Лед над водой и глубже

      Пожалуй, еще ни разу за все бесчисленные годы их знакомства, Ши Уду не был так благодарен Лин Вэнь за своевременное появление. Она так и застала их – Ши Уду в усыпанной росой траве, с вымокшими одеждами и выбившимися прядями из всегда безупречной прически. И Пэй Мина, нависающего над ним, непривычно серьезного, с закушенной губой и крепко стиснутым мечом в руках. Зрелище, прямо сказать, было весьма неожиданным, и уж явно не таким, что надеялась застать Лин Вэнь, придя на одну из самых обычных встреч с ними. Меч Ши Уду так и остался валяться на тренировочной площадке, позабытый ими обоими, и его тонкое лезвие словно потускнело, хотя это просто набежавшие облака закрыли солнце, спрятали за собой россыпь золотистых искр, что отражалась на поверхности.       - Что у вас тут происходит? – Лин Вэнь чуть нахмурилась, пристально разглядывая их обоих. Кто-то другой и внимания не обратил бы – ну, подумаешь, обычная тренировка на мечах. И неважно было, что один из них сильнейший Бог Войны, уступающий в своем искусстве разве что лишь Императору Небес, а другой не столь хорош в обращении с оружием. Ведь друзья могли развлекаться, как им вздумается, а уж о таких тонкостях их отношений Лин Вэнь знала не понаслышке. Слова могли обмануть ее, но уж точно не взгляды – мрачный у Пэй Мина, растерянный у Ши Уду, не движения – слишком скованные, напряженные, не расстояние, которого между ними почти не оставалось – ни один из них не позволил бы себе такое без веского повода.       - Тебе нужно больше тренироваться, - как ни в чем ни бывало заявил Пэй Мин с беспечной усмешкой, попутно успев поприветствовать Лин Вэнь кивком головы. Надо же, как быстро ему удалось вернуться к привычному себе, такому, у которого нет ни проблем, ни забот, а все происходящее приносит лишь удовольствие. Ши Уду мысленно хмыкнул, удивившись тому, насколько просто далась Пэй Мину эта показная беззаботность. Мгновение назад он хмурился и кусал губы, и казалось, готов был спросить напрямую то, на что Ши Уду отвечать совершенно не хотелось, а теперь вновь улыбался, да так искренне, что и не заметить подвоха. – Ты неплох, когда защищаешься, но вот когда нападаешь сам, делаешь сразу несколько ошибок, - Пэй Мин поднялся и протянул ему ладонь, предлагая одновременно помощь и беря обещание – ни слова Лин Вэнь.       Ши Уду на это едва заметно кивнул, соглашаясь, а потом неспешно принял протянутую ладонь в свои пальцы, чуть сжал их, ощущая странный контраст – тепло руки Пэй Мина и холод своей. Их ауры на мгновение смешались – разгоряченная битвой сталь и холодные зыбкие волны. А потом Ши Уду поднялся и принялся отряхивать одежды от налипших влажных, чуть пожухлых травинок и сероватой, нагретой солнцем пыли. Заправил за уши выбившиеся пряди и произнес холодновато, выполняя данное Пэй Мину обещание:       - Ты же знаешь, я не слишком много времени уделяю оружию в целом и мечам в частности, - Ши Уду пожал плечами и принялся выпутывать непонятно откуда взявшийся мелкий листок, зацепившийся за синюю, шелковую подвеску на поясе. Пряный, горьковатый аромат окутал его, едва листок оказался на ладони, и Ши Уду сжал его пальцами. Запах казался смутно знакомым и необъяснимо приятным, словно напоминал о чем-то давно забытом, но точно хорошем. – Но мы можем и дальше тренироваться вместе. Тогда, может, я и научусь чему-то новому. Может, - позволил себе усомниться Ши Уду, и прозвучало это немного насмешливо, но Пэй Мин и не думал обижаться. Наоборот, мысленно прикинул что-то и воодушевленно предложил:       - С радостью, Шуи-шисюн. А то когда у тебя еще появится возможность оценить мои таланты, - в тон ему отозвался Пэй Мин. И отступил от него на пару шагов, как-то слишком медленно, нехотя, словно просто находясь рядом с ним мог найти ответы на свои вопросы.       