой повернулся к источнику шума. Перед ним стоял белобрысый парнишка в очках. – Меня Дима зовут, я помогать с портретом пришел. – И как, маслом будешь или пастелью? – не удержался Гром. – Пока только карандашом умею. Еще маркером и ручкой могу, – с улыбкой отозвался Дима. Владельцы соседних столов уже поглядывали на них с интересом. Впервые за долгое время Игорь пожалел, что отказался от личного кабинета. – Значит так, – сказал он, не особенно стараясь скрыть раздражение. – Видео Доктора смотрел? Смотрел. По ним и составляй портрет. Придешь, когда будет готово. – Так у меня готово, – бодро отрапортовал Дима. Всего минута общения, а он был уже невыносим. – Давай сюда, – велел Игорь, и к нему на стол тот час же приземлилась скромная пачка листков. Частично это оказались распечатки, частично – рисунки-модели. Стало быть, стажер не шутил, когда сказал, что умеет рисовать. Разложив перед собой все листы, Гром принялся их рассматривать. Распечатки предлагали историческую справку, которую он давно изучил и сам. А вот два рисунка изображали уже новый костюм: подробно описывалась маска и некоторые детали, особенности конструкции, предполагаемые материалы, крепление. Все это вместе действительно составляло квинтэссенцию докторовой натуры, так что Игорь вынужден был признать – сработано и впрямь толково. – Ну как? – подал жизнерадостный голос Дима. Словно бы вдруг вспомнив про надоедливого стажера, Гром поднял взгляд. – Дай мне час–полтора. Потом обсудим. Стажер явился сам через два часа. Разумеется, Игорь не собирался идти к нему и уж тем более – вместе заниматься профилированием. Но избавиться от помощника оказалось не так-то просто: Дима, несмотря на всю скромность новичка, знал чего хотел. Окинув беглым взглядом соседние столы и быстро прикинув, что к чему, Гром решительно встал. – Пошли в зал, – неохотно позвал он Диму, сгребая со стола пачку «нажитых» совместными усилиями материалов. Залом в участке гордо именовалась небольшая комнатка для совещаний. В ней имелся стол со стульями, занимавший чуть ли не все свободное пространство, настенные часы, горшок с чахлым фикусом – «для интерьера» – и самое главное – магнитная доска. Это замечательное помещение редко когда пустовало – здесь постоянно кто-нибудь находился. Ступив на порог зала, Игорь смерил фирменным взглядом двоих полицейских, которые тут же поспешили ретироваться, и прошел к доске. – Основное мы знаем, – начал Гром, прикрепляя на доску первые три листка. – «Чума беззакония поразила этот город», или как там? Наш птичник любит средневековье и использует «геройскую модель»: избавитель от опасной болезни, который не гнушается руки пачкать. Это раз. Назвал себя громким именем, но действует осторожно – значит, «на слабо» его не возьмешь, недооценивать опасно. Это два. И наконец, наш актер любит публику, раз запостил видеообращения. Это три. Есть что добавить? – Да, – ответил Дима, поправляя очки с видом потомственного ботана. – Костюм этот, пафосная речь, наказание… Он же самый настоящий вигилант! – Кто? – недоверчиво переспросил Игорь. – Ну тот, кто считает себя истинным защитником правосудия. Наказывает преступников, которые ушли от закона. При этом, конечно, сам решает, кто преступник, а кто нет. Часто агрессивный морализатор, ставит себя выше других как обладающий всеми видами власти. Из-за таких бывают проблемы у… – Да понял, понял, – раздраженно оборвал его Игорь. – Это и так ясно. – Тогда ясно, что тут до сверхценных идей или даже психопатии недалеко, – вставил Дима. – Так, ладно, рано еще такие выводы делать, – припечатал Гром, вешая на доску оставшиеся листы. – Маска и костюм. По ним что? – А это самое интересное, – гордо объявил Дима. – Очевидно, что костюм у него на заказ: видите пластины такие? Они должны защищать как броня. Но по весу эта броня наверняка легкая, потому что в тяжелой, да еще в маске с узким полем зрения, было бы ой как рискованно заниматься самосудом. Маска Доктора тоже легкая, с максимально плоским клювом – носить ее и так неудобно. Как крепится, пока сказать сложно. В интернете такую не купишь, но я почти уверен, что похожие можно найти в карнавальных магазинах Венеции: по качеству они хороши, а дизайн всегда разный, иначе будет неинтересно. Часть маски закрывается внутренним капюшоном – скорее всего, капюшон от нательного костюма, вроде водолазного, но легче, который надевается под броню. Ну, а внешний плащ так, для красоты. Вот, – подытожил Дима. – Допустим, – кивнул Игорь. Несмотря на весь свой скептицизм, он готов был признать, что стажер действительно оказался полезным. – А что с шифром? – все тем же бодрым голосом поинтересовался Дима. – Я не понял, у тебя уши-локаторы, что ли? – спросил Игорь жестко. Такой прыти он явно не ожидал. – Так это же весь отдел обсуждает! – удивился Дима. – Я сел работать, а ко мне тянется сосед через стол – познакомился и говорит… – Этого еще не