бумажные сердца

      На самом деле, последнее, что хотел бы сделать Ники — это поругаться с кем-то из своих лучших друзей. Японец сам не знает, что на него нашло в тот момент, когда он нагрубил Джейку, но он понимает, что попросить у старшего прощения будет необходимо. Нишимуре извинения всегда давались очень тяжело, практически невозможно, но Шима потерять он не хочет, тем более из-за такой глупой ошибки. Рики действительно не хотел срываться на него, это вышло совершенно случайно, но от последствий не освобождает даже такое оправдание, а потому извиниться все равно придется.       Блондин весь урок просидел словно на иголках, нервно кусая губы почти до крови и стуча длинными худыми пальцами по парте, отбивая на ее поверхности только самому себе понятный и знакомый ритм. Сидящий рядом Сону пытался разузнать у него причину столь бледного лица и движений, явно свидетельствующих о волнении парня, однако светловолосый просто игнорировал все вопросы Кима, пропуская их мимо ушей.       Выдохнуть с облегчением у Рики получается только тогда, когда он наконец получает ответ от Джейка на свое небольшое и довольно скромное сообщение, в котором юноша несколько раз извинился перед Шимом, добавив ниже какую-то милую картинку, что японцу совсем не свойственно. Ну разве после такого Джеюн может все еще злиться на него? Нишимура быстро читает написанный для него примерно такого же размера текст и даже через экран телефона чувствует тепло старшего, когда тот сообщает, что все в порядке и блондин будет прощен, если выполнит кое-что очень простое, но важное.       Сегодня в коридоре школы было слишком много людей, и Рики не имел понятия, что могло вызвать такую огромную толпу, протолкнуться через которую было практически нереально, но, даже если бы и что-то произошло, танцору до этого все равно не было бы никакого дела. Почему-то в голове парня невольно пробегает мысль о том, что если бы сейчас здесь оказался Ким Сону, то он бы обязательно задал тысячу вопросов наподобие: «Куда так спешат все эти люди и что у них находится в головах именно в этот момент? Интересно, а что каждый из них сегодня ел на завтрак? Долго ли они выбирали, что им надеть?». Ники никогда не находил рассуждения о чужих жизнях интересными, потому что ему хватает и собственной, однако брюнет, в отличие от него, частенько проявлял подобное любопытство. Наверное, различие в том, что у Кима глаза на этот мир горят ярким пламенем и ему хочется узнать все и сразу, в то время как Рики не заботит ничего, кроме своей крохотной мрачной вселенной.       И если бы младший говорил предельно честно, то он бы, быть может, и наконец-таки признался в том, что ему действительно очень-очень хочется хотя бы разочек взглянуть на этот мир глазами Сону, чтобы увидеть, насколько ярким и красочным все вокруг может быть.       — Хэй, Ники, — чей-то знакомый голос неожиданно доносится сзади, стоит юноше только выйти из класса и двинуться вперед на несколько метров, и Нишимуре даже гадать не нужно, чтобы понять, что голос принадлежит именно Киму. — Подожди, остановись. Не иди так быстро, прошу, я за тобой не успеваю! — темноволосый пытается ускорить шаг, но, к сожалению, длинные ноги японца в этом раунде побеждают. — Я просто хотел поинтересоваться насчет твоего состояния. Ты как-то странно вел себя весь урок, меня это насторожило, и я подумал, что…       — У меня все отлично, — резко перебивает корейца парень, не дав ему договорить начатое, и, несмотря на сильное раздражение от чужой настойчивости, все-таки останавливается, что позволяет старшему наконец догнать его. — Хватит бегать за мной и пытаться помочь, я тебя об этом не просил.       — Я просто хотел узнать, все ли в порядке, — негромко произносит Сону и чуть наклоняется, хватаясь ладонями за свои колени и делая отчаянные попытки отдышаться после такой быстрой «погони» за Нишимурой. — Ты можешь не рассказывать, что случилось, если не хочешь, это твое дело, но хотя бы дай мне понять, как ты себя чувствуешь. И вообще, куда это ты идешь? Кабинет математики находится в другом направлении!       Рики томно вздыхает и, цокнув языком, демонстративно закатывает глаза, всем своим видом показывая, насколько он сейчас раздражен и хочет поскорее избавиться от присутствия одноклассника рядом.       — Господи, ну почему ты такой надоедливый? — возмущается блондин и поворачивает к Сону голову, чтобы специально встретиться с ним взглядами. — Ты только за мной так хвостом ходишь или за каждым первым встречным? Хотя, чего это я спрашиваю, я ведь каждый день вижу, как ты со всей школой успеваешь о чем-то поговорить, пообниматься и поснимать с ними глупые видео для твоих социальных сетей.       — Эй, мои видео не глупые! — Сону обиженно дует губы и складывает руки на груди: больше всего ему не нравится, когда кто-то оскорбляет то, что ему нравится делать, а эти «глупые» видео, как выразился младший, он снимать просто обожает. — И какое тебе дело до того, с кем я общаюсь? В отличие от тебя я хотя бы умею это делать.       — Хочешь сказать, что я — нет?       — А что, разве я не прав? — брюнет удивленно поднимает брови, искренне поражаясь тому, насколько иногда упрям и высокомерен бывает японец. — Если бы ты умел общаться с людьми, то знал бы, что то, как ты обычно себя с ними ведешь, переходит абсолютно все границы, и именно поэтому у тебя почти нет друзей. Тут ведь все просто: как ты относишься к окружающим, так и они относятся к тебе.       — Не вздумай поучать меня, — ворчит танцор, отвернув голову в сторону. — Кстати, ты ведь обещал, что поможешь мне все уладить с историей про зеркало, но моего отца вызвали в школу из-за этого. И как это понимать? — Ники практически рычит от злости, что с каждой секундой закипает внутри него все сильнее. — Ты, кажется, спрашивал куда я иду? Так вот, отвечаю: директор отстранил меня от сегодняшних уроков и сказал, что в качестве наказания я должен весь день дежурить в столовой.       — Я пытался тебе помочь, клянусь, даже объяснял, что в тот момент ты был рядом со мной и не мог сделать ничего подобного, но мне не поверили, потому что кто-то сдал тебя, — поясняет Сону, и в его словах нет ни капельки лжи. Он громко вздыхает, пытаясь быстро придумать какой-нибудь выход из всей этой ситуации, хотя, по сути, он уже сделал все, что было в его силах. Да и нет ничего страшного в том, чтобы Рики всего день подежурил, ведь потом этот случай быстро забудется. Конечно, дети наверняка будут еще какое-то время обсуждать японца, но, в конце концов, он же не убивал никого, верно? Все не так уж плохо. — Слушай, давай поступим так: я прямо сейчас пойду к директору и сообщу, что это я разбил то зеркало, а не ты, идет? — Ким озвучивает единственное найденное им решение и тут же ловит на себе недоверчивый взгляд Нишимуры. — Все равно никто еще не знает, кто именно испортил школьное имущество, а сплетни поползут так же быстро, как и испарятся, так что это чепуха.       — Хочешь сказать, что возьмешь на себя всю вину и спокойно примешь наказание за мой проступок? — Рики удивленно поднимает брови и неоднозначно усмехается. — Решил из себя героя сделать, а меня выставить в самом плохом и грязном свете? Ну уж нет, Ким Сону, так дело не пойдет. Если так хочешь упростить мне задачу и помочь, то либо молча иди дежурить вместе со мной, либо просто отправляйся домой и больше не мозоль мне глаза. Третьего не дано.       — Что ж… Тогда успешного нам дежурства! — Ким ярко улыбается и, как и было велено младшим, без каких-либо слов направляет свой курс прямо к столовой, иногда по пути оглядываясь назад, чтобы проверить, идет ли следом Ники. Светловолосый лишь недовольно хмыкает, уже даже не пытаясь понять, что у корейца в голове.       В столовой они еще на протяжении долгого времени не обмениваются друг с другом ни словом: Нишимура очень молчаливо, тихо и, к счастью, без привычных ему препираний и недовольств выполняет все указания, изредка поглядывая на Сону своим леденящим взглядом, а Ким умело делает все без чьей-либо помощи, уже давно выучив наизусть здешнюю схему работы. Оба парня получают похвалу за свои старания, потому что все столы, которые они протирали, оказались идеально чистыми, а на полу не было ни одной соринки. Брюнет всегда был трудолюбив и добросовестно выполнял любые поручения, поэтому было бы крайне странно, если бы сейчас он поступил иначе, но вот то, что Ники еще ни разу не возразил, спокойно делая все, что ему сказано — довольно необычно, но вызывает приятное удивление.       