бумажные сердца

      «Знаешь, я недавно где-то прочитал, что дом — это там, где тебе хорошо. Если это действительно так, то ты и есть мой дом, Ким Сону».       У Сону, сидящего на уроке математики и отчаянно пытающегося сосредоточить все свое внимание только на том, что в другом конце класса сейчас столь старательно объясняет учитель, из головы никак не получается вытравить нишимуровский голос, который нежным, успокаивающим шепотом, словно тихий шум морских волн, раздавался в ночной темноте, пока они сидели на маленьком, но уютном балкончике в квартире старшего и пили горячий какао, укутавшись в один на двоих теплый, махровый плед. Эти слова, так искренне произнесенные японцем, прокручиваются в мыслях Кима снова и снова, каждый раз вызывая счастливую улыбку и приятное, согревающее душу ощущение, разливающееся по всему телу.       То, что брюнет, раздумывая о чем-то, зависает уже с самого утра заметили все его друзья, включая Ники, потому что таким рассеянным, как сегодня, юноша обычно не бывает. Мало того, что кореец несколько раз споткнулся в школе, чуть не упал на лестницах и врезался почти в каждого человека на своем пути в коридоре, так он еще и чуть не спалил собственную кухню во время приготовления завтрака (слава богу, Рики успел выключить плиту) и насыпал в кружку с кофе младшего семь ложек сахара вместо привычных двух. Японец за подгорелую, чуть не превратившуюся в уголь яичницу и приторно-сладкий напиток на старшего не злился совсем, ведь это всего лишь испорченный завтрак, а не день; он, наоборот, сразу в свои крепкие объятия расстроившегося хена заключил, не давая ему поникнуть из-за какого-то пустяка.       — Сону, — полушепотом в очередной раз зовет друга Чонвон, сидящий за соседней партой, и его голос вновь проносится мимо ушей глубоко задумавшегося Кима. — Эй, Ким Сону! Ты меня вообще слышишь? — чуть громче произносит Ян, возмущенно надувая губы. — Боже, да что с тобой сегодня такое? — он несильно трясет танцора за плечо в надежде, что хотя бы это «разбудит» его.       — А?.. Что случилось? — брюнет будто внезапно возвращается в реальность, наконец опомнившись. Он тихо ойкает, понимая, что так сильно погрузился в пучину своих раздумий, что даже не услышал, как его зовет Чонвон. Сону встряхивает головой и поворачивается в сторону Вона, тут же встречаясь с его негодующим, даже чуточку обиженным взглядом. — Зачем ты меня звал? Я задумался, извини.       — Да я вижу, — лицо парня мгновенно смягчается, и он, издав короткий смешок, забавно щурит глаза, словно затеяв что-то хитрое. — О чем же ты таком думаешь, м? — интересуется Ян, и многозначительная ухмылочка тут же появляется на его губах. — С самого утра виснешь, на тебя это вообще не похоже. Дай угадаю… Между тобой и Ники вчера произошло что-то хорошее? Ну, может, вы наконец-то признались друг другу в чувствах, м?       — А я разве тебе не рассказал?       Чонвон головой отрицательно мотает, отвечая на чужой вопрос, и, похоже, к танцору только сейчас приходит осознание, что он так и не оповестил своего друга обо всех событиях, что произошли прошлым вечером. Брюнет честно-честно хотел сделать это еще в такси, как только они с Ники сели в автомобиль; он собирался написать Яну короткое сообщение, наполненное счастливыми визгами, криками, кучей плачущих смайликов и шокирующим «мы поцеловались» в самом конце, однако Нишимура, так внезапно прилегший на его плечо и взявший за руку именно в тот момент, выбил не только весь воздух из легких, но и абсолютно все мысли из головы, заставив старшего напрочь позабыть о своих намерениях и уж тем более не вспоминать о них дома.       Сону губы пересохшие облизывает и на японца, находящегося справа от себя, взгляд переводит — вероятно, чтобы проверить до сих пор ли парень спит. Ники вырубило еще в начале урока, когда преподаватель принялся очень скучно и монотонно объяснять новую тему, а Ким, хоть и заинтересован в том, чтобы оценки блондина по математике улучшились, все же будить его не стал. И сейчас, повернувшись к младшему и обнаружив, что тот, лицом уткнувшись в свои сложенные на столе руки, по-прежнему находится в царстве Морфея и видит, наверное, уже далеко не первый сон, кореец головой качает и мягкую, по уши влюбленную улыбку не сдерживает. Спящий, такой спокойный и невинный, похожий на крохотного котенка, Рики всегда был и будет одной из тайных (или уже не очень тайных) слабостей Сону, устоять перед которой юноша просто не в силах. Поэтому брюнет, совсем не думая о наблюдающим за ним Чонвоном, ладонью нежно-ласково по светлым, пушистым волосам Нишимуры проводит и улыбается так, как будто и вправду на котенка маленького смотрит.       — Вы не перестаете меня удивлять, — не сводя зачарованного, искрящегося от радости взгляда с двух парней и искренне умиляясь увиденной картине, негромко произносит Чонвон, смахивая несуществующую слезу гордости. Ян, между прочим, тоже немало нервишек убил, переживая за отношения друга даже больше, чем за собственные. И, конечно, он не слепой и не тупой и все прекрасно понимает, нисколько не сомневаясь в том, что между Сону и Ники определенно что-то есть. Может, японец иногда и выглядит так, словно ему плевать на всех вокруг, но Вона этим холодным образом не обмануть: он Нишимуру с легкостью насквозь читает, мастерски подмечая любые мелкие детальки, свидетельствующие о том, с каким трепетом и заботой тот относится к брюнету. — Так что между вами все-таки было? — спрашивает Ян, не упуская возможность узнать ответы на все свои вопросы прямо здесь и сейчас. — Я слышал от Джей-хена, что Ники сегодня ночевал у тебя, но я не придал этому особого значения, ведь за последнее время он частенько спит у тебя дома, однако… — парень делает короткую паузу, когда в его сторону прилетает недовольное замечание от учителя за разговоры во время урока, после чего он, не обращая внимания на это, продолжает говорить, но чуть тише, чтобы только танцор мог его слышать. — Вы оба ведете себя крайне странно. К тому же, я вижу, что ни ты, ни Рики почему-то не выспались. Ну, ты, похоже, еще держишься, а вот твой японец… Чем вы занимались всю ночь? Неужели задачи по физике решали?       — Эй, ты на что намекаешь вообще? — нахмурив брови, шепотом возмущается темноволосый, стараясь говорить как можно тише, чтобы их с Чонвоном, не дай бог, за дверь не выставили. — Мы с Ники болтали до пяти утра, поэтому и не выспались. Ничего такого, о чем ты мог подумать.       И ведь в словах юноши нет ни капли лжи. Они с Нишимурой действительно разговаривали вплоть до самого утра, обсуждая абсолютно все, что придет в голову, затрагивая поистине глубокие темы. Блондин рассказал старшему про свое детство, про маму, про то, как отец жестоко наказывал его, поднимал руку и кричал, что не прекращается и по сей день; Ким же поделился историей о том, как начал встречаться с Енджуном, рассказал о том, что эти отношения были крайне нездоровыми, полными манипуляций и угроз от Чхве, который даже после расставания еще долго не отставал от Сону, запугивая и шантажируя бедного мальчишку. Они и вправду много и долго говорили, не замечая, как быстро летит время, поэтому и уснули очень поздно, не сразу понимая, что у них есть всего два часа на сон до того, как придется вставать и собираться в школу.       — То есть, ты хочешь сказать, что вы просто болтали? — Чонвон хоть другу и верит, но шанс поиздеваться над ним по-доброму и посмотреть на его забавную, смущенную реакцию он явно не упустит. — И все? — Ян ресницами невинно хлопает и на старшего с хитрой улыбочкой поглядывает. — Ничего больше?       — Да, — спокойным тоном подтверждает Сону, но чувствует, как предательски краснеют его щеки и кончики ушей — повезло еще, что Ники крепко спит и не слышит этот неловкий для корейца разговор. — Так зачем ты звал меня? — вдруг вспоминает Ким, решив, что это идеальная возможность, чтобы наконец-таки сменить тему. Вон тихо хихикает, почему-то находя реакцию танцора очень забавной и милой, а после протягивает ему свой телефон, показывая какой-то незнакомый тому сайт.       — Смотри, — произносит он, а Сону тут же непонимающе хмурится, брови к переносице сводя, без слов спрашивая о том, что это такое. Чонвон пальцем в воздухе проводит вверх-вниз, жестом сообщая старшему, что нужно полистать содержимое сайта, и, когда тот все же делает это, его рот приоткрывается от удивления. — Видишь, да? Не знаю, кто создал этот сайт, но он появился всего пару дней назад, и теперь туда выкладывают все новости и сплетни нашей школы, в особенности про чьи-то отношения, — поясняет Ян, хотя Ким, кажется, уже и сам догадался. Танцору, если честно, становится как-то не по себе. — О нем уже почти все знают, информация распространяется довольно быстро.       — Тут столько просмотров и комментариев на каждом посте, — брюнет широко распахивает глаза и продолжает листать вниз, приходя в шок от каждой новости, написанной на этом сайте. — Ого, даже фотографии прикрепляют… Я не знал, что Сон Енджэ и Ким Чэхен встречаются.       — Никто не знал, — Вон пожимает плечами и поджимает губы. — Но, как видишь, на фото они держатся за руки, хотя в школе никогда и рядом друг с другом не стояли. Кто бы мог подумать, правда? — по юноше более чем заметно, что данная ситуация у него вызывает сильное возмущение и недовольство, потому что лезть в чужие личные жизни, выслеживать людей, незаметно фотографировать их без разрешения, а потом выкладывать на всеобщее обозрение, понимая, что это увидит вся школа — просто отвратительно и очень некрасиво. — Я рад, что мы с Джеем сами заявили о наших отношениях и теперь, поскольку многие уже знают об этом, «сливать» нас на этот сайт будет бессмысленно — сплетникам нужны только свежие новости, о которых еще никто не слышал, иначе у публики пропадает интерес.       — Да уж… — Сону вздыхает, соглашаясь с другом. — Надеюсь, что никогда не окажусь там. Мне, конечно, будет все равно, если кто-то начнет обсуждать меня и мои отношения за спиной, но ведь в них будет состоять еще один человек, который может отнестись ко всему этому совершенно по-другому.       — Не волнуйся, вы там точно не окажетесь, — искренне надеясь на правдивость своих слов, произносит Чонвон, и они оба знают о ком, помимо Кима, говорят. — О вас никто не узнает до тех пор, пока вы сами об этом не сообщите, обещаю, Сону, — уверенность звучит в его голосе, но как же он, черт возьми, сильно ошибается.       На одной из последующих перемен, когда все-таки проснувшийся Ники куда-то внезапно исчезает, Сону совершенно случайно обнаруживает в одном из своих учебников бумажную записку с коротким текстом и большим количеством нарисованных сердечек вокруг него. Ким улыбается широко, словно кот чеширский, глазами по хорошо знакомому почерку пробегаясь снова и снова: «Я буду ждать тебя на заднем дворе школы. Хочу повторить то, что сделал вчерашним вечером» — сердце брюнета пропускает парочку ударов, представляя, как Рики вслух произносит последнее предложение своим низким голосом.       Кореец, радостный и воодушевленный, быстро спускается по лестницам на первый этаж и, ловко проскользнув сквозь огромную толпу учеников, что не спеша передвигаются по коридору, выбегает на улицу, сразу направляясь туда, где назначил ему встречу японец. Обычно на заднем дворе школы никого не бывает, лишь изредка тут можно увидеть курящих подростков. Казалось бы, что может пойти не так? Что может случиться, если они проведут здесь всего одну перемену? Их даже никто не заметит, ведь так?       — Мы что, прячемся от всех? — Рики слышит знакомый, уже ставший таким родным и любимым голос позади себя и короткий смешок после. Блондин на звук сразу поворачивается и губы в теплой улыбке растягивает, когда перед собой буквально сияющего от счастья Кима видит. — В тайных встречах, конечно, есть своя романтика, но разве для того, чтобы ты поцеловал меня, нам обязательно находиться именно здесь? Почему бы тебе не сделать это в школе? — спокойно говорит Сону, приобнимая младшего за талию и заглядывая в его нервно метающиеся туда-сюда глаза. — Или ты боишься, что нас кто-нибудь увидит и разнесет сплетни о том, что мы встречаемся? Боишься, что все узнают о том, что тебе нравится парень? В этом проблема? — он не давит совсем, а наоборот, спрашивает мягко и осторожно, понимая, что Ники и правда может быть к такому пока не готов — все люди разные, и кому-то заявить о чем-то подобном намного труднее, чем остальным.       — Дело не в этом, я просто… — тихо начинает японец, на самом деле не зная, что и ответить, потому что Ким оказывается чертовски прав. Он тяжко вздыхает, и, слегка отстранившись от старшего, голову опускает, почему-то чувствуя себя виноватым. — Извини… Я не из тех людей, кого заботит чужое мнение, ты это знаешь, но в данной ситуации все не так легко. Если мой отец узнает, то мне, скорее всего, придет конец, понимаешь? К тому же, он сделает все для того, чтобы мы с тобой не смогли даже связаться друг с другом, — Нишимура вновь губы кусает и по сторонам оглядывается, проверяя, не наблюдают ли за ними, а после возвращает свой взгляд к парню напротив. — Я не боюсь показать всем, кто я на самом деле, я боюсь навсегда потерять тебя.       Сону кажется, что сердце в его груди на мгновение перестает биться от тех слов, которые Рики так искренне и честно произносит, делясь своими откровенными мыслями и переживаниями. Он кивает понимающе, давая знак, что все хорошо, что все нормально, и ладонь на щеку юноши кладет, после чего по ней нежно проводит, в глаза карие смотря.        — Я все понимаю, Ри, — полушепотом произносит кореец и расплывается в едва заметной улыбке. — Если так для тебя будет лучше, то я не скажу ни слова против твоего решения. Мы перестанем скрываться тогда, когда ты будешь готов, — он улыбается чуть шире, а блондин, поддавшись трепету и нежности момента, чмокает парня в уголок губ и обнимает снова, худое тело брюнета к себе прижимая крепко, чуть ли не до хруста костей.       Они оба понимают, что долго стоять так не должны, потому что их могут заметить, но отстраняться друг от друга так не хочется, ведь в этих объятиям безумно тепло и уютно. Сону лбом в чужую грудь утыкается и глаза прикрывает, вслушиваясь в спокойное, ровное биение сердца японца, а тот, в свою очередь, поцелуи невесомые на темноволосой макушке оставляет. Для них двоих очевидно, что это точно на дружбу не похоже, но о том, кем они являются, никто из них со вчерашнего вечера тему почему-то не поднимал — видимо, пришло время сделать это именно сейчас.       — Сону, слушай… — как-то неуверенно начинает Ники и слышит тихое «м?» в ответ. — После того, что было между нами, кем ты меня считаешь? Ну… Кто мы теперь друг для друга? Ты же не думаешь, что все это обычная дружба?       — Разве это похоже на дружбу? — Ким усмехается и снова отстраняется от Нишимуры, чтобы в прямо глаза ему смотреть во время ответа на его вопросы. — Ты мне нравишься, Рики. Как парень, и уже довольно давно, — смело заявляет Сону, ни капли не стесняясь говорить о своих чувствах. — Я никогда не хотел быть с тобой просто друзьями и до сих пор мечтаю о чем-то большем. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, мне так хочется поцеловать твои губы, руки, шею, щеки, лоб — каждому сантиметру твоего тела свою любовь подарить. Мне хочется просыпаться с тобой в одной кровати каждое утро и знать, что ты только мой, а я — твой. Хочется носить твои футболки и толстовки, которые будут мне совсем не по размеру, но зато будут пахнуть тобой. Я хочу жить с тобой в одной квартире или доме — неважно где, главное вместе; хочу всегда готовить тебе завтраки, пока ты будешь обнимать меня со спины. Хочу каждую ночь засыпать рядом с тобой и знать, что у нас есть счастливое завтра, — кажется, что он говорит все это на одном дыхании, не останавливаясь, и только сейчас делает маленькую паузу, чтобы наконец наполнить легкие воздухом. — По-твоему, это похоже на дружбу?       Ники знает, что нет — не похоже. Он головой мотает и улыбку широкую не сдерживает, представляя все то, о чем сейчас говорил старший, а Ким ответа ждет хоть какого-то, чужого молчания пугаясь почему-то, хоть и понимает, что тоже нравится младшему.       — Кажется, ты всю нашу дальнейшую семейную жизнь распланировал, — Нишимура смеется звонко, после чего несильный толчок в плечо от брюнета получает. Сону, вообще-то, абсолютно серьезен, он действительно не шутит. — Дай угадаю… Большая вилла с видом на океан, два кота и собака, я, управляющий отцовским бизнесом, и ты, открывший свою танцевальную студию, где мы частенько зависаем вместе; постоянные путешествия по разным странам вдвоем и твои вечные покупки из самых дорогих и модных бутиков мира. А, ну и еще большой бассейн прямо в доме, в котором мы частенько плаваем, расслабляясь после тяжелых рабочих дней. Ты же так себе представляешь нашу взрослую жизнь, правда?       — Но я не… — Сону отчего-то краснеет мгновенно, смутившись, и, несмотря на то, что представления японца об их возможной совместной будущей жизни значительно отличаются от того, как себе это порой представляет Ким, кореец не может не согласиться, что звучит все это даже очень хорошо. — Рики, просто скажи…       — Чур породу собаки выбираю я, — не дав юноше договорить, предупреждает Нишимура, и тот хмурится забавно. — Как насчет немецкой овчарки? Они большие и умные, как тебе вариант?       — Да хоть чихуахуа заведи, — парень, кажется, сейчас умрет от того, что приходится так долго и волнительно ожидать ответа младшего на свое признание. Он, облизав пересохшие губы, на блондина с наигранной обидой смотрит, надеясь, что хоть это заставит того перестать шутить. — Умоляю, Рики, просто скажи, что я тоже тебе нравлюсь и ты хотел бы со мной встречаться, — у Сону глаза на щенячьи похожи, а голос почти полон отчаяния.       — Кстати, как назовем котов?       Темноволосый вздыхает. Он знает, что Нишимура специально игнорирует его, желая посмотреть на умилительную реакцию. Это не раздражает и вовсе не злит, просто Ким осознает, что перемена когда-нибудь закончится, а ему уж очень хочется услышать от блондина столь долгожданные, заветные слова до того, как прозвенит звонок на следующий урок.       Юноше не терпится настолько, что в следующую же секунду, когда младший собирается сказать что-то еще, он не дает ему этого сделать — пальчиками хватается за воротник его рубашки и к себе притягивает. Второй удивленно ахает, но не успевает произнести ни слова, как его губы решительно накрывают, лишая какой-либо возможности говорить. Сону и не думал, что фраза «заткнуть кого-то поцелуем» когда-нибудь будет описывать его действия, но именно она сейчас и подходит.       