Стеклянные лица и брызги крови на них

POV Эрен. Удивительно, но на утро я проснулся живым. Вчера ночью, когда Леви внезапно запропастился из комнаты, я был уверен, что утром уже не проснусь. Все потому, что от этого человека я вполне мог ожидать подобного рода действий, поэтому уснуть мне удалось с трудом (честно сказать, уснул я только потому, что деньки у нас лечь – не встать выматывающие). Впрочем, не только это тревожило мои мысли. По правде говоря, меня и вовсе не волновало, собирался ли что-то сотворить со мной Аккерман или нет. И сотворит ли вообще. Сердце в груди выскакивало только от волнений: забудет ли услышанное Ханджи, что чувствует ко мне Аккерман, понравилась ли ему эта ночь или нет и что, если при виде меня вместо красноречивого молчания он смачно поздоровается кулаком? Во всяком случае, молчание равно пофигизм, а вот приветственный удар кулаком – несколько низкая ступенька в отношениях, смирится с которой я не смогу. Заполняя голову мутящими мыслями, я так и не удосужился открыть глаза и увидеть дневной свет, а вместе с тем еще убедится в своем нахождении на Земле. Поэтому немедля распахнув глаза я заметил, а точнее не заметил Аккермана подле меня. Ханджи на раскладушке тоже не оказалось. Наверное, все уже давно проснулись. Черт, и как так? На часах ведь всего семь утра! Я спешно поднялся, по-быстрому сделал утренние процедуры и побежал искать Аккермана (сейчас он мне больше всех нужен. Хотя бы для того, чтобы успокоить мои моральные муки). Первым делом я проверил детскую комнату, в которой свесив ноги с кровати, сладко посапывали двое мелких родственников Ханджи. И судя по бардаку в комнате, Аккерман здесь ночевать не мог – не выдержали бы его нервишки. Просто представьте себе обычный после детских вечеринок бардак и поймете, насколько дело плохо. А мне бы дальше искать Леви... (Нет, серьезно, почему я не могу к нему так обращаться? Кто я, трус что-ли? Всем же можно, а мне нет. Нечестно.) Ступив на кухню я встретил там не того, кого искал. Но тем не менее страх не убавился от встречи с Ханджи. Она стояла около кухонного стола – что-то готовила. По запаху можно определить картошку с овощами. Так оно и было. Ханджи не замечала меня до тех пор, пока я не издал непонятный вырвавшийся из моих уст звук, на который Ханджи отреагировала мягким приветствием: – Эрен, – внезапно повернулась ко мне Зоэ. – С добрым утром. Уже проснулся? – Вид ее был замаскированно уставший, но жажда гостепреимничать не позволяла раскиснуть. – Да. – Оглянувшись по сторонам я заметил одиночество, что царило на кухне. – А где все? Невыносимо хотелось знать ответ, хотя с формулировкой я поспешил. – Сейчас семь утра. Все спят, кроме Леви. – Ханджи говорила так непринужденно, словно ее совершенно ничего не колыхало. Что ж, и хорошо. Будь она против наших с Леви отношений, уже бы накинулась на меня. Или она просто пыталась подвести к разговору о Леви, считая, что вот так сразу не к месту. Черт. Я даже не знал, что думать. – А ты не знаешь, где он? Я просто искал его и не знаю, где еще он мог бы... Ко всему еще должен добавить: неудобно как-то по чужому дому шататься. – Кажется, Леви направлялся на задний двор, – в полголоса произнесла Ханджи, на глазах откуда не возьмись наполнившись энергией. – А к чему такие страсти с самого утра? – И что мне ответить? – Ну... Я просто... Э-э-э... Хотел кое-что обсудить с ним, – искривил губы в странной улыбке я. А Ханджи, кажется, ничего не подозревая продолжила заниматься готовкой. – Что ж, тогда советую сделать ему небольшой сюрприз, если не хочешь начать день с дискуссии. М-м... Завари ему чай, почему нет? Я давно узнала о его, прости меня, Леви, немного извращенных вкусах и теперь пользуюсь этим против него же, – Ханджи так усмехнулась, словно что-то вспомнила. – Не станет же он возмущаться из-за сюрприза? – А