Придя сюда, младший даже не представлял, что его будет ждать, поэтому немного нервничал, боясь сделать что-нибудь не так, за что потом будет очень стыдно, но благодаря редким подсказкам Сону он отлично справлялся и не допускал ошибок. Ники, если честно, не знает, как бы справлялся, будь он сейчас совсем один. Наверное, он сдался бы еще до того, как начнет. Позитивный и решительный настрой старшего действительно оказывает должное влияние, он вдохновляет и заставляет неосознанно захотеть так же усердно работать. На секунду, всего одну крохотную секундочку, блондин серьезно задумывается о том, что стоило бы поблагодарить одноклассника за помощь, которую он оказывать и не должен был, но Рики выкидывает эту мысль из своей головы в тот момент, как Ким снова появляется в его поле зрения.       — Ники, а ты почему фартук не надел? — темноволосый совершенно случайно замечает отсутствие на японце необходимого элемента одежды для дежурных. — Его, если ты не знал, нужно обязательно надеть, — сообщает юноша, но Рики не обращает на него никакого внимания. Сону вздыхает и, молча сорвав одиноко висящий фартук тепло-бежевого цвета с крючка, протягивает его младшему. — Надевай. И даже не смей со мной спорить.       — Во-первых, ты сейчас не в роли моего репетитора, так что не командуй, — Нишимура складывает руки на груди и с презрением осматривает вещицу в руках Кима. — А во-вторых, я не собираюсь надевать эту безвкусицу, даже не мечтай. К тому же, кто знает, сколько людей носили его до меня? Эти фартуки вообще хоть кто-нибудь стирает?       Сону выгибает бровь, а стрелочка на его шкале терпения медленно, но верно поднимается к самому верху, стремясь вот-вот выйти за пределы ее максимума. Он, конечно, не удивлен, что Ники снова показывает свою невоспитанность и наглость, но все-таки кореец не сделан из железа и стали, и он тоже умеет злиться. И Ким с уверенностью может сказать, что выводить его из себя не стоит никому, потому что в момент, когда он выпустит коготки из своих пушистых лапок, обидчикам придется бежать со всех ног и надеяться, что парень поскорее остынет.       — Ники, я не пойму, ты что, особенный какой-то? — Сону делает медленный шаг навстречу младшему, сокращая между ними расстояние. — Думаешь, что раз родился в богатой семье, то все перед тобой будут красную дорожку расстилать и в ноги падать? — от привычной лучезарной улыбки на лице корейца не остается и следа, а его зрачки заметно темнеют. — Я повторяю тебе уже в который раз: у меня нет никакого желания с тобой ругаться, да и злиться тоже не особо-то хочется, но ты снова и снова буквально вынуждаешь меня делать это. О боже, да у тебя отвратительный характер, тебе уже об этом говорили?       — Говорили, — Нишимура спокойно пожимает плечами и усмехается как-то издевательски, чем нервирует старшего еще сильнее, из-за чего тот сужает глаза и слегка надувает щеки. — А вот тебе говорили, что ты выглядишь очень забавно, когда злишься? Ты сейчас похож на маленького обидевшегося хомячка, и из-за этого мне даже не хочется грубить тебе. Наоборот, появилось желание тебя пожалеть.       — Издеваешься надо мной? — аккуратные темные брови парня опускаются все ниже к переносице, а привлекательно сияющие из-за нанесенного чуть ранее клубничного блеска губы кривятся, образуя из себя неровную линию. — Какого еще хомячка? Думай, что говоришь!       Блондин снова усмехается, и Сону, на самом деле, с огромным трудом сдерживается, чтобы не закатить на это глаза и не топнуть ногой.       — Давай уже свой фартук, — младший кивает подбородком на вещь в руке Кима, но брюнет отдавать ее не спешит — стоит смирно, не шевелясь, и кулак сжимает до такой степени, что ткань противно скрипит в его ладони. Рики мгновенно улавливает осуждающий взгляд своего одноклассника, которым тот, очевидно, пытается прожечь высокое тело японца насквозь, и у него это даже получается, потому что светловолосый начинает чувствовать, что внутри него сейчас точно что-то не так. Он бесшумно сглатывает и пытается отогнать от себя все ненужные мысли. — Ну, что опять? Что это за взгляд? — Нишимура показательно цокает и опирается рукой о твердую поверхность стоящего рядом стола.       — Ты… — резко начинает кореец, но тут же решает выдержать короткую паузу, чтобы позволить тяжелому вздоху вырваться из своей груди. — Черт, Ники, вот обязательно было устраивать весь этот цирк? Ради чего? Так хотелось вывести меня на эмоции? — Сону пытается звучать не грубо, но и не мягко, чтобы его недовольство все-таки было принято и понято младшим, однако в некоторых моментах непроизвольное повышение собственного голоса избежать не удается: — Подумать только: мы чуть не разругались из-за какой-то глупости! Может, еще и подеремся прямо здесь, а? Тебе ведь не составит никакого труда ударить меня, — с губ слетает грустная усмешка. — Уверен, что ты давно мечтаешь сделать это, потому что я тебя раздражаю. Только вот чем? Почему же я так тебе не нравлюсь? Я ведь относился к тебе хорошо с самого начала, с первого дня нашего знакомства. Я каждый раз искренне пытаюсь тебе помочь, а вот ты при любом удобном случае подставляешь меня и относишься как к какому-то… не знаю. Мне чертовски неприятно и обидно, и даже несмотря на это я все еще пытаюсь хоть как-то подружиться с тобой, но ты только и делаешь, что отталкиваешь меня и ищешь подвох во всех моих действиях. Что с тобой вообще не так?       Ники замолкает. Он не может вымолвить ни слова после такого неожиданного потока недосказанной честности в свой адрес. Он не имеет ни малейшего понятия о том, что ему сейчас следует ответить и нужно ли это. Очевидно, нужно, даже необходимо, но… Какой ответ будет звучать более-менее похожим на хорошее оправдание своего безобразного поведения? Если оно, конечно, еще может быть. Да, никто не спорит, что у японца не самая легкая жизнь, но ведь это не дает ему никакого права портить чужие жизни невинных людей, желающих ему только добра.       Чтобы выдумать по истине достойное, не жалкое оправдание своему поведению, юноше придется думать над этим не один день уж точно, но даже будь у него на это время, он больше не собирается позволять себе падать все ниже и ниже в глазах других. По крайней мере, факт того, что он как-никак осознает свою вину, уже свидетельствует о крохотном шажке на пути в счастливое, здоровое будущее. У него еще есть шанс все исправить. Хоть и маленький, но есть. И это дает огромную надежду.       — Оу… Эм… Прости, — едва слышно и с большим трудом произносит Рики, каждой клеточкой своего тела надеясь на то, что старший не услышит, но удивленный взгляд брюнета говорит об обратном. Вот блин. — Почему ты так хочешь подружиться со мной? — все так же тихо и совсем неуверенно задает вопрос Нишимура и виновато опускает взгляд. — Я имею в виду… Я ведь очень плохой человек, и ты это прекрасно знаешь, так почему продолжаешь быть ко мне таким добрым? Зачем прощаешь меня? Зачем переживаешь за меня? Зачем, Сону?..       — Когда-нибудь я расскажу тебе причину, почему поступаю так, но сейчас для этого слишком рано, ты не поймешь, — спокойным голосом произносит Ким, а у Ники от этого ледяного спокойствия все сжимается внутри, сдавливая органы с такой силой, что ему кажется, будто он умрет от этой невыносимой боли прямо здесь и сейчас, так и не получив ответы на все свои вопросы. — В конце концов, все люди заслуживают счастья, ведь так? А я когда-то дал тебе обещание, что расскажу секрет, как стать счастливым. Когда придет время, я обязательно сделаю это и, если ты захочешь, исчезну из твоей жизни навсегда. Но пока что я рядом, и я не перестану прощать тебя, помогать и заботиться до тех пор, пока ты не узнаешь мой секрет.       Рики чувствует, будто в нем сейчас взрываются тысячи огненных петард из собственных эмоций, и он не знает, куда себя деть, чтобы не чувствовать в один момент так много всего. Он даже не может разобрать, что именно чувствует, но он точно понимает, что пустота внутри снова чем-то заполнилась.       — Ты слишком светлый и добрый для этого мира, Сону, а я — наоборот. Мы никогда не сможем дружить, даже если тебе очень этого хочется, пойми раз и навсегда, пожалуйста. По моим венам течет ледяной холод, по твоим — солнечное тепло. Мы очень разные. Я не смогу дать тебе ничего взамен на твою доброту ко мне, а лишь снова буду причинять боль. У тебя так много знакомых по школе, но ты выбрал именно того, кто постоянно тебя отвергает и грубит. Почему? Что во мне такого особенного?       — На все твои вопросы я уже ответил пару минут назад, — Сону слегка приподнимает уголки губ и пожимает плечами, а после подходит к однокласснику ближе, явно что-то задумав, и встает на носочки, чтобы надеть на шею Нишимуры тот самый фартук, из-за которого весь этот разговор и начался. — Повернись, завяжу.       Ники уже ничего не понимает. Он соврет, если скажет, что столь заботливый жест старшего ему сейчас неприятен, но и слова о том, что ему это нравится, тоже окажутся ложью. Так что тогда он чувствует? На этот вопрос ответа у парня не находится.       — Сону, хватит, — шепотом просит Нишимура, пытаясь аккуратно отстранить от себя брюнета, но из этого совсем ничего не выходит, и Ким, не сдвинувшись с места и на миллиметр, продолжает беззаботно поправлять чужой фартук. — Я… я не заслуживаю твоей заботы, правда. Прошу, ненавидь меня так же сильно, как и я тебя. Умоляю, Сону-хен.       — Рики, — кореец мягко произносит чужое имя, обладатель которого моментально вздрагивает, — хватит говорить всякие глупости. Лучше повернись уже, — старший снова озвучивает свою просьбу, и блондин, не проронив ни слова, послушно ее выполняет. Губы Сону снова растягиваются в очаровательной улыбке, и парень наконец-то завязывает ленточки на чужом фартуке, что находятся на уровне талии, в красивый бантик, и уже сам разворачивает к себе японца, проходясь по нему оценивающим взглядом. — Ну вот, мило же смотришься! А говорил, что не наденешь… Все, нам пора работать. Скоро перемена, ученики начнут приходить в столовую, а мы еще даже не готовы. Кстати, пообедаем вместе со всеми после следующего урока? Ты сильно голоден? Я куплю тебе что-нибудь, если хочешь. Хотя, можешь не отвечать на мои вопросы, я все равно заставлю тебя что-нибудь поесть.       Ники чувствует, будто он вот-вот сойдет с ума или, в крайнем случае, снова заплачет, что конечно маловероятно, но шанс на это все-таки есть. Если раньше юноша всеми силами пытался держаться за свой ледяной «образ» и осознанно отвергал любую заботу и нежность, проявляемую в свою сторону от других людей, то сейчас, когда его жизнь в один миг стала сплошным кошмаром, поглощающим своим мраком все хорошее, танцору хочется надежно укрыться от него под чьим-нибудь теплым крылом, спрятавшись там и не вылезая, пока не станет лучше. Ему необходимо, чтобы кто-то защитил его, но он не позволяет себе дать эту слабину и броситься в чужие раскрытые объятия, где его с большой радостью примут.       «Нельзя поддаваться временным эмоциям, Рики, не смей, это всего лишь минутная слабость, потом ты будешь жалеть об этом», — словно мантру мысленно повторяет сам себе раз за разом парень, зажмурив глаза.       — Сону… — его голос слегка дрожит, грозя предательски надломиться на самом неподходящем моменте, но он все равно решается продолжить говорить. — Я прошу тебя… Мне правда станет намного легче, если ты прямо сейчас накричишь на меня и скажешь, насколько сильно ненавидишь. Можешь даже ударить меня, мне плевать, делай, что угодно, но только перестань обращаться ко мне так хорошо.       Сону хмурится. Безусловно, он понимает, какую мысль ему сейчас хочет донести японец своими словами, но понимать и принимать — не одно и то же. Он не может изменить свое отношение к Рики вот так просто, да и какой в этом вообще смысл? Облегчить Нишимуре жизнь путем грубого и холодного обращения к нему? Ну уж нет, Ким ни за что не пойдет на такое.       Никогда.       — Успокойся, — негромко просит кореец, моментально привлекая к себе внимание светловолосого. — Ты можешь говорить и думать про меня все, что захочешь, можешь ненавидеть и желать самого худшего, но мне все равно. Я тебя одного не оставлю. Тебе нужна помощь, а я уже давно добровольно протягиваю руку, и, пусть ты и каждый раз отталкиваешь меня от себя, я не отступлю.       Желание усомниться в словах одноклассника и возразить ему у Ники пропадает ровно в тот момент, когда он совершенно случайно встречается взглядами со старшим и улавливает всю серьезность на чужом лице, которая четко дает понять, насколько решительно настроен Сону. Нишимура и понятия не имеет, зачем Киму это все, и эта беспросветная неизвестность, похожая на бездонную, затягивающую глубоко в себя яму, блондина настораживает, не позволяя довериться. Вопросов как всегда множество, однако искать на них ответы и заводить какой-либо разговор на эту тему прямо сейчас у Ники нет ни сил, ни желания, да и времени у них на это мало — работа ждать не будет.       — Смотри, школьники потихоньку начинают приходить, — сообщает Нишимура, замечая вдалеке несколько подростков, направляющихся в столовую. — Что ж, и какой у нас план? Я никогда ничего подобного не делал, поэтому сегодня предоставляю возможность управлять процессом тебе.       — Вот как, — темноволосый удивленно ведет бровью и усмехается, вставая за стойку на кассе и начиная внимательно рассматривать и изучать все блюда, которые есть на витрине, чтобы было легче и быстрее ориентироваться в них. — В общем, план такой: один будет стоять здесь и выдавать питание, а другой — накладывать еду на подносы и приносить сюда. Нам, конечно, еще будут помогать работники столовой, но большинство работы сегодня, к сожалению, лежит именно на нас, поэтому придется приложить усилия.       — Понял, — танцор кивает и повторяет за старшим, так же осматривая блюда. — Не верится, что мы должны продежурить тут весь день… У директора совсем нет совести! Мой отец заплатил ему немалую сумму, чтобы замять конфликт, но от отработки меня все равно не освободили. Как это понимать вообще? Разве это справедливо?       — Радуйся, что директор не обратился в полицию и не заявил на тебя за порчу школьного имущества, — Сону пожимает плечами. — У тебя были бы большие проблемы, если бы он устроил разборки.       — Это точно, — на выдохе соглашается Ники, понимая, что спорить со старшим на этот счет было бы глупо, ведь правда в его словах действительно присутствует.       Заговорившись, парни и не замечают, как быстро летит время, и они оба пропускают момент, когда очередь голодных учащихся значительно расширяется, становясь настолько большой, что ее конец не виднеется даже около входной двери. С губ Нишимуры слетает нервный смешок, стоит блондину только взглянуть на количество подростков. «Слава всем богам, что это не орущие дети из начальной школы, а более-менее спокойные ученики постарше», — проносится в голове японца, а краем глаза он замечает, как Сону, не медля ни секунды, уже раздает обеды ученикам, дружелюбно улыбаясь каждому из них. Рики не знает, как у брюнета получается оставаться таким спокойным и приветливым в стрессовой ситуации наподобие этой, но это явно какая-то запретная магия, других вариантов ответа у него нет.       И даже тогда, когда какой-то незнакомый Киму наглый юноша, явно учащийся в старших классах, судя по довольно взрослой внешности, высокому росту и крупному телосложению, грубит Сону, танцор давит из себя широкую улыбку, что-то объясняя тому парню. Наблюдая за этой картиной, Рики в очередной раз убеждается, что его одноклассник точно не с этой планеты, потому что обычный человек не может обладать таким огромным терпением и выдержкой, какие есть у Кима.       — Пожалуйста, не задерживайте очередь и проходите дальше, — снова повторяет свою просьбу кореец, добавляя как можно больше мягкости в голос, надеясь, что этот «трюк» сработает, но тот парень никуда не уходит, продолжая уперто стоять около кассы и возмущаться.       Нишимуре кажется, будто еще секунда и его самого сейчас разорвет на части от злости, но он всеми силами старается удержать себя в руках, следуя примеру рядом стоящего Сону, а также вспоминая слова Джея о том, как справляться со своей агрессией. Новые проблемы ему не нужны, поэтому ругаться, а уж тем более драться он ни с кем не собирается, но все-таки мысль о том, что он обязан вмешаться не дает ему покоя. И он этим мыслям осознанно подчиняется.       — Молодой человек, — подойдя ближе, японец обращается к незнакомому ученику и, в точности, как и его сосед по парте, тянет уголки губ вверх. — У вас есть какие-то претензии к дежурному? Почему вы задерживаете очередь? — интересуется блондин, и тут же получает в ответ кучу нелестных слов в сторону Кима и обвинения в том, что это именно он испортил то зеркало. Лицо Рики мрачнеет, он стискивает зубы и сжимает руки в кулаки, с трудом сдерживая одолевший его гнев, и, медленно выдохнув, улыбается шире и жестом призывает парня чуть наклониться, после чего делает это и сам. — А вот сейчас послушай меня и вбей в свой тупой крохотный мозг кое-что очень важное. Если я еще хоть раз услышу от тебя подобные гадости или увижу, как ты разносишь неправдивые слухи, я клянусь, что сделаю все для того, чтобы ты больше вообще никогда говорить не смог. Видишь раны на моем лице? У тебя появятся такие же, если не свалишь отсюда, я даю тебе две секунды, — холодный, хрипловатый шепот японца раздается возле чужого уха, проходясь по юноше, стоящему напротив, мощным электрическим разрядом, и его словно сдувает ветром. Ники победно усмехается и переводит взгляд на ошарашенного Кима. — Видел, как быстро он убежал? Вот же трус.       — Что ты ему сказал? — серьезно спрашивает кореец, и младший мотает головой, мол, да ничего такого; Сону недоверчиво поднимает брови, но решает не зацикливаться на произошедшем — в конце концов, в очереди еще остались люди, желающие получить свои заветные обеды. — Искренне прошу прощения, — извиняется темноволосый перед кем-то из учеников и, уже словно как по забитому в голову алгоритму движений, быстро ставит на поднос все нужное и протягивает его ярко улыбающейся незнакомой девушке. — Хорошего дня!       Очередь заканчивается совсем скоро, хотя парням кажется, будто за все это время прошла уже целая вечность, а ведь впереди их ждет еще не одна такая перемена, отдыха на которых тоже не будет, и это, на самом деле, загоняет их обоих в угол. Но, к сожалению, с этим уже ничего не поделать, придется немного потерпеть. Когда в ряду ожидающих остаются последние четыре человека, парни уже даже и не смотрят, кто там, потому что это уже не так важно, ведь главное поскорее закончить со всеми и позволить себе наконец присесть.       — Бедняжки, вы так заработались, что уже ничего не видите, — со стороны раздается голос Джея, а за ним негромкий смешок Чонвона. Ники поднимает голову первым, и на его лице появляется слабая улыбка, потому что расплывчатым, уставшим взглядом он видит, что те самые четверо — это его друзья и друзья Кима. — Выглядите так себе, — шутливо подмечает Чонсон, оглядывая дежурных с ног до головы. — Но, знаете, приятно видеть вас обоих трудящимися, особенно тебя, Рики.       — Да чтоб я еще хоть раз… — начинает Нишимура, но не заканчивает, прерываясь на негромкий смех — Джей всегда обладал способностью одним лишь своим присутствием вносить веселье в атмосферу. — Посмотрел бы я на тебя на этом месте, хен, — Ники демонстративно закатывает глаза, заставляя Пака рассмеяться. — Как вы оказались все вместе вчетвером? Решили организовать свою отдельную компанию без нас с Сону, да?       — Это вышло случайно, — отвечает Джейк и пожимает плечами, после чего незаметно поглядывает на стоящего позади Сонхуна, чтобы убедиться в том, что парень взял свой обед. — Как насчет того, чтобы перекусить всем вместе за одним столиком? У вас двоих сейчас перерыв, как я понял, а вы наверняка голодные, так что берите себе что-нибудь и пошли сядем.       Как ни странно, но на предложение Шима возражений не находится, поэтому парни, как и было решено, размещаются за одним большим столом: Сону, Чонвон и Сонхун садятся в один ряд, а Чонсон, Джеюн и Ники — напротив них.       — Здорово, что у нас всех появилась возможность познакомиться друг с другом немного ближе, — начинает первым Джей, спасая всех от неловкой тишины еще до того, как она наступит. — Не знаю, что насчет вас, но лично я люблю новые знакомства.       — Кому-то вроде тебя это удается слишком легко засчет своего обаяния, — метко подмечает Чонвон, протыкая трубочкой маленькую бумажную коробочку с персиковым соком, и Пак на это усмехается.       — Рад, что ты находишь меня обаятельным, о тебе могу сказать то же самое, — губы баскетболиста растягиваются в улыбке, а Чонвон специально делает вид, что пропускает последние слова старшего мимо ушей, чтобы не показывать того, что он непроизвольно засмущался; все, кроме этих двоих многозначительно переглядываются между собой, но Пак сразу же замечает этот невербальный диалог четверых парней и спешит немедленно его прервать своим недовольным выражением лица.       