Стеклянные лица и брызги крови на них

POV Эрен. Шаг за шагом мы с Аккерманом направлялись невесть куда. А точнее, мистер Аккерман куда-то очень уверенно вел нас обоих, мучая меня неведением происходящих событий. Как только Джун удалилась, мистер Аккерман забрал мой браслет, спрятал его в карман и, махнув рукой, сказал следовать за ним. Мы отошли подальше от леса, миновали множество кафе и магазинов, но это все равно не дало мне понять, куда ведет меня напарник. В какой-то миг вдалеке я смог разглядеть габаритное здание, напоминающее ночной клуб или же казино. Когда мы подошли ближе к нему, на газоне перед входом я рассматривал огромную статую феникса, что тянулась своим клювом к небу. Само же здание было черного цвета, с красочными углублениями в виде перьев. Какого же было мое удивление, когда я узнал, что это здание – школа. Стоя у входа школы «Феникс», мистер Аккерман выудил телефон из кармана, с серьезным лицом начиная кому-то звонить. И после недолгих приветствий с Ханджи Аккерман выдает: – Забронируй номер на два дня. Я удивленно моргаю, опускаю голову на мистера Аккермана и думаю: неужели мы не вернемся сегодня домой? И почему я впервые об этом слышу? Я же тоже часть команды, так почему меня не оповестили о столь важной новости! – Да, где-то возле Мортен роуд. – Я едва слышу голос Ханджи из телефона, кажется она тоже собирается вечером приехать. Говорит, что у нее появилась идея. – У тебя же вроде дом предками заполнен. – Это Ханджи предложила приехать к ней вместо отеля. И если Аккерман согласится ночевать у Ханджи, у которой дом на полпути ближе к Мортен роуд, то эти несколько дней обещают быть веселыми. Хотя, по сути, они и без этого будут веселыми. – Ладно, хорошо. Мы будем в восемь. – Ура! – Да плевать, Ханджи. Поищи в моем кабинете, возьми свои вещи, Эрвина. Эрен не маленький, выкрутится. – Не успел я опомнится, как они перешли на другую тему. И похоже, проблема была только с моими вещами. А точнее, с их отсутствием. Но где, интересно, сам Аккерман достанет вещи на два дня? На последок Ханджи сказала что-то невнятное, попрощавшись. Я стоял, поджав губы. Как-то слишком неожиданно все получилось. Можно, вообще-то, было и мне сообщить о том, что мы не собираемся ночевать дома целых два дня. Впрочем, я не трушу и прямо спрашиваю: – Мистер Аккерман, сегодня же выходной. Почему вы не сказали, что мы не будем ночевать дома? – Если у тебя настолько дырявая память, Йегер, то я напомню: твоя подпись стоит в документах, подтверждающих твое повиновение мне, а это обозначает, что я не обязан отчитываться перед тобой и думать, можешь ты сейчас исполнять приказ или нет, – подробно разъяснил мне Аккерман, подняв на меня глаза. Я безмолвно выдал «ясно», задав следующий волнующий меня вопрос: – Но разве мы не можем просто приезжать сюда вместо того, чтобы жить у Ханджи? – Я почему-то начинал чувствовать себя глупо, спрашивая об этом. У меня в голове всплыл вопрос, почему мы вообще должны здесь оставаться? То есть, по сути и приезжать нам сюда не было никакого смысла, а мы недалеко отсюда еще и жить будем. Недолго, но все же. Аккерман на удивление не смотрел на меня, как на идиота. Он был измотан. Мистер Аккерман вздохнул, начиная объяснять: – Ты серьезно хочешь по несколько раз в день стоять в пробках? – задает мне риторический вопрос напарник, а после быстро добавляет: – Тем более Ханджи согласилась ездить с нами на ее же машине, а ты прекрасно помнишь ситуацию с деньгами, поэтому для нас это выгодно, – аргументировал Аккерман. Аккерман, поняв, что мои вопросы закончились, повернулся ко мне спиной, взялся за ручку и потянул на себя. Мы вошли в школу. Я принялся рассматривать, нет ли кого поблизости. И мой взгляд словил только мирно сидящего охранника. Я посмотрел на мужчину, как на несуществующего призрака, когда увидел, что он не ест пончики, не пьет кофе – он поедает орешки с сухофруктами (это вообще как?). И пока я наблюдал сие чудо света, мне в голову стрельнул вопрос, который я по чистой случайности выпалил. – Так... Почему мы здесь? – наполовину шепотом произношу я. Наверное, привычка со школы. – С каких это пор ты стал страдать кратковременной памятью? Забыл уже о найденных письмах в рюкзаке Акайо? Сам же написал, что его подруги здесь учились. – На его слова я покраснел, спрятав лицо. Что я могу сказать? Привет я Эрен, и у меня проблемы с краткосрочной памятью. Но, в свою защиту хочу сказать, что тогда была ночь и я жутко хотел спать. Аж с ног валился. А еще Аккерман. Он постоянно дает мне новый повод для раздумий, что тоже отвлекает от дел. По крайней мере в ту ночь все было именно так. Мистеру Аккерману явно приходились по душе мое молчание. Он ведь любил тишину. Особенно, когда рядом я. И особенно, когда мы на задании, когда просто необходима сосредоточенность (должен отметить, что сейчас сосредоточенностью и не пахнет. Вот нет ощущения важности задания. Мы скорее просто идем выяснить, где сейчас находятся девочки). Аккерман пожал плечами, узнав у охранника кое-какую информацию. После он повел меня на второй этаж по ступенькам. Мы стали напротив одного из кабинетов и стали ждать звонка, который на зло не звучал еще минут пять, после чего мне на уши стала давить тишина, и мистер Аккерман, словно почувствовав это, решил задать мне вопрос (просто представьте себе: Аккерман захотел поинтересоваться обо мне! Чудо-день какой-то). – Кстати, Эрен, – спокойным, оттого будоражащим голосом начал Аккерман. – Какого черта ты вообще пошел на работу в шестнадцать? – Приятно, что он решил поинтересоваться. Очень приятно. – Что-то слабо верится, что у такого пацана, как ты родители пристраивают детей на работу за деньги. Хотя это объяснило бы некоторые моменты. Уже не вспомню, когда в последний раз слышал столь приятный тон Аккермана в свой адрес. Уголки моих губ невольно поднялись. Я посмотрел на Аккермана, спершись о стенку в ожидании звонка. – Неожиданно, – только и способен выдать я. – Что? – Аккерман спрашивает это так, словно не понимает, в чем дело, хотя я убежден в обратном. – Вы впервые интересуетесь обо мне. А. Ах, да, – вспоминаю, что все еще не дал ответ по одному только взгляду напарника, и мое лицо в это время слишком резко изменяется в эмоциях: от яркой улыбки к сосредоточенному, задумчивому взгляду. – Вы уже слышали о том, что я увлекался медициной. Тогда я был во втором классе и так получилось, что родители не хотели, чтобы я занимался тем, что мне не нужно, поэтому они как-то решили этот вопрос и я учился на врача. Собственно, из-за того, что мне приходилось учить всего несколько предметов, учится мне долго не пришлось. За несколько лет меня выпустили из школы. В институте я учился всего год. Мне сказали, что этого будет достаточно, – я вздохнул. – Впрочем, экзамены я все равно умудрился завалить. А на дальнейшие занятия не было денег, поэтому обучение пришлось прекратить. – Мой взгляд опустился к каменным глазам мистера Аккермана, когда я решил остановится и проверить, не задолбался ли он еще. Быть может, Аккерман уже успел пожалеть о своем вежливом вопросе, которым наставник, скорее всего, хотел попросту разбавить тишину. Но нет, на удивление он слушал. Не