Стеклянные лица и брызги крови на них

– Ваш проект строительства трех тюрем для Волков должен быть завершен уже через неделю, – сказал губернатор Ксавьер, поправив круглые очки на носу – довольно, к слову сказать, толстом. – Разумеется, парламент одобрил проект именно под таким названием, но не забывайте, кому вы за это обязаны. Без лишних слов высокий мужчина напротив вынул из кармана своего длинного черного плаща конверт и не спеша протянул губернатору. Ксавьер чуть ли не с силой выхватил у него конверт и, внимательно изучив содержимое, удовлетворенно спрятал во внутренний карман пиджака, после дважды похлопав по нему широкой ладонью. – А вам советую не забывать, что к этому времени вам и вашей семье лучше покинуть город, – напомнил мужчина спокойно. Порыв пыльного ветра из открытого окна вокзала всколыхнул его длинные волосы. В отличии от губернатора, на молодое лицо мужчины падал мягкий лунный свет. Том Ксавьер легко мог рассмотреть спокойствие в его чертах. Однако когда он смотрел в темные, безразличные глаза слишком долго, легко начинал раздражаться. – Как скажешь, Вилли, – выдал он, сделав весьма неуклюжий шаг вперед, чтобы выйти на свет. – Не сказал бы, что с тобой было приятно иметь дело, но ты подарил мне здоровье, поэтому предлагаю пожать руки и на этом разойтись. Ксавьер протянул правую руку для рукопожатия, но мужчина напротив, видимо, посчитал ее слишком грязной, обагренной кровью, чтобы ответить взаимностью. – Будьте добры, не лгите мне, господин губернатор, – произнес мужчина, опуская чужую руку легким касанием подола рукава и замечая, как брови Ксавьера сходятся в одну линию, а губы медленно изгибаются вниз. – Из больных у вас разве что ваша дочь. И больна она шопоголизмом, – сказал он не стыдясь. За недолгое время молчания мужчина слегка нахмурился. – И прошу, не называйте меня по имени. – Простите, мистер Тайбер, – высокомерно ответил Ксавьер и сразу после сплюнул. – Что ж, если вы не намерены пожимать мне руку, прощайте. Надеюсь, больше вам от меня ничего не понадобится. Том Ксавьер без лишних слов развернулся и двинулся к выходу. Его походка была настолько уверенна и легка, что казалось, словно его полноватая сгорбленная фигура сейчас пустится в пляс. Однако когда он практически достиг выхода, двери захлопнулись прямо у него перед носом, заставив отшатнуться назад. Ксавьер обернулся в негодовании и сразу застыл. Мистер Тайбер приставил ствол пистолета к его груди. При этом он выглядел спокойным и невозмутимым, словно ему невыносимо скучно. В это же время Ксавьера обожгло металлическим холодом, на его запястьях щелкнули наручники. Затем из-за спины возникла худощавая женщина. Ксавьер проследил за ней раздраженным взглядом. Она прошла мимо и, скрестив руки, прислонилась к стене. Все в ее внешности было поддельным: миловидное лицо на самом деле было старым и морщинистым – женщина скрывала его под тонной макияжа. Блеклые седые волосы были качественно покрашены, благодаря чему выглядели как блестящий черный водопад, струящийся чуть ниже плеч. Даже ее гордая осанка была ненастоящей – с этим женщину выручал корсет. Но, разумеется, обо всех ее секретиках знала лишь она одна. И ее не волновало, узнает кто-то еще о них или нет. – Что за чертовщина? – возмутился губернатор, обратившись к обоим. – Господин Ксавьер, надеюсь, вы понимаете, что мы не можем вас отпустить? – сказал мистер Тайбер. – С каких это щей? Наручники болезненно впивались в кисти мужчины. С каждым его резким движением кожа расходилась все сильнее, выступала кровь. Алые капли стекали по его пальцам на плиты. От этого губернатор брезгливо ежился, пытаясь не двигаться. Но каждый раз, когда он начинал злиться, забывал о боли. – Вы получили обещанные деньги, – констатировал факт Тайбер. – Теперь вам ничего не мешает нас сдать. Лицо губернатора исказилось злой гримасой. Он больше не желал иметь дело с Волками. Да и вообще. Будь они хоть людьми, хоть динозаврами, хоть единорогами – не имеет значения. Единственным желанием Ксавьера сейчас было отправиться домой и продолжить лениться, как он это делал на протяжении последних нескольких лет. Исключениями становились лишь те редкие дни, в которые проводились антикоррупционные проверки. В такие случаи ему действительно приходилось поджимать свой сфинктер и пережидать. В остальном же жизнь проходила без напряг. – Что за шутки? Я же сам подавал документы на рассмотрение, сам добился одобрения парламента! Кто мне поверит при таких обстоятельствах? Я же не идиот подставлять самого себя! – резонно размышлял губернатор, оправдывая самого себя. – Ну конечно, вы не идиот. – Ксавьер не знал, успокоили ли его эти уверенные слова или нет. – Ответьте, господин Ксавьер, – продолжил мистер Тайбер. – Вы знакомы с гражданином Николасом Лобовым? Прошло несколько секунд прежде, чем прозвучал – можно даже сказать пробурчал – ответ. – Впервые слышу, – недовольно сморщился губернатор. После опустил голову. А когда снова поднял, продолжил говорить таким же обвинительным тоном, мол, я здесь судья, быстрее отвечайте, свиньи, у меня нет на вас времени. – Так кто этот крендель? Мистер Тайбер слегка улыбнулся и, удостоверившись, что Ксавьер внимает каждое его слово, заговорил. – Мужчина средних лет с, я бы сказал, весьма угрюмым лицом и усами щеточкой, также известными как символ зла. – Ксавьер хмыкнул. – Если вы конечно понимаете, о чем я. Разумеется, он понял намек. И не смог опровергнуть тот факт, что Лобов – неплохое сравнение, ведь он тоже не славился хорошими поступками. – Повторяю еще раз – я не идиот, – проворчал Ксавьер. – Ну разумеется, что нет. Вы довольно смышленый, если решили использовать господина Лобова. Кто, как не глава анти строительной фракции, а также близкий партнер компании «Ланг» способен помочь вам? – спросил он. Несмотря на то, что губернатор все понимал, решил прикинуться дураком. – Если уже начали, выкладывайте начистоту, – сказал он сердито и фыркнул. – Хватит с меня ваших намеков. – Ну если вы сами того желаете. – Мистер Тайбер вздохнул. Он знал, что выкладывать план ни к чему, однако таким способом мужчина собирался припугнуть губернатора, чтобы он не был столь самоуверенным, считая себя сверх умным. Хотя, скорее всего, Ксавьер уже засомневался в себе, наверняка догадываясь, что его охрану также поймали. А ведь они стояли совсем рядом. – Очевидно, что получив деньги, вам ничего не помешает защитить город, рассказав о настоящей цели постройки так называемых «тюрем». Но вот ведь незадача! Вы – и есть тот самый инициатор, подавший идею строительства. Так каким образом вас могут оставить в покое, если вы сами признаетесь, что Волки используют проект в свою выгоду? – Мистер Тайбер сделал вид, словно задумался над вопросом, на который он