Ближайшие несколько минут парни молча пережевывали свои обеды, иногда все-таки находя темы для совместного обсуждения, но каждый старался говорить не особо много, чтобы поскорее закончить со своим перекусом, ведь опаздывать на следующий урок не очень-то и хочется. Однако, в отличие от остальных юношей, Рики отложил свой поднос с едой почти сразу же, как только сел за стол, даже толком ничего не поев — по всей видимости, аппетит так и не вернулся.       — Кхм… Мне нужно вам кое-что сказать, — внезапно привлекает чужое внимание Нишимура, и уже в следующую секунду чувствует, как все устремили свои взоры на него, только вот сам он голову на них не поднимает, потому что уверен, что никогда не осмелится сказать то, что сейчас собирается, глядя кому-то в глаза. — Эм… Вообще-то, я делаю это не по своей воле, а потому, что Джейк-хен пообещал, что простит меня, если я выполню его указание, так что… Я приношу свои извинения каждому, кого успел задеть за время нашего знакомства. Сонхун, прости, что нагрубил и чуть не ударил, мне действительно очень жаль, я не хотел. Чонвон, ты меня, конечно, все еще очень бесишь, но у тебя я тоже прошу прощения за свое поведение. Перед Джейк-хеном я извинялся утром, а Джей-хену, слава богу, пока ничего плохого не сделал. Остался только Сону, — Ники старается проговорить все как можно быстрее, потому что подобного рода вещи даются ему по истине тяжело, оттого и хочется поскорее закончить с этим неловким моментом, который заставляет ощущать и стыд, и смущение, и откуда-то взявшееся чувство вины. — Прости. Тебе говорить это сложнее, чем кому-либо, но надеюсь, что ты примешь мои извинения.       Джеюн соврет, если скажет, что недоволен работой, что только что проделал младший. Шим рад настолько, что в его глазах загораются яркие огоньки, а на лице появляется счастливая улыбка. Рано или поздно они с Чонсоном должны были подтолкнуть своего друга на извинения перед всеми, кого он когда-либо мог обидеть, и вот этот момент настал. Конечно, есть вероятность, что Рики забудет о том, что сказал уже через минуту и продолжит вести себя, как и раньше, но, если бы в нем не было ни капли желания сделать это, стал бы он, как ему самому всегда казалось, «унижаться» перед кем-то и просить прощения? Определенно нет.       — Мы тебя прощаем, — произносит Чонвон, не зная, может ли отвечать за всех сразу, но почему-то сейчас он уверен в том, что остальные парни считают так же. — Сону научил меня прощать других несмотря ни на что, так что поблагодари его за это.       На лице Кима появляется смущенная улыбка, и он отмахивается, прося Яна перестать ставить его в неловкое положение, но Чонвон лишь плечами жмет, взглядом обещая другу, что всему миру поведает о том, какое он чудо. А вот в первую очередь об этом стоит уже наконец узнать Нишимуре Рики, если до него, ну вдруг, еще не дошло.       Вокруг шестерых парней царит настолько дружеская атмосфера, что каждый из них и вовсе забывает о каких-либо разногласиях друг с другом, и каждый раз, когда кто-то отпускает веселые шуточки, на лице Ники появляется искренняя улыбка, пусть и не такая широкая, как хотелось бы, но в этот момент все его переживания словно разом испаряются. Сону на миг тоже забыл обо всем, что тревожило ранее, и счастливо смеялся вслед своим проблемам.       До тех пор, пока телефон Кима громко не зазвонил. Снова неизвестный номер. Да кто там опять?       — Кто звонит? — интересуется Чонвон, искренне надеясь, что это не тот, о ком он думает, на что танцор мотает головой, сообщая о том, что сам не знает. — Не бери трубку. По крайней мере сейчас, ладно?       — Почему? — неожиданно вмешивается Джей. — Вдруг что-то важное.       — Да, ты прав, лучше ответить на звонок, — с не особым желанием соглашается Сону и нажимает на зеленую кнопку на экране мобильного, принимая вызов. — Алло? Да, это я. Да, конечно, мы можем встретиться. Что? Хорошо, я понял.       Никто из парней не слышит, что говорит человек, который позвонил, но все, кроме Чонсона и Джейка, кажется, догадываются. Ники не уверен, что понимает суть разговора правильно, но вот судя по резко изменившемуся лицу Чонвона, которое стало в разы серьезнее, возможно, что-то снова произошло. Или скоро произойдет.