сказал бы, что очень увлеченно, но, по крайней мере, хоть как-то. – Но было еще кое-что, о чем я мечтал с самого раннего детства. Будучи ребенком я хотел играть с Волками, узнавать их. Когда же чуть подрос, начал интересоваться ими с физиологический точки зрения. Я хотел бы узнать ответы на множество вопросов и когда узнал о возможности попасть в ваше агентство, которое как раз расследует дела с Волками, сразу же увлекся идеей попасть к вам. Ну, и после еще одного года обучений вы меня приняли, – наконец поставил точку я, заметив на каком-то моменте блестящие серебром глаза напарника. Аккерман хмыкнул себе под нос, что-то пробубнил и сказал: – Неплохо для малолетки. – Спасибо, – улыбнулся я. – Впервые слышу от вас комплимент, – неуверенно замечаю я, вспоминая, что все предыдущие разы – всего лишь плод моего воображения. – Не привыкай, – под конец фыркнул Аккерман. Да, конечно. С чего бы мне привыкать к такому? Вдруг из класса, напротив которого мы стояли, начали доносится разговоры и смех, а значит, скоро будет перемена. Так оно и произошло. Спустя минуту, когда чудо таки произошло и до ушей донесся оглушающий звук звонка, на нас клубком вывалилась толпа школьников. Мы едва протиснулись сквозь толпу, войдя в кабинет. Перед нами выросла темноволосая учительница, что писала что-то на доске, держа какую-то книгу в руках. – Здравствуйте, – поздоровался мистер Аккерман и как обычно рассказал, кто мы и что нам нужно. – Значит, Вас интересуют Беккер Амайя и Ханти Вилс? – Аккерман ответил положительно. – Да, я была их классным руководителем год назад. Но после выпуска я их больше не видела. Максимум, что я смогу вам сказать – это то, что Ханти, она собиралась оставаться здесь жить, – женщина еще немного поразмыслила. – Амайя, в отличии от Ханти, планировала переезжать то ли в другой город, то ли в другую страну. Точно не скажу Вам, простите. Пелена таяла с мыслей и я начинал догонять: кто, что и зачем мы здесь. Дело было вот в чем: Амайя, (девочка, фотография которой у нас была в наличии вместе с местом учебы, но у нас отсутствовало место ее проживания), насколько мне удалось понять по письмам – одна из близких подруг Акайо, что может нам помочь раздобыть еще больше бесценной информации, а вот Ханти должна жить где-то здесь, поэтому на нее выйти будет куда проще (плюс мне удалось выяснить о ее месте работы), нежели на Амайю. – А что насчет Акайо? Вы слышали, чтобы ученицы упоминали о нем? – с надеждой спросил Аккерман. Учительница долго не думала. Она отошла от доски, положила мел и удивленно взглянула на нас. – Даже больше. Этот мальчик иногда приходил сюда лично, когда Амайа с Ханти просили у меня разрешения. – Взгляд женщины был неуверенным, чем-то обеспокоенным. Казалось, словно она что-то забыла упомянуть или сделать. Она бросила взгляд на книгу, что покоилась в ее объятиях, после молвив: – Простите, мне нужно закончить некоторые дела. – Когда Аккерман кивнул, женщина села за стол, надев очки. Она щелкнула ручкой, сделав несколько записей в той самой книге. Наверное, это был журнал. – Знаете, однажды нас посещало агентство Коулмер. Мы пригласили их для того, чтобы они объяснили детям некоторые правила безопасности поведения с Волками. Этот же мальчик Акайо их очень заинтересовал. Они стали расспрашивать его о чем-то, отводить в сторону. Мне даже пришлось вмешаться, чтобы ничего плохого не произошло. – Учительница сложила руки на столе, на какое-то время отвлекшись от записей. Агентство Коулмер – первое агентство по отлову и изучению Волков, но из-за их быстрого распада о них больше никто не говорит, только изредка упоминают. Я посмотрел на учительницу, на Аккермана; сделал вдох, выдох; поразмыслил и решил вставить слово: – Неудивительно, что они заинтересовались Акайо. Он ведь сам был Волком. – По сверлящему меня взгляду Аккермана понимаю, что ступил. Наверное, он не хотел беспокоить учительницу столь шокирующими фактами, поэтому и молчал первые несколько секунд. – Господи, ох уж эти дети... Это объясняет его популярность в классе. – Учительница удивленно заморгала, вздыхая и над чем-то думая. В ее руках вновь появилась ручка, коей женщина щелкнула несколько раз подряд, пока внезапно не остановилась. В моей голове всплыла картинка того, как в этом классе находится сам Акайо, как множество учеников налетают на него с вопросами. Интересно, зачем Акайо было рассказывать всему классу о его Волчьей сущности? Или же его подруги сами это сделали? По крайней мере только этот вариант пришел мне в голову после слов женщины. Собственно, мои догадки подтвердились самой же учительницей, как только Аккерман решил уточнить у нее такие же догадки. – И как же я могла не замечать того, что все только и говорили о... – Женщину перервал внезапный стук в дверь. Мы все автоматически повернули головы в сторону двери. – Можно? – Голос позади двери принадлежал мужчине за сорок. – Входите. – Женщина закрыла журнал оценок (я только-только смог разглядеть его), для приличия поднявшись на ноги. Дверь открылась и из нее вышел довольно крупный мужчина в костюме. Первым делом мой взгляд устремился на его круглый живот, вторым делом я заметил его короткую бородку, которую он испачкал в чем-то сладком. В нос ударил пряный запах выпечки, когда мужчина подошел ближе. В руках его была корзинка, сверху накрытая тканью. На лице мужчины заиграл интерес при виде нас с Аккерманом, а когда он таки решил поинтересоваться, кем мы являемся, губы мужчины буквально расплылись в улыбке. Как выяснилось во время приветствия, мужчина является директором школы «Феникс». Он показался мне довольно приятным добрым дяденькой, который по случайности может сменить тему на другую. Так мы и говорили о роботе, пока мужчина в какой-то миг не вспомнил о содержимом загадочной корзинки. – Ох, а Вы уже пробовали наши булочки с корицей? Чертовски вкусные булочки. Вы просто обязаны их попробовать. – Мне досталась одна такая булочка, Аккерман взял для приличия, а учительница с удовольствием взяла угощение. Не знаю, удивил ли меня факт того, что директор школы решил ходить и раздавать всем угощения или нет, но перебивший нас звонок меня точно не порадовал. Я как-то успел позабыть о том, насколько короткими бывают перемены. – Жаль-жаль, – выдал директор. – Приятного вам дня, – это мужчина обратился к учительнице, пока его собственное тело выдерживало давление бегающих по классу и ищущих свои места детей. После он одарил нас с Аккерманом любопытным взглядом. – Пройдемте. – С усмешкой директор пожелал что-то детям, после проводя нас к выходу, ибо мы сообщили, что нам уже пора. Молвив слова благодарности, мы удалились из школы. И прямо сейчас мы двигались к выходу из учебного заведения, пока я внезапно не остановился, заметив грозовую тучу. Впрочем, не только она стала причиной остановки. На мою шею успело упасть несколько капель дождя во время размышлений. Я понимал, что скоро стемнеет и придется ехать к Ханджи, но пока еще есть время, я хотел бы хорошо завершить свой первый выходной день и, к счастью, я точно знал, чего хочу. Осталось только вымолвить все быстрее, чем Аккерман поведет нас куда-то. – Чего застыл? – обратился он ко мне, явно