Однако Ники, кажется, совсем не против того, что замолчать его заставили таким способом — быть может, он этого и добивался. Парень на чужую выходку незамедлительно реагирует, охотно отвечая на поцелуй и довольно улыбаясь в него; ладони на тонкую талию корейца кладет и в холодную бетонную стену здания его вжимает. У Сону создается ощущение, что это вовсе не Рики вчера просил научить его целоваться, потому что получается у парня, стоит признать, очень хорошо — настолько, что у Кима голова кружиться начинает и колени предательски подкашиваются (если бы не Нишимура, держащий его за талию, то он точно бы скатился вниз по этой самой стене).       Они слишком увлекаются друг другом, и это становится большой ошибкой, потому что, буквально растворившись в этом моменте и забыв обо всем на свете, они не слышат, как где-то в стороне, за кустами и деревьями, раздается тихий щелчок. Щелчок, очень похожий на звук, который раздается каждый раз, когда кто-то фотографирует.       — Ты… — на выдохе уверенно начинает светловолосый, отстранившись от чужих губ всего на несколько секунд, чтобы произнести такие желанные для старшего слова. — Ты мне нравишься, — приблизившись к уху юноши, сладко шепчет он, и тот вздрагивает. — Очень нравишься, слышишь? — Ники пальцами проводит по линии челюсти корейца, скулы его обводит, а затем к шее спускается, касаясь почти невесомо, неощутимо. — И я очень, очень хочу встречаться с тобой, Ким Сону, — японец улыбается лучезарно и вновь утягивает старшего в медовый, манящий поцелуй.       В эту же секунду раздается еще один щелчок, затем еще два, и еще — судя по всему, одного фото кому-то явно не достаточно. И на этот раз блондин отчетливо слышит звук, который перепутать с чем-то другим просто невозможно, поэтому он, черт возьми, моментально осознает то, что только что произошло. Нишимура тут же от Сону отстраняется и резко, будто бы кипятком ошпаренный, отпрыгивает от него на несколько метров. Он глядит на старшего испуганно так, бледнеет, становясь похожим на мертвеца, на землю опускается и руки ко рту с ужасом прислоняет.       — Нет… — шепчет он, головой неверяще мотая. — Нет… Боже, только не это… — парня даже мелко трясти начинает, и кореец, который абсолютно ничего не понимает, подбегает к нему, пугаясь за юношу не на шутку.       — Рики, что такое? — встревоженно и шокированно спрашивает Сону, положив руки на чужие плечи и потряхивая их слегка, чтобы вытянуть из внезапно замолчавшего японца хоть какое-то слово. — Эй, что случилось? Ри, что происходит? Эй…       Нишимура слышал про тот самый сайт, куда с недавних пор публикуются все новости и сплетни их школы, так что не трудно было догадаться, что эти фотографии, сделанные в момент их с Кимом поцелуя, совсем скоро увидят все. Ему страшно, очень страшно. В эту секунду, пока он просто сидит, не зная, что и делать, ему хочется закричать или под землю провалиться от безвыходности ситуации. Не так он собирался рассказать людям вокруг о своих однополых отношениях, далеко не так.       — Фото… — дрожащим голосом шепчет блондин, и старший хмурится, все еще не понимая. — Кто-то с-сделал фото, пока мы… ц-целовались…       — Я ничего не слышал, — Ким мрачнеет заметно, но виду, что и ему самому сейчас становится страшно, старается не подавать, чтобы не нагонять еще большей паники. Светловолосый пальцем указывает на кусты, откуда слышал звук, и брюнет сразу подходит туда, надеясь, что ему удастся поймать человека, который посмел так бессовестно сделать снимки, но, к сожалению, никого не видит. — Вот же гад, успел скрыться!.. — ругается он и, снова вернувшись к младшему, ладони на его щеки кладет, заставляя взгляд на себя поднять. — Рики, ты только не волнуйся, ладно? Я уверен, что наши фотографии никуда не попадут. И мы обязательно найдем того, кто сделал их, заставим удалить все до единой, а потом пойдем к директору, чтобы он с этим всем разобрался. Ну же, вставай, Ри, все будет хорошо, обещаю.       Омерзительный холодок проходится по спинам обоих парней, когда в ту же секунду, как Сону дает обещание, что все будет в порядке, им одновременно приходят уведомления на телефоны. У Рики приступ паники начинается, все его тело окутывает страх, а дыхание становится тяжелее. Он умоляюще на Кима смотрит и головой мотает, прося не доставать телефон, но брюнет все же выуживает устройство из кармана джинсов — проверить в любом случае нужно. И лучше бы он действительно этого не делал.       Нишимура не помнит, как он встает на ноги, и, грубо расталкивая плечом на своем пути всех, кто мешается ему, и не слушая повторяющихся слов Сону о том, что они обязательно что-нибудь придумают, возвращается в школу. Его сознание внезапно мутнеет, будто он находится под воздействием алкоголя или каких-нибудь запрещенных препаратов. Парень словно перестает понимать, что он делает — гнев и злость овладевают им и его разумом. Ему кажется, что он знает, кто за всем этим стоит, и он этого человека в покое точно не оставит, пока не успокоится сам.       — Рики, подожди, куда ты идешь? Эй, постой, — Сону, торопливо следующий за младшим, продолжает делать отчаянные попытки остановить его, но тот будто совершенно ничего не слышит. — Давай поговорим, пожалуйста! Остановись, Ри, прошу.       Блондин уверен, что следить за ним с Кимом могли только те самые хулиганы из их класса, с которыми они совсем недавно «столкнулись» в школьном туалете. Кому, кроме как их главаря, это больше всего было нужно? Остальные одноклассники не интересовались в каких отношениях находятся Ники и Сону, а ученики других классов — тем более. Разве в подозреваемых, кто мог предоставить фотографии создателю сайта (или даже быть им), есть кто-то, помимо этой шайки?       Выражение лица танцора переполнено яростью и явным желанием отомстить, и, кажется, что от его грозного, разозленного взгляда невидимые молнии исходят, которые он неконтролируемо пускает в воздух. Юноша находит тех парней на втором этаже, прямо в центре коридора, мерзко хихикающих над чем-то и показывая друг другу экраны своих телефонов. Не сложно догадаться, что они, как и вся школа, сейчас обсуждают. Ники и Сону чувствуют на себе кучу презрительных взглядов, и, если Киму и становится как-то не по себе, то вот японца это в данный момент не волнует от слова совсем. Ему абсолютно плевать на все эти перешептывания и смешки вокруг, вот честно.       — Сону, стой здесь, понял? — заметив вдали свою «цель» и приняв еще более мрачный вид, приказывает Нишимура, но старший, почувствовав что-то неладное, головой отрицательно мотает, не соглашаясь с указанием. — Пожалуйста, — мягче просит он и до чужой ладони своими пальцами всего на несколько секунд дотрагивается. — Не ходи за мной, ладно? Я не хочу, чтобы ты это видел.       — Видел что? — спрашивает кореец напуганно, но ответ на свой вопрос не получает — Рики уже оказывается повернутым к нему спиной и так же стремительно направляется вперед. — Эй, что ты собрался делать? Ники!       Он собирался преподать им всем урок. Собирался ударить, устроить драку, и плевать, если бы его исключили из школы — главное, что эти придурки получили по заслугам. Но, подойдя к компании парней и грубо развернув к себе за плечо самого главного из них, у него не получается нанести ему удар. Японец промахивается. Бьет мимо, отказавшись от своей идеи в самый последний момент, стоило только образу Сону всплыть у него перед глазами.       «Не нужно отвечать злом на зло, негативом на негатив. Надо проявить стойкость и принять произошедшее как урок, способный чему-то научить тебя и дать тебе ценный опыт», — слова, произнесенные корейцем сегодняшней ночью, врезаются в голову блондина прямо сейчас, и он, не в силах что-либо сделать, не в силах ударить, просто стоит, словно каменная статуя, глупо замерев. Он видит и чувствует, как все, кто проходил мимо и находился поблизости, заинтересованно оборачиваются, чтобы посмотреть на, как многим кажется, начинающееся шоу, и мысленно бьет по голове самого себя, наконец осознав, что он только что чуть не натворил.       — Какого черта, Нишимура? Ты с ума что ли сошел? — тот парень громко усмехается, но в его голосе хорошо прослеживается возмущение. Рядом с глубоко жалеющем о своем поступке и стоящем, словно бездомный, брошенный щенок, японцем он выглядит гораздо устрашающее. — Мало того, что вздумал меня ударить, так еще и промахнулся, — говорит он, надменно приподнимая бровь, и вся его компания звонко хохочет. Ники раздраженно скалится и ладони в кулаках сжимает. — Решил, что если позориться, то лучше делать это до самого конца? Впрочем, от кого-кого, а вот от тебя подобные выходки мне даже не кажутся удивительными. Ты же у нас холодный, антисоциальный сыночек богатенького бизнесмена. Тебя из школы еще только из-за его денег не выгнали?       — Мне все равно, что ты обо мне думаешь, — практически выплевывает эти слова Рики и голову поднимает, чтобы взглянуть на ненавистного ему одноклассника. — Я знаю, что это ты сделал те фото, — говорит он, чуть повышая тон. — Зачем тебе это нужно? Неужели нечем заняться, и ты теперь других людей выслеживаешь?       — Ты совсем больной? — безразличие так и слышится в голосе корейца, и все его друзья вновь смеются, чтобы заставить танцора почувствовать себя униженным. — Нишимура, у тебя совсем крыша едет, по-моему. Тебе лечиться надо, ты с ума сходишь, — он крутит пальцем у виска и издает короткий свистящий звук. — Я понимаю, что тебе очень обидно и грустно, что теперь вся школа знает о том, как вы с Ким Сону проводите время на заднем дворе школы, пока никто не видит, но не надо винить во всех грехах меня только потому, что я сказал, что ваши вот эти отношения мне противны, окей?       — Да заткнись уже, — сквозь зубы цедит блондин, больше не в силах слушать весь этот бред. Что этот придурок вообще может понимать? И как он смеет так открыто называть Ники психически нездоровым? — Просто удали с сайта те фото, которые ты слил, и разойдемся по-хорошему.       — Да с чего ты вообще взял, что это именно я сделал? Говорю же, ты точно ненормальный, — смешок слетает с уст парня, а Рики нервно сжимает ладони в кулаках. — Что, хочешь ударить меня? — громко произносит он и делает провокационный шаг вперед навстречу японцу. — Давай! Ударь, если тебе так этого хочется. Будь смелым, заступись за своего любимого мальчика, ударь меня. Кстати, вон же он стоит, такой напуганный, бедняжка, — издевательски произносит он, делая вид, будто ему жаль, хотя все вокруг знают, что это не так. — Может, поцелуетесь на глазах у всех нас? Давайте! За школой вы не особо стеснялись делать это и шептать друг другу что-то слащавое. «Ты мне нравишься, я очень хочу встречаться с тобой, Ким Сону». Не твои ли это слова? Ну же, Рики, давай, поцелуй его, поцелуй своего парня.       После слов юноши вокруг слышится противный, отвратительный смех собравшейся здесь толпы, чьи-то перешептывания и обсуждения, куча незнакомых голосов, продолжающих говорить, говорить, говорить. Да когда же они все наконец замолчат и разойдутся по своим кабинетам? Неужели их жизни настолько скучны, что все они находят развлечение в наблюдении и обсуждении ссор других людей, которых они, возможно, даже в первый раз видят. Японец, пройдясь взглядом по стоящим здесь ученикам, сразу же находит среди них Сону, находит своего солнечного, светлого мальчика — пусть и расстроенного и обеспокоенного, но по-прежнему сияющего ярче, чем любая звезда в космическом пространстве. Он в глаза Киму смотрит и мысленно извиняется перед ним тысячу раз, хоть и в том, что случилось, нет его вины. Никто из них двоих виноват, они не сделали ничего плохого и не заслужили всего этого. Старший улыбается ему мягко и одними лишь губами беззвучно шепчет: «Я рядом». Рики улыбается в ответ.       — Ну, долго нам всем еще ждать? — идиллию нарушает скрипящий голос одного из хулиганов, и Нишимура глаза закатывает устало, не желая больше здесь находиться. — Посмотрите, сколько людей сейчас вас снимают, сделайте уже хоть что-нибудь, не заставляйте ни нас, ни толпу умирать от скуки, — говорит он и все вскрикивают воодушевленное «Да!».       И, наверное, то, что в центр круга, к Ники и тем парням, кто-то выйдет и приостановит весь этот спектакль, не ожидал никто, даже сам Нишимура, но откуда-то появившийся тут Ян Чонвон, протолкнувшийся через эту огромную толпу и привлекший к себе внимание всех наблюдателей, умеет приятно удивлять. Ники понятия не имеет, сколько Вон и замеченные только спустя несколько секунд Джей, Сонхун и Джейк находятся здесь, но больше его интересует то, как много они уже успели услышать и увидеть.       — Чего вы здесь столпились? — громко спрашивает Чонвон, обращаясь сразу ко всей толпе. Он, хоть обычно и выглядит довольно мило и скромно, но если требуется заступиться за друга, проявить характер он уж точно не побоится. — По-вашему, это бесплатное шоу, или что? А ну быстро разошлись все по своим кабинетам, пока я не позвал сюда директора. Уж он то с вами разберется, — серьезно проговаривает Ян, и Рики боковым зрением замечает, с какой гордостью на него смотрит Джей. — И знайте, если среди вас есть те, кто так нагло и мерзко лезут в чужие личные жизни, фотографируют других, прячась в кустах, а потом выкладывают это на всеобщее обозрение — вы ужасны. К тому же, вы сильно рискуете вылететь из школы за нарушение ее устава, — сообщает Вон, мысленно радуясь, что хоть где-то ему пригодились наизусть выученные правила этого учебного заведения. — Хотите, чтобы у каждого из вас проверили телефоны на наличие подобных фоток? — он чуть повышает тон, и другие ученики действительно пугаются даже несмотря на столь невинный образ юноши. — Я даю вам ровно три секунды, чтобы разойтись, иначе, клянусь, вы все немедленно отправитесь на проверку своих мобильных устройств.       Слова Чонвона и вправду работают, потому что уже через мгновение все, кто минутами ранее образовывал эту большую толпу, расходятся по разным сторонам со скоростью света, не на шутку испугавшись, что их телефоны действительно начнут проверять. Те, кто учатся в одном классе с Яном, хорошо знают, что кто-кто, а вот он, если сказал, что может устроить это, то был абсолютно серьезен в своих намерениях. Вона директор очень хорошо знает, он его любит как ученика, хвалит вечно за отличную учебу и достойное поведение, так что парню не составит особого труда сделать задуманное.       — Спасибо, — когда в коридоре почти никого не остается, а вокруг наконец царит тишина, благодарит Яна Ники, и тот рукой отмахивается, мол, да не стоит, пустяки. — И… простите.       — Тебе не за что извиняться, — Джейк подходит ближе к японцу и осторожно кладет ладонь на его плечо, после чего мягко поглаживает по нему, таким образом выражая младшему свою поддержку. — Ты поступил так, как и должен был, милый. Я уверен на сотню процентов, что именно этот мерзкий тип и сделал те фотографии, иначе откуда он знал, о чем вы говорили? Возможно, ему доложил кто-то из его шайки, но это уже неважно. Они виновны.       — Ники, на твоем месте я бы врезал хорошенько тому придурку, — говорит Сонхун, со словами Джеюна полностью соглашаясь, а затем взгляд на Сону переводит, чтобы убедиться, что Ким в порядке после случившегося. Тот выглядит расстроенным, и, впрочем, удивительным это не кажется, потому что относиться совершенно спокойно к тому, что произошло, и оставаться безразличным просто невозможно. — Мы видели фотографии. Вы в порядке? Знаю, глупо о таком сейчас спрашивать, потому что ответ очевиден, но все же…       — Мы очень переживаем за вас, — тихо говорит Чонвон и в тот момент, когда Хун приобнимает Сону, он, чтобы хоть как-то справляться с собственным волнением за друзей, к Джею со стороны прижимается, сразу же чувствуя, как теплая ладонь старшего ласково, успокаивающе ложится на его талию. — Я поговорю с директором и попрошу его найти создателя этого сайта. Обещаю, и сайт, и ваши фотографии будут навсегда удалены, — произносит Ян с уверенностью в своих словах. Он не позволит, чтобы тому, кто так мерзко поступил с близкими ему людьми, все спустилось с рук. — Не беспокойтесь, хорошо? Мы рядом с вами и никому не дадим вас в обиду, — говорит он, и Нишимура с Кимом, доверившись парню, кивают, а на их лицах появляются мягкие, благодарные улыбки.       Если быть честным, Сону больше всего боится за то, что произошедшее может негативно сказаться на эмоциональном состоянии японца, которое и без того крайне нестабильно. Он боится, что Рики снова станет хуже. Хоть блондин и выглядит сильным и непоколебимым, но последние несколько лет были для него настолько тяжелыми, что любая мелочь теперь способна сломить его окончательно. Да, благодаря Киму ему действительно становится лучше, он чувствует себя счастливым, когда кореец рядом, и мгновенно перестает испытывать тревожность, стоит лишь обнять старшего. В его состоянии определенно есть изменения, но этого по-прежнему недостаточно, чтобы заявить, что его ментальное здоровье действительно в норме — жизнь не так проста, как кажется, и ни один, даже самый родной и близкий человек, не сможет полностью вылечить проблемы в голове другого. Разве что за ручку привести к специалисту, который назначит хорошее лечение и терапию, что, в большинстве случаев, правда помогает.       Но Ники держится, честно. По крайней мере, он очень старается. Вечером во время тренировки брюнет с него глаз не спускает ни на минуту, постоянно самочувствие парня проверяя, а на перерывах за руку держит, обнимает, по коленке нежно поглаживает, чтобы Рики чувствовал, что он не один. Ким рядом и не позволит ему справляться с трудностями и переживаниями в одиночестве. Конечно, Сону тоже к случившейся ситуации безразличным не остался, но он изначально понимал, что если что-то подобное произойдет, то он будет в силах принять это и более-менее спокойно перенести. Многие были наслышаны о его прошлых однополых отношениях, слухи об этом расходились по школе быстро, так что он уже сталкивался с обсуждениями за своей спиной ранее — для него это не впервые.       Друзья не перестают оказывать им двоим поддержку в общем чате, а в какой-то момент парням даже звонит Тэхен, который, по всей видимости, совершенно случайно наткнулся на тот пост с поцелуем Сону и Ники — неизвестно, как он вообще попался ему в ленте социальных сетей, но, как только он увидел хорошо знакомые лица своих младшеньких, сразу же решил связаться с ними. Кан, как и остальные друзья, успокаивает и тепло поддерживает мальчишек, говоря о том, что им двоим должно быть абсолютно плевать на других людей, которые посмеют осуждать их, ведь самое главное, что им друг с другом хорошо. «Любовь — это счастье. Счастье — это любовь», — напоследок произносит он, завершая свою небольшую речь, после чего сообщает, что может заехать за ними после тренировки и свозить их куда-нибудь покушать, что поможет им развеяться и немного отвлечься. И разве можно от такого отказаться?       