заранее знал ответ. – Все довольно хитро. Здесь-то вам и нужна помощь Лобова, которого вы обо всем уведомили заранее, наверняка не забыв прихватить с собой тот же подарок, что прямо сейчас лежит в кармане вашего пиджака. Разве я не прав? – Он сделал небольшую паузу, чтобы смахнуть невидимую пыль с рукава, а затем продолжил. – Получив вашу благодарность, Лобов сохранил ваш секрет и сформировал фракцию, выступающую против строительства. Конечно же, он расскажет людям обо всем, что вы ему наговорили, но так, словно это они собрали необходимую информацию. И все, что останется сделать вам – выступить за Лобова и сделать вид, будто вы ни в чем не замешаны, а всего-лишь желаете спасти город, – закончил мужчина. Он был уверен в себе, ведь самолично собирал факты, разговаривая с проверенными людьми. И, что главное – мог поклясться в достоверности собранной информации. – Что за хрень ты несешь? – откровенно не выдержал губернатор. Мистер Тайбер сделал вид, словно не услышал его. Гнев Ксавьера на него никак не повлиял. – Компания «Ланг», выступающая снабженцем вашей области. – После этих слов интонация мужчины сменилась саркастической. – Вы же не можете нажиться только с меня и Лобова, вам необходимо больше. Именно поэтому вы перенаправите финансовый поток туда, а не на завершение строительства и финансирование концлагерей. Разве что, если только вам не придется готовится к атаке Волков и на самом деле достраивать тюрьмы. После слов Тайбера никто не сказал и слова. Все трое стояли в тишине. Вилли Тайбер усмехнулся от мысли, что он оказался во всем прав. Наблюдать за реакцией Ксавьера было одним удовольствием. Но приятная, с запахом победы тишина не могла продолжаться вечность. В какой-то момент мистер Тайбер проверил свои наручные часы и вздохнул, произнесши одно единственное слово. – Пора. В этот же миг женщина, все это время стоявшая у стены подошла к губернатору и, взяв мужчину за плечи, вывела на темную морозную улицу к железнодорожным путям, сразу же свернув за угол. Она знала, куда шла, поэтому одета была в теплую зимнюю одежду; ей шли длинная светлая дубленка с высокими сапогами. К сожалению, того же нельзя было сказать о Ксавьере. Он не готовился к долгим встречам, поэтому одет был не очень тепло. Обычный человек на таком морозе уже бы жутко замерз, но у губернатора имелось собственное преимущество – он питался достаточно, чтобы сейчас спокойно стоять и только изредка шевелиться, чтобы разгонять кровь и таким образом согреваться. Мистер Тайбер плотнее укутался шарфом и следом вышел на улицу. На соседнюю платформу прибывал пассажирский поезд. Пока никто не видел, дрожащими пальцами мужчина поджег сигарету и закурил. Поезд остановился, его двери открылись. Тайбер сделал пару нетерпеливых затяжек. От этого слабо тлеющий кончик сигареты вспыхнул, и мужчина выпустил длинную струю дыма перед собой. Его согревало проникающее внутрь тепло, впитывающееся в каждую клеточку его тела. Он с завистью смотрел на выходящих из вагонов людей. Когда родные и друзья встречались, обнимались и помогали друг другу нести вещи. А двери за их спинами закрывались и поезд продолжал свой далекий путь. В какой-то момент мужчина о чем-то задумался и слишком глубоко затянулся. Это заставило его откашляться и тут же с омерзением выбросить сигарету. Затем Тайбер больше немедля поспешил к губернатору за угол. Он стал напротив Ксавьера и женщины, около темно-синего грузового поезда, стараясь не дышать перегаром в лицо мужчины. Когда Тайбер вынул из собственного кармана его телефон, тот озадаченно похлопал глазами. – Сейчас я наберу вашу жену, – вернувшись к своему бесстрастному образу сказал мистер Тайбер. – Скажете, что бросаете ее, и поэтому больше не вернетесь домой. Я даю вам шанс спасти вашу семью, господин Ксавьер. Они все еще могут уехать из города. – Серьезно? – его голос пронизан сарказмом. – А мне почему-то показалось, что вы просто не хотите, чтобы меня начала искать полиция как пропавшего без вести, – догадался мужчина. Но мистер Тайбер, не обращая на мужчину никакого внимания, набрал номер жены губернатора. Послышались гудки. Уже после второго трубку взяла женщина с приятным голосом. – П-привет, дорогой, – говорила она весьма неуверенно, словно была чем-то взволнованна. – Приятно, что ты позвонил. Т-ты уже едешь домой? Как прошла встреча? – Казалось, она хотела задать еще миллион вопросов, поинтересоваться о том, не устал ли он, не холодно ли ему, где он сейчас и подробнее расспросить о встрече. Но она знала, что муж не любил трепаться о работе. Особенно с ней. Говорить ему пришлось под прицелом пистолета: – Отлично прошла, – ответил мужчина грубоватым тоном. – Х-хорошо. Я очень рада за тебя, милый – по голосу женщины можно было легко догадаться, что она говорила искренне, но будто боялась произносить слова, отчего иногда запиналась. Муж ненавидел, когда она мямлила и запиналась. Он закатил глаза. – С-слушай, я подумала, мы так давно не ужинали вместе. – Прежде, чем произнести эти слова она недолго молчала, настраивавшись. – Последние несколько лет ты очень занят, каждый раз отказываешься от домашней еды. М-может, тебе следует немного отдохнуть? – Она снова замолкла на какое-то время, почти судорожно дыша в трубку. – М-м-м-может, поужинаем сегодня вместе? – Ей тяжело дались эти слова, она облегченно выдохнула и ее голос стал мягче. – Я много чего приготовила. П-представляешь, я сходила к тетушке Рико и она дала нам замороженных ягод: вишни, ежевика, м-малина и клубника. Я испекла из них пирог. Ксавьер нахмурился. Будь это обычный его день, он бы поехал на совсем другую клубничку, не к своей жене и не в свой дом. Но сегодня губернатора злили малейшие трудности, мешавшие ему попасть домой. В нем кипела кровь от ненависти к Тайберу и, соответственно, его настроение должны были терпеть все, с кем он имел дело. – Снова тратишь мои деньги? – вскинулся он на нее. Ксавьер знал, что его жена сама зарабатывала, потому что свои богатства он от нее скрывал, но по какой-то причине постоянно забывал об этом. – И что ты там наготовила? Опять какую-то гадость? – На самом деле он никогда даже и не пробовал то, что она готовила. – Впрочем, не важно, сама ешь свою дрянь. И можешь радоваться – больше тебе вообще не придется готовить. Я изменил тебе и съезжаю из дома, можешь меня не ждать. Ее тонкий голос не успел сказать и слова, когда мужчина повесил трубку и угрожающе перевел взгляд на Тайбера. – Думаете, ей станет от этого легче? – спросил он. Мистер Тайбер не был уверен, всегда ли Ксавьер разговаривал со своей женой в таком тоне или только подыграл, чтобы она не вызвала полицию, запомнив его тем еще мудаком. – Нет, я на самом деле ей изменил, так что какая, к черту, разница? Тайбер проследил