недоумевая, за коим чертом я остановился прямо во время начинающего дождя. На его шее откуда не возьмись развевался шарф, который Аккерман незаметно успел надеть, наверное, еще до выхода из здания. – Я хочу пригласить вас в кафе, – выпаливаю я на одном дыхании. – Хотеть не вредно, а спрятаться от дождя мы можем и в другом месте. К тому же у меня нет денег на твои детские потребности, – холодно отвечает Аккерман, желая наконец уйти с прохладной улицы – это видно по его красному носу (кстати это выглядит весьма необычно). Но я остаюсь стоять на месте, серьезным и немножко волнующим тоном произнося: – Я плачу, – прозвучало чересчур серьезно. А что, я всерьез настроен на это, потому отвечать буду соответственно. Особые эмоции из Аккермана не лились. Он просто ответил так, как ответил бы любой человек, желающий наконец избавится от морозного ветра и любопытных, ожидающих желаемого ответа глаз: – Если тебе некуда девать деньги, пожалуйста. – Он отвернулся и направился к выходу, оставив меня стоять с глупой ухмылкой на лице. Только спустя несколько секунд я наконец понял, что могу ходить и двинулся с места. Честно говоря, вначале я просто хотел найти спокойное место, где можно было бы обсудить пришедшую мне в голову идею, коя была насчет нашего расследования, но в последний миг я подумал, что просто хочу отдохнуть. И неплохо бы сделать хоть какой-то шаг в наших с Аккерманом отношениях, помимо новых причин для ссор и прочей чепухи. Не сказал бы, что пригласил Аккермана на свидание, но если разговор о работе за чашечками горячих напитков (и, который, надеюсь, приведет к тому, что меня перестанут считать идиотом) считается за свидание, то это вполне можно так назвать. Еще когда я сидел в машине по дороге на Мортен роуд заметил одно кафе. А если быть точнее, чайную. Чайную, увидев которую я возбужденно заморгал, ибо сразу спланировал наш с Аккерманом поход туда. Дорогу я плюс-минус запомнил, поэтому попытался уверенно направлять нас обоих. Ветер в это время завывал нам на уши, идти становилось все холоднее. Наконец, после очередных упавших капель дождя на мою макушку, перед глазами показалась чайная. Основными ее цветами были кофейный и мятный; столики были деревянные, а покрывающая их скатерть была однотонного цвета (столы чередовались по основным цветам чайной); вокруг были высажены самые необыкновенные растения; на отдельных полках у стены стояло множество книг, а на одном из деревянных ящиков покоился старинный граммофон – все это придавало заведению уютную атмосферу. Мы выбрали стол со скатертью кофейного цвета. Чайная была довольно популярной, поэтому людей здесь тоже находилось немало. Практически все места у окон были заняты, но были в этой чайной еще несколько козырных мест у окон. Нужно было сразу у входа свернуть налево (на правой же стороне чайной все сидели на ковриках, – там они дегустировали и то ли о чем-то разговаривали, то ли читали книги в голос или исполняли песенные традиции. В общем, там что-то делали) и пройти чуть дальше, тогда откроется вид на условную отдельную комнатку, которая, по всей видимости, хорошо освещается только днем и при условии солнечной погоды, ибо источников света я здесь не заметил. Из хорошо видимых предметов был стол и наши лица, все же остальное находилось в полутьме. Мы сидели в тишине, выбирали что-то из меню. Я иногда одаривал хитро-серьезным взглядом Аккермана, выглядывая из своего меню, но ему было на это глубоко плевать. И я искренне надеялся, что спустя всего каких-то несколько минут он изменит свое пофигистическое отношение к этому «свиданию», ведь я приготовил для него сюрприз. Аккерман вел себя максимально отрешенно. Быть может, он и вовсе не пошел бы со мной в чайную, если бы не дождь. Ведь вполне логично, что Аккерману лучше немного посидеть со мной в кафе, чем полностью промокнуть под дождем. Мистер Аккерман посмотрел в окно, когда я спросил его о выборе напитка. Только спустя несколько секунд мне удалось узнать тот самый его выбор, который он сделал, наверное, еще в первые секунды после открытия меню. Дело было в том, что напиток был одним из самых дешевых и находился на первой же странице меню, которое состояло из страниц двенадцати. Столь скромному выбору со стороны Аккермана я не удивился. Из меня вырвался вздох, и в то же время мою голову посетила мысль о том, что я негласно закажу для него еще что-нибудь. Официант не подходил довольно долго. Впрочем, оно и не удивительно. Нас же совершенно не было видно за стеной. Тогда я попросил Аккермана подождать, а сам направился искать официанта. А точнее, официантку. И когда я почти разочаровался, обшарив всю чайную и не найдя ее, по возвращению мой взгляд таки зацепил ее. Невысокую девушку с обманчивым цветом волос (некоторые пряди были черными, вся же остальная часть волос светлая). Я взглянул на бейджик девушки и мое сердце пошло в пляс. Наверное, так сильно я до этого еще не волновался. Я набрал в легкие побольше воздуха, куда-то пристроил руки и, попытавшись сделать приветственное лицо, подошел к девушке. – Здравствуйте, – обратилась она ко мне, непринужденно улыбнувшись (я почему-то задумался, не болит ли у работников челюсть от круглосуточных улыбок). – Я могу Вам чем-то помочь? – Добрый день, – мягко, по-доброму говорю я. – Да, не могли бы вы принять заказ? – Конечно. – Девушка взяла что-то в руку и последовала за мной. Аккерман до сих пор продолжал что-то разглядывать в окне. – Могу я принять Ваш заказ? – Девушка достала миниатюрный блокнотик с ручкой, – они тоже были под цвет заведения. – Нам, пожалуйста, чай Масала с молоком, – я сделал небольшую паузу прежде, чем продолжить, потому что официантка все еще записывала название в блокнот. – Чай Ассам, – продолжил я, после немного поежившись. – М-м, что Вы можете посоветовать к чаю? – Во время заказа я старался не обращать внимание на Аккермана, но искренне надеялся, что он уже понял, в чем дело. Официантка наклонилась, чтобы перевернуть страницу в меню. Она полистала несколько страниц вперед и пальцем указала на какой-то десерт. – Возьмите торт «Капрезе». Думаю, Вам понравится его сочетание с заказанными Вами напитками, – четко выговорила она, придержав недолгую паузу. – Что-нибудь еще? У меня чуть сердце не остановилось, когда я выговорил: – Да. Еще подайте нам, пожалуйста, заказ с Вашей замечательной улыбкой. Она Вам очень идет, – неловко выпалил я, надеясь, что комплимент не был слишком глупым. Аккерман чуть ли не прыснул со смеху, но воздержался, а на его лице только и появилось саркастическое выражение лица. Официантке же заметно стало приятно – ее обманчиво детское лицо порозовело. На этот раз она усмехнулась настоящей, искренней улыбкой. – Очень приятно слышать, – сквозь улыбку выговорила она. – Сейчас принесу Ваш заказ. – С этими словами она удалилась. Я наконец-то мог выдохнуть. Мой взгляд опустился на Аккермана, который на удивление не сказал и слова, хотя перед этим явно чуть ли не поперхнулся от смеха. Я же, собравшись духом, решил пояснить: – На самом деле у меня есть план... – Я не успел договорить, ибо меня банально перебили. – Тупой план. – Откуда он?.. – Что? Вы знали обо всем? – недоуменно спрашиваю