бумажные сердца

      Кошмары — довольно страшная вещь, особенно если они снятся практически каждую ночь. Причинами всех этих жутких картинок, всплывающих в голове во время сна, чаще всего бывает стресс, травмирующие переживания или психические нагрузки. Ники собрал в себе абсолютно все эти факторы, и этого было вполне достаточно, чтобы ужасные, страшные сновидения мучили его каждый раз, как только он закрывал глаза. Возможно, именно поэтому он практически не спал по ночам.       Конечно, находясь дома, кошмары еще перетерпеть как-то можно, хоть и успокоить все равно будет некому, но возможность посильнее укутаться в теплое и огромное, спасающее от всех бед одеяло, все-таки была, и Нишимура этой возможностью часто пользовался в раннем детстве, когда снилось что-то страшное. В те времена плохие сны были для Ники редким явлением, поэтому мальчишка лишь иногда прибегал в комнату родителей и ложился рядом с мамой, ища спасение в ее нежных и родных объятиях. Сейчас кошмары зачастили: приходят почти каждую ночь, нисколько не щадя и без того поломанную психику парня. Так вот, если подобное случается в школе, когда японец по совершенной случайности засыпает на перемене или на одном из уроков, то ощущения от этого не самые лучшие, ведь даже спрятаться от своего страха некуда, потому что рядом нет ни одеяла, ни покинувшей этот мир мамы.       Нишимура, если честно, чувствовал, что в сегодняшний день точно что-нибудь должно произойти, и это «что-нибудь» далеко не из хороших вещей. Но парню совсем не хотелось думать об этом, потому что все, что было сейчас в его мыслях — это желание наконец поспать. Кажется, кое-кто опять за ночь не сомкнул глаз ни на минуту, а теперь приходится мучаться, с трудом сдерживаясь, чтобы не уснуть прямо на уроке английского. Ники пытается, правда. Ему нужно учиться, чтобы доказать отцу, что он может быть примерным сыном.       — Эй, Ники, — слышит он чей-то звонкий, но совсем негромкий голосок в сантиметрах двадцати от себя — это он понимает только потому, что какая-то часть его мозга еще работает и осознает, что рядом должен сидеть Ким Сону, но, если быть честным, то сейчас у Нишимуры все ощущается так, словно он находится в каком-то закрытом стеклянном пространстве, а все звуки доносятся снаружи. — Ники, блин!       Блондин слегка подпрыгивает на месте от неожиданности, и, резко вздернув плечами, встряхивает головой, чтобы прийти в себя, после чего нехотя обращает свой расфокусированный взор на звавшего его одноклассника. Настороженный взгляд Сону заставляет Ники одними лишь глазами спросить «что?» и наклонить голову вбок, приподняв обе брови. К счастью, вслух свой вопрос повторять не приходится, потому что Ким и без этого все понимает, не глупый же.       — Заканчивай витать в облаках, — тянет парень, с трудом сдерживая в себе желание хотя бы совсем легонько пихнуть младшего в плечо для лучшего эффекта своих попыток вернуть его к уроку. Нишимура его, кажется, вообще не слушает, даже не пытается; Киму приходится возмущенно наблюдать за тем, как японец, не обращая внимания ни на что, просто укладывает голову на свои сложенные на парте руки и лениво прикрывает глаза. — Эй, ты что, издеваешься? Мы сегодня пишем важный тест, а ты решил поспать. Серьезно, Ники?       — Отвали, — сонным голосом произносит блондин, пряча лицо в собственных руках, лбом утыкаясь в твердую поверхность деревянного стола. Не очень удобно, но волновать Рики это будет явно в самую последнюю очередь, да и вряд ли вообще будет. Все, о чем он сейчас так сильно мечтает — поспать хотя бы минуточку, закрыть глаза и оказаться где-то в другой вселенной: светлой, хорошей, не такой, как эта.       