-<>♥<>-
– Пожалуйста, – шепчет он. – Кто-нибудь. Это не работает. (Почему не работает?) Это… это должно было сработать. Техно все еще жив, это должно сработать. Молитва была произнесена и бог-покровитель услышит ее. У Техно на запястьях появятся три прочные метки жизни, и он будет в порядке. Со святилищем все в порядке, и Филза, он… он сделал все правильно! Верно? Так почему же ничего не происходит? – Ты знаешь почему, – шепчет ему в ухо его же более рациональный голос. – Он же говорил тебе. Пиглины не получают меток. – Пошел ты, – шепчет Филза себе под нос. – Кто тогда, черт возьми, сидит здесь и изображает из себя священника, пытаясь спасти своего друга? Он умирает. Филза – не бог. У него нет аспекта, нет домена, нет последователей. Филза – не бог. Он не… … он не бог. Бог был бы сильнее. У бога была бы власть. (Филза – не бог) У него нет власти. У него нет сил. Его душа соткана из вечного терпения и хрупкого неповиновения. Но разве это не сила сама по себе? Вызов. Злое отчаяние, слетающее с языков смертных, в криках и шепоте с самого начала их существования, говорящее о человеческом роде, куда красноречивее любых молитв. – … Мне все равно, кто на другой стороне. Боги, демоны, духи, кто угодно. Просто… кто-нибудь, помогите.-<>♥<>-
Честно говоря, Техноблейд никогда не задумывался о загробной жизни. Не то чтобы он думал, что будет жить вечно. Ему просто… было все равно, что ждет его на другой стороне. Живет, жил, будет жить. Умирает, умирал, будет умирать. Беспокоиться о мертвых – это забота живых. Мертвые не скорбят. Он просто думал, что у него будет больше… Времени. Время? Он знает, что такое время. Это растущие морщинки на лицах людей, это ползущие вверх грибы, это кости, рассыпающиеся в пыль, и тихий дрейф песка. Он… Он не знал своего времени. Возраст – это слово, которому научил его Фил. Возраст – забавное слово для измерения времени, которое ты провел в этом мире. Но он не знает своего возраста. Это… печально. Не так ли? Жизнь без меры. Филза сказал бы, что это печально. Казалось, он заботился о таких вещах. Техно старался не огорчать его. Но, похоже, он потерпел неудачу. Он слышал… … мольбы. И видел слезы. Крики, возня с другими людьми. И… горе. Откуда горе? О чем тут нужно горевать? Горе – для живых. (Горе для других людей. Но оно не обошло стороной и брошенного сироту-священника, борющегося за свои последние мгновения жизни.) Есть что-то еще… вой. В затылке. Голос. Голоса? (Хор в трауре.) – Мне жаль, – слышит он, то, что сам произносит. Он чувствует слова, как будто они исходят из его рта, но голос чужой. Он ниже, чем у пиглинов, гудит и тянет. (В этом есть смысл. Тошнота подступает к горлу.) Вой только усиливается. – Я подвел вас, не так ли? – Спрашивает он. – Это было эгоистично с моей стороны. Я не… Я не подумал о том, что будет с вами, когда меня не станет. Я просто принял это. Он пытается выдохнуть. – Это был хороший забег. Мы сделали все, что могли. Я… рад, что вы пришли попрощаться, прежде чем я… НЕТ! НЕТ НЕТ НЕТ НЕТ НЕТ НЕТ НЕТ НЕТ НЕТ НЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТНЕТ Крики и вопли сливаются в один неразборчивый шум, он нарастает и набухает, как рев дождя. Давление на его череп усиливается, и жжение в крови кажется почти невыносимым. Как остановить это, остановить это, остановить это, остановить это…-<>♥<>-
Техно не просыпается тихо. Филза не знает, почему ожидал чего-то другого. Он просыпается с грохотом, с прерывистым криком, с милосердно чистым и глубоким дыханием. Он просыпается с недоверчивыми глазами, золотой блеск широко разливается под его вечно блеклым, пустым взглядом. Он просыпается с тремя золотыми сердцами на запястье. Он просыпается с клеймом золотой короны, тускло сияющим на его голове. – Техно? – Нерешительно спрашивает Филза. Техно вглядывается в новые метки жизни на запястье, протягивает все еще дрожащие руки, чтобы осторожно прикоснуться к выжженному на его черепе клейму. (Филза может представить насколько оно болезненное. Он видел, как раскаленное золото оживает, и не мог даже закричать) – Ты… ты в порядке, приятель? – Глупый вопрос, упрекает себя Филза. Этому человеку только что чуть не сожгли мозг божественной меткой.-<>♥<>-
Помощь? Нужна помощь? Техно слабый Медлительный и слабый Техно ха-ха – Что… – На его запястьях золото, а на лбу металлическая выпуклость, пустое клеймо на месте меха, напоминающее по форме корону. Кровь для кровавого бога, КРОВЬ ДЛЯ КРОВАВОГО КОРОЛЯ. Техно шипит от звенящего давления в висках и гармонического тона, который хор раньше никогда не использовал. То, что раньше было шепотом, теперь превращается в постоянный гул, заглушающий звуки остального мира. На его запястье лежит рука (убей его) (ты его знаешь, ты его знаешь), рука, покрытая серыми пушистыми перышками, пальцев слишком много и каждый из них оканчивается черным когтем. Филза. Рука остается. Гул хора стихает. В мир снова возвращаются звуки. – Привет, – дрожащим голосом здоровается Филза, в его глазах мелькает усталость. Похоже, он чем-то обеспокоен. Что-то… случилось, что-то случилось с Техно. Верно. Техно должен… сказать что-то. – Ну что ж, – решительно говорит он. – Это было драматично.-<>♥<>-
И Филза смеется. Когда он вспомнит, что весь остальной мир существует, он сможет извиниться перед возницей, священником и теми бедняками, которых он, должно быть, напугал, прежде чем добрался до святилища. Когда он вспомнит, что остальной мир существует, он сможет сказать Техно, что на его запястьях сердца должны быть красными, а не золотыми. Он сможет спросить, что это значит, он сможет спросить про корону, выжженную на голове пиглина, он сможет спросить, почему Техно говорил сам с собой, когда проснулся. Когда он вспомнит, что остальной мир существует, Филза обязательно спросит себя, почему Техно стал исключением из всех, кого он когда-либо хоронил. А сейчас, он будет смеяться. До тех пор, пока его крылья не затрясутся от слез, которые он забыл выплакать, потому что его единственный друг действительно, действительно жив. А сейчас. Этого достаточно.