я, разочарованно смотря в его глаза. – Если бы я не знал, не согласился бы идти в кафе. – Блин, логично. – Ты серьезно считаешь, что единственный поинтересовался о работе Ханти Вилс? – Сюрприз сорвался. Да, он прав, глупо было считать, что я единственный разузнаю об этой информации. А план мой был довольно прост: я давно узнал о работе Ханти. Она работает здесь, в этой чайной, и когда я увидел заведение за стеклом машины, в моей голове автоматом сложился план повести Аккермана сюда, чтобы удивить его моей находкой. Плюс ко всему я придумал, как Ханти может вывести нас на Амайю: я схожу с ней на несколько свиданий и вуаля, после этого начну спрашивать о личном, в том числе о друзьях и родственниках. И как раз сегодня должна была случится наша первая встреча с Ханти. Я бы ее пригласил на встречу перед Аккерманом, а после все объяснил бы и все, но нет же, Аккерман успел догадаться обо всем раньше, чем я молвил и слово. Я немного помолчал, а после все же решил уточнить: – Чем вам не нравится этот план? Аккерман посмотрел на меня, хмыкнул и расслаблено умостился на диване. – Тем, что исполнять его будешь ты, – его слова звучали гладко, без особых намеков. Впрочем, как и всегда. Но мне стало слегка обидно, ведь я не понимал, в чем именно заключается проблема. – Но ведь больше некому, – подумал я. – Ханджи... – я на секунду запнулся. – Точно не подойдет. Эрвин слишком занят. Имир... Она вообще не должна участвовать в этом деле. А вы... Мистер Аккерман, вы же... Наверное, Аккерман научился читать мои мысли, раз так быстро отвечает: – Моя сущность здесь ни при чем, если ты об этом. – Да, я имел ввиду его сущность. И что? Пусть я не считаю его неспособным выполнить это задание, у меня имеется ряд других оправданий для того, чтобы Аккерман не шел на риск. – Да, я об этом. – На удивление говорить было не сложно. Если раньше я боялся подобных разговоров, то сейчас страх ушел, а на его место пришло чувство безопасности. – Мистер Аккерман, я не хочу вас оскорблять, но вспомните, что произошло с Ханджи. Да, она отделалась небольшим испугом и несколькими царапинами, но это не значит, что с вами не может случится чего-то и похуже. – Как-то странно говорить обо всем этом Аккерману. Да еще и такому, который сидит передо мной и смотрит невидящим взглядом. Словно я из неоткуда начал вести тираду о смысле жизни... Но я ведь этого не делал. Я просто пытаюсь переубедить не переубедимого человека. Да, я пытаюсь сотворить чудо, если говорить иными словами. – Интересно. – Аккерман переводит взгляд из окна на меня. Его глаза начинают сверкать, как бриллианты. Меня хватает секундная дрожь от одного только его голоса. Таким голосом обычно дикторы ведут долгие, мучительные монологи, но к Аккерману это не имело ни малейшего отношения. Его наоборот хотелось слушать и надеяться, что последующее предложение не обернется для тебя сущим адом, над которым придется думать весь оставшийся день. – Значит, по-твоему, малолетнему стажеру безопаснее исполнять такие задания, в отличие от опытного работника? – Признаюсь, звучало весьма убедительно, но мне есть, что добавить, поэтому проигравшим я из этой дискуссии не уйду. – Да, если этот малолетний стажер – альфа. – Возможно, это было чересчур. Аккерман ничего не ответил. Он бы и не успел, потому что сзади незаметно подкралась официантка. Она по очереди расставила заказ: две чашки чая и пирожное. Я в это время пытался прийти в себя и понять, что только что ляпнул, переводя взгляд с ничего не выражающего Аккермана на довольную официантку, что не могла взглянуть мне в глаза. Неожиданно я вспомнил, что обязан улыбаться ей и мои губы скорее автоматом, чем по желанию тронула усмешка. Девушка только изредка одаривала Аккермана короткими взглядами, поэтому бо́льшую часть внимания она уделяла мне. Наверное, если бы не Ханти, мы бы и вовсе остались сидеть в тишине все оставшееся время. Но кто знает. Кто знает. – Спасибо, – коротко поблагодарил официантку я, после чего та с радостным лицом удалилась. Аккерман поднес свою чашку к губам, сделав глоток. После он еще минуты три не поднимал на меня глаза: не мог решится или просто не хотел. Скорее, второе. И если Аккермана устраивала тишина (или же он просто таким образом издевался надо мной, что тоже весьма вероятно), то я, в отличие от него хотел довести начатый разговор до конца. – Я обещаю, что не подведу, – выдаю я. Словно эти слова чем-то мне помогут. – Плевать. – Опустил чашку на стол Аккерман. Я чуть раскрыл рот от удивления. – Она уже все равно клюнула. – Серьезно? Вот так просто? – А твой план в любом случае придется изменить. – Меня до сих пор беспокоил, казалось, простейший вопрос, который я до этого момента даже не удосуживался задать: – Но я ведь даже не рассказал вам о нем. Аккерман, по всей видимости, точно знал, что я спрошу об этом или просто столь быстро умел соображать и придумывать ответы. – Не утруждай себя, – холодно, но спокойно проговорил он. – Ты ведь надеешься разговорами с Вилс выйти на Амайю, не так ли? – Я сжал губы, согласно и одновременно неловко кивнув. – Это глупо. Вилс должна лично привести нас к девчонке. И если тебе известно, как именно это сделать, я сделаю тебе огромную услугу и заберу свои слова насчет твоего плана обратно. Или ты так просто собираешься допрашивать девушку, с которой будешь встречаться о ее подруге? – Да, насчет этого Аккерман был прав. Будет странно, если я буду допрашивать девушку о ее подруге и спрашивать как можно больше о ней, но я все же надеялся узнать хотя бы дом Амайи, но раз Аккерман говорит, что план нужно менять, то спорить я не стану. – И что вы предлагаете? – Чуть опускаю голову я, мямля себе под нос. – Предлагаю подумать тебе самому. По крайней мере, если завалишь план, он будет полностью твоим. – Даже не верится. Аккерман. Позволил. Мне. Придумать. План. От этой мысли у меня даже аппетит появился. Я наконец взял ложку и принялся за десерт. И хотя я осознавал, что думать мне придется долго, меня не особо пугала ответственность, ибо это дело поручил мне именно Аккерман. А я точно знаю, что он не позволит мне завалить дело из-за какого-то плана. Когда официантка принесла нам счет, я оплатил его и на добавок оставил приличную сумму денег на столе. Приглашать куда-либо девушку я пока не стал по совету Аккермана, ведь пока не готов сам план, лучше не действовать опрометчиво. Мы вышли из чайной и наткнулись на сильный дождь. За окном чайной ничего не было видно. Улица казалась полностью белой. Изначально я помедлил выходить на улицу, но после, когда это таки случилось, я промок в первую же секунду, пока со всех ног бежал к машине. Аккерман же шел быстрым шагом и то промок не так сильно, как я. Не поминаю, как так получилось... Я удивился тому, что Аккерман впустил меня в машину, ибо моя одежда за короткое время успела до последней нитки пропитаться водой и грязью. А когда Аккерман нажал педаль газа, я попытался как можно дальше держаться от сидения, которое прижимало меня к себе все сильнее и сильнее с каждой секундой. Хорошо, что ехать нам не так долго, как в прошлый раз. Поездка не была столь мучительной, сколь я ее себе представлял. Мы приехали так быстро