за тем, как брови губернатора грозно соединились на переносице, где в свете фонарей поблескивали круглые стекла очков, скрывая глаза носителя. – И почему изменили? – серьезно поинтересовался мужчина. У него мурашки по коже бегали от услышанного разговора. – Размер не подошел, – только и сказал Ксавьер. Вокруг сгустилась тишина. Все трое молчали. Женщина, державшая мужчину за плечи сглотнула, Тайбер сморщился от неприязни. Сам же Ксавьер сверлил их взглядом. Мистер Тайбер спустя какое-то время успокоил мужчину и перешел к главному: – Не волнуйтесь, теперь ваша жизнь станет ярче. Благодаря вам Волки смогут быть свободны. Вас же волнуют только деньги и власть. Можете быть спокойны. Отныне вы работаете комендантом концлагеря «Сина». Жить будете в вилле, питание, думаю, от нынешнего отличаться не будет, – выпалил он практически на одном дыхании. – К тому же у вас будет слуга. – Кажется, после этих слов губернатор на самом деле заинтересовался предложением (хотя на самом деле это была угроза). – Когда-то мальчишку звали Риваем, но ходят слухи, сейчас он предпочитает называть себя Леви. И он уже давно не мальчик. – И кто же он? – поинтересовался Ксавьер с выпученными глазами. – Мисс Аккерман, господин Ксавьер желает знать больше о вашем сыне. Уступаю слово вам, – Тайбер обратился к придерживающей за плечи губернатора женщине. – С остальными делами мы закончили, так что предлагаю уже занимать свои места. Поезд отправится с минуты на минуту. «Полуночный экспресс» доставлял строительные материалы для концлагерей. Поезд сформирован из трех пассажирских и восьмидесяти трех грузовых вагонов. – Конечно, – сказала женщина и завела мужчину в поезд. – Как вас зовут? – спросил Ксавьер, присев. – Кушель, – коротко бросила она. – И кто же он, ваш сын, мисс Кушель? – Мелкий бесенок, вот кто он. – Женщина ненавидела вспоминать о сыне. При одной мысли о нем ее руки сжимались в кулаки, зубы стискивались, а обычно румяное лицо белело как мел. Когда Ривай был маленьким, она любила его больше собственной жизни, но в какой-то момент это чувство прошло. Кажется, навсегда. – Вырос омегой, неблагодарным сыном и убийцей. Однако можете не волноваться. Когда он будет вам прислуживать, вы сможете контролировать его послушание с помощью ошейника. К тому же перед началом работы мы хорошенько его проинструктируем, можете в этом не сомневаться. Будет исполнять любую вашу прихоть. – За то недолгое время, что женщина говорила, вены на ее висках вздулись от нарисовавшегося в ее голове лица. – Интересная вы мать, однако, – хмыкнул губернатор, почесав подбородок. – Так просто готовы продать сына за деньги? За окном поезда стояла прохладная ночь, тусклые фонари освещали засыпанный снегом тротуар и рекламные вывески. Кушель бегала глазами по надписям, не вдумываясь о смысле прочитанного. – Просто ностальгирую по тому, из-за чего он и появился, – из ее уст эти слова Ксавьеру показались безэмоциональными. – Хо-хо. Так значит, вам не известен отец мальчика? Женщине было плевать на энтузиазм губернатора, она спокойно ответила: – Клиента нетрудно вычислить. У каждого запоминается размер, – поделилась она. – Там не на что было надевать защиту. Мелкому это, кстати, передалось. – Неужто соскользнул? – могло показаться, что губернатору не было чем думать, но каким-то магическим образом он подумал и даже догадался, самодовольно усмехнувшись, когда прозвучал ответ. – Именно. Все это время Тайбер слушал их разговор. Он закрыл за собой дверь купе и присел. Через минуту поезд загудел и мужчина услышал звук трения колес о рельсы. Полуночный экспресс отправился в путь.

***

POV Эрен. За окном стояла глубокая ночь, чай был выпит, а карты начерчены. Казалось, все дела были сделаны, со покойной душой можно ложиться спать. Но мне не хотелось. Я вернулся на кухню, чтобы вымыть чашки. Кажется, я тер их слишком долго, пока размышлял о всяком. Я сделал глубоких вдох. Уф. Мне кажется или здесь как-то душно? Хотя пахнет приятно. Так, словно кто-то побрызгал духами, но совсем немного, без перебора. Я открыл окно, чтобы проветрить. Хм. Странно манящий аромат исходил от кухонного дивана. Эта ночь была безоблачной, в окно падал лунный свет и лежал на столе и диване двумя кривыми прямоугольниками. За счет этого я заметил небольшое влажное пятно на сиденье. Вот же черт. Здесь сидел Леви... Не может ли быть такого, что у него уже началась..? И после недолгих раздумий я с ужасом ответил на этот вопрос: могла. У него могла начаться течка. Невольно мне вспомнился школьный урок, который проводил нам профессор Шадис. Он рассказывал о том, что омеги текут раз в три или четыре месяца. У кого как. И, похоже, Леви очень повезло, что течка у него успела начаться и закончится ровно до того, как я пришел на работу. Но если жизнь пожалела его в тот раз, на этот обошлась жестоко. Даже не представляю, как нелегко ему придется на задании. В этот период даже обычных секретарш отпускают домой, засчитывая три пропущенных дня как больничные. А что делать Леви в его ситуации? Терпеть? Страдать? Я не готов завтра смотреть на это. По какой-то причине я понимал его и сочувствовал. Быть может, это из-за того, что когда-то меня обижали, принимая за омегу? Я снова принялся мыть посуду. В моей голове всплыло воспоминание: Щеки, покрытые красной сеткой капилляров, круглые выпуклые глаза, синие вены, вздувшиеся на лысой голове – казалось, профессор Шадис испытывал частый стресс или страсть к выпивке, посещая уроки в нетрезвом состоянии. Но все ученики уже давно привыкли к веселым урокам «лучшего» (так они его называли) профессора школы. И я был в их числе. Хотя бывали случаи, когда профессор Шадис все-таки перегибал палку. Он преподавал биологию и вот, к примеру, две недели назад началась тема человеческого скелета. Профессор Шадис, вместо того чтобы использовать учебники или школьную модель скелета человека в качестве примера, принес на урок пробитый пулей череп убийцы с мертвыми крысами внутри. Стоит ли говорить, какая вонь от него исходила? Думаю, лучше не стоит, если моя одноклассница Мина в тот миг потеряла сознание. В тот день профессор признался нам в том, что он часто расследует убийства вместе со своим другом детективом Тео Магатом, и тем утром он спас девушку от маньяка, прострелив тому голову с пистолета незнакомого полицейского-неудачника. После он украл череп, нарушив сразу несколько законов. Так почему же после стольких нарушений он остался в школе, до сих пор работая с детьми учителем, даже не охранником? Точного ответа я не знал, однако по школе ходили слухи о коррупции, поблажках, родственниках и знакомых, работающих в судах и полиции. Год за годом они выручали его, однако теперь, как всем хорошо было известно, это последний урок профессора. Его