И он засыпает быстрее, чем Сону успевает снова повозмущаться, а учитель раздать двойные листочки, предназначенные для запланированной небольшой контрольной работы. Японцу не то, чтобы плевать на все это, ведь он собирался доказать отцу, что способен хоть на что-то, что он не ужасный сын, что он заслуживает банальной родительской любви. Нет, ему не плевать: он наконец-то понял, как получить хотя бы малейшую каплю внимания от своего отца, и теперь собирается сделать все возможное, чтобы желаемое сбылось. Он ведь действительно старается, даже с Сону уже почти не спорит, а добросовестно выполняет все его указания, когда тот приходит к нему домой проводить занятия. Он так старается, но почему-то ни одного хорошего слова от отца еще не получил. Почему?..       Рики знал, что засыпать сейчас ни в коем случае было нельзя, и не только потому, что из-за этого он не напишет ни одного ответа в своем тесте, после чего точно получит плохую оценку, и даже красивые глазки не спасут его; но и по той причине, что кошмары никогда не щадят его, где бы он ни засыпал. И было глупо надеяться на то, что сегодня он поспит в спокойствии. Очень глупо, но он все же погружается в сон.       В какой-то момент рука Ники слабо дергается, а затем и оба его плеча вздрагивают — Сону это моментально замечает и поворачивает голову в сторону светловолосого, вопросительно наклоняя голову вбок. Японец шепчет что-то невнятное, его слова похожи на какой-то бред, который Ким распознать не в силах. Его тело начинает мелко дрожать, и старший не может не обратить на это внимание: в прошлый раз, когда Ники спал в его присутствии, ничего странного в его поведении не было. Ну, по крайней мере, на протяжении всего того времени, пока Сону сидел рядом.       Кореец продолжает наблюдать за одноклассником еще какое-то время, не решаясь предпринимать какие-то действия, способные успокоить спящего парня, но только до тех пор, пока Ники не начинает конкретно бредить. И Сону даже, кажется, может разобрать его слова:       — Хватит, прекрати, — хрипло, едва слышно шепчет Нишимура. Его пальцы сильно сжимают собственные руки, болезненно впиваясь в них короткими ногтями; потом наверняка останутся красные следы. Его дыхание в миг становится тяжелее, а шепот не прекращается: — Пожалуйста…       Сону переглядывается с Чонвоном, и тот, судя его взгляду, находится абсолютно в таком же замешательстве, что и Ким. Только вот Ян не видел, что было в спортзале, в отличие от старшего. Сону кажется, что все, что происходит — связано между собой. Очевидно, что Ники страдает. Очевидно, что он таит внутри себя немыслимую боль, только вот в чем еще она может заключаться, помимо смерти матери? Тут явно есть что-то еще.       Японец снова вздрагивает от испуга и даже едва слышно всхлипывает, а Сону почему-то так и не решается будить его — он лишь рукой касается чужой спины, мягкой ладонью начиная поглаживать по ней, но успокоить парня практически не получается. Нишимура затихает всего на мгновенье. Его напряжение словно снимается под чужими прикосновениями на пару секунд — но только на пару секунд.       Если бы Сону умел видеть чужие сны, то он бы точно разбудил Ники. Потому что сам Нишимура очень хотел бы избавиться от этой ужасающей картинки в его голове.       Как только Рики закрыл глаза и провалился в сон, сначала не было ничего, кроме черной пустоты, но потом стал медленно появляться расплывчатый образ самого себя, который с каждой секундой становился все отчетливее; он сидел совсем один в темной комнате, лицом утыкаясь в свои колени и издавая тихие всхлипы. «Что происходит? Почему я плачу?», — сквозь сон подумал парень. Но уже в следующую секунду причина стала ясна: отец. Мужчина появился в той комнате будто из ниоткуда, с его уст вновь срывались громкие крики и обидные слова в сторону своего сына, а рука так и грозилась ударить. Ники сжался от страха, умоляя отца не трогать его, он извинялся за все, что только мог, но это его не спасло. Еще секунда и вот, мальчишка уже лежит на полу, рыдая изо всех сил; все его тело в гематомах, на щеке красное пятно, а с губ стекает алая кровь.       