и незаметно, как я моргаю, ибо я все время пытался как-то устроится на сидении, чтобы не запачкать его. По прибытию к особняку Ханджи я раскрыл рот от удивления. Я почему-то представлял его масштабнее, но не разочаровался, ибо особняк с виду был весьма уютным. Деревянный особняк имел забор, весьма скромный вход, террасу, газон и, если мне не показалось, задний дворик. Я бы дальше стал все разглядывать с раскрытой пастью от удивления, в каких хоромах живет Ханджи, но сейчас меня куда больше мучал один единственный вопрос: где мне взять сухие вещи? Я не успел опомниться, как все погрузилось во тьму. На часах восемь вечера и мы с Аккерманом уже вышли из машины и направляемся ко входу в особняк. Ханджи ждала нас на улице. Она успела немного замерзнуть за время ожиданий, поэтому была очень рада, когда мы таки вошли в помещение. Ханджи провела нас на второй этаж, а я за время ходьбы по особняку успел понять его строение и атмосферу. Сразу же после входа мы свернули налево, прошли по коридору. Прямо находились ступеньки, а чуть правее был поворот на кухню. Мы поднялись по ступенькам, еще немного прошли и все, вот наша комната. Я подождал, пока Ханджи не откроет дверь и перед нами не появится тот самый вид на комнату, в которой нам и придется провести эти два дня. Скажу прямо: я не разочаровался. С левой стороны от входа находилась двуспальная кровать, возле которой высоко установлено окно. А напротив кровати поставлен небольшой шкаф. С правой стороны в стене находилась ванная (на этом месте я удивился, потому что это было куда больше свойственно номерам в отеле), но если пройти параллельно ванной комнате, то можно увидеть углубление, в котором размещен раскладной диван. На этом, собственно, и все. – Вы будете ночевать здесь, – уточнила Ханджи. – Кто на раскладушке, кто на кровати – уже как-то сами разберетесь. После Ханджи сообщила, что увидеть ее родственников мы сможем только за завтраком, ибо она уже уложила их по кроватям, что, по ее словам, делается довольно долго. Я даже не представлял, что ей каждый раз приходится укладывать каждого в постель и наоборот. Вскоре Ханджи удалилась, пожелав нам спокойной ночи, потому что на ее вопрос: «неголодны ли мы» мы с Аккерманом ответили отрицательно. По уходу Ханджи решила, что мы, возможно, передумаем, поэтому предложила отведать сладостей, на что я со второго раза согласился, а вот Аккерман на ее третий уговор удалился в ванную. На последок Ханджи дала мне спальную рубашку, чуть не забыв об этом, после чего мы направились на кухню. Я по прежнему был мокрым, поэтому долго с Ханджи не задержался. Практически сразу же я вернулся в нашу комнату. Я выбрал раскладушку, закинув свою единственную вещь на нее, потому что знал, что именно выберет Аккерман. А спорить с ним мне не хотелось. Плюс ко всему я и сам выбрал бы именно раскладушку, но здесь уже смотря по обстоятельствам. Если бы мне пришлось спать с Аккерманом на одной кровати... Наверное, лучше не думать об этом. Я решил присесть, пока жду своей очереди в ванную. И успело пройти минут двадцать пока я теребил ткань своих штанов. От мыслей меня отвлек сам Аккерман, что вышел из душа. Наверное, он не ожидал увидеть меня в комнате, ибо раньше он выходил из ванной в спальной одежде. Сейчас же на нем было одно полотенце, под которым, наверное, совсем ничего нет. Но я не уверен, хочу ли это знать. Его фигура, от которой мне трудно было оторвать взгляд, стала искать спальную одежду, поначалу не обращая на меня никакого внимания, но спустя несколько незаметных для меня минут Аккерман стал замечать то, как на его тело бесстыже пялятся. – Встаешь? – Никогда не пойму искусства ничего не выражающей интонации. Я приоткрываю рот, чтобы что-то сказать, но первые несколько попыток оказываются ничтожными, поскольку кое-кто мог бы и не отвлекать меня своим видом. Собственно, о чем он вообще говорит? – Я? Да... Да, встаю. – незаметно для себя мямлю я. – А зачем? – Наверное, Аккерман в этот момент боролся с желанием ударить своей рукой по лбу. – За тем, что и твой дружок. – Он скользнул взглядом по мне, в конечном счете нехотя опустив глаза к краю кофты. – Ванная свободна, дубина. – Я устремил смущенное лицо к штанам, убедившись, что Аккерман просто пошутил. После я выдохнул, осознав, как сильно мистер Аккерман заставил меня напрячься. – Не смешно, – взбудоражено отвечаю, подымаясь на ноги. – И мне тоже. Незачем было пялится. У тебя дел других нет? – Неловко было в этот момент смотреть не в глаза Аккермана, а несколько ниже. Мой взгляд приклеился к подтянутому телу Аккермана: его плечи были значительно уже типичных мужских и больше походили на подростковые; тело было подтянутым, сразу видно, что тренировками он не пренебрегает; руки сильные, но с виду весьма хрупкие. Как я и думал: для омеги он сильный, даже очень, но некоторые его физиологические особенности никогда не изменятся и дальше продолжат давать миру знать о его истиной сущности. После всего увиденного я опустил взгляд к полотенцу, которое я почему-то начинал презирать. Быть может, организовать случайное происшествие, чтобы сбросить с него эту вещичку? Идея безумная, но я в любом случае обязан это увидеть и... ах, да, ванная. После моего долго не звучавшего ответа Аккерман почти что прекратил надеяться, что таки удостоится чести услышать его, но я тянул до последнего. Под мою руку попалась единственная спальная рубашка, которую я немедля схватил, после направившись в душ. Хорошо, что Аккерман по-прежнему остался стоять в ожидании ответа, ведь я был уверен, что он хорошо разглядел мою улыбку и четко услышал твердые слова прежде, чем я захлопнул дверь ванной комнаты: – Я же не виноват, что у вас красивое тело, – с этими словами я перестал слышать все за пределами комнаты. Я мог выдохнуть. Даже после столь короткого и, казалось, бесполезного разговора Аккерман дал мне почву для размышлений. И размышления эти были как раз о нем. Я не собирался долго засиживаться в душе, как некоторые, поэтому быстро настроил воду, вскочил в кабинку и все сделал. Когда же я собирался выходить, заметил кулечек с вещами Аккермана, которые он, судя по всему, попросту забыл захватить (Все же он не ожидал увидеть меня в комнате). Свои же мокрые от дождя вещи я кое-как развешал сушится, но мне уже стало казаться, что за ночь они не высохнут, поэтому в мою голову стрельнула безумная идея: примерять вещи Аккермана. Они наверняка будут на несколько размеров меньше, но хотя бы просто проверить я решился. Перебрав несколько рубашек я понял, что ничего не получится, потому что я и в рукав не могу влезть. Даже странно, что на дне я сумел найти новую, еще упакованную рубашку. Рубашка была значительно больше, чем все остальные и мне даже стало интересно: почему? Неужели Аккерман надеется, что его нынешний рост – не предел. Когда я вытащил рубашку из кулечка, заметил еще кое-что. Спальные вещи Аккермана также покоились вместе со всеми вещами, а значит, он по-прежнему ждет меня с одним полотенцем на бедрах. От этой мысли я чуть вздрогнул, ведь в любую минуту он мог постучать или вовсе войти и застукать меня, а потому я быстренько выудил рубашку из прозрачной упаковки и накинул