Psychological trauma is a disease of powerlessness.

      С нахмуренным лицом, Йегер толкнул дверь и ступил внутрь, недовольно щурясь. В воздухе ощущался запах кофе — отдавало чуть кислинкой. Люди смущенно и брезгливо то поворачивались к нему спиной, то быстро отводили глаза. На всех лицах лежал отпечаток мрачного беспокойства. Словно его появление прервало чей-то тщательно подготовленный блестящий план. Йегер быстро прошел между столиками, заметив Смита, расплывшегося в улыбке, будто бы не было конфликта около полугода назад. — Пренеприятнейшее зрелище, — с оттенком отвращения сказал Йегер, садясь за стол. — Эрвин Смит позвал профайлера? Снова? Разве он не говорил мне, что это только время терять? Кофе, — сказал Йегер, поднимая глаза на официантку — Горячий кофе и сандвичи. Без сахара, пожалуйста.       Эрвин изобразил самую обаятельную из своих улыбок, скрывая свое разочарование. Он не ожидал, что слова Йегера окажутся ему болезненными. Вспоминая то, что случилось в прошлый раз, он думал, что сделал Йегеру очень больно. Но то, что произошло, показалось Эрвину просто фантастическим издевательством. Он уже почти привык, что его оппонент всегда торжествует, словно он и вправду ему подчиняется. Может быть, его раздражало то, что голос Йегера подобен легчайшим дуновениям ветерка и, когда он кричит, кажется, что он похож на вопящего в трансе безумца. На это и была рассчитана улыбка Эрвина — чтобы отвлечь внимание собеседника. — Хотелось бы обсудить Аккермана… — произнёс блондин, не глядя, дотронувшись пальцами до фарфоровой ручки чашки. Он отпил кофе, покатал его во рту, поставил обратно чашку на блюдце и посмотрел на Эрена в упор. — Ты уже знаешь про то, что случилось?       Йегер покрутил головой. Их взгляды встретились. Было совершенно очевидно, что шатен настроен очень агрессивно. Похоже было, что он полностью разделяет мысли и идеи Эрвина. Но что-то в их разговоре изменилось. Эрвин почувствовал, что почва уходит из-под ног. Эрен загадочно улыбнулся, кивнул в знак понимания и многозначительно поднял брови. — Ах да, — спохватился Йегер, — как я мог забыть? Лучшего агента похитил тот, кого мы еле-еле смогли посадить в психиатрию. Тот, кто… А, — он махнул рукой. — Ты ведь знаешь. Твоя специальность, а не моя. Сколько лет прошло, как я перестал Вам помогать в расследовании? Год? А сколько всего мы сделали, что и вспомнить страшно! — Что именно? — спросил Эрвин, покосившись на него, словно спрашивал — не зазнаётся ли Эрен? Йегер просто пожал плечами. — Не бери в голову. Мы ещё обязательно это обсудим. Давай к сути. — Йегер положил ногу на ногу и принялся качать ею в колене, сверля Эрвина глазами. — То, о чём ты спрашиваешь, малоинтересно. — Я хочу, чтобы ты вернулся в ФБР, но только на время. Не потому что ты бывший агент. Твой дар сейчас необходим, — поспешил добавить он, заметив раздражение Йегера. Смит решил выслушать его, потому что другого выхода не было. — Я бы хотел вернуться в своё прошлое, — начал Эрен, осторожно подбирая слова. — К своим родителям, к своей юности. Чтобы посмотреть, как изменилась бы жизнь, если бы я не попал в ФБР. Мне всегда казалось, что в детстве меня как будто лишили одного из немногих человеческих чувств. Мой дар мешает мне жить, и ты уже знаешь к чему это привело… — Знаю, — ответил Эрвин, увидев, что официантка принесла заказанную Йегером пищу. — Но ты ошибаешься. Ты так и не научился тому, как его развивать. — Я уже его развил и получилось так, что я начал психологически защищать психопатов и убийц, продолжая всё ещё работать над этим, уничтожая себя. За что и получил прозвище «суицидник»!       Смит пропустил это мимо ушей, словно считал, что говорить об этом не имеет смысла. Профайлер делал вид, что ест, хотя делал это машинально, словно задумавшись о чём-то. Всё это действовало на нервы. — Ханджи в опасности и тут не до этого, Эрен! Мы делаем грязную работу, а ты лишь болтаешь о своём прошлом. Ты говоришь о психопатах, которых убивать не надо, потому что психопаты не стоят наших усилий, но тем самым ты только мешаешь нашей миссии. Ты не хочешь ничего делать? Значит, ты такой же психопат, как и все остальные. Видимо то чувство, что отсутствует в тебе — эмпатия. — выговорился Эрвин, сердито глядя на своего собеседника, уже тем самым переоценив его чувства и мысли.       Эрен опустил голову, придерживая её руками. За минуту молчания он как-то сник, и было непонятно, что в его душе — обида или надежда. Его плечи расслабились. Он уже не пытался спрятать лицо от Смитовой ненависти, но и распрямляться перестал. Эрвин ощутил, как из его души поднимается волна чужой подавленной воли, заставляющая всё меньше и меньше ненавидеть. Это был непростой момент. Человек, с которым он только что говорил, оказался в разрушительном положении. — Разве психопат так себя ведёт? — тихо спросил Эрен, преодолевая усиливающую обиду. — По-моему, я просто в таком состоянии, что не знаю, как мне поступить. Из-за прошлых расследований кошмары стали ещё ужаснее. Сейчас уже кажется, что я вижу кошмар наяву. Я не был знаком с агентом Зоэ лично, но знал, что она спасла многих людей, раскрывая самые запутанные случаи. Я не могу не помочь тебе в этом, если это в моих силах. Давай уберём эти жуткие статуи из моей головы, и мне станет легче… — Ты считаешь, что спасение Ханджи успокоит кошмары? — спросил Эрвин, недоумевая, что именно он из всех его слушателей больше всего сочувствует ему. Но Смит был не только утешителем, но и оппонентом. Эрен постарался сохранить непроницаемость лица и остался равнодушен к вопросу. — Да. Кажется, это станет последней точкой, которая решит судьбу Аккермана. Иначе в будущем он останется с тараканами, а Ханджи с травмой. Я верю, что нам удастся объединить усилия и спасти последнюю жертву Леви. — Эрен, ты во многом прав. Продолжение следует...