почему «извращенных»? – то ли с радостью, то ли со странным отвращением спросил я. В качестве ответа Ханджи вынула из кухонного шкафчика черно-зеленую коробочку с чаем и передала ее мне. Я прочел название и состав. Какой-то китайский чай из листьев падуба. Помнил бы я школьные уроки о растениях... Но Ханджи оказалась шустрее меня, разъяснив: – Потому что чай невыносимо горький. – Быть может, мне показалось, но на лице Ханджи дернулась пара мышц. – Да, полезный, но черт, несносно горький. Не представляю, как Леви его пьет и не кривится. Но ты, Эрен, можешь попробовать, если хочешь. Заварить тебе? – На лице Ханджи засияла добрая улыбка, отчего на кухне стало как-то уютнее. Сперва я поежился, но в итоге покачав головой решил, что хочу поступить несколько иначе. – Я могу сделать чай для мистера Аккермана и добавить чего-то... своего? – поинтересовался я, заметив, что у Ханджи на кухне можно было найти буквально что-угодно. А саму Зоэ отвлекать от работы особого желания не возникало. Сам все сделаю. Вон сколько у нее еще работы... Могу перечислить все от первых блюд до напитков, но, боюсь, список будет слишком велик. На свой вопрос я получил согласный кивок и одобрительное выражение лица Ханджи, а потому можно было приступать. Поставив кипятится воду, у меня вдруг ни с того, ни с сего вырвалось: – Кстати о Аккермане. Ханджи, ты ведь не спала этой ночью? – Реакцию Ханджи я не понял. Она в недоумении посмотрела на меня с еле заметно поднятыми уголками губ. И что бы это могло значить? – Почему спрашиваешь? – Просто хочу извинится за то, что мы с мистером Аккерманом тебе мешали, – наверное, сболтнул лишнего. Хотя я и без того понятия не имел, как должен был начать этот разговор. Ханджи вдруг взбодрилась. – Что, жаркая ночка выдалась? В меня будто бы стрелу вонзили и язык сплели в узел. – Нет! Я только хотел... – я возбудился настолько, что слова сформировались быстрее мыслей. – Да успокойся ты, я же просто шучу. Я выдохнул. Отлично, теперь нужно было придумать правдоподобное оправдание моим словам. – Просто... ночью мы с Аккерманом повздорили из-за того, что я... Э-э... Раскидываю ноги во сне. И во время нашей ссоры ты сказала нам не мешать. Значит, ты в это время спала, если ничего не помнишь? – Я бы подумал, что у меня начались иллюзии, но нет, реакция Леви подтвердила то, что Ханджи все же произносила те слова. – В том-то и дело, что спала. Хм, не знала, что разговариваю во сне. А насчет Леви. Помиритесь, – прозвучало так, словно мы в детском саду подрались за игрушку, а Ханджи, наша добрая воспитательница, помирила нас. Совсем скоро чайник вскипел и горячий напиток был готов. В качестве дополнения я сделал посыпку, которую раньше в чай мне добавляла мама. На задней части двора, где чужому взору препятствовал забор, на плетенном стуле отдыхал Леви. Невзирая на лёгкий аромат утренней свежести, в воздухе витало напряжение. – Доброе утро... – Леви не ответил. – Я принес вам чай. Ханджи сказала, вы любите с листьями падуба. Я хотел извинится за эту ночь. Не стоило мне... – Мне понравилось. – Лицо Леви не выдавало ни единой эмоции. – Что? – «Мне понравился поцелуй» – это ты хотел услышать? – Он долго рассматривал что-то под своими ногами, но потом поднял взгляд. Я не знал, можно ли в такой ситуации лишний раз шелохнуться и стоял смирно как дерево. – Да, но я не ожидал, что вы скажете это еще до начала разговора. Обычно мне приходится долго спорить, чтобы достать из вас хоть какую-то информацию. – И в самом деле, я не ожидал столь быстрого признания Леви, поэтому от внезапности стал столбом, не в состоянии привести мысли в порядок. – Но раз вы сами признались, значит, мы можем быть парой? – Мой голос дрогнул, но лицо осталось невозмутимым. По неизвестной причине от Леви веяло холодом и его ощущения подлинно передавались мне. Он твердо сказал: – Нет. Я распахнул рот, чтобы ответить наобум, но слова вдруг комом застряли в горле. После я тихо уточнил: – Но вам же понравилось... К чему тогда были эти слова? Плененный взглядом темно-серых глаз я не отрывался от них ни на миг. Казалось, словно Леви смотрел в мою душу, но совершенно не интересовался заданными вопросами, выдвигая собственные, совершенно внезапные. – Откуда у тебя шрам на локте? – Пускай я непрерывно смотрел в бесстрастные глаза Леви, в какой-то миг его взгляд ускользнул от моего внимания, словно что-то разыскивая на открытых участках кожи. – Не переводите тему. Леви грубо вторил: – Откуда у тебя шрам на локте? В моих глазах застыло неприятное удивление. Я искренне не понимал, к чему был задан вопрос, но Леви все повторял его, не внимая моих слов, будто и вовсе не слышит. Наконец, поставив чашку на миниатюрный столик, я объяснился: – Не помню. Вроде, в детстве упал с горки. Все мы когда-то дурачились и по глупости получали раны, которые в итоге часто превращались в шрамы. И что с того? К чему вообще этот вопрос? Мы же совершенно не об этом говорили! Мое лицо сделалось белее молока, когда внезапно Леви встал, повернулся спиной и молча освободился от своих одежд: облегающая рубашка, покинув хозяина была аккуратно сложена на стуле вместе с остальной одеждой. Совершенно нагое тело приковало к себе взгляд и заставило рассматривать тянувшиеся вдоль спины и по самые ягодицы темно-красные шрамы. – Это похоже на шрамы «по глупости»? Сделав вид, будто не услышал ответ, я ошеломленно спросил: – Откуда они у вас? В тот миг Леви обернулся и показал свое лицо. Непроницаемый, совсем не выдающий и намека на эмоции он будто бы взглядом говорил: смотри. И я посмотрел, заметив единственный, почти невидимый шрам на груди. По всей видимости, по этой причине вчера в ванной я его упустил. Совсем скоро, внимательнее прищурившись, я заметил: шрамы на спине и правой ягодице оставлены от ударов, они не ползли тонкими змейками по коже, а полосовали тело толстыми пятнами. На ключицах шрам особенно разнился с бледным цветом кожи, словно выгоравшая свеча на полотне. В этот раз я точно мог ответить, что шрам этот оставлен от глубокого и острого пореза. Но не от ножа, порезы от холодного оружия ровные, без изъянов. Этот же был кривым. – Ты спросил, почему я ответил отрицательно. – Так значит, эти шрамы как-то связаны со мной? Тут я подумал: а что, если у него уже есть отношения, а я при этом нагло лезу в его личную жизнь? Но если он намекает на уже состоявшиеся отношения, значит, не такие они у него и радужные, коль последствия столь жестоки. – Мгм. – С этого мига я впитывал каждое слово. – Потому что получив эти шрамы, мне пришлось искать новую жизнь. В том числе и новую работу. Как ты считаешь, будучи ребенком стал бы я клоунадничать и изображать из себя глупую бету? К тому же без наличия денег на подавители. Я решил вставить: – Рискованно. А если вы еще были ребенком, значит, найти работу почти невозможно, но я сомневаюсь, что вы стали бы воровать или добывать деньги другими нечестными способами. Леви, совсем ненадолго оторвавшись от рассказа на миг помрачнел и сразу продолжил: – Работа, на которую я устроился должна была принести много денет. Все потому, что брали одних лишь омег. Вначале я не знал, почему так, но после жестокого обмана, когда мою сущность уже использовали, а денег так и не заплатили, пришлось прибегнуть к крайним мерам. – Он сделал короткую паузу и в этот миг я перебил: – В каком смысле «использовали сущность»? Мистер Аккерман, неужели... вы продавали себя за деньги? – Это первое, что посетило мои мысли. Словно бы забыв о важной детали истории: Леви был еще ребенком, я успел напрячься, как Леви быстро ответил, удвоив волнения: – Это было бы лучшим исходом для меня. – Что могло быть похуже этого? Пока я пытался вспомнить все