уволили и, кажется, теперь профессор Шадис отправится работать в тюрьму. Обратившись к ученикам, он попросил внимания и кривыми буквами вывел на доске тему урока: «Течка». После этого на задних партах послышалось шушуканье и хохот мальчишек. Все дети в классе переглянулись, предвкушая, что на этот раз их ждет. Лично мне в голову приходили не самые приятные образы. Я не хотел, чтобы профессор, к примеру, притащил на урок внутренности мертвой девушки после того, как патологоанатом установил причину ее смерти – проблемы с репродуктивной системой, если судить по теме урока. Это вполне было в стиле профессора – показать на живом примере, научить и запугать. – Давайте углубимся в историю, – сказал профессор, усевшись в кресло. Класс затих, но на лицах некоторых учеников остались любопытные ухмылки (что довольно странно, ведь перед началом урока класс готов был лить слезы от печали, что это последний раз, когда они видятся с профессором Шадисом). – В древние времена первичной мотивацией омег к сексу было избавление от боли. – Профессор обратился к классу, приподняв брови: – Все же как беременные хотя бы раз в жизни запихивались соленой рыбой вместе с огурцами, сгущенкой, тортами, а после запивали все это месиво молоком, газировкой, сиропом или еще какой-нибудь несовместимой дрянью, чтоб потом тошнило и выворачивало наизнанку? – Некоторые ученики неуверенно закивали. – Что ж, вот и поздравляю. Теперь вам известно, как чувствуют себя текущие омеги. Но прежде, чем вы скажете, что они полные неудачники по жизни, вспомните о том, что вы чувствовали то же самое, но разница в том, что они ощущают боли из-за естественного процесса, а вы по собственной тупости. – Кто-то рассмеялся после слов профессора, кто-то смутился, а кто-то промолчал. Профессор продолжил: – Всем знакомо ощущение жара? Когда трудно ходить, сидеть и даже моргать. Все тело при этом ломит и все, что вы можете делать – это копировать своих ленивых животных и спать. – Ученики переглянулись, вспомнили ощущения болячки и сморщились. – Отлично. А теперь соедините боли в животе, которые называют спазмами матки и жар. Эти ощущения и возникают у текущих омег. Кто из вас, умников, ответит, как снимаются эти боли? – М-м, наверное, я думаю, надо лечь в кровать и поспать. Но перед этим еще нужно выпить таблетку, – размышлял в слух Мозес, поднявшись на ноги. – Пожалуйста, не вставайте, – попросил профессор. – Такое ощущение, будто я до сих пор в суде и мне тоже необходимо подняться... – Он устало тер переносицу, вспоминая темные времена своей жизни. После откашлялся и произнес: – Не важно, просто перестаньте так делать, хорошо? А ответ верный. Только течка – это не болезнь, а естественный процесс, поэтому лечить ее не нужно. Хотя при этом все равно используют таблетки, которые называют подавителями, но об этом мы поговорим немного позже. – Профессор Шадис обратился ко всему классу, говоря заметно громче и строже, будто командир на построении: – Есть еще предположения, как можно избавиться от болей? Разумеется, все в классе знали ответ. – Так ведь Браун все правильно сказал, – вставил слово усмехнувшийся Грайс. – Нужно лечь в постель, но не поспать, а пере… Смущенный от носа до ушей я поспешил выкрикнуть: – Мы поняли! Чертов Грайс! Он совершенно нетактичный, бесстыдный и бесцеремонный человек! – Спасибо, Грайс, – сказал профессор. – Что ж, здесь нечего стыдиться, он абсолютно прав. Это называется сцепкой. В древние времена омеги сцеплялись с альфами исключительно, чтобы избавится от боли. В наше же время омеги находят себе пару на всю жизнь, чтобы вместо боли получать удовольствие. – Профессор сделал паузу, а затем спросил: – Кто ответит, до скольки лет формируется полноценная омега? – К шестнадцати? – спросил ученик неуверенно. – Совершенно верно. А какой самый ранний возраст созревания? – Девять-десять лет, наверное? – Верно, – ответил профессор Шадис. – По этой причине мальчики и девочки учатся отдельно. Скоро и вы разделитесь на две группы. – Но бывают же альфа-женщины и омега-мужчины! — выкрикнул Марко с последней парты. – Вот именно, – снова подтвердил Грайс, и я поймал на себе его хитрый взгляд. Только не это... – И я даже знаю, кто среди нас вырастет омегой. Да, Эрен? Меня часто дразнили, говорили, что я слабак и не нужно обладать даром предвидения, чтобы знать, какой в итоге окажется моя сущность. Стыдился ли я этого? Да. Мои щеки становились пунцовыми от смущения, но внутри я злился. Причем настолько, что иногда дело доходило до драк. Так и сейчас я не мог сидеть спокойно. Я ощутил кровь в висках и руках и с силой ударил по парте: – Никакой я не омега! – разозлился я. Хотя я знал, что мальчишки могли оказаться правы. – Грайс, это невежливо, – сказал профессор Шадис. – Разумеется, существуют альфа-женщины и омега-мужчины, но они считаются ошибкой природы точно также, как пара из двух альф или омег. Альфа и альфа, омега и омега – общество не принимает это. Люди слишком упертые и тупые, чтобы начать принимать новые для них вещи. И если мир кое-как принял альфа-женщин, поскольку они рождаются все чаще, то к омега-мужчинам никто не привык. Такие мужчины рождаются один на миллион. Да, к ним относятся неуважительно, никто не желает брать их на работу, но таких почти нет. К тому же, им помогает семья справиться с так называемой «врожденной болезнью». Грайс разразился смехом, когда я воззрился на него смущенный и злой: – Ха-ха-ха! Так Эрен у нас редкостная тварь! Один на миллион, слышал? Я уже чую твою омежью вонь! Фууу! – весело потешался он. Я прикрыл лицо руками, не желая никого видеть. И это приходилось терпеть постоянно... Грайс не всегда вел себя грубо. Только после того, как решил, что я испытываю к нему симпатию. Это произошло около года назад, в день биолога. Именно тогда я начал работать над подавителями. Когда я сидел за столом, работая, Грайс подошел со спины, обнял меня за плечи и прошептал жуткую непристойность о том, что мне не понадобятся таблетки, он сам избавит меня от болей. И если бы я не сглупил, ответив уточняющим вопросом, он бы отстал. Но в итоге мне приходиться терпеть его издевательства. Хотя на самом деле я только хотел помочь миру разработать что-то более мощное и безопасное для здоровья. Потому что когда я вижу мучения моей мамы, мое тело дрожит и ее боль как будто передается мне. Вот я и хочу, чтобы ей стало лучше. – А ты у нас, получается, редкостный дурак, – внезапно сказал профессор Шадис. Все подняли на него глаза. Он обратился к Грайсу: – За такие оскорбления тебе грозит немалый штраф. А будь ты взрослым, тебя ждали бы исправительные работы или арест. Вот так просто ты нарушил закон. Интересно, если при старших ты себе такое позволяешь, что происходит наедине с учениками, когда