Нишимура просыпается. Сону резко одергивает от него свою руку, но продолжает внимательно наблюдать за каждым действием парня. Блондин приподнимается, дышит так тяжело и часто, будто бежал целый кросс, и по сторонам оглядывается, совершенно случайно натыкаясь на явно взволнованного Кима. Рики тянется ладонями к собственным глазам, чтобы привычно потереть их после сна, но замирает, когда чувствует еще невысохшие слезы. Неужели он плакал не только во сне?..       — На что уставился? — грубо обращается к однокласснику он, рукавом толстовки вытирая слезы с лица, из-за чего его бледная кожа слегка розовеет. — Я тебя спрашиваю, Ким Сону.       Брюнет мотает головой, мол, да ни на что, и Ники хмыкает и зарывается пальцами в свои волосы, сжимая их практически до боли. Чонвон от японца тоже взгляда не отводит, хоть и смотрит на него так, чтобы было незаметно, потому что слышать какие-то претензии от блондина и в свою сторону он не собирался, но интерес ко всей этой ситуации у него был не менее сильный, чем у Сону.       — Ты... — тихо начинает кореец, — в порядке? — все, о чем он додумывается спросить, в принципе не надеясь на какой-то ответ от Ники, и это было вполне логичным решением, потому что японец просто молчал, пустым взглядом будто бы пытаясь просверлить в старшем дыру. — Ники, ты плакал и что-то шептал во сне. Ты уверен, что сейчас все хорошо?       — Тебя это не касается, — Нишимура снова грубит, но ему все равно; он отворачивается от одноклассника и даже не думает извиняться.       Людям вокруг до двух мальчишек с последней парты нет никакого дела — все заняты искусным списыванием ответов друг у друга. Чонвон и Сону тест уже давно написали, на всякий случай сверившись ответами, пока учитель не смотрел в их сторону, а вот листок Ники так и остался пустым.       Из другого конца кабинета (а точнее, из его начала) раздается властный голос учителя, оповещающий о скорой сдаче работ.       — Ники, — Сону тыкает японца обратной стороной ручки, дабы привлечь его внимание к себе, — ты еще ничего не написал, тебе помочь?       Нишимура от чужой помощи не отказывается — без каких-либо слов отнимает у Кима его тест и быстро переписывает на свой чистый листочек все ответы. Он знает, что за их правильность можно не волноваться, потому что мало того, что Сону сам отлично учится, так он еще и с главным заучкой этого класса все время советуется. «Все-таки, есть от него хоть какая-то польза», — проносится в голове японца, но он тут же отгоняет от себя все хорошие мысли о старшем.       — И что, даже спасибо не скажешь? — с ненастоящей обиженностью тянет брюнет, картинно дуя губы и хмуря брови – обычно на всех его знакомых этот трюк срабатывал, но младшего к их числу явно причислять не стоит. у Ники взгляд томный, стеклянный и совсем-совсем пустой, он в сторону Кима даже не смотрит, да и вряд ли вообще слушает его. — Ники, хочешь поговорить? — вдруг неуверенно задает вопрос кореец.       А о чем они будут сейчас говорить? О моральном состоянии Нишимуры? О его кошмаре? О том, почему он плакал в спортивном зале, руками так сильно вцепляясь в спину Чонсона, будто бы тот — единственный спасательный круг в самой середине глубокого океана? Или, быть может, им сначала стоит поговорить друг о друге? Об их взаимоотношениях, и о том, какого черта они превратились вот в это. Или будет лучше, если Сону наконец-то расскажет Ники о том, что так старательно от него скрывает?       Нет, нет и еще раз нет. Японец не хочет разговаривать с Кимом о чем-то, тем более сейчас. Ни за что.       — Слушай, это явно не мое дело, но что-то тебя очень беспокоит сейчас, — тихо, почти шепотом говорит старший. — И это «что-то» тебе и снилось. Что это было?       Рики молчит всего пару секунд, а потом разворачивается к парню всем телом и поднимает на него до того холодный и безразличный взгляд, что у Сону по спине проходится табун мурашек.       — Ты прав: это не твое дело.       