Однако когда парни, покинув здание танцевальной студии, стоят возле дороги, ожидая Тэхена, кое-кто его опережает. Только не это. Ники с ужасом замирает на месте, как только видит черный Rolls-Royce своего отца, судя по всему, подъезжающий именно туда, где они с Кимом находятся.  Неужели он уже знает? Он ведь уже давно не забирает Рики с танцев, так почему решил сделать это сегодня?       — О нет, — шепчет блондин и тяжко вздыхает, а ранее довольный, радостный взгляд Сону резко меняется на встревоженный, испуганный, когда автомобиль останавливается около них и оттуда выходит высокий мужчина в дорогом темном классическом костюме. Видимо, он приехал сюда один, потому что водителя с ним явно не наблюдается, и Ники, зная своего отца слишком хорошо, понимает, что это очень плохой знак.       — Рики, садись в машину, — холодно приказывает мужчина, а тело танцора пробивает крупной дрожью, потому что этот тон знаком ему с самого детства. — Поехали.       — Нет, — юноша головой отрицательно мотает, продолжая стоять неподвижно, даже и не думая о том, чтобы сесть в машину отца. Ни за что. — Я с тобой никуда не поеду, — твердо произносит он, но слегка дрожащий голос выдает его страх — он уверен, что отец уже обо всем знает, поэтому сейчас здесь.       — Я разве спрашивал твое мнение? — бровь мужчины приподнимается, а его взгляд становится совсем-совсем ледяным, из-за чего по спине танцора проходит табун мурашек, вызывающий крайне мерзкое, неприятное ощущение. Они стоят буквально в одном шаге друг от друга, так что отцу парня не составляет труда грубо схватить его за запястье и потянуть на себя, к автомобилю. — Садись сейчас же, — снова приказывает он, но блондин сопротивляется, не слушаясь. — Что, хочешь поговорить прямо тут? Хорошо, как хочешь, в своем доме я тебя все равно видеть не желаю.       — Почему ты злишься на меня? — негромко задает вопрос Рики, хоть и заранее знает ответ на него. — Что я сделал?       — Не делай вид, что не понимаешь, — почти выплевывает мужчина, запястье чужое не отпуская, держа его так крепко, что кожа на руке юноши начинает болезненно жечь. — Я видел те фотографии, — произносит он, а у японца, кажется, земля из под ног уходит в эту чертову секунду. Парень дышать перестает и до неузнаваемости бледнеет, становясь похожим на мертвеца, и сердце его в бешеном, абсолютно не нормальном ритме для обычного человека колотиться начинает. — Мне прислали их час назад с незнакомого номера. Ты хоть представляешь, что я испытал, когда увидел этот ужас? Я чуть с ума от нервов и злости не сошел. Как такое возможно, чтобы мой сын встречался с парнем? Рики, ты хоть осознаешь, как сильно эта новость может испортить мою репутацию? Да если все вокруг узнают, какого сына я вырастил, то откажутся от сотрудничества со мной!       — Тебя беспокоит только то, что ты можешь потерять репутацию? Неужели деньги для тебя важнее моих чувств? — Ники выглядит так, как будто вот-вот расплачется от нарастающей в его груди обиды, и стоящему рядом Сону так хочется крепко его обнять в это мгновение, но он лишь продолжает молча наблюдать за этой ссорой, понятия не имея, что стоит сделать, чтобы все это прекратилось. Да и получится ли у него вообще все это прекратить? — Тебе плевать на то, что сейчас происходит внутри меня? Плевать, если надо мной будут издеваться или унижать из-за того, что кто-то сделал эти фото и выложил в интернет? Тебе действительно все равно на это? Почему ты не можешь просто поддержать меня и сказать, что ничего страшного не случилось и я со всем справлюсь?       — По-твоему, не случилось ничего страшного? — отец парня все так же холоден и серьезен. Он абсолютно безразличен к тому, через что его сыну приходится проходить. — Рики, как же так? Неужели я недостаточно воспитывал тебя? Почему ты стал… таким?       Нишимура знал, что отец никогда не примет его таким, каким он есть. Он знал, что тот, даже несмотря на то, что живет в современном мире, до сих пор придерживается старых взглядов, поэтому считает, что отношения между двумя парнями просто невозможны, считает это чем-то очень мерзким, отвратительным — тем, что не должно существовать во вселенной. Рики завидует Сону, потому что родители приняли его откровение по поводу своей ориентации очень спокойно, ведь для них главное, чтобы их сын был счастлив и неважно, если он будет встречаться с человеком своего же пола. Японец хоть и искренне рад за Кима, правда, очень рад, но от осознания, что его отец никогда не поддержит точно так же, внутри что-то медленно, постепенно рушится, ломается с тихим треском и отдает невыносимой, адской болью где-то в области груди — там, где находится сердце.       — Ты ведь был на фото с Ким Сону, верно? — спрашивает мужчина и на секунду переводит взгляд на корейца, после чего снова возвращает его к опустившему голову Ники. — Что между вами двумя? — задает вопрос он и, схватив юношу за волосы на затылке, грубо тянет назад, заставляя поднять на себя слезящиеся глаза. — Смотри на меня, когда я разговариваю с тобой, — грозно предупреждает он, а блондин по-прежнему не издает ни звука в ответ, нарочно продолжая молчать. — Я задал тебе вопрос, отвечай на него!       Но Рики не говорит ни слова. Он не видит в этом никакого смысла. Зачем оправдываться, зачем объясняться, если это его, и только его, черт возьми, личная жизнь? Он не обязан рассказывать отцу о том, в каких отношениях они с Сону состоят и что между ними. Это, несомненно, мудрое, верное решение, только вот, мужчина так явно не считает, а потому уже в следующую секунду, продолжая держать ладонь на затылке парня, он резко и без предупреждений опускает голову танцора вниз так, чтобы его лоб и твердое стекло машины столкнулись с глухим стуком. Ники скулит от сильнейшей боли, внезапно поразившей все его тело, а Сону, не сразу осознавший, что только что произошло, испуганно вскрикивает, услышав тихий скулеж японца. Он, не медля ни секунды, к светловолосому подбегает, чтобы попытаться хоть как-то помочь ему и освободить от крепкой хватки отца. Ким видит, что сюда подъезжает автомобиль, который громко сигналит, из-за чего старший Нишимура удивленно поворачивается на звук и, на всякий случай, отпускает сына, а тот сразу в объятия брюнета бросается, прижимаясь к нему так сильно, как будто Сону — спасательный круг, подброшенный в момент, когда блондин отчаянно пытается не утонуть, находясь посреди холодного, глубокого океана.       