Ши Уду это сразу не понравилось, столько настойчивости, что становилось понятно – Пэй Мин просто так не отступится. Да, они разыграли это небольшое представление для Лин Вэнь, они даже не солгали ни единым словом, поскольку и на мечах тренировались, и движения у Ши Уду всегда получались немного неловкими и несобранными, когда он повторял эти сложные выпады, требующие неизмеримо большего опыта, чем которым обладал он. Выпады, что охотно и много показывал ему Пэй Мин, осторожно сжимая пальцами его запястье, разворачивая руку с мечом в нужную сторону, объясняя при этом так непринужденно, как будто эти умения ничего ему не стоили.       Все это было правдой. И одновременно ей не было.       Поврежденное запястье снова заныло, руку свело судорогой, и Ши Уду невольно выронил пряно пахнущий, примятый листик обратно в траву, поморщился, одергивая рукава. Он и так опустил их совсем низко, золотистое шитье отделки теперь щекотало ладони, но ему казалось, что этого все равно недостаточно. Что другие могут догадаться. У Лин Вэнь с собой наверняка были снадобья, что могли помочь – иногда Ши Уду казалось, что у нее с собой есть все, что угодно, что только можно представить. От ветхих свитков с начертанными на них давними обращениями, о которых, все остальные забыли многие годы назад, до самых недавних сведений о демонах и Непревзойденных. От важнейших расчетов по Небесной столице до незначительных набросков тушью, выполненных второпях, где неровные линии причудливым образом складывались в заснеженные горы или накатывающие на берег волны. И снадобья, самые разные, редкие и необычные - и те, что использовались повсеместно. В темных, округлых пузырьках, пахнущие терпко и резко - и в прозрачных, вытянутых пузырьках, что пахли сладко и приторно, словно и не снадобья вовсе. Но не в привычках Ши Уду было показывать свои слабости кому бы то ни было.       - Эти ваши тренировки всегда заканчиваются одинаково, - Лин Вэнь перевела насмешливый взгляд с отряхивающего одежды Ши Уду на подбирающего с земли второй меч Пэй Мина. – Вы хоть решили, куда отправимся? – поинтересовалась она, ясно давая понять, что у нее, в отличие от них, времени на развлечения не так уж и много, и терять его зря ей уж точно не хотелось бы. Сколько раз получалось так, что она вынуждена была оставить их вдвоем прямо посреди увлекательного разговора или специально приготовленного ужина или пышного празднества, ради которого они специально спустились. И это каждый раз вызывало у них досаду, даже несмотря на то, что стало привычным.       - А кто в этот раз выбирает? – Пэй Мин недоуменно подергал себя за прядь собранных в высокий хвост волос, а в следующее мгновение на его губах появилась удовлетворенная ухмылка во всей своей непристойности. – В прошлый раз точно выбирал я, - он принялся поправлять одежды, словно они от одних лишь воспоминаний вновь оказались распахнуты на нем и по-прежнему таили в себе все те ласки и прикосновения, что достались ему столь щедро.       - Ты говорил, что это обычная чайная, - упрекнула его Лин Вэнь, но было заметно, что ее это несоответствие скорее позабавило, чем рассердило или задело. Она знала Пэй Мина еще дольше, чем его знал Ши Уду, их соединяло многое, и многое оставалось скрытым, такое, о чем ему оставалось лишь смутно догадываться. А тайны, разделенные на двоих, сближают больше, нежели совместные попойки и увеселения.       - Ну, чай же у них тоже был, - хохотнул Пэй Мин, довольный собой и воспоминанием о том, как скептически выгнул бровь Ши Уду, и потерла виски ладонями так, словно у нее вдруг разболелась голова, Лин Вэнь, когда они оказались в этой чайной. Хотя чайной это можно было назвать весьма условно, и контраст они, наверно, составляли весьма забавный – расслабленно раскинувшийся на алых шелковых подушках Пэй Мин в окружении девиц, чьи полупрозрачные, расшитые ярким золотом, одежды больше открывали, нежели скрывали – и Ши Уду, привычно греющий ладони о теплый фарфор чаши, вполголоса разговаривающий с Лин Вэнь о делах, даже отдаленно не напоминающих то, чем предпочитал заниматься Пэй Мин. – Зато теперь понятно, кто выбирает. Шуи-шисюн? – и он чуть сжал его плечо в ладони – немного бесцеремонно, но не имея в виду ничего плохого, ничего такого, что могло бы ощущаться неприятным или навязчивым.       В этом жесте вообще не было ничего особенного, и раньше Ши Уду не придал бы ему никакого значения, даже не заметил бы, скорее всего, как не замечаешь вещи, давно ставшие привычными, близкими, ставшими частью тебя и того, кто эти вещи делает. Пэй Мин предпочитал не слова, а действия, не замысловатые фразы, а такие вот жесты, что предназначались лишь для тех, кто близок, для тех, с кем он мог себе позволить немного больше и не быть скованным условностями. Он мог вот так вот запросто позволить себе стиснуть ладонь в знак поддержки или, смеясь, притянуть ближе, рассказывая об очередном выполненном задании – или очередной встреченной красавице, как будто в этом не было ни малейших различий. А мог и закрыть собой от чудовища, так, что тепло тела ощущалось рядом, близко-близко, или, стиснув в руках запястье, поделиться духовной силой, когда его умения Бога Войны были бесполезны, зато вода Ши Уду могла пригодиться. Мелочи – и серьезное, желание подурачиться – и желание защитить. Такое разное, такое непохожее одно на другое – но в том был весь Пэй Мин, и Ши Уду привык к нему такому.       Привык. Раньше.       И раньше не придал бы никакого значения.       Но теперь от одного прикосновения ему невыносимо хотелось отшатнуться, откинуть сжимающую его плечо ладонь, сказать что-то резкое и грубое, такое, что он никогда бы не стал говорить Пэй Мину.       Такое, что он сказал бы Цзюнь У.       Если бы мог.       Прикосновения Цзюнь У не несли в себе боли или грубости, напротив, мягкие – обманчиво мягкие, ласкающие, когда он проходился пальцами по его обнаженным плечам, когда стискивал влажными от пота ладонями бедра, когда прижимал к измятым, шелковым коврам запястья, не позволяя двигаться. Но сложно было представить что-то хуже этих ласк, нежеланнее этих поцелуев, тяжелее этой близости. Он не пытался причинить боль – нет, вовсе нет. Лишь получить удовольствие, лишь доставить удовольствие. Но это и было самым невыносимым.       И теперь любые чужие прикосновения Ши Уду не мог терпеть, не мог воспринимать как что-то теплое и близкое, а не ломающее его волю, подчиняющее его, вынужденное.       Даже от Пэй Мина.       Даже, наверно, от Цинсюаня.       Но внешне Ши Уду остался спокоен, позволяя Пэй Мину продолжать сжимать его плечо как ни в чем ни бывало, окутывая их этой видимостью того, что ничего не изменилось, и что не о чем беспокоиться. Даже начавшуюся было дрожь удалось унять довольно быстро, еще до того, как Пэй Мин что-то заметил. Еще до того, как ему снова пришлось бы отвечать на вопросы. Еще до того, как это испортило бы тот редкий день, что предназначался для развлечений, для них троих.       - Открой Сжатие тысячи ли, - попросил вместо этого Ши Уду, раз уж так совпало, что он мог выбирать в этот раз.       