возможные неприятные профессии, Леви дал ответ: – Я продал не тело, а именно сущность. – Когда я учился на доктора, не слышал о подобных возможностях. Как человека способны лишить сущности? Это практически то же, что лишить его души. Он попросту умрет. Если экспериментировать над мозгом и организмом, вполне вероятно, что изменится сама сущность. И подобными возможностями многие пользуются, вот только полностью избавится от нее невозможно. – Проще говоря, моя сущность стала слабее. А некоторые болезненные ощущения усилились в разы. Разумеется, семью я то же завести не смогу. – Поэтому вы отказываетесь? Но мне все равно на... – Нет. – Но почему тогда? Леви молчал. Я не смел и шевельнутся, зная, что он и без того слишком много рассказал. Но тут Леви внезапно заговорил: – Потому что все это началось с тебя. В моих глазах застыло крайнее потрясение. Я не поверил в его слова, только поперхнулся ими и поспешно спросил: – Что? Но мы ведь всего неделю знакомы! – Если так подумать, еще с первой встречи Леви вел себя чересчур агрессивно со мной. С другими же он всегда более дружелюбный, спокойный и невозмутимый. Но почему тогда сейчас, после того, за что он, казалось, должен был прикончить меня, наоборот стал относиться мягче? В этот миг за спиной скрипнули двери и перед нами тут же выросла Ханджи. Ее губы расслабились, дабы что-то сказать и тут же сжались в тонкую нить, когда она заметила здешнюю обстановку. На лице Ханджи блуждала странная улыбка и тут я понял, в чем дело. Леви стоял совершенно голый, с абсолютно бесстрастным лицом, напротив меня и повернутый взглядом к Ханджи. Но она, словно поняв, о чем разговор, быстро сменила улыбку на смятение. В ее глазах на миг отразилось сочувствие, однако тут же испарилось, стоило Ханджи вспомнить, за чем пришла: – С добрым утром, Леви. Пришла позвать вас за стол. Надеюсь, вы голодны? – Я кивнул. – Вот и отлично. Поторопитесь, пока еда не остыла, – на веселой ноте она покинула задний двор, плотно заперев за собой дверь, словно не желая подслушивать разговор. По уходе Ханджи Леви оделся и сказал: – Следующую ночь я проведу здесь. Придешь в двенадцать часов с бутылкой крепкого вина. Без опозданий. Невидящим взором я смотрел на Леви и невольно соглашался со всеми словами, кивая. После незаконченного разговора я пришел в разочарование. Как оказалось, я совершенно ничего не знаю о напарнике. Ни того, какой он человек, ни того, как ведет себя в различных ситуациях. Совершенно запутанный случившимся я отправился за стол. Кухня в особняке Ханджи небольшая, сразу видно, что когда-то здесь жила старушка, днями и ночами стоявшая у плиты и готовившая еду своим детям и внукам. Семья Ханджи, состоявшая из Зоэ, ее брата, сестры и родителей, едва помещалась за одним столом и без нас с Леви. Сестра Ханджи была совсем крохой, выглядела лет на пять, братец ее на три-четыре года старше. В то время, когда сложивший руки на груди мальчишка на кого-то дулся и смотрел в пол, его притаившаяся в углу сестра мирно рисовала, изредка выглядывая из-под стола. Родители Ханджи выглядели нездоровыми, сидящими на инвалидных креслах, но тем не менее, улыбки на лицах присутствовали. Внезапно все поднялись на ноги и мама Ханджи представилась: – Мое имя Мари. Мужа зовут Шин. А к детям можете обращаться на Керо и Юко. Мы все очень рады гостям. – Женщина все время указывала взглядом на человека, которого представляла, но после взглянула на два пустующих стула. – Прошу, присаживайтесь. – Мам, не стоит напрасно подыматься, – как бы между прочим вставила Ханджи. Наверняка она беспокоилась о состоянии родителей. Ведь если они и лечь в кровать без нее не способны, подыматься на ноги – тот еще труд. – Все в порядке, дорогая. Все принялись завтракать. На этот раз слово решил вставить мистер Шин: – Дорогие гости, мистер Йегер, мистер Аккерман, за чем