меня нет? Быть может, по тебе давно тюрьма плачет? Что скажешь, стоит рассказать об этом полиции, твоим родителям или директору школы? – Что за бредятина?! – взъярился Грайс. – Я ничего плохого не сделал! Я этого жалкого труса и пальцем не трогал! – в его жилах кипела кровь. – И этот щенок сам признал свою сущность! Для чего он тогда изучает и готовит подавители? Со школы прошло много лет, но я до сих пор слышу голос Грайса. Интересно, над Леви тоже так издевались? Он и сам может дать по щам кому пожелает, но… Леви ведь не всегда был таким сильным. С этими мыслями я стоял и мыл посуду около часа, пока сон не напомнил о себе. Глаза мои начали слипаться. Разлепить их было почти невозможно, разве что только утром. Поэтому, как только я лег в кровать, сразу же уснул крепким сном. End POV Эрен. POV Леви. Под утро я проснулся от сильного возбуждения и ненавистного желания, чтобы меня поимели – говоря конкретнее, в самый ответственный день у меня началась течка. Вечно мне везет, ничего не скажешь. Болезненным спазмом у меня свело мышцы паха, я чувствовал слабость и собственную беспомощность. Мои мысли занимал Эрен, а ладонь в это время медленно, но верно скользила в штаны. Я краснел, не то от жара, не то от гнева или смущения, и, что главное – осознания, какой позор произойдет, если я закончу это дело. В тот же час я судорожно вспоминал, где же хранил эти чертовы подавители. Я знал, что течка скоро должна была начаться, поэтому недавно хорошенько закупился лекарствами. Вот только не предугадал, что удача улыбнется именно сегодня. Но что с того, я ведь уже не раз скрывал свою сущность в периоды дьявольских пыток природы. Как-нибудь и в этот раз выкарабкаюсь. Пришлось хорошенько поднапрячь извилины, чтобы вспомнить, где лежали подавители, но мне таки удалось. Без преувеличения, я упал на пол (да, я жил под мостом, но мне ничего не мешало сделать под ним деревянный пол) с дешевого дивана, ощущая, как адски ломит кости, будто они высохли и стали хрупкими, как у мертвецов. После я с трудом дополз к ящику, вытянул руку вперед и, оставаясь в довольно драматической позе закинулся таблетками. Провалялся я таким образом на полу около часа, пока мне не стало чуть легче. После я поднялся на ноги, намылил тело мылом и облился холодной водой из ведра (а чего вы ожидали от жизни под мостом? Да, я позволил себе пол, но ванна – это совсем другой геморрой). Вообще, по-хорошему, я мог поселиться в номере, который заказал для меня Эрен. Так что, если бы не течка, я бы так и поступил – как я уже выше упомянул, я примерно знал, когда она начнется: по датам и легким спазмам внизу живота, наступающим за несколько дней до самого ужасного. Я попросту не хотел рисковать, лишний раз находясь среди общества. Но поскольку сегодня это – неизбежность, пришлось выпить сразу несколько упаковок подавителей, чтобы чувствовать себя как обычно, хотя норма – одна таблетка в день. Но что поделать, когда лекарства эти изобретены лишь для крайних случаев и принимать их рекомендуется очень-очень редко, а у меня эти крайние случаи происходят буквально каждый раз. Так, за многие годы мне удалось слегка угробить свое здоровье и в каком-то смысле даже подсесть на химические препараты, потому что с каждым применением их эффект ослабевает, и приходиться принимать все больше и больше. Я думал, что выпил достаточно лекарств на сегодня, но ошибся. Еще на самом начале нашего пути случилось непредвиденное: после того, как все встретились на Мортен роуд и каждому досталась карта, я повел нашу группу в лес. И когда мы прошли сквозь туман, спустившись в город, я почувствовал, что плотная ткань моих темно-синих брюк промокла от естественной смазки. Как удачно... – Все в порядке? – неожиданно спросил голос за спиной, когда мои глаза опустились к ширинке собственных брюк. Я быстро среагировал, обернувшись. Это был Эрен. Очевидно, он что-то заподозрил и как всегда начал волноваться. – Нет, – ответил я ему шепотом. – Никаких разговоров. Все, – продолжил я. – молча следуйте за мной. Почему молча? Всю дорогу к Либеру мы обсуждали план действий. Я четко дал понять, кто что делает. И несколько раз повторил, что как только мы спустимся в подземный город, никто не должен издавать ни звука. Так какого черта Эрен нарушает мое единственное правило? План, составленный мной и Эрвином, был прост: как только мы проникнем внутрь подвала, все разделяться по парам – Ханджи пойдет вместе с Эрвином, а я останусь с Эреном. Нам необходимо освободить не только Хисторию и Имир, но и всех остальных заключенных. Каждый из нас понимал, что вместо спасенных людей умрут другие жертвы, позже попавшиеся в лапы Волков, однако вполне вероятно, что этого не случится – мы огласим человечеству о Либере, и совсем скоро все кончится. Однако был и другой способ закончить вражду, вероятно, более сложный, чем полное уничтожение Волков. Способ этот был хоть и более трудным, однако по крайней мере обойдется без геноцида целого народа. И стоит ли вообще напоминать, что где-то в Либере по прежнему живет моя семья? Поэтому, вполне очевидно, что я выберу более гуманный способ. Жители Либера редко видели солнце. Волки боялись выходить на поверхность, чтобы случайно не наткнуться на охотника, и поэтому им еще детьми приходилось приспосабливаться к жизни под землей. Некоторым удавалось выжить без солнечного света, но далеко не всем везло. Большая часть населения гибла, так и не увидев ни солнца, ни неба, ни звезд. Точно также они не могли дышать свежим воздухом, их легкие с каждым днем поглощали все больше пыли и грязи, что витали в подземном городе – это стало только одной из причин ранних смертей Волков, помимо различных болезней. Я застал Либер только во время его основания, поэтому точно не мог знать, но, кажется, в городе есть отряд, добывающий воду и пищу. Именно они ловят людей и сажают их в клетки, как животных, чтобы обычные жители не рисковали собой и не выходили на свет. В связи с антисанитарией в Либере на задание я попросил всех одеть что-то старое, грязное и, если есть желание, рваное – Волки только такую одежду и носят. Но не потому, что хотят, а по той причине, что у них нет выбора. Но сегодня на удивление наша группа выделялась среди жителей своим неопрятным видом. В прошлый раз на улицах было пусто, а сегодня здесь кипела жизнь. Нарядная толпа уверенно двигалась в одном направлении, будто один организм. Мы безмолвно влились в поток, не отставая следуя за всеми. В итоге толпа привела нас к большому зданию в стиле барокко. Его фасад украшали две толстые мраморные колонны, а у ступеней журчал небольшой фонтанчик в виде чаши с раскинутыми в стороны крыльями. Очевидно, он символизировал свободу Волков точно также, как и само название города. Все