Сону хлопает пушистыми ресницами, не сводя взгляд с младшего, и не может и слова из себя выдавить — а возможно он и вовсе не знает, что говорить. Звонок в этот же момент звенит так громко, что танцор невольно вздрагивает, заставляя Чонвона, только сейчас решившего продолжить свое наблюдение за странной парочкой, едва слышно усмехнуться. Нишимура небрежно складывает свои вещи в рюкзак, одним движением руки смахивая их прямо туда с парты.       — И только попробуй сегодня не прийти ко мне заниматься, — он поднимается со своего стула и указательным пальцем будто бы пригрожает старшему, но устрашающе это не выглядит, для Кима уж точно. — Я серьезно, Сону. И тест мой сдай, — кивает головой на свой листок, который, по всей видимости, донести до стола учителя ему было слишком сложно.       Кореец кивает и взглядом провожает уходящего из кабинета Нишимуру. Учебный день закончен — можно облегченно выдохнуть и пойти домой. У Сону даже останется время, чтобы отдохнуть перед занятием с Рики, и это не может не радовать, на самом деле.       — Чонвон, — он поворачивается к другу, — ты сдал тест? Мы можем идти домой?       Ян одаривает Кима взглядом, полным непонимания.       — Домой? — удивляется он. — Разве мы не договаривались, что сразу после уроков ты пойдешь посмотреть на мою первую тренировку по баскетболу вместе с Джеем? О нет, только не расстраивай меня и не говори, что забыл про это.       Сону сжимает губы в тонкую линию и виновато опускает голову, всем своим видом давая понять младшему, что ему правда жаль; Чонвон громко смеется и отрицательно мотает головой, убеждая, что все в порядке.       — Я ужасный друг, прости, — танцор не по-настоящему хнычет, закрывая лицо ладонями. — Я бы правда очень хотел пойти вместе с тобой, но я не могу: я должен быть у Ники уже через час. Извини.       — Ничего страшного, я не обижаюсь, — Вон мягко улыбается, касаясь чужой руки своею. — Не переживай, я один не останусь. Позову Сонхуна, у него, скорее всего, тоже сейчас закончились уроки.       — Ладно, — Сону кивает и улыбается неловко, все еще чувствуя на себе какую-то вину за то, что впервые не смог сдержать свое обещание. Он знает, что его друг никогда не обижается на такие пустяки, и сейчас бы вряд ли стал, ведь он прекрасно понимает, что, в первую очередь, все эти занятия с Нишимурой — работа Сону, за которую он получает деньги, и сейчас для Кима это явно важнее, чем что-либо, ведь ему необходимо где-то взять огромную сумму денег за крайне короткий срок, а отец японца платит неплохую стоимость за каждое занятие, поэтому Киму нужно просто немного потерпеть, а уже потом можно будет веселиться, когда всей этой истории с Енджуном будет положен конец. — Еще раз прости, что так вышло. Обязательно созвонимся вечером втроем и обсудим, как прошла твоя тренировка.       Они прощаются еще около минуты, Чонвон глупо шутит пару раз на какие-то только им понятные темы, после чего они все-таки обнимают друг друга и Сону спешит покинуть класс, чтобы побыстрее оказаться дома, переодеться, пообедать и направиться домой к Нишимуре. Ян же тихо хмыкает и набирает номер Сонхуна, чтобы договориться с ним о том, чтобы сейчас он пошел вместе с младшим на тренировку. Конечно, Чонвон мог бы просто сбегать на другой этаж до кабинета Пака, но зачем, если намного проще позвонить.       Сонхун, как и всегда, берет трубку не сразу: его телефон в любой момент его жизни стоит на беззвучном режиме, за что все его друзья и родственники постоянно ругаются на него за это, но со своей привычкой он ничего сделать уже не может. Парень удивляется предложению Чонвона, но без раздумий соглашается — и не проходит и двух минут, как он оказывается на этаже, где его уже ожидает Ян.       — Сонхун! — кричит младший, замечая друга вдали, и с радостной улыбкой на лице машет ему рукой; Пак улыбается в ответ и подходит к Чонвону. — Спасибо, что согласился пойти со мной. Надеюсь, тебе не будет скучно просто сидеть на лавочке. Сону, к сожалению, променял нас на своего японца, — шутит Вон, и Сонхун хихикает, театрально закатывая глаза на слова друга. — Пошли в туалет, мне нужно переодеться.       — Во-первых, никогда и ни за что меня не благодари: мы же лучшие друзья, так что для тебя я могу сделать все, что угодно, — мягко произносит Пак. — А во-вторых, скучно мне точно не будет, потому что я прихватил с собой свой скетчбук, так что помимо того, что я буду наблюдать за тем, как ты бессовестно пялишься на Пак Чонсона, я заполню пару страничек новыми рисунками.       — Ты, кстати, обещал, что нарисуешь меня с Джеем, помнишь? — Чонвон криво подмигивает старшему, и из-за того, что у него в очередной раз не получается сделать это так же привлекательно, как обычно делают это девушки в рекламах, Сонхун звонко смеется, а сам Ян забавно надувает щеки, складывая обе руки на груди и с трудом подавляя в себе желание стукнуть Пака в плечо. — Теперь ты точно обязан нарисовать нас, иначе мне придется на тебя обидеться.       — Хорошо-хорошо, — отвечает Сонхун. — Обязательно нарисую.       Парни сами не замечают, как доходят до мужского туалета: видимо, пока они разговаривали, ноги сами привели их в нужное место, зная дорогу сюда лучше, чем куда-либо. К счастью, помещение было пустым, и Чонвона ни что не напрягало. Сонхун, правда, так и не понял, почему Ян не может переодеться в раздевалке, где, вероятно, сейчас переодеваются все остальные. Если он боится, что там будет Джей, то есть ли от этого вообще какой-то смысл? Они оба парни, здесь нет абсолютно ничего такого, что может заставить Чонвона почувствовать себя неловко или смущенно.       — Почему мы вообще здесь? — с капелькой возмущения интересуется Сонхун, придерживая слабую дверцу кабинки, в которой сейчас переодевается Чонвон.       — В каком смысле? — доносится голос по ту сторону.       — Ну, ты что, не можешь переодеться со всеми? — поясняет Пак, наклонив голову к двери, прислонившись к ней виском. — Или тебе просто стремно переодеваться перед своим этим баскетболистом, м? — он усмехается и тут же головой чувствует несильный, но довольно хороший удар чужого кулака о дверцу кабинки. — Эй! Поаккуратнее, мистер.       — Замолчи и открой дверь, — сквозь стиснутые зубы проговаривает Ян, самую малость отчего-то вдруг чувствуя себя раздраженным: очевидно, какие-то слова, сказанные другом ранее, его задели.       — Ты все? — спрашивает Сонхун, наблюдая за младшим, что уже вышел из кабинки, а сейчас внимательно рассматривает себя в отражении зеркала, то поправляя на себе идеально выглаженную футболку с шортами, то и без того прекрасно уложенные волосы. Пак грустно усмехается, глядя на эту картину: Чонвон всегда старается выглядеть еще лучше, чем он есть, но, на самом деле, ничего не меняется, ведь он и так уже хорошо выглядит, там и поправлять то нечего. — Ты очень красивый, Чонвон. Хватит сомневаться в этом и по сто часов разглядывать себя в зеркале, ища новые недостатки, а потом судорожно пытаясь исправить их. Прекрати делать это.       Ян вздыхает и поджимает губы: Сонхун прав. Но что Чонвон может сделать? Не так-то просто избавиться от всех этих мыслей, когда они крутятся в голове каждый божий день, не давая мальчишке абсолютно никакого покоя. Конечно, он не глупый и осознает всю проблему, но этого крайне мало, чтобы она исчезла.       — Давай не будем об этом, — Ян улыбается, и Пак не может не почувствовать фальшивость в эмоциях младшего. — Пожалуйста.       Что ж, если он не хочет говорить об этом сейчас, то Сонхун настаивать не станет ни в коем случае. В конце концов, Чонвон уже не маленький и сам способен разобраться во всем. Звучит, конечно, сомнительно, но Пак не хочет давить на Яна и давать ему какие-то непрошенные советы. Он не специалист в психологии, чтобы говорить младшему, как нужно действовать, поэтому все, что он может сделать — это просто поддержать, но ведь мнение младшего от всех этих слов не изменится, разве что на пару секунд, но потом все снова вернется туда, с чего начиналось. Чонвон должен сам разобраться с этим. Или найти того, кто точно сможет помочь.       — Куртка Джея так вкусно пахнет, — Чонвон вдыхает запах чужой вещи, которую сейчас держит в руках. Сонхун задается вопросом, откуда Ян вообще ее достал, но решает не задавать столь глупый вопрос, ведь Вон весь день таскался с каким-то красивеньким бумажным пакетом, о содержании которого умалчивал, будто боялся, что кто-то может украсть его сокровище. — Я уверен, что Чонсон пахнет именно так. Интересно, какой парфюм он использует? Наверное, очень дорогой, — тянет парень, задумчиво приложив палец к губам и смотря куда-то в сторону. — Я не хочу отдавать ему эту куртку обратно, но и оставить у себя ее не могу.       Пак пожимает плечами и качает головой, мол, ничем помочь тебе не могу, вернуть все равно придется. Чонвон же разочарованно дует губы и не перестает утыкаться носом в чонсоновскую баскетбольную куртку.       — Пошли уже, — Сонхун вздыхает и головой кивает в сторону выхода, но Ян на него не смотрит и даже, кажется, не слушает. — Господи, да успеешь ты еще понюхать эту куртку. И не лучше ли ощущать его запах на нем же, а не на какой-то там одежде?       — Ты что такое говоришь, эй! — удивленно восклицает младший и хмурится, забавно сводя брови к переносице. — Ты как себе это вообще представляешь? Только не говори, что предлагаешь мне подойти к нему и попросить понюхать его кожу.       Сонхун громко смеется: таких глупостей он от Яна давно не слышал. Видимо, если дело касается Пак Чонсона, то его мозг полностью отключается, отказываясь как-либо функционировать, и теряет контакт с внешним миром.       — Чонвон, ты что как маленький то? Всему тебя учить надо, — Пак качает головой. — Не нужно тебе ни о чем его просить. Просто обнимешь его в подходящий момент, и все — нюхай сколько захочешь.       — Лучше замолчи, — хнычет Ян.       От одной лишь мысли о том, каково это наверное классно обниматься с Джеем, у Чонвона кружит голову и сводит колени — он крепче обнимает паковскую куртку. Так он и решает постоять еще какое-то время, и Сонхун выбирает не беспокоить этого влюбленного птенчика, поэтому просто залипает в своем телефоне, делая вид, что практически пустая лента в какой-то социальной сети ему интересна.       Хун, конечно, хотел подождать, пока Чонвон сам отстранится от чужой вещи, но кое-что заставило его не сильно стукнуть кулаком младшего в плечо. А если быть точнее, то не что, а кто.       Чонвон поднимает голову, с непониманием глядя на странное выражение лица друга, взор которого направлен явно не на самого Яна. Боже. Какого черта?..       Пак Чонсон.       Прямо перед Чонвоном, все еще обнимающим куртку Джея, стоит ее обладатель. Ян шумно сглатывает. Как давно он, черт подери, тут находится? Сколько он видел? Сколько он слышал? Почему Сонхун все это время просто молчал и ни о чем не сообщил? Чонвон случайно встречается взглядами с баскетболистом, и тут же отводит глаза в сторону, заметно краснея и совсем не зная, что сказать. А что ему вообще сейчас нужно говорить?       — Так нравится моя куртка? — Чонсон сохраняет абсолютное спокойствие на своем лице, но самодовольная ухмылка так и просится показаться на притягательных губах.       Чонвон готов провалиться под землю, оказаться так глубоко под ней, чтобы его больше никто и никогда не нашел. А вот Сонхун с трудом сдерживает смех, кулаком прикрывая рот, чтобы не захохотать во весь голос со всей этой ситуации, ведь сделай он это, то моментально сдаст Яна со всеми потрохами.       — Это не то, о чем ты подумал! — Вон мотает головой и резво машет руками, пытаясь придумать, что сказать следующим, но его только что застали врасплох, и каждая клеточка его мозга решила, что отключиться прямо сейчас будет самым прекрасным выбором. — Я просто.. просто...