пожаловали вы к нам? Вы, должно быть, друзья Ханджи? – Шин был весьма спокойным мужчиной. Он сохранял заинтересованный и непринужденный вид. Волосы его уже давно тронула седина, однако кожа лица не выдавала пожилой возраст. Леви ответил: – Господин Шин, мы благодарны вашей дочери за то, что позволила остаться нам на ночь. По удачному стечению обстоятельств улица, на которой проводится расследование, оказалась неимоверно близко к вашему жилищу. По этой причине мы остались у вас гостевать, – говоря все эти слова, Леви еле заметно улыбнулся и кивнул в знак благодарности. – Понятно. Как долго вы хотите у нас гостевать? – задался вопросом Шин. – Ханджи позволила остаться еще на ночь, после мы вас не побеспокоим. Мама Ханджи, Мари, сказала: – Ну что вы, что вы, мы рады гостям. Оставайтесь на столько, сколько потребуется. Ведь когда круглые сутки не подымаешься с кровати и смотришь в один потолок, новые знакомства – это лучшее, что может произойти в жизни. – Сказав эти слова Мари взяла чайник и наполнила каждому до краев чашек. Я попробовал чай и с наслаждением промычал: – У вас очень вкусный чай, Мари. Мари кивнула, слегка покраснела и сказала: – Не стоит меня благодарить. В нашем доме все заслуги принадлежат Ханджи. Она у нас молодец. Стоит заметить, что родители Ханджи, будучи в непростом положении, все равно пытались заботится не только о себе, но и о старшей дочери и остальных детях. Меня поистине поразила их доброта и забота. Мари хоть и выглядела моложе мужа, волосы ее еле отдавали сединой, она была в таком же инвалидном положении. Когда она поднялась на ноги для приветствия, было хорошо видно, что женщина крепко вцепилась руками в стол, придерживая себя. – Простите, а как давно Ханджи заботится о вас? – неуверенно спросил я. Мне казалось, словно я вторгаюсь в их личную жизнь, поэтому голос мой звучал совсем уж тихо. Но никто не удивился вопросу. Сидевший возле жены Шин обнял ее за плечи и сказал: – Мы попали в дорожное происшествие, когда Ханджи только недавно устроилась в агентство. У нас долго не получалось поженится, хотя мы хотели этого почти со знакомства. Но так получилось, что сначала родилась Ханджи. Только спустя несколько лет мы, наконец, стали законными мужем и женой, но когда ехали со свадьбы, случилось то, что невозвратно изменило нашу жизнь. По дороге домой на нас напали Волки, они резко остановили машину и от этого мы получили немало ушибов. От сильного удара я сломал обе ноги. А когда Волки потащили меня в глубь леса, жена бросилась за мной. После этого ее тоже схватили и потащили следом. Мы не знали, что происходит, но Мари всегда была умной и умела вытаскивать нас из беды. Для нее это было не впервой. Она смогла выдрать меня из пасти Волка и выманила их на себя, отвлекла и, обхитрив, спрятала нас в пещере. По дороге назад на нас не раз напали, от этого мы и получили пожизненные травмы. Мари тоже не могла идти, но я защищал ее, а она меня. Мы шли медленно, но таки добрались до города, где все закончилось и нас положили в больницу. Дальше нам помогала Ханджи. Мы бы вряд ли продолжили жить, если бы не она. Никто не шелохнулся по окончании рассказа. Младшие брат и сестра Ханджи молча переглянулись и перевели взгляд на отца. Шин продолжил: – Мы были на седьмом небе от счастья, когда переселились сюда, в особняк. До этого мы жили в квартире. Здесь много комнат с диванами и одноместными кроватями, но благодаря Ханджи, которая передвинула одну кровать в другую комнату мы можем спать рядом. Теперь она каждый день укладывает нас и помогает встать, пускай это занимает много времени, поскольку комната была рассчитана для одного. Я восхищенно обратился к Ханджи: – Ты столько делаешь для них… Еще и заботиться успеваешь, зарабатывать. Ханджи не ответила, только пожала плечами и устало вздохнула. – Кстати, Ханджи, а что с остальными