хватало, – оборвал стажера Гром. Тот, однако, и не думал сдаваться. – Так покажете мне? – спросил он, поправляя очки. Игорь посмотрел на доску. За пару часов он успел выяснить, что Доктор использовал алхимические символы – по крайне мере, два значка точно были такими. Треугольником обозначался процесс изготовления философского камня, ни больше ни меньше. Полусфера с крестом, но только перевернутая, соответствовала гашеной извести. Кружок с буквами не давал ровным счетом ничего. На определенные мысли наталкивало расположение стикеров: один в мелкой коробочке, другой – на ноутбуке, уже побольше, и третий в шкафу – еще больше. Но Игорь все же склонялся к мысли о том, что это обозначение мест: компьютер значит «работа», шкаф по аналогии – большое здание, «дом». Доктор явился к Гречкину домой, к Исаевой на работу, следовательно, все сходится. Вот только что означала маленькая коробочка? Маленький домик? Собачья конура? Как ни посмотри, а в любом случае выходила чушь. Так что, может, еще одни мозги в решении головоломки и правда не помешали бы. – Вот тебе домашнее задание, – сказал Гром, рисуя на доске все три символа. И напоследок пояснив, где нашел каждый из них, оставил стажера в задумчивости рассматривать загадочные значки. Игорь не очень понимал, что именно он делает, сидя в своей собственной квартире напротив совершенно не знакомой девушки и прижимая ватным тампоном крошечную ссадинку на ее коленке. Спасти от уличного быдла – это одно, проводить до безопасной улицы – это одно, посадить, наконец, в такси – это тоже «одно», а вот звать первого встречного, пусть даже и очень симпатичного, в свой холостяцкий «медвежий угол» – это совсем «другое». Мозг Игоря все прекрасно понимал, но мыслить логически отказывался. А иначе как объяснить, почему вдруг Гром перестал понимать обыкновенные вопросы, зато стал предлагать воды вместо чая? Когда девушка внезапно исчезла – впрочем, так же, как и появилась, – он впервые за долгое время почувствовал себя странно. Хамство и агрессия, нередко лившиеся на Игоря потоком в процессе рабочей рутины, совсем не задевали его. Ему не нужны были люди, желавшие наладить контакт, потому что времени на общение банально не хватало. Чем больше он привыкал жить сам по себе, тем меньше ему хотелось быть вместе с кем-то. Он мало кому доверял и не собирался отступать от этого надежного правила. Гром уже давно понял, что все странные ощущения, слишком похожие на одиночество, нужно просто запихивать куда подальше. Держать в себе и не выпускать наружу, чтобы действовал прекрасный и абсолютно эффективный принцип: если одиночество долго игнорировать, оно как бы перестает существовать. Принцип этот работал всегда, поэтому Игорь в конце концов определил эпизод с незнакомкой в разряд игнорируемых и отправился в ванную чистить зубы. Он уже засыпал, когда «нокиа» внезапно затрещала звонком где-то в кухне. Гром дернулся, поворачиваясь в кровати, стал подниматься. Глаза привыкали к темноте. Выйдя в гостиную, Игорь наткнулся взглядом на залепленную клювами детективную доску, на боксерскую грушу, упавшую на позапрошлой неделе и все еще лежавшую на прежнем месте. Мда. Неудивительно, что девушка сбежала… «Нокиа» продолжала трезвонить с завидной настойчивостью. Игорь, наконец, схватил ее со стола и посмотрел на дисплей. Скрытый номер. Поколебавшись пару секунд, он все-таки нажал зеленую трубку. – Игорь, ты мне звонил? – осведомился телефон голосом Разумовского. – Ты в курсе, что люди должны спать? – спросил Игорь несколько устало. – Я думал, срочное что-то. Да ты и не спишь, – ответил Разумовский так, словно все было логично. Голос его звучал странно: он не был пьян или настроен на деловую беседу, а, напротив, казался едва ли не апатичным. Как будто кто-то другой заставлял его говорить прямо здесь и сейчас, и Разумовский по неведомым причинам повиновался этому «кому-то». – Сплю, – сказал Игорь, но трубку вешать не спешил. Сон как рукой сняло. – Не спишь, – опроверг Разумовский, однако уверенности в его голосе не было. Игорь вздохнул. – Что тебе надо? – спросил он прямо. «Нокиа» смолкла на какое-то время, и в трубке осталось только чужое ровное дыхание. – Играешь в шахматы? – наконец произнес Разумовский. – Ты всем звонишь посреди ночи, чтобы это узнать? – поинтересовался Гром. Ответом ему вновь стало молчание. Игорь был раздражен настолько же, насколько заинтригован. – Нет, – сказал после паузы Разумовский. – Я хочу узнать у тебя. – Да пошел ты, – спокойно выругался Гром. – Во сколько? – спросил Разумовский. Теперь настал черед Игоря медлить с ответом. Он посмотрел на часы в кухне, но ничего не увидел. – Через два часа, – ответил он после коротких раздумий. – Охраны нет, Марго тебя впустит. До встречи, – быстро сказал Разумовский и повесил трубку. Игорь потер лицо ладонями. Когда в жизни происходят события, из ряда вон выходящие, они непременно происходят в один день.