Из машины, что паркуется рядом с автомобилем отца Ники, буквально вылетает Тэхен, подбегая к двум парням так быстро, как только может. Он видел, как отец Рики ударил сына головой об стекло машины, и в этот момент все внутри него так сильно сжалось, как будто на месте танцора был сейчас он сам. Кан, как только оказывается около Кима и Нишимуры, закрывает их своей спиной, вставая напротив мужчины, и грозно хмурится, всем своим видом давая понять, что он готов защищать своих младшеньких до самого конца.       — Какого черта здесь происходит? — повышенным тоном спрашивает Тэхен, и замечает, как чужое лицо напротив становится еще более разозленным, наполняется яростью и раздражением, но в то же время еще какой-то странной эмоцией, распознать которую у парня почему-то не получается. — Что вы делаете? Как вы посмели ударить своего сына?       — Не лезь не в свое дело, — сквозь зубы цедит мужчина, а его организм, похоже, посылает первые звоночки о том, что состояние сердца внезапно ухудшается — он почти весь день был на нервах, так что это вполне не удивительно, но очень страшно. — Рики, — негромко начинает он, обращаясь к стоящему за Тэхеном блондину. — Немедленно садись в машину, — приказывает отец, а после сообщает то, из-за чего Ники шокировано замирает и глаза широко распахивает, головой мотая неверяще: — Ты завтра же отправляешься в Токио самым первым рейсом. Будешь жить у моих родителей и учиться на домашнем обучении. А с Ким Сону ты больше никогда не увидишься, понял? Даже связаться с ним не сможешь, я сделаю все возможное для этого.       — Нет… — полушепотом произносит Нишимура, а по его щеке скатывается первые слезы, которые в сочетании с прохладным ветром неприятно обжигают кожу, но парень не обращает на это ни малейшего внимания. Рики не хочет верить в правдивость слов отца, но он прекрасно знает и понимает, что если тот принял какое-то решение, то никогда от него откажется — эта мысль заставляет японца мелко, но заметно задрожать всем телом. — Пожалуйста, не надо. Пап… Прошу тебя. Позволь мне остаться здесь, пожалуйста, я не хочу никуда уезжать!       — Это не обсуждается, — произносит мужчина и резко замолкает, чувствуя, что ему действительно становится очень нехорошо, а проблемное, слабое сердце начинает болезненно колоть. — Садись… в… — еле проговаривает слова он, с трудом ворочая языком. Дышать становится в разы тяжелее, а боль в сердце стремительно усиливается с каждой секундой. — Давай уже… — Он кладет руку на грудь и глаза зажмуривает, не в силах справиться с этими ощущениями.       — Что с вами, сэр? — спрашивает Тэхен, подходя к мужчине ближе, но, кажется, тот не слышит его: он вниз медленно скатывается, когда в ушах резко звенеть начинает, и сознание постепенно теряет. Ники наблюдает за этим как за самой ужасной картиной из фильма и сказать по началу ничего не может, ощущая ком в горле. — Господин Нишимура, вы в порядке?       Рики, хоть и не хотел бы показывать свои настоящие эмоции, не хотел бы плакать и рыдать при Тэхене и Сону, но сейчас, когда он шокировано, все еще не веря, что это не какой-нибудь страшный сон, смотрит на мужчину, что на асфальт окончательно падает и глаза закрывает, парень просто не может сдержать слез. Неважно, как много боли и страданий причинил ему отец, неважно, сколько раз он кричал на него или поднимал руку, Нишимура все еще его сын, и, хоть он постоянно и говорит, как сильно ненавидит отца, на самом деле все равно его любит и боится потерять — лишиться второго родителя и остаться совсем-совсем одному в этом жестоком людском мире ему правда очень не хочется.       — Папа! — японец вскрикивает и тут же бросается к своему отцу, перед ним на колени падая, и за плечи его трясет в надежде, что это поможет мужчине прийти в себя. — Пап! Эй, очнись! Очнись, прошу… — кричит он, и Сону приобнимает его сзади, шепча, чтобы парень не переживал, ведь они с Тэхеном уже вызвали скорую помощь, но успокоиться Нишимуре это не помогает. — Не покидай меня, пап, прошу…       Ники все еще ребенок. Сломленный, разбитый со всех сторон, прячущий огромное количество шрамов на коже и под ней, но все еще, черт возьми, ребенок. Ребенок, не перестающий мечтать о родительской любви и ласке, поддержке и заботе, которых ему так сильно всегда не хватает. Когда его мама была жива, он получал все это и даже больше, но ее больше нет, так что никто, помимо отца, не сможет дать юноше то, чего он так отчаянно желает. Пока мужчина жив, в сердце японца по-прежнему живет надежда на то, что когда-нибудь он станет отцу нужным, что однажды тот подойдет к нему, извинится за все, что натворил, и, крепко-крепко обняв, впервые предложит провести время вместе.       До того момента, как к танцевальной студии с громким, противным звуком сирен наконец-таки подъезжает машина скорой помощи, Рики ни на секунду от отца не отходит, держа его за руку и умоляя не покидать его. Он знал, что у мужчины есть серьезные проблемы с сердцем, но даже и не думал, что у него может случиться приступ, тем более в такой момент. Парню страшно, безумно страшно, его трясет всего и истерикой жуткой накрывает, когда мужчину, до сих пор находящегося без сознания, увозят в больницу и перед этим сообщают, что исход может быть печальным. Врачи дают обещание, что сделают все возможное, но Нишимура им почему-то не верит — они точно так же обещали, что спасут его маму, но нагло солгали.       — Он же не умрет, правда?.. — сквозь слезы хрипло спрашивает японец, пока Сону, сидя вместе с блондином на холодном асфальте, прижимает парня к себе, крепко обнимая и успокаивающе, мягко гладя ладонями то по голове, то по спине. — Прошу, хен, скажи, что все будет хорошо.       — Конечно будет, котенок, — Ким не знает, будет ли, но сказать об этом младшему просто не может. Он нежно целует юношу в макушку, пока тот, реветь не переставая, лицом в его грудь утыкается, оставляя следы слез на чужой почти новой куртке.       Рики кажется, будто ребра в его теле ломаются, трескаются напополам с громким хрустом и впиваются в кожу и органы, точно протыкая легкие насквозь, потому что дышать становится невозможно из-за адской, невыносимой внутренней боли. Не об этом он просил у звезд, почти каждую ночь смотрящих на него с неба, совсем не об этом.