Psychological trauma is a disease of powerlessness.

      Ханджи проснулась от того, что у нее заболел желудок. Она не поняла сразу, в чем дело. Сначала ей показалось, что она съела что-то неприятное, от чего ее замутило, но потом вспомнила недавние события. Она стала чесаться и вдруг ощутила чье-то присутствие. Трясущимися руками она отодвинула от лица простыню и уставилась в пустую стену, чтобы не смотреть на светящиеся глаза, с интересом следящие за каждым ее движением. Зоэ решила притвориться спящей и медленно повернулась на другой бок, чтобы Леви ушёл. Когда она убедилась, что он один, она испуганно вжала голову в подушку, одновременно пытаясь заставить своё расслабленное тело принять нужное ей положение. Несколько минут она лежала неподвижно, боясь открыть глаза. Наконец, она решила, что опасность миновала, и осторожно повернулась на спину. Леви сидел на краю кровати и смотрел на неё. Его глаза были похожи на два маленьких алмаза, светящихся в полумраке спальни. Он был одет в короткий халат из зеленого шелка с золотыми цветами, а его черные, как воронье крыло, волосы были аккуратно собраны в хвост. Зоэ не могла отвести от него взгляда. Аккерман улыбался, хотя его лицо было таким же холодным и неподвижным, как маска — он, очевидно, пребывал в каком-то подобии транса и его глаза впиваются в нее своим острием. «Только не смотреть в его глаза! — подумала Зоэ. — Только не в его глаза!» Ей стало страшно и захотелось спрятаться под подушку. Но она продолжала лежать и надеяться, что все будет хорошо, чтобы потом по полной расплатиться за свою самонадеянность. Наконец Аккерман опустил голову и сказал:  — Ты всё знаешь.       Он будто бы читал её мысли. Прижавшись щекой к подушке, Зоэ слушала ровный тихий голос Аккермана, размышляя, что же ему теперь отвечать. Она знала, что в эти моменты лучше всего говорить правду, и начала говорить первое, что пришло ей в голову: — Я…я…я не знаю. — с усилием набрав воздуха, она пролепетала: — я не знаю, что ты хочешь от меня услышать.       Ханджи ощутила облегчение. Почему? Она не понимала. Подушка не могла ей ничего принести. Она не могла сосредоточиться, но какой-то звук, похожий на вдох, помог ей: воздух словно проникал через макушку прямо в сердце. Странно, но она в этот момент даже не испытывала страха. Почему? Ханджи не знала. Наверно, потому, что ей было невыносимо больно. Ведь душа страдает не от боли, а от бессилия. У неё в груди снова появилась боль. В груди, а не в сердце. Боль возникла прямо в груди. Ханджи чуть повернула голову и заметила на себе странный взгляд — Аккерман пристально смотрел на её грудь, и на его губах играла счастливая улыбка. С такой же улыбкой он мог бы смотреть на освещённую луной звёздную сферу, где вдруг проплыла незнакомая звёздочка… — Хочу… — Уже хотите сбежать? У неё ёкнуло сердце — она почти ждала этих слов. «Бежать сейчас, — подумала она, — пока он не поймал». Но где-то в глубине души она понимала, что бежать уже поздно. Она представила себе, как он снова приближается к ней и… Она должна была предвидеть такой оборот. Всё, что угодно, только не это. — Нет, — сказала она, — не хочу.       Девушка поняла, что он наклонился и пальцами прошёлся по локонам её волос. На своей коже Зоэ почувствовала его губы и его дыхание. За десять секунд он успел покрыть её лицо поцелуями — сначала от одного, потом до другого уха и потом обе щеки. Зоэ понимала, что эти ласковые руки и поцелуи были порождены безумной жестокостью и полны ненависти. И всё же этот поступок вызвал у неё неудержимую волну ответной нежности и сострадания. И ей хотелось оттолкнуть его или хотя бы отстраниться, но они словно втянулись в её тело. Леви был нежен, будто бы снова превратился в прежнего молодого доктора, но Зоэ ощущала себя добычей, которую заманивают в сети, и не могла ни убежать, ни воспротивиться. Ей оставалось лишь подчиняться этому чувству, пугающему и восхитительному, покорно кивнуть и начать воспринимать происходящее как кошмарный сон. Она не делала ничего, только с каждой минутой узнавала всё больше новых ощущений и была на верху страха — большего, чем прежде. — Хочу тебя, Ханджи, — выдохнул Леви, снимая губами последнюю крошечную капельку пота с её шеи. — Хочу… Сейчас… Здесь… Сейчас… Только… В твоём теле. А потом… Знаешь, что?       Девушка не могла ответить, хотя про себя думала, что знает. Она знала, чего именно хочет Леви. Он хотел овладеть ею прямо здесь, на этой кровати, словно совершая с ней какое-то отвратительное преступление. Но пока она была податлива и покорна, и ждать чего-либо от Ханджи не стоило. Зоэ совершенно не понимала его мотивов и планов, но уже догадывалась, что мужчина хочет каким-то образом получить от неё наслаждение. Со временем, конечно, он бы понял, кто здесь жертва, а кто охотник, но пока что Леви был сам от себя в восторге. — Что? — спросила Зоэ, чувствуя его жадный рот в самой запретной зоне. Она слышала, как Леви стонет, словно охваченный страстью, хотя он просто убрал одеяло с её тела. В следующий миг его язык, чувствительный к самым тонким ароматам её тела, обвёл вену на шее девушки. — Повернись ко мне, — хрипло приказал Леви, не прекращая движения своего языка. От его тепла ей было сложно дышать, и она наигранно застонала. Потом напряглась всем телом, когда повернулась лицом к нему, и замерла. Леви приподнялся на локтях и внимательно оглядел её тело, а потом одним плавным движением спустился вниз. Слегка погладил её живот, и понял, что никакого возбуждения она не испытывает. Всё было сухо, и она даже не знала, куда делось то нежное и пьянящее ощущение, которое охватило её при виде его жадного тела. У нее не было желания к нему — она больше не испытывала в этом потребности. Всё было кончено. Леви чуть приподнялся на руках, глянул на неё и вздохнул. — Я был о тебе лучшего мнения, — сказал он и сел к ней спиной. В это время Ханджи подняла ногу и наотмашь ударила его по лицу. Повисла тишина. И в этой тишине раздался злой мужской голос: — Ну ты и сука! Сначала стонешь, потом бьешь! — Ты сказал «сука» или нет? — спросила Ханджи, уже не выдерживая, издеваясь над ним. — Ты как разговариваешь со своей будущей женой? — А как ты разговариваешь со своим мужем? — ответил вопросом на вопрос Аккерман и поднялся. Зоэ вдруг поняла, что она вся дрожит. Аккерман был большим и сильным мужчиной, и от его взгляда хотелось спрятать голову под стол. Он молча пошел к двери, и девушка рванулась за ним. Но он резко махнул рукой, и она упала на пол. Аккерман дал ей две звонкие оплеухи и ушел. И тогда она заплакала. Она плакала до тех пор, пока не пришел Кенни и не привел ее в себя. Она вдруг поняла, что лучше бы переспала с ним, чтобы он ей доверился.

