Psychological trauma is a disease of powerlessness.

      Ханджи чувствовала презрение и стыд. Тело всё ещё болело, а из головы, кажется, ушёл смысл происходящего. Аккерман стал для неё палачом и насильником, под которым она должна была медленно, не теряя рассудка, покоряться. Унижаться и лгать...Попытки понять ставили под угрозу всё. Словно в каком-то хаосе хаотичных событий, будто вся её жизнь вертелась вокруг одной единственной цели: сделать всё так, чтобы он ничего не заподозрил. Смысл происходящего, для которого она так тщательно старалась приспособиться, словно исчез навсегда. Было непонятно, что делать дальше, и единственное, чего она хотела — это чтобы всё поскорее кончилось.       Лежа в большой и разогретой постели, она захотела повернуться набок, но сильная рука с набухшими венами почти задушила её. Аккерман сжал её с такой силой, что она даже представить себе не могла, что человек может так сжать шею. На секунду она поверила, что сейчас умрёт, но потом поняла, что просто задыхается от его «близости». Этого она и боялась. Она осторожно подняла взгляд на Леви, словно ожидая увидеть, как она распустилась в смертоносном объятии — но вместо этого встретилась с его глазами, внимательно следившими за ней. Ей показалось, что на него подействовала её неподвижность, и он теперь хочет только одного: чтоб она пошевелилась. Но она не шевелилась, и он, словно придушив порыв внезапного возбуждения, вдруг отпустил её шею. Веки на его лице дрогнули, в его взгляде мелькнуло разочарование. Она не верила своим глазам — это было так неестественно, что она вдруг испугалась, что он опять станет душить её. Но он ничего не делал. Зоэ приподняла бровь, а он отвернулся к стене. Она продолжала лежать, с трудом переводя дыхание, и молча ждала, что будет дальше. Додумывая план побега, она совсем не продумала мелочей, и теперь, когда её план начал воплощаться в жизнь, на неё накатила паника. Вдруг он повернулся, и тихо, почти беззвучно, сказал: — Уже хотите сбежать?        У неё ёкнуло сердце — она почти ждала этих слов. «Бежать сейчас, — подумала она, — пока он не поймал». Но где-то в глубине души она понимала, что бежать уже поздно. Она представила себе, как он снова приближается к ней и… Она должна была предвидеть такой оборот. Всё что угодно, только не это. — Нет, — сказала она, — не хочу. — А что же Вы тогда хотите? — спросил Леви, держа голову почти у самого её лица. Он глядел ей в глаза, и она чувствовала, как пульсирует его рука и как по ней течёт кровь. У неё появилась смутная, но чёткая мысль: «Если я скажу, что хочу остаться здесь, у него не возникнет вопросов…» Она чуть было не сказала это вслух, но в последнюю секунду сдержалась. — Хочу? Ничего я не хочу, — ответила она таким же вкрадчивым голосом. — Ничего не хочу, только чтобы Вы перестали. Просто, чтобы Вы перестали… — Хорошо, — сказал он. — Что именно Вы хотите, чтобы я перестал? — Можете перестать так на меня смотреть… В смысле — так близко. — Ханджи дёрнулась, тихо вздохнув. — Я просто хочу, чтобы Вы перестали прижимать меня к себе… И чтобы Вы меня отпустили. — Вы такая наивная, агент Зоэ. Вы хотите, чтобы я перестал? Да как я могу перестать? Мне так хорошо с Вами… Но мне больно от вашей реакции. Я люблю чувствовать Вас такой, как сейчас. И я хочу знать, почему у меня такое чувство. Ведь должна быть какая-то причина, по которой меня к Вам тянет… Я знаю. Человеку необходимо состояние влюблённости. В кого-нибудь или во что-нибудь. Всегда. Всю дорогу. Иначе неинтересно жить. — Но почему именно Вы? Почему меня так волнует ваше присутствие рядом, доктор? Я ведь не сделала Вам ничего плохого. Что в Вас такого? — Только то, что мне нравится, как Вы на меня смотрите, агент Зоэ. И то, как Вы дышите… Секс с Вами просто невероятен. Это восхитительно. Но он не даёт никакой гарантии. В Вас нет красоты. Только прелесть. И очарованность. Вы никогда не пытались понять, отчего Вы так прекрасны? — Это чистая и искренняя любовь. — сказала Ханджи, вздрагивая от слишком интимных прикосновений доктора. — Я сама себя удивляю. Я это чувствую каждой клеточкой