Я... — бубнит Чонвон и неистово краснеет.       Хун все-таки посмеивается в кулак, слава богу, что это получается едва слышно, и быстро набирает сообщение Сону, в котором пишет, что: «наш Чонвон-и сегодня точно умрет. От смущения»; Ким в ответ присылает парочку забавных смайликов, а после досадно сообщает о том, что Ники снова что-то натворил, и теперь ему придется придумывать, как прикрыть японца перед отцом. Паку, конечно, крайне интересно узнать, что же там произошло, и он бы обязательно расспросил у Сону обо всем, но то, что происходит прямо сейчас перед ним — в разы интереснее.       — Это правда не то, о чем ты подумал, Джей.       — Можешь не оправдываться, я все понимаю, Чонвон, — баскетболист усмехается и похлопывает младшего по плечу. — Просто удивительно, что среди моих преданных фанатов оказался кто-то вроде тебя.       — Во-первых, я не твой фанат, — с уверенностью заявляет Вон, и это звучит почти убедительно. — А во-вторых, что это значит: «кто-то вроде меня»?       — Забудь, — отмахивается Пак. — Просто шучу.       Ян озадаченно гнет бровь, но в конце концов просто пожимает плечами и встряхивает головой.       — Ладно, без разницы, нам пора на тренировку, — торопливо говорит он и, накинув свой рюкзак на плечи, тащит за собой Сонхуна, даже не оборачиваясь.       На протяжении всего того времени, как проходила тренировка, Чонвон показывал себя с лучших сторон: он без единой ошибки кидал мяч и ни разу не промахивался, когда бросал его в корзину. Чонсон должен признать, что Ян произвел на него сильное впечатление своей сегодняшней игрой, будто он даже превзошел самого себя с того самого урока физкультуры. Джей тепло улыбался каждый раз, смотря на мальчишку, который делает отличные успехи. Неужели он действительно хорош во всем, за что берется? Сколько талантов Чонвон еще в себе скрывает?       — Так держать! — радостно кричит Джей, когда Ян снова закидывает мяч в корзину команды соперников. — Чонвон, ты молодец!       Сонхун же от игры совсем отвлекся: стоило ему открыть свой скетчбук, как руки сами взялись за карандаш и начали делать набросок чьего-то лица. Пак обещал Чонвону, что нарисует его и Чонсона вместе, и ведь он даже начал, но так и не закончил, прекратив процесс где-то на самой середине. Почему? Да потому что, сам того не контролируя, цепким взглядом он поймал одного из баскетболистов, и желание запечатлеть его на одной из страниц своего скетчбука появилось в голове Сонхуна слишком неожиданно, но отказываться от него он не стал. Чужие чуть растрепанные каштановые волосы, выразительные глаза и пухлые губы тут же появились на бумаге. Пак впервые так старательно выискивал какие-то новые, важные для портрета, черты на лице этого парня. Да, они знакомы, и даже чуточку больше: учатся в одном классе уже одиннадцатый год. Но на этом все. Больше ничего общего Хун с ним не имеет и, наверное, не хочет. Популярные парни, состоящие в баскетбольной команде школы, имеющие идеальную внешность и красивые тела, не знающие ни капли об искусстве, Сонхуна не интересуют. И Шим Джеюн был не исключением, но Пак все-таки решает дорисовать его.       Сонхун откладывает открытый скетчбук в сторону и поднимает голову, когда слышит громкий свист и чьи-то крики. Чонвон сидит на лавочке, одной рукой держась за голову, а второй резво жестикулируя, что-то объясняя Джею. Сонхун уверен: Ян явно убеждает Пака в том, что он в норме. Но что.. что успело произойти, пока Хун отвлекся на рисование? Парень резко подрывается с места и быстрым шагом направляется к другу.       На самом деле, пугаться было не нужно, ведь ничего серьезного, по сути, не произошло. Просто стоило Чонвону засмотреться на Джея во время игры, как он тут же пропустил летящий в него мяч. И получилось именно так, что тот попал прямо в голову, а Ян не столько от боли, сколько от неожиданности, упал на колени, чем напугал всех вокруг.       — Ты в порядке? — Сонхун подбегает к другу и встревоженно заглядывает в его глаза. — Что произошло?       — Ничего страшного, хен, — уверяет младший. — Я в порядке.       Чонсон снова свистит и одним лишь жестом руки сообщает всем остальным, что они могут продолжить игру, а вот вставшему на это Чонвону он строго запрещает вообще двигаться и просит его снова сесть.       — Я в порядке, честно! — Ян почти хнычет от обиды: первая тренировка, а уже что-то пошло не так. — Это просто удар, — он снова встает, но эта попытка заканчивается неудачей и даже не по причине того, что его останавливает Пак — Чонвона вдруг начинает шатать в разные стороны, будто ноги его совсем не держат, поэтому он тут же плюхается обратно на лавочку.       — Что такое? — Чонсон садится на корточки, ладони осторожно укладывая на чужие плечи. Сонхун, находящийся рядом, слабо хмурится на это: не нравится ему что-то это все. Джей, по сути, Чонвону вообще никем не является, а то, что рядом стоит его лучший друг, его нисколько не колышет, и он решает взять всю заботу на себя. — Голова кружится, да? В глазах не темнеет? Блин, давай я подвезу тебя до дома? И для тебя безопаснее, и мне спокойнее.       Сонхун только собирался что-то возразить, как Чонвон тихо и не совсем уверенно произносит:       — Давай.       Пак не в праве злиться на друга, да и может ли он вообще делать это в такой ситуации? Да, Чонвон выбрал Джея в качестве человека, который позаботится о нем сегодня, хотя и Сонхун мог бы без проблем отвезти его. Но Ян наверняка мечтал о таком моменте всю свою жизнь и упустить его было бы глупо. Паку, видимо, просто не понять всех этих «прелестей» личной жизни.       Чонсон уводит младшего из спортивного зала, крепко придерживая его за локоть даже несмотря на то, что Чонвон уверял парня в том, что он в полном порядке и способен идти сам. «Это всего лишь удар мячом по голове, ничего страшного, со всеми бывает!» Сонхун провожает их непонятным взглядом: он вроде и рад за друга, что тот получил то, что хотел, даже больше, но и так сильно за него переживает, что буквально места себе не находит. Он докладывает новости Сону, но не говорит слишком много, решая, что это все-таки дело Чонвона, и тот сам решит, что рассказывать, поэтому Пак обходится лишь словами о том, что в голову Чонвона прилетел баскетбольный мяч и сейчас Джей везет Яна домой. Больше не пишет ни слова.       Что ж. Пора домой.       — Хэй! — слышит Сонхун знакомый голос на выходе из школы, не сразу понимая, что он обращен именно к нему, но все-таки оборачивается и видит запыхавшегося одноклассника.       Шим Джеюн. Что ему нужно?       — Чего тебе? — холодный тон Пака и его приподнятая бровь заставляют Джейка глупо улыбнуться, явно ощутив себя неловко. — Давай быстрее, я спешу, — Хун вздыхает.       — Ты...забыл свой блокнот с рисунками, — Шим протягивает однокласснику его скетчбук и замечает, как тот меняется в лице: его рот приоткрывается, а глаза становятся шире. — Я увидел его на лавочке и сразу подумал, что это твой. Ну, потому что ты сидел там. Кстати, ты очень красиво рисуешь, у тебя действительно талант.       — Спасибо, — Сонхун забирает из чужих рук свою вещь и разворачивается в сторону двери, пока другой парень остается на месте и лишь продолжает неловко улыбаться, переминаясь с ноги на ногу.       Очевидно, Джейк видел свой портрет в скетчбуке Сонхуна — конечно, Пак ведь оставил его открытым на той лавочке, когда побежал к Чонвону. Остается только надеяться, что Шим ничего себе там не надумал, иначе выйдет недоразумение, ведь Сонхуну он безразличен. Пак, в отличие от своих лучших друзей, на таких, по его мнению, простых, не ведется: его сердце сможет покорить только тот, кто, как минимум, читал Андре Асимана и влюбился в каждую строчку, написанную им; как максимум — знает все произведения Шекспира наизусть.