ее на себя. Признаться, самым приятным было ощущение того, что я наконец в сухих вещах. Но счастье мое длилось считаные секунды. Если не одно, то другое. Раздался стук в дверь. – Йегер, что ты там творишь? Уже час прошел. – Аккерман явно был в замешательстве. Обычно у меня на душ уходит минут пятнадцать. – Выхожу, – кричу я в ответ, соображая, что делать. И тогда Аккерман говорит, что собирается войти, чтобы забрать вещи, на что я быстро прислоняюсь к двери, требуя еще несколько минут. И, похоже, Аккерман заметил край собственной рубашки на мне, когда слегка приоткрыл дверь. Тогда мистер Аккерман, не церемонясь, распахнул дверь полностью, недовольно косясь на меня. Мой пульс резко подскочил. – Это не то, что вы... Я просто примерял вещи на завтра. В смысле, я подумал, что... если мне нужно хорошо выглядеть перед Ханти, то... – Быстро снял. – Аккерман не был столь агрессивным, сколько я его себе представил. – Но я... После этих слов позади Аккермана хлопнула входная дверь, а из нее раздался уставший, с примесью раздражения голос Ханджи. Я отвел взгляд от Аккермана, повернувшего голову и устремившего глаза туда же, куда и я: на дверь. – Терпеть их не могу... Эй, Леви, ты будешь против, если я... Э-э-э... – Ханджи, от вида Аккермана и меня в ванной на миг сбилась с мысли, но после, опомнившись, продолжила просьбу. – Если я переночую у вас. Эти мелкие не дадут покоя. – В каком смысле? У тебя разве нет отдельной комнаты? – холодно обратился Аккерман, став ко мне спиной. – Обычно я ночую здесь, но поскольку сегодня все немного иначе, я легла с малыми. Не спрашивайте, что случилось. Это просто невыносимо. – Ханджи явно была зла на них. Даже интересно стало, чем они так провинились. Но, думаю, завтра я все разузнаю, ибо меня ожидает знакомство со всей семьей Ханджи. – Я не буду мешать. Лягу на раскладушке и быстро усну. Уж поверьте, с такой семейкой сон пулей стреляет, когда появляется минутка для отдыха. Я чуть ли не в голос молвил «Спасибо, Ханджи», но тут же понял, что, наверное, было бы правильнее мне спать отдельно от мистера Аккермана. И дело не только в том, что он сам категорически против этого, хотя это и так довольно очевидно. Я, наверное, и сам не очень-то хочу спать с ним на одной кровати. Но дело было не в том, что он неприятен мне также, как и я ему. Скорее наоборот. После того, как мне стала доступна кое-какая информация, я начал думать о том, что, возможно, у меня есть шанс поладить с Аккерманом. И не только, как напарники. Скорее в несколько ином смысле, более недоступном. Как-то странно думать о подобном, когда мы знакомы всего одну неделю, но за это время я узнал о Аккермане столько, сколько не узнавал о своих же друзьях за годы проведенные вместе. Получается, правду говорят о том, что тяжелые моменты сближают. Забавно получается. Я считал, ответ Аккермана будет очевидным, но как же я ошибся. – Предлагаешь мне спать с Йегерем в одной кровати? – От этих слов у меня побежали мурашки. – Как по мне, уж лучше мне пойти и занять твое место в детской. – Я лично не против, но твоя склонность к чистоте не даст тебе уснуть. Дети, они чертовски любят разбрасывать повсюду вещи, мусорить, оставлять крошки еды на кровати и все в таком духе. Лучше подумай прежде, чем... – С Йегерем, так с Йегерем. Нечего мне лекции читать. Спокойной ночи, Ханджи. – Сработала ваша слабость, мистер Аккерман. И с этими словами дверь запахнулась с помощью руки Аккермана. Ханджи только и успела произнести половину прощания. На меня уставилось два грозных тонких глаза. Я схватился за край рубашки, в напряжении подергивая ею. Из тонких, как лист бумаги губ вырвались слова: – Надеюсь, нет никакой необходимости разъяснять тебе о правилах: меня не будить, не прикасаться и в мою сторону не дышать. – Да-да, я и сам понимал, что спать чуть что буду на полу. Или в худшем случае в таинственной детской комнате, которую Ханджи так не терпит. Поджав губы, я дал знак того, что все вышеперечисленные им правила были ясны. Аккерману даже не пришлось пояснять, почему он так быстро согласился: всему виной его жажда сохранить тайну. Ведь не было бы никакой проблемы, если бы Аккерман не был тем, кем является на самом деле. В какой-то миг я стал снимать рубашку, чтобы сменить ее на простую спальную. Тогда Аккерман забрал свои вещи и оставил меня наедине с собой. Я приоткрыл рот, чтобы впустить больше влажного воздуха в легкие. Мои ладони легли на раковину. Признаться, я боялся. Очень боялся, что почувствую его запах, что мне захочется прикоснутся к нему, а на утро мне влетит по полной. Я это знаю, потому что не могу выбросить из головы те серебренные глаза, что смотрели на меня с опаской во время нашего недавнего разговора. И я не хочу, чтобы что-то подобное повторилось. Правда не хочу. Успело пройти минут пять пока я теребил ткань своей ночной рубашки. От мыслей меня отвлекла капля воды, что упала на мой нос не пойми откуда. Когда же я наконец вышел из душа, в комнате стояла тишина. Лампочки все были выключены. Только из окна, которое находилось практически на потолке поступал тусклый свет. Мне показалось, что все уже давно уснули, поэтому и я лег спать, пытаясь никого не разбудить. Так и началась эта адова ночь. Первые пять минут я пытался устроится так, чтобы вообще не прикасаться к Аккерману, чтобы он находился подальше. Потом, когда я наконец смог улечься, мою голову стали посещать неуместные мысли и желания, избавится от которых так просто не выйдет. Я смотрел на Аккермана – он лежал на боку ко мне спиной – и думал о том, хорошо бы и мне так уснуть: быстро и безболезненно, как говорится. Но у меня так не получится, сколько я не пытайся. Практически бесшумно я попытался проверить, не спит ли еще Ханджи: всем телом перекатился на другой бок. Но она, развалившись звездой на раскладушке, давным-давно уже спала. Тогда я принял исходное положение, смотря на макушку Аккермана, которая находилась с уровнем моей груди. В голове неоновыми буквами светились слова омеги: «меня не будить, не прикасаться и в мою сторону не дышать», но я уже дышал в его сторону. И я практически на все сто процентов уверен, что он сейчас не спит – только пытается, как и я. Но ведь как уснуть с мыслью о том, что далеко не каждый день спишь с Аккерманом в одной постели? А ведь если подумать и вспомнить момент, когда Аккерман находился в безвыходном положении, когда я полностью заблокировал ему выход, после этого он не бросался на меня с заявлениями о том, что уволит меня, что подобные действия недопустимы. А что, если омеге понравилось находится в таком положении? Тогда я слышал стук его сердца так же (в первый день нашего знакомства я бы сильно удивился присутствию этого органа в Аккермане), как и отчетливо слышу его сейчас. Пускай Аккерман отстраняется от меня словами, я все же хочу пойти на этот безумный риск и проверить, настолько ли омега ненавидит меня, как показывает это на словах. Быть может, я уже совсем с ума сошел, забивая себе голову глупостями уже на протяжении неведомо скольких минут. Я взглянул на небо сквозь окно (мне так нравился факт того, что окно находилось прямо надо мной). Ляг на спину, я на миг попытался закрыть