переглянулись, негласно решив разделиться. Не нужно иметь огромный мозг, чтобы понимать, что Ханджи и Эрвину безопаснее было остаться. И в случае чего им или придется выручать нас, или первыми идти искать Хисторию и Имир. Ханджи и Смит скрылись из виду, каким-то образом протиснувшись сквозь толпу. Мы с Эреном продолжали следовать за толпой, изредка переглядываясь. Когда я взял его за руку, чтобы не потерять, он сильно стиснул мою ладонь. Тогда мне показалось, что он паникует и едва сдерживается, чтобы не сбежать. Поначалу я не понимал, в чем дело, но спустя время, когда проследил за его бегающими зелеными глазами, наконец осознал, куда он смотрит. Эрен оглядывался по сторонам, замечая новую и довольно пугающую для себя картину: жители Либера уродовали свои тела, частично превращаясь в Волков. Вероятно, это необходимо для безопасности, чтобы убедиться, нет ли в городе чужаков. Довольно кровавая это картина: кто-то выращивал себе хвост, у кого-то изо рта прорезались клыки, по которым стекала горячая алая жидкость, а некоторые, казалось, просто баловались, заменяя обычную человеческую голову Волчьей. Но превращение в Волка – занятие болезненное. Те, кто отращивал себе пушистые конечности, мучались с сгустками крови, перемешанными с кожей и шерстью. Эта гадость образовывалась каждый раз во время превращений и липла к телу. Оттого все снова стали ужасно грязными с характерным запахом. Казалось, я слышал каждое биение сердца Эрена, его вдохи и выдохи. Но я не знал, как его успокоить. Наверное, хотел – мы же не должны провалить задание только из-за его паники, – но не знал как. И тогда я погладил гладкую кожу его руки большим пальцем. Кажется, это помогло – его сердце и дыхание успокоились. Толпа медленно и неповоротливо вошла в здание, буквально внося и увлекая нас за собой, как мощное подводное течение. Поскольку никто не хотел смотреть другому в спину, все взгляды к себе притянул обширный сводчатый потолок, украшенный белой лепниной в виде волчьих морд, маленьких поющих птичек и тех же крыльев с акцентом на большие и маленькие перья. Все люди в толпе были высокие. За их спинами можно было разглядеть разве что еще несколько спин. Я устроился за ребенком – наверное, я любил детей только за их рост. Хотя когда возле них стояли их родители, это несколько оскорбляло мою сущность. Я поднял глаза. Впереди виднелся очередной большой зал. Судя по мелодичным звукам музыкальных инструментов и громкому пению женщины, доносившихся из зала, мы почти пришли. В какой-то момент мы наконец переступили порог и, когда все люди вошли внутрь, двери позади нас закрылись. Темный зал освещался тусклыми лампами. Впереди стояла огромная сцена. Очевидно, мы находились в зрительном зале. Теперь стало ясно для чего вся эта роскошь. Это театр. Каждый знал, куда ему направляться и садиться, толпа двигалась слаженно и организованно, и места партера в мгновение ока занялись людьми. Они спокойно сидели и ожидали начала представления, словно никакой мельтешни целых десять секунд назад и не было. Я устремил свой взор вверх. Точно такая же ситуация была и на бельэтаже, и на верхних ярусах, места которых мгновенно заняли заинтересованные зрители. Что ж, это нам даже на руку – если все будут отвлечены спектаклем, меньше шансов, что нас поймают. С этой мыслью я покрепче сжал руку Эрена и потащил его к выходу. Пока мы не успели привлечь ненужное внимание, мы выбрались из зала и принялись глубоко дышать. Но спокойной минуты у нас не оказалось. Я отстранился от Эрена, когда за спиной послышались шаги. Мы обернулись. К нам направлялась невысокая девушка в рабочей одежде официантки. Она двигалась медленно, сдержанно, но под конец не выдержала и подбежала с широкой улыбкой на лице. От облегчения выдохнули мы все. Хистория была жива, это уже радовало, однако предчувствие говорило, что все не так просто. Но, честное слово, смотрю на Эрена и не могу поверить в его наивную щенячью радость. Стоит и лыбится ей, а после переводит и задерживает взгляд на мне. От этого самому легче становится. – Ох, ну слава богу, с вами все в порядке! – улыбнулась нам Хистория. – Как же я рада вас видеть! – Она крепко сжала Эрена за плечи, после обняла меня и отстранилась. Как я и предполагал, это еще не конец. Хистория подала знак, и из-за угла вышли Ханджи с Эрвином. Она серьезно произнесла: – Слушайте, я не могу здесь надолго задерживаться, но я должна кое-что рассказать. – Она задрала рукав своего желтого платья, поверх которого носила белоснежный фартук-юбку, обнажив руку. Ее плечо сжимало черное кольцо с небольшой красной лампочкой. Точно такие же кольца использовались в качестве ошейников для Волков. – После вашего ухода нас поймали. Я не знаю почему, но вместо того, чтобы съесть, нас взяли в заложники и заставили работать. Этот наручник нацепили и на меня, и на Имир. С его помощью за нами следят. Они знают о каждом моем шаге и, разумеется, знают, где я нахожусь прямо сейчас. Этот наручник контролируется с помощью пульта и способен сжаться настолько, чтобы сломать любую конечность. Именно поэтому мы не можем сбежать. У меня заболела шея, и я невольно потянулся, чтобы погладить ее. – Тебе известно, кто управляет пультом? – спросил Смит. – Да, – ответила она. – Вилли Тайбер. Он – глава аристократической семьи Тайбер. И, кажется, бывший глава агентства Коулмер. Да, это так. Когда мы с Эреном посещали школу, учительница мальчика с именем Акайо рассказывала о том, что это агентство посещало их школу и интересовалось о мальчике, очевидно зная, кто он. – Как он выглядит? – продолжил расспрашивать Эрвин. – Мне не известно. – Хистория опустила голову, но тут же о чем-то вспомнила. Я знал ответ на вопрос. И боялся, что когда Эрен узнает об этом, решит, что я какой-то убийца (впрочем, он не то, чтобы будет неправ...). – Но я знаю, где их дом. – Она обратилась к Ханджи, которая передала ей карту: – Вот. – Хистория ткнула пальцем в место, где мы находились сейчас. – Просто следуйте этой дороге. Я нарисовала путь. Но проблема в том, что их двор обнесен высоким каменным забором. Проникнуть туда очень тяжело. – После недолгих раздумий она сказала: – И еще. Этот Тайбер, он что-то замышляет. Но мне также посчастливилось пересечься с Ханти. Кажется, она живет под домом Тайберов и шпионит за ними. Вы должны найти ее. Для этого советую переодеться в работников, у них больше привилегий. Подсобное помещение располагается почти в самом конце этого коридора с левой стороны, – закончила она. – Извините, я больше не могу задерживаться. Мне уже пора. Удачи вам и берегите себя. – После этих слов Хистория, отдав нам ключ и помахав рукой на прощание, убежала прочь. Мы последовали инструкциям Хистории: нашли подсобное помещение и скрылись за его дверями. В