своего тела… — Вы не знаете, почему Вы так прекрасны. Если ты способен видеть прекрасное, то только потому, что носишь прекрасное внутри себя. И это никогда не покинет твою душу. Вот почему Вас тянет ко мне, хотя Вы можете разделить со мной всё, что я вижу, слышите, обоняю и осязаю… — Никогда. Доктор, неужели Вы хотите, чтобы я могла Вас полюбить? — спросила Ханджи жалобно. — Неужели Вы действительно думаете, что я способна полюбить Вас? — А почему нет? Разве я похож на чудовище? Разве я бесчувственен к Вам? Разве я предлагаю Вам постыдный секс? Отнюдь. Секс с дьяволом куда романтичнее. Но он навсегда останется в аду… — Доктор, Вы хотите соблазнить меня? — смущаясь и краснея, спросила Ханджи. — Хотите сказать, что Вы - прекрасный дьявол? Это было бы… было бы… Как Вы говорите? Легкомысленно? Надоедающе? Вы сказали: «Легкомысленно»? Вы хотите, чтобы я забыла обо всём? — Я хочу, чтобы между нами возникло чувство. Но это будет не просто легкомысленно. Это будет просто несравненно… Как Вы думаете, Ханджи? Вы понимаете, чего я от вас хочу? — Да, — сказала Ханджи. — Я понимаю, чего Вы от меня хотите. Я понимаю, как Вы хотите, чтобы я стала податливой. Потому что я уже стала податливой… Доктор, я не могу Вам отказать, но Вы сами понимаете… Вы сами это делаете… Вы не спрашивали меня, хочу ли я. — Вы правы, потому что отказ чреват последствиями. Просто позвольте мне Вам помочь. Позвольте мне научить Вас любить меня… Впрочем, боюсь, что Вы не хотите меня любить… — Тогда…я хочу, чтобы Вы ласкали меня везде. Так же, как Вы ласкаете мои волосы. — подыграв ему, Зоэ перешла на шёпот, — Я хочу, чтобы мои руки дрожали от наслаждения… Я хочу, чтобы мои глаза излучали счастье. Я хочу, чтобы мой голос дрожал от восторга. Я хочу, чтобы мне нравилось всё, что Вы делаете. Вот только… пожалуйста…       Леви положил руку на её грудь. Он понял, что девушка хочет с ним сыграть в игру под названием «Ложь», чтобы затуманить его. Ханджи была напряжена, её лицо горело, зрачки были огромными. Чувствуя ее внутреннее напряжение, он потянул один сосок, после чего опустил руку ниже. Она тихо застонала. Неожиданно Зоэ опустила глаза и исподлобья посмотрела ему в лицо. Заметив, что его губы слегка улыбаются, она коротко выдохнула и испуганно замерла. Доведя её до крайней степени возбуждения, Леви на секунду замер, и потом одним сильным движением вошёл в неё. Зоэ вскрикнула, и на её щеках появился слабый румянец. Но уже через мгновение она громко застонала и сжала его ягодицы своими длинными пальцами. В ответ Леви стал медленно двигаться внутри ее тела. Она быстро расслаблялась, пока он наращивал темп и теснил ее к краю пропасти. Зоэ закрыла глаза, её рот приоткрылся, и она опять застонала. В ее взгляде постепенно проявлялась заинтересованность, и вскоре её тело само раскрылось ему навстречу. Леви увидел, что её глаза широко раскрылись и наполнились страхом. Он на секунду приостановился и стал медленно и плавно входить в неё. Её лицо стало совсем бледным и напряглось, она вся сжалась и почти закрыла глаза. Но через несколько секунд это уже не имело никакого значения, потому что ее тело задвигалось в бешеном ритме. Его плоть скользила внутри нее, и весь этот бешеный ритм, завершающий оргазм, сводивший с ума, был как бы вспышкой света, после которой наступила полная тьма. Зоэ ощутила сильнейший удар. Упав на матрас, она застыла, вцепившись руками в одеяло, и несколько секунд тяжело дышала, а потом, приподнявшись на локтях, повернула к нему свое мокрое от слез лицо. — Доктор, я больше не хочу так. Я хочу, чтобы всё кончилось. Я больше никогда не хочу так кончать… — Спокойно, милая, спокойно. Всё нормально. Уже всё кончилось. — Но как же так? Ведь мы только что… И я… Мне кажется, я чувствую себя… Словно в первый раз… — Вам не понравилось то, что я Вас ударил? Я на это и рассчитывал, чтобы Вы начали хотеть еще. Вчера, Ханджи, Вы заставляли Вас бить ещё и ещё. А сегодня Вы хотите, чтобы я был нежным и щедрым? Тогда я не согласен. Вы хотите романтику на уровне: сегодня мы будем целовать друг друга в самые нежные места и говорить нежные