комнатами? Если их здесь много, а нам с Леви пришлось ночевать в одной, значит, они чем-то заняты? – совершенно случайно имя напарника вырвалось из меня и я запнулся. – Спальных комнат здесь не так много. Все заняты кем-то или чем-то, в одну прошлая хозяйка запретила входить, сказала, что для нее это важно. А остальные и не спальные вовсе. – М-м. Все продолжили есть и говорить ни о чем. Еще минут пятнадцать прошло прежде, чем Мари, пережовывая завтрак, вспомнила: – Ханджи, дорогая, ты сегодня никуда не собираешься з друзьями? – Ханджи покачала головой. – Если ты свободна, будь добра, отвези нас с отцом в больницу. Пришло время проверится. – После завтрака обязательно. Леви, кстати, вам же с Эреном тоже в больничку надо, так ведь? По расследованию, я имею ввиду. Можете поехать вместе с нами, если будет удобно, – предложила Ханджи. А я окончательно понял, что выходных мне не видать. Так они и кончатся, без нормального сна и отдыха. Когда Леви подтвердил нашу поездку, мы отправились в больницу. К огромному моему удивлению я не остался в старой одежде, что вчера промокла. Сегодня на мне была рубашка, за которую еще вчера Леви готов был глотку перегрызть. Но теперь он сам предложил мне ее одеть, объясняя свои деяния тем, что не готов ходить рядом с человеком, который одет неприлично грязно. Впрочем, меня уже давно не оскорбляли его слова. Я сам виноват, что только намочил промокшую одежду, не использовав мыло. К тому же, иногда действия важнее слов. А Леви и так расщедрился, поэтому мне и этого вполне хватит. В больнице Ханджи отправилась с родственниками по своим делам, мы с Леви – по своим. Нужного доктора, который когда-то лечил Мидл Форта мы нашли довольно быстро. – Мидл Форт лечился у меня, все верно, – сказал доктор, погладив себя по морщинистому подбородку. – Пройдемте. – После мы вошли в его кабинет. Там пахло привычным для больниц антисептиком – фенолом. – У мистера Мидл Форта были проблемы с его сущностью. Нам известно, что он был и альфой, и омегой одновременно. Как такое возможно? – деловито спросил Леви. Он не любил медлить и сразу переходил к делу. – Нет-нет. Он был альфой. Обычным чистым альфой. Его проблема заключалась в том, что иногда его желания и физические потребности не соответствовали его сущности. К примеру, раз в четыре месяца его мучали жуткие боли в животе, при этом иногда Мидл Форт мог неприятно болеть. Ничего не напоминает? – Течка у омег, сказал я про себя. – Врачи считают, это генетическая болезнь и ее никак нельзя вылечить. Мы не были уверены до конца, но предложили ему сменить свой обычный и вторичный пол. Возможно, это как-то улучшило бы его жизнь. Вначале Мидл Форт отказался, но спустя какое-то время дал согласие провести операцию. – Как давно Мидл Форт сменил пол? – внезапно спросил Леви, словно что-то заподозрив. Врач дал ответ не колеблясь: – Около трех месяцев назад. Я замер в замешательстве и тут же быстро сказал: – Но… он ведь погиб много лет назад. – Погиб? – удивленно переспросил врач, быстро заморгав. И тогда я понял, что Акайо умер именно три месяца назад, тогда, когда мы думали, что его подруга все это время притворялась им… – Вероятно, не погиб, – сказал Леви. – О Волках нам мало что известно, но они намного лучше восстанавливаются после травм, чем мы, обычные люди. Значит, Мидл Форт все же смог выжить, хотя вначале казалось, что он мертв. Вы сказали, что сначала он отказался от операции. Сколько времени прошло прежде, чем он дал согласие сменить пол? – Несколько лет. – Сильно сомневаюсь, что человек так долго принимал бы решение. Скорее всего, Мидл Форт думал о дальнейших действиях. Ведь если он для всех погиб, а его роль в отношениях его не устраивала, но при этом он хотел быть рядом с женой, значит, довольно очевидно, что после того, как Мидл Форт погиб, он стал думать, что ему делать