четырех стенах разместились разбросанная одежда, веники, тряпки, швабры. На стендах стояли деревянные ящики и картонные коробки с самыми разными вещами от детских игрушек до прилично стоящих драгоценностей. И все же на мой взгляд здесь было довольно пыльно. Все принялись искать одежду. Практически вся она состояла из довольно больших размеров. Не удивительно, что первым справился Смит. Ханджи и Эрен тоже скоро принялись переодеваться, в то время как я все искал и искал хотя бы приблизительный со своим размер, перебирая коробки. И вот еще что. Я не то, чтобы жалуюсь, но даже Эрвин, наш начальник устроил небольшой бардак, переворачивая ящики вверх дном. О Ханджи и Эрене говорить вообще не стану. Лучше просто напомню, что мы должны оставаться незамеченными. Этих слов хватит. Я уже почти сдался, когда Эрвин вышел уже переодетый и с улыбкой на лице. Ему шла униформа повара. Темные брюки в цвет кителя, белый фартук и шапочка. Следом за ним показалась Ханджи, которая выбрала форму официантки. Точно такое же желтое платье с кремовой шнуровкой на корсете носила Хистория. Пока Эрен переодевался, я сообщил Эрвину и Ханджи, что нас ждать не стоит. Каждая секунда была на счету. Мои слова убедили их не тратить время и заняться делом, так что они сразу ушли. Отлично, хотя бы перед ними не придется позорится. Спустя еще несколько мучительных минут Эрен пробрался сквозь завалы коробок. Кажется, ему впервые удалось найти подходящий размер клетчатой рубашки. В обычной жизни ему почему-то не везет с одеждой. Поверх рубашки на поясе завязан черный фартук. На Эрене была довольно приличная форма бармена. Что ж, он выглядел чистым и слава богу. Теперь моя очередь. Я хорошо ориентировался во времени и точно мог сказать, что прошло по меньшей мере двадцать пять минут, прежде чем Эрен разочарованно выдал: – Хм. Я думаю, мы осмотрели уже все ящики с мужской формой, но все размеры тебе велики, – сказал он, подумав. – Что, если попробовать поискать что-нибудь из женской? Девушки ведь тоже носят брюки. Может, что-то удастся найти. Мне было все равно, лишь бы сэкономить время. И когда мы заканчивали перебирать коробки с женской одеждой, я стал у последней, проверив ее содержимое. И остановился на этом выборе. – Нашел. Уберись здесь, пока я переоденусь. Не теряя времени, я взял выбранный мной наряд и зашел за один из стендов. Я натянул на ноги темные шелковые чулки, привязал подвязку, зашнуровал черное короткое (и чертовски облегающее на талии) платье с кружевами и противоположного цвета фартуком. Голову мою защищал кокетливый кокошник. Наряд горничной на первый взгляд мог показаться странным выбором, но я сделал его не спроста. Этот наряд спасет наши жизни и будет ничуть не менее полезным, чем нейлоновые и шелковые чулки во времена, когда использовались для военных целей. Я вышел на свет, чтобы показаться Эрену. Какой же он все-таки предсказуемый. Его вылупленные глаза напоминали рачьи и норовили вот-вот вылезти из орбит. Щеки его пылали румянцем, а губы изогнуты в непонятной – то ли довольной, то ли смущенной – улыбке (хотя вообще мне казалось, он был настолько растерян, что в его маленьком мозгу (зачесалось у меня что-то, так и хотелось сравнить кое с чем, но врать не охота, вот я и воздержался) смешалось много эмоций. Я заметил, как его взгляд скользит вниз по моему наряду и едва касается ног, когда он внезапно отдергивает себя и смотрит прямо мне в глаза, кажется, прилагая огромные усилия воли, чтобы снова не опустить взгляд. – Это... – он попытался звучать складно, но вышел только невнятный звук. – Кхм. Тебе идет, – прокашлял он. – Выглядишь довольно неплохо. – Настолько неплохо, что хочешь меня трахнуть? – выдал я, когда почувствовал, как кружится голова. Нет, этого хотел только я сам. Мой омега давал о себе знать, напоминал о себе, о течке, но, черт его дери, на самом деле это здесь ни при чем. Точнее, конкретно в этой ситуации при чем. Вряд ли бы мне добровольно хотелось отдаться ему прямо сейчас, в этом грязном, покрытом слоем пыли месте. Хотя, когда мы выйдем за порог комнаты, там нас будет ожидать смерть, так что есть возможность еще немного пожить. Однако после моих слов его взгляд поник, а лицо от чего-то сморщилось. Какого черта? – Нет... – выдохнул он напряженно, так, будто минуту находился под водой. – Конечно же нет. – Потом снова вздохнул. – Точнее, да, но... Я чувствовал себя все хуже и с трудом вспомнил о подавителях, которые захватил с собой. Выпив еще одну упаковку, я подумал о том, что пора выдвигаться. – Нам пора идти, – да, я его перебил, и что с того? Сам начал, сам же и перебил. Но я здесь ни при чем, это гадская шутка природы. К тому же несмешная. – Леви, – сказал Эрен, когда я повернул ключ. – Мне кажется, это слишком вызывающий наряд. Кто-то действительно может принять тебя за девушку. Вдруг начнут приставать? – Мысли глубже, – я повернулся к нему лицом. – Если начнут, познакомятся с моим кулаком. В остальных случаях это поможет отвлечь чье-то внимание. – Ясно, – коротко отозвался он. Я открыл дверь и мы вышли из помещения. Оставалось следовать карте. Пока что никого видно не было. Из зала доносилась музыка и чужие голоса. Я нашел на карте место, где мы находились сейчас и ткнул в него пальцем. Конец линии, которую ручкой начертила Хистория заканчивался не у самого дома Тайберов. Даже не у забора. Это логично, ведь мы понятия не имели, что таковы есть. Каким образом мы могли изобразить их на карте? Махнув Эрену рукой, я направился вперед. Он следовал за мной. Если бы в этот момент он трусил, я бы спрятал его где-то до того момента, пока здесь не будет безопасно. Но поскольку он даже хотел идти первым, я только максимально вежливо просил его идти за мной (ну, я лишь несколько раз сорвался на грубый мат, не так уж много). Для описания Либера хватит и трех слов: грязный, пыльный и темный. Массивные каменные колонны, восемьдесят три конструкции, удерживали на себе весь подземный город. Мы проходили мимо них, и колонны эти казались огромными стволами деревьев. За одной из таких колонн земля не освещалась, несколько сотен метров поглощала тьма. Невысокие домики, зелень и жители растворялись в этом месте во мраке. А где-то вдалеке проглядывался маленький ореол света, по которому скользили вытянутые человеческие тени. Я аккуратно сложил и спрятал карту во внутренний карман платья. Люди, живущие в этой тьме наверняка либо ходили с фонариками, либо уже привыкли к камням, о которые есть огромная вероятность споткнуться. Эрен вон уже трижды... а, нет, простите, четырежды спотыкнулся. Но я не хотел доставать фонарь. Нам не нужно лишнее внимание. Наконец, мы дошли к внушительному забору, что подсвечивался со всех сторон теплыми лучами света. Мы стояли в темноте. За