***

       Эрен пытался сосредоточиться на дороге, но это было невозможно, ибо с каждой секундой становилось все яснее, что в мире все изменилось. Машина шла по шоссе с включенными фарами. Шоссе это тянулось между поросшими лесом холмами и было похоже на узкий темный тоннель, из которого машина то выезжала на открытое место, то снова ныряла в тоннель. Вокруг, насколько видел глаз, не было ни души — только справа, как раз там, где кончались холмы, светилась вывеска придорожной закусочной. Потом, слева, мелькнул загородный мотель с ярким светящимся фасадом, на который медленно наползала густая темная туча. Туча была тяжелой и мрачной, как раз собирался дождь. Йегер решил, что это к добру. Он глянул на наручные часы. Было одиннадцать часов вечера, время приближалось к полуночи, и в воздухе ощущалось что-то недоброе, как перед грозой. Он сбавил скорость, чтобы подъехать к мотелю и припарковаться, начиная будить Эрвина. — Сэр, прошу прощения, — заговорил Эрен, шутя, — мы подъезжаем к мотелю. Смит цокнул языком. Некоторое время он думал, а потом сказал: — Будьте добры, выйдите из машины. И без шуток. — Зануда. — фыркнул Эрен и выскочил из машины. Его чуть качнуло на толстых влажных подошвах, и он едва не упал, неудачно наступив на что-то ногой. Перед тем как пойти к мотелю, Смит обошел машину и заглянул в лицо напарника. Эрен тоже покосился на него, пожал плечами и побрел к двери. Эрвин сжал зубы и сказал: — Эрен, мать твою, ты припарковался на месте для инвалидов! Продолжение следует...