глаза. Прежде я взглянул на звезды, сделав окончательную попытку погрузится в сон. Но это уже не важно, потому что у меня, как ни странно, ничего не вышло. План уснуть крепким сном провалился, что тут еще скажешь. А потому, пришло время сделать глупость. Я шумно выпустил воздух из легких прежде, чем стал незаметно приближаться к теплому телу омеги. И когда я, тяжело дыша и паникуя внутри, дерганным движением положил голову на макушку омеги, его тепло повысило температуру моего тела до предельной отметки. Омега на это никак не отреагировал. Хоть его сердце и вырывалось из груди, омега бесстрастно продолжал делать из меня дурачка, притворяясь спящим (ох, лишь бы мне самому не уснуть вечным сном после всего этого). Песчинка страха не отпускала меня до последнего, но я продолжал. Странно, наверное, принимать какую-то позу, а после понимать, что это жутко неудобно и эту самую позу нужно подкорректировать. Со мной случилась именно такая ситуация. Я опустился чуть ниже. Так, чтобы моя голова смотрела в его шею. После я еще минуту не мог решится на то, чтобы прижаться к нему полностью всем телом. – Мистер Аккерман, я хочу прикоснутся к вам, – шепчу я на ухо омеги. Последовало молчание. Точной причины не знаю. То ли из-за согласия, то ли из-за страха, что Ханджи услышит ответ, ведь его голос должен звучать куда громче моего, чтобы я смог четко расслышать слова. Во вздохе омеги я распознал недовольство с примесью страха, что проявился в легкой, почти незаметной дрожи, но меня это почему-то не остановило. Я до последнего хотел верить, что не сделаю Аккерману неприятно. Даже наоборот. Хотя я сам, признаться, не совсем осознавал, к чему в итоге хочу прийти. А ведь сейчас меня завлекали к действиям только собственные мысли, даже не запах омеги и не разговоры. Спустя мгновенье я с выдохом приклеился к телу омеги, обещав себе, что остановлюсь, как только сам омега остановит меня или хотя бы подаст какой-нибудь стоп-сигнал. Но этот самый стоп-сигнал он подал раньше, чем я ожидал. Мое тело вздрогнуло от неожиданно раздавшихся слов Аккермана. – Ты уляжешься, в конце концов, или нет? – Не в силах шелохнуться рявкнул Аккерман. – Простите, – вежливо произношу я, придерживая недолгую паузу. – Обычно у меня есть вторая подушка, которую удобно укладывать под руку во время сна. – Так просто удобней. – То есть ты обнимаешься с подушкой? – перефразировал меня Аккерман. – Вроде того. – Мне стало немного неловко от этого разговора и смешно одновременно. Была бы на моем месте хотя бы девчонка, было бы не так стыдно. Не знаю, какого я вообще выпалил: – Я могу вас обнять? Аккерман даже конца фразы не услышал, сразу принялся поворачиваться ко мне лицом (наверное, он просто не хотел, чтобы Ханджи слышала весь наш разговор). Видимо, я слишком прижался к нему, ибо с первой попытки сменить бок Аккерману не удалось. Я сразу сообразил, что надо освободить ему пространство. Сделав пару неуклюжих движений, я таки отодвинулся. Под конец я случайно дернул ногой, легонько пнув Аккермана в пах. И все бы ничего, такие случайности с каждым бывают, но в моем случае я обратил внимание на одну значительную деталь. – Твою ж мать, Йегер! – завопил омега. А я даже извинятся не стал, сразу выпалил неловкое: – Мистер Аккерман, вам... нравится? – Наконец, я мог видеть его лицо. И сейчас оно было наполнено злостью. – Нравится? – саркастически выпалил омега. – Да, блядь, умереть готов за то, чтобы меня пинали, – его шипение звучало так, словно омега меня сейчас на ровном месте прикончит. Но я пропустил его слова мимо ушей. Куда больше меня заботило кое-что другое. – Простите. – Вежливость еще никто не отменял. – Но я не об этом. Вам нравились все эти прикосновения? – скорее утверждение, чем вопрос. Омега расслабил губы, и больше он не произнес ни звука. Лицо его вдруг стало цементно-серым, точно замутившимся глазам, которые во тьме словно бы слились с самим Аккерманом. – Не твоего ума дело, – внезапно похолодел омега. Разумеется, он в курсе того, что за время удара коленом о его пах я успел заметить... – Ну, если у вас встал на меня, значит, как раз моего. – Я уже давно понял, что в разговорах с Аккерманом нужны лишь нападения, чтобы на какое-то время ошарашить его своей прямотой. И я оказался прав, так как омега на миг опустил взгляд, избежав моих глаз. Вероятно, мои слова звучали чересчур опасно. Я смотрел на него что ни на есть серьезным взглядом, пытаясь выяснить, как именно поведет себя омега в такой ситуации. Когда серебренные омуты, что находились в опасной близости озарили мои мысли, губы тронула невидимая ухмылка. Мое сердце сбавило темп, с тела сползла пелена трепета. Я смело умостил руку на хрупком плече омеги, провел по нему пальцем и распластав ладонь, стал нащупывать каждую его выемку. Реакции омеги на это не последовало. Точнее, внешней реакции. Без доли страха и стыда я опускал руку все ниже, чувствуя, как сердце омеги с каждой секундой набирает темп. Я прошелся по его выпирающим ребрам, очертил изящную талию, приблизился к краю его ночной рубашки, сквозь которую я ощущал сильные мышцы и мое дыхание в это время обдало бледную шею омеги с несколькими хаотично разбросанными родинками. Внезапно я остановился, попытавшись подумать (я хорошо пытался, но в конкретно этот момент у меня получалось на троечку), стоит ли продолжать, но мой мозг уже давно был в отключке, что помешало моему плану здраво мыслить. А потому я пошел еще дальше. Необъяснимый дурман накрывает меня с головой. Он патокой затапливает мой мозг, мои вены и заменяет мою кровь. Пальцы ловко прокрадываются под ночную рубашку омеги, мгновенно нащупывают его крепкие мышцы. Я уже весь пылаю желанием заполучить омегу, как он же возвращает меня в реальность. – Что ты себе позволяешь? – шипит Аккерман, издавая полустон и тотчас избавляясь от моих рук. Туман в моей голове окутывает мозг, оставляя влажную дорожку из капелек пота на теле моем. – У вас эрекция, но вы все еще притворяетесь, что вам не нравится? – Я уже сам не замечаю, каким тоном произношу эти слова. – Это не слишком убедительно, Леви. – Интимно выдыхаю я, окончательно нарушая последнее правило Аккермана. Черт. Черт. Черт. Я почти ничего не вижу, поддаюсь только ощущениям и скоро совершенно не смогу себя контролировать. Но мне так нравится... – Тебе хорошо известно, почему это произошло. – О чем это он? О эрекции? Да, он прав, мне известно. Руки изгибаются и я стаю на локоть лицом к омеге, борясь с собой отстраняюсь от его притягательной бархатной кожи. – Вы о стояке? Да, это происходит, когда вас что-то возбуждает. – Блин, ну не от подушки же это случилось! Или он таким образом пытается вдолбить мне то, что он какой-то тайный извращенец? – Или мою сущность. – Опять это каменное лицо. Одно радует: его глаза никогда не врали. И сейчас подходящий момент, чтобы судить омегу только по глазам. Два омута смотрели на меня замаскированным безмятежным взглядом, зрачки его были наполовину расширены. – Не правда, – обиженно бурчу я. Меня одолевали горечь и жажда. Я ни за что не поверю, что Аккерман все это время получал удовольствие, которое в итоге скидывает на свою сущность. Что он пытается этим сказать? Что