нашими спинами раздались чьи-то шаги. Кто-то с уверенностью направлялся в нашу сторону. Возможно, охрана по графику обходила весь забор. Я и Эрен отошли подальше и спрятались за булыжником, присматривая за происходящим вокруг. На свет вышел высокий худой мужчина – длинные блондинистые волосы покачивались в такт его движениям. Он был одет в черный костюм и бабочку. Я ни секунды не сомневался в том, что это был он. Вилли Тайбер. Кажется, в этот миг сердце дрогнуло, но я приготовился идти в бой. Он стоял к нам спиной, поднес руку к стене и провел по плоскому камню пальцем. В воздухе повисло напряжение. Я слышал собственное дыхание и стук сердца. Едва проникающий в это место ветер шумно катил камешки и песок по земле. – Ты что, не рад видеть старого друга? – сказал он наигранно грустно. Терпеть не могу, когда он так делает. – Что случилось, мы же были так близки. Помнишь, как ты провел меня, будучи мальчишкой? А, Ривай? Или теперь ты зовешь себя Леви? Ответь же мне, как ты хочешь, чтобы я к тебе обращался. В один момент он обернулся. Его длинное лицо и мягкие черты ничуть не изменились с нашей последней встречи. Перед носом Тайбера стояла тьма, но он смотрел четко в нашу сторону и, кажется, даже точно мне в глаза. Я поднялся на ноги и направился в его сторону. Выходить на свет было бы опасно, будь перед нами кто-то другой, не Тайбер. Но этот мужчина способен на большее, чем может показаться с первого взгляда. Итак, я показался ему на глаза. Эрен стоял рядом. Не удивительно, что он ничего не понимал. Однако это не мешало ему взять себя в руки и стать чуть ближе к мужчине, так, чтобы прикрывать меня собой. Когда это он вдруг осмелел? – Леви, – произнес я. – Больше не называй меня Риваем. Пускай это имя навсегда исчезнет из твоей памяти, – продолжил я. Мой голос был спокоен, но ладони успели вспотеть. – Что тебе нужно? – От тебя? – рассмеялся он. – Ну, разве что улыбка и компания. Я слыхал, вы были здесь несколько дней назад и нам попалось несколько твоих людей. Но кто я, монстр, чтобы есть их? Конечно же нет. – Он вытер капельки слез и продолжил: – Насчет нашей встречи. Как насчёт того, чтобы составить мне компанию в клубе? Посидим, расслабимся, поведаем о прошлом и обсудим планы на будущее. Что скажешь? – Он взглядом прошелся с ног до головы по мне. – У тебя, кстати, красивое платье. Как раз по случаю. В нашей подсобке много старья можно найти, но тебе повезло, эти платья закупили только недавно. И как раз для работниц клуба, так что выделятся ты не будешь. – Мы пойдем. – Откровенно говоря, не о чем было думать. Решение было очевидно. И не важно, куда он нас пригласил. – Эрен тоже пойдет. – Ну конечно, – сказал он. – Я говорил о вас обоих. – У меня пот стекал по телу, когда я смотрел на то, как Тайбер с усмешкой глазеет на Эрена. Я знал, что он все знает. Но и мне известно не меньше. Мы сели в машину. Как только она двинулась с места, по возможности я старался запоминать дорогу. Всю дорогу я не сводил с нее глаз.

***

– Мы на месте, – наконец объявил Тайбер. Мы вышли из машины и зашли в здание. В клубе люди были одеты достаточно откровенно. Они пили и танцевали больше, чем обычный среднестатистический человек. И все потому, что Волки почти не пьянеют. Музыка, танцы, толпа, алкоголь. Трудно в таком хаосе не терять бдительность. – Я пойду возьму напитки, а вы пока пройдите в комнату номер шестьдесят шесть, – попросил нас Тайбер. Я напрягся. – Что за комната? – спросил Эрен. Видимо, он никогда ранее не интересовался, какие комнаты бывают в таких заведениях. – Приватная, – ответил он и тут же добавил, специально для меня: – Но уверяю, дверей там нет, так что можешь расслабится, девочка. Это всего-лишь альков с диваном. Выбора у нас все равно не было, так что я просто кивнул и потянул Эрена за собой. Успею хотя бы перекинуться с ним словцом, пока Тайбер не слышит. Увидев подсвеченную на стене цифру шестьдесят шесть, мы зашли в темный альков сквозь тяжелый занавес. Тут стоял маленький столик, вокруг которого разместился п-образный мягкий диван. Мы присели. – Эрен, – произнес я спокойно, но более напряженно, чем обычно. – слушай сюда. Это прозвучит чертовски странно, но что бы не сказал Тайбер, слушай его и повинуйся. Это важно. Все, что он скажет. Я обещаю, что ты будешь в порядке даже, если он попросит связать себя и позволить убить. Он этого не сделает – не убьет, если ты повинуешься ему. Так что пожалуйста, обещай мне. – Леви... – выдавил Эрен. Кажется, он не был к этому готов. – Я-я обещаю, хорошо. – Он помолчал с минуту. Затем дрожащими губами выдал: – Такое ощущение, словно... ты совсем не боишься. — Страх неизвестности заставил его спрятать глаза в пол, до боли закусить губу — кажется, он хотел что-то добавить. — Неужели тебя не пугает смерть? – Я живу этой работой, она для меня все, – молвил я. Мое дыхание успокоилось. Я сложил руки на коленях. – Я выбрал агентство не потому, что жаждал помогать людям. Точнее, это не главная причина. – Я выдохнул. – Расследования доставляют мне удовольствие. В этом секрет. А смерть... Она в любом случае постигнет каждого, когда придет время. Мне же остается только ПРН: перестраховываться, но рисковать и наслаждаться. Смотришь на меня так, словно ожидаешь, что скажу, что этот совет дал мне жутко важный для меня человек. Что ж, в каком-то смысле ты прав. Этим человеком была Ханджи, когда мы только встретились. Но Эрен, если ты здесь ради Волков, на самом деле лучше задумайся о том, нужно ли тебе именно наше агентство. Изучать Волков можно и другими способами, без риска для жизни. К тому же если ты не получаешь от этого удовольствие, просто отпусти. Смысла сейчас было говорить эти слова почти никакого. Я попытался сменить тему и успокоить его, но, мне кажется, я в этом не мастер. Я вспомнил еще кое о чем важном. У меня была течка, мы в ночном клубе, на мне чулки по случаю и к тому же весьма привлекательный наряд. Так может, воспользоваться случаем и наконец использовать то, что находится под пышными юбками короткого платья? – Возьми, пригодится. – Вытащив нож из-под пышной юбки я передал его в руки Эрена. Нет, серьезно, что я, напрасно все это время тащил за собой оружие, пряча его под платьем? Ножи, пистолеты, кастеты, а также лонгеты и другие препараты на случай, если понадобится первая медицинская помощь. Но неожиданно из его рук выпало холодное оружие и звякнуло об пол, когда свет полностью пропал, альков погрузился во тьму, а до ушей донесся громкий вой сирены. Голова разрывалась от шума, я прикрывал уши руками, но все без толку. Когда сирена затихла, а свет включился как ни в чем не бывало, я пришел в себя и в моем горле тут же встал ком. Раньше припрятанная дверь была заперта. Эрена рядом не оказалось. End POV Леви.