слова всю ночь до утра? Это похоже на каприз избалованной кокетки, которая требует все новых и новых ласк от мужчины, которому нравится обращаться с ней как со служанкой. — Хорошо, что у вас нет никакой работы, доктор, — сказала девушка, чуть отстраняясь. — Иначе Вас бы просто уволили. — Знаете, Ханджи, — с иронией в голосе ответил Леви, — когда я нахожусь с Вами в одном помещении, мне трудно оставаться вежливым. На меня действует не столько Ваша внешность, сколько ваша манера общения. Я знаю, что Вы — не просто интересная, утонченная и умная женщина. Вы, Ханджи, — словно распустившаяся волшебная вишня. Как только вы исчезаете из моего поля зрения, я сразу же ощущаю, что остались одни листья и цветочки. Вы — нечто большее, чем просто какое-то нежное благоухание. Вы — маленькая девочка с большими и круглыми глазами. Юная красавица, которую нежно держат на руках. — Доктор, хватит. Я чувствую лишь разочарование, вызванное вашей несдержанностью, — со слезами в голосе произнесла Ханджи. — Вы слишком умны для того, чтобы я могла любить Вас с такой откровенностью. Но у меня нет иного выхода, доктор. Вас любит мое сердце, хочет любить… а я очень хочу, чтобы Вы были счастливы. Я не хочу, чтобы Вы разочаровались во мне, поэтому я и говорю с вами откровенно. Вам не понять моих желаний, я понимаю только, что Вы мне нужны. — Я не знаю, смогу ли я доставить Вам это счастье. Вы можете думать обо мне что угодно.       Леви встал с кровати и стал ходить взад-вперед по ковру. Он уже успел одеться. На нем была серая мятая рубаха с коротким рукавом и черные кожаные штаны. Рукава рубашки были закатаны до локтей и обнажали сильные руки и крепкие мускулы. Сев на край кровати, он поднял глаза на Ханджи. И как только их взгляды встретились, она потеряла над собой контроль. Ее глаза заблестели, ее дыхание участилось, и она сделала шаг навстречу Леви — поднялась с кровати, ползя по ней к нему. Подойдя вплотную, она обняла его за шею и припала к его губам.       Он взял ее лицо в ладони и впился в него долгим поцелуем. Аккерман отстранился и толкнул её на кровать, оставляя девушку в недоумении. Ханджи, осознав, что ее прикосновения привели к таким последствиям, совсем растерялась. Ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы открыть глаза. На нее смотрела непроницаемая маска невозмутимого и холодного убийцы. Ей стало страшно. Она всхлипнула, подтянула к себе простыню и с головой накрылась ею. Аккерман вышел из комнаты и запер за собой дверь.       Через несколько минут она услышала, что он возится с чем-то в соседней комнате. Через некоторое время все стихло, и Ханджи, как в детстве, стало казаться, что она одна на темной улице. Постепенно страх отступил, и она почувствовала себя в безопасности. Правда, она не знала, что ей делать, как быть, но эта неопределенность была приятнее, чем полная неизвестность. Леви не выпустит её, а если выпустит, то только под действием морфия*, чтобы та безнадёжно попыталась убежать. Он уже понял, что ему надо быть с ней осторожным и внимательным, потому что она вчера уже совершила побег, неуспешно. Ханджи попыталась взять себя в руки. Она легла на спину и уставилась в потолок. Потом перевернулась на живот, подтянула к себе подушку и быстро уснула.       Снилось ей что-то тихое и спокойное. Она видела какие-то отдалённые города, названия которых ни о чём ей не говорили. Ей снился освещённый зал с танцующими людьми, она была в самом его центре. У неё было пышное бледно-алое платье с огромным вырезом на спине, а лицо покрывала чуть заметная пудра. Она танцевала с невидимым мужчиной в чёрном пальто с серым воротником. В руках у неё был веер с длинным крюком на конце, а на нём маска, изображавшая голову волка с двумя сверкающими красными глазами. Танец становился всё более медленным и менее осмысленным. В какой-то момент она уже почти не соображала, что делает. Схватив мужчину за плечо, она наклонила его к себе. Он улыбнулся и поцеловал её в губы. Затем танец кончился, и они остановились. — Ханджи, проснитесь, — послышался тихий голос рядом с кроватью. Продолжение следует...