дальше. Продолжать былую жизнь он не желал, но и новую семью заводить не хотел, ведь все равно любил Джун. Не исключено, что когда он узнал о смерти сына, решился сменить пол, и возможно, вместе с тем он подтянул кожу, чтобы казаться моложе. Таким образом он мог не состоять с женой в романтических отношениях, но при этом быть рядом с ней. В таком случае ему уже не было бы совестно заводить новые отношения. Но остается открытый вопрос: откуда взялись рак и шрамы? На этот вопрос доктор знал ответ: – Если вы говорите, что он когда-то погиб, значит, в тот миг он и получил все ссадины и шрамы. А вот насчет болезни все сложнее. Операцию было рискованно проводить, мы не знали, пройдет ли она удачно или нет. С его-то показателями здоровья с ним могло случится что угодно. – Вы имеете ввиду его сущность? – Именно. Скорее всего, он таки завел отношения, от которых пошли проблемы и болезнь. Не в состоянии шевельнуть языком я еле подытожил: – Значит, отец Акайо все эти три месяца жил с Джун вместо сына? – Ты видишь другие варианты? – холодно произнес Леви. – Нет. Даже не успев придумать план для очарования Ханти, мы внезапно закрыли дело, которое так долго не могли решить. Никто не мог подтвердить наши догадки, но когда на руках правдивая информация, все становится по полочкам. – Значит, теперь все? Мы закрыли дело? – неуверенно спросил я. Я не любил задавать Леви вопросы, так я чувствовал себя глупо. Но тем не менее, на каждый из них он отвечал без промедлений. – Еще нет. Ты ведь помнишь, как было тогда с Амелией? Нас ждет разговор с Джун и другом Мидл Форта. Если они подтвердят кое-какие детали, тогда уже дело и будет закрыто, – Леви говорил сосредоточенно, так, словно это только начало, но в его голосе и на душе я уловил нотки облегчения. Мне казалось, словно Леви и сам верил, что дело в самом деле закрыто. Когда мы поговорили с Джун и другом Мидл Форта, они подтверждали все, что спрашивал Леви. Тогда мы уже точно знали, что да как. Наши выходные закончились, уже через несколько часов их заменят будние. Почему-то я не чувствовал существенного облегчения от завершения нашего расследования. На душе не было спокойно, я только успел утомится от этой нескончаемой недели. По просьбе Леви я приобрел бутылку крепкого алкоголя. Приняв душ, я немного выждал и спустился на задний двор. В очередной вечер я был без сил. Я поставил бутылку алкоголя на стол и молча присел. Говорить совершенно не хотелось. Я не имел ни малейшего понятия, к чему все это, но расспрашивать не стал. Леви сидел напротив. Он заранее приготовил два бокала и наполнил их почти до краев. – Выпей, – приказал он. Я послушно выполнил просьбу, несколькими глотками осушив бокал. – Еще. – Леви был настойчив и вновь наполнил пустующий бокал. – Мистер Аккерман, к чему все это? – Пей. Складывалось впечатление, словно он желает меня напоить. Но я не сопротивлялся, пил и чувствовал, как тепло заполняет тело, как оно расслабляется и разум медленно уходит гулять. Мне казалось, словно я засыпаю, но при этом перед глазами стоял туман. Совсем скоро, после нескольких бокалов я разорвал связь с реальностью, вокруг стояла пустота. А еще Леви. Ощущения, словно я потерял чувство времени и совершенно не мог понять, что, где и когда. Мне причудилось, будто Леви меня целует, потом я его… И вновь туман, теплые касания, и какие-то внезапные вопросы, на которые я не знаю ответы… А после… После… Я вдруг почувствовал головную боль, словно вспышка пронеслась в моей голове, почувствовал влагу на губах и то, как чьи-то чужие жадно целуют мои, а я почему-то отвечаю и… вдруг перестаю, распахиваю глаза и обескураженно отдергиваюсь. Я глотнул воздух, чтобы прийти в сознание и увидел сидящего на своих бедрах Леви. Он холодно взглянул на меня и, не сдержавшись, выругался, когда я осознал всю суть происходящего... End POV Эрен.