ему на фиг все это не надо, а его омега кайфует? Бред какой-то. – Вы сами слышите, что несете? – Омега на это сузил брови к переносице. – В отличии от тебя не только слышу, но еще и понимаю, что ты нарушил уже все три правила, – так просто он сменил тему, не стыдясь. – Вы недоговорили. Нарушил только потому, что вы лжете мне прямо в глаза. И не меняйте тему, пожалуйста. – Возможно, перебор. Или нет, если в реакции Аккермана последовал только один единственный вздох. Он поднял свои глаза на меня, безразлично молвив: – Чего ты хочешь от меня? – Своим взглядом он так и говорил: «когда же ты уже отъебешься от меня», но я ему не верил. Я верил только его ранним ощущениям, что точно дали мне знать, что именно чувствует ко мне омега. – Правды, – срывается с моих губ одно единственное слово. До чего же все просто, не так ли? Я хочу это услышать. Разве я не достоин знать правду? Сейчас мне плевать на все свои мысли и фантазии. Хочу услышать им всем подтверждение из уст омеги. Но он, кажется, не торопится с выводами. Молчит, смотрит на меня почти не моргая. От этого становится страшно. Я сглотнул в ту же секунду, когда губы Леви шевельнулись. – Я уже все сказал, – процедил Леви. Не понимаю, какого черта. Чего он так боится? Меня? Признать чувства? Чего же? Я закрыл глаза, но овец я считать не стал, вместо этого я принялся подбирать подходящие слова. И одно такое нашлось, если сочетать его вместе с действиями. Действиями, от которых, надеюсь, башку снесет только Леви. – Хорошо, – спокойно выдаю я, заметно меняя позу. Раз Аккерман не собирается говорить правду, я его немного подтолкну. Моя рука скользит по простыне, пальцы схватывают ткань и я отталкиваюсь от кровати. Уже спустя миг, тяжело вздыхая оказываюсь над омегой. Чертовски сексуальный, с такими правильными чертами лица Аккерман смотрит испепеляющим и одновременно робким взглядом, отчего на моем лице расцветает оценивающая ухмылка. Я вожу по нему глазами, закусываю губу от наслаждения и тяну руки к его. Не торопящими поглаживающими движениями дохожу до ладони, изучаю и, наконец, сплетаю наши пальцы воедино. Такие тонкие и хрупкие, не отвечающие взаимностью пальцы и вовсе не шевелятся мне навстречу, не дают ни малейшего намека на податливость. Хотя на лице омеги читаю нотки наслаждения, а значит, стоит продолжить. – Неужели не нравится? – прозвучало слишком интимно для такой фразы. В этот миг во мне зародилось странное, но приятное чувство, что взяло вверх надо мной, не давая совладать с собой. Оно заставило отключить мозг и пойти наперекор здравому смыслу. Вместо него пришло желание видеть омегу в том подчиняющемся свете, в котором я видел его совсем недавно. Аккерман отводит глаза – пытается уйти от неизбежного столкновения наших взглядов. Строптивый, жестокий, придирчивый, местами строгий и в той же степени гибкий, податливый, мягкий и безумно привлекательный Аккерман тяжело дышит, изгибается в пояснице, выпячивая ребра делает рывок, не в силах оторваться от кровати – препятствую этому непосредственно я сам. И чтобы это не повторилось, руки сами собой змеями ползут чуть ниже, захватывая тонкие запястья омеги, после чего следует его заглушенный стон. От него мое тело вздрагивает, по нему пробегается приятный холодок. Я замялся, когда кровь предательски ударила в пах. Оставалось только надеяться, что омега ничего не заметит, хоть мы и находимся в считанных сантиметрах друг от друга (разумеется, он заметит). Мое и без того затуманенное сознание кричало, что оно не выдержит еще одного такого катализатора и развяжет руки на порядок сильнее, чего я чертовски боялся сейчас. Нельзя допустить того, чтобы... – Эрен, – еще один сдержанный возбуждающий стон, выдохнутый омегой сквозь силу с полуоткрытыми блестящими глазами. Было слишком темно, чтобы я смог что-либо прочитать во взгляде, но тьма, тяжелое дыхание омеги, прилипшие от пота волосы к его лицу не дали мне повода для остановки. Я опустил голову к его лбу, взглянул в его невероятные глаза и его палящее дыхание жаром обдало мою шею. Тогда я забыл обо всем и всех. Выждав мгновенье, я не смог удержаться: мои губы словно на клей прилипли к его изящным, не поддающимся устам. В голове вспыхнул пожар. Я впивался в его уста все сильнее, опалял омегу дыханием, но все никак не ощущал взаимности. Тогда в мыслях зародилось неприятное осознание процесса, то, что омега со времени заданного мною вопроса не молвил и слова. Хотя... Если так подумать, это я не дал ему закончить мысль. Вдруг я расслабил губы. Только в последний миг почувствовал, как губы омеги легонько обхватили мои, создавая девственный, ничем не повинный детский и враз короткий поцелуй. Или мне просто показалось, поскольку омега слегка откашлялся после всего произошедшего. – Ребята, прекратите, – женский, заметно раздраженный голос звучал совсем рядом. Мое сердце замерло, когда до меня дошло, что это Ханджи. – Я хочу спать. – Ее голос был полусонным, значит, быть может, уже завтра она все забудет? Кто знает. Я очень сильно на это надеюсь. Никто из нас больше не смог вымолвить и слова. Я был слишком ошарашен, рад, обижен, напуган и прочие совершенно несовместимые чувства тоже сюда подойдут. Вот только... что теперь делать? Во-первых, я быстро сполз с Аккермана, виновато посмотрев в совсем уже затопившую комнату тьму. Видимо, на небо вновь набежали тучи. Придумать, как действовать в такой ситуации было невыносимо трудно. Голова жужжала, готовая расколоться, точно ореху в любую секунду, мысли в ней кипели. И спустя каких-то пару минут меня осенило, только улыбки это все равно не вызывало. Я тихонько поднялся на ноги, отправившись в ванную. Надеюсь, Аккерман смекнет о моем плане, заключавшемся в том, чтобы он также отправился за мной в ванную комнату для разговора. Но, разумеется, Аккерман и вовсе может не желать оставаться со мной наедине, что весьма вероятно... Итак, я на месте. Что думать я не знаю. Если Ханджи не спит, а Аккерман таки не появится, придется смыть воду и сделать вид, словно я пошел в туалет. Хотя бы здесь не выставлю себя полным идиотом. Черт, и как можно было поддаться чувствам? Больше всего на свете я сейчас хочу либо отменить все то, что было, либо знать, что Аккерману понравилось. Я ведь не мог просто по приколу представить иллюзию ответа на поцелуй Аккермана, так? Или нет, не так... И это на самом деле была просто иллюзия, я все это придумал. Быть может, таким образом Аккерман вообще пытался остановить все это, а мне просто не то показалось? Эх, все бы отдал, лишь бы знать ответы на эти вопросы. Минута. Две. Три. Четыре. Пять. Я еще долго так могу, но смысла в этом совершенно нет. Какой же я идиот. Просидел на туалете час в ожидании Аккермана. Можно сразу было догадаться. Кто вообще пойдет на такой риск? Уж точно не Аккерман, которому и подавно это не нужно. Поэтому, хорошо обо всем поразмыслив, в итоге я вышел из ванной, не ожидав не заметить Аккермана на месте. Не то, чтобы он прижался к краю кровати, не огородил пространство между нами подушкой, нет, его попросту... нет. Похоже, в данной ситуации детская комната – в самом деле лучший вариант для сна. И самый безопасный... для нас обоих. End POV Эрен.