Он уже не помнил, как так получилось, но еще давно, когда они только познакомились, и начали проводить время вместе, кто-то из них предложил по очереди каждому выбирать, куда отправиться на этот раз. Причиной послужил какой-то случай – то ли то, что Пэй Мин всегда выбирал слишком пикантные развлечения, то ли то, что Лин Вэнь, наоборот, предпочитала вещи, в основном так или иначе относящиеся к литературе, то ли то, что сам Ши Уду всегда отказывался спускаться в мир обычных людей, не считая это чем-то достойным. И вот, желая избежать однообразия, они и придумали, что выбирать будет каждый раз кто-то другой, так, чтобы не повторяться, так, чтобы не наскучило. Сложно было представить их без этой привычки, настолько давней она была.       - Но это Сжатие тысячи ли ведет вниз, ну, к обычным людям, - непонимающе уточнил Пэй Мин, подходя к дверце с алыми фонариками, чьи подвески тихо шелестели в тон поднявшемуся ветру. Приложил ладонь к ничем не примечательной поверхности, накрыв ее своей духовной силой, что охотно лилась из-под пальцев, окрашивая дверцу золотистым свечением. Вспыхнувшее через пару мгновений поле Сжатия тысячи ли тоже светилось ярким золотом, мерцало изогнутыми линиями и символами, вычерчивало иероглифы, складывающиеся в определенные значения и заклинания. – Готово, - он убрал ладонь и с интересом уставился на Ши Уду, словно ждал какого-то подвоха. Словно не верил, что он не откажется от своих слов.       - Не думаешь же ты, что я не знаю, куда ведет это Сжатие тысячи ли, - Ши Уду хмыкнул, припомнив все те бесчисленные моменты, когда Пэй Мин прямо при нем провожал очередную пассию. И даже не пытался скрыть ни расстегнутый ворот, ни непристойные отметины на шее и плечах, не прикрытых сползшими в беспорядке одеждами, ни довольное выражение на лице. Он никогда не считал нужным скрывать что-то от Ши Уду. И временами сложно было понять, стоит ли считать это пренебрежением – и злится, или доверием – и ценить. На вкус Ши Уду все это было чрезмерно и слишком, и откровенно более, чем пристало, но это же был Пэй Мин. И все эти вещи, недопустимые для других, у него получались столь просто и естественно, что воспринимались как нечто само собой разумеющееся, что-то такое, что было всегда, и было неизменно.       Ши Уду коснулся пальцами золотистых линий, вычерчивая духовной силой недостающие символы. Это было удобно – не нужно было возиться с краской, кисточками, искать подходящую поверхность и долго вспоминать, как именно рисуется нужная последовательность символов и задается точное место. Его немало удивляло, как такой никчемный человек, как Повелитель Земли, сумел придумать настолько сложное и подчиняющееся далеко не каждому заклинание. Так и хотелось спросить об этом время от времени вслух, но он сдерживался, лишь ловил на себе равнодушные взгляды и почти наяву ощущал хмурую сонливость, окутывающую Повелителя Земли.       Впрочем, равнодушными эти взгляды были лишь до недавнего времени. В прошлую их встречу Повелитель Земли уставился на него так, словно только теперь понял, кто перед ним находится, словно хотел проникнуть в его мысли, в его сущность. Словно догадался о чем-то. Но ведь не мог, ну никак не мог он знать ни про Цзюнь У, ни про смену судеб, ни про то, что у Ши Уду не было и не будет выбора. Но в золоте его взгляда, обычно тусклом и сонном, вспыхивали такие яростные искры, что эту перемену невозможно было не заметить. Ши Уду это не нравилось, вот совершенно не нравилось, но ни одной стоящей причины на ум не приходило.       - Но это же обычный поселок, да еще и в такой глуши, - из размышлений его выдернул недоуменный голос Пэй Мина. Он подошел ближе, и теперь посматривал на завершенное заклинание Сжатия тысячи ли так, как будто Ши Уду начертил нечто совсем уж невероятное в том, где они собирались провести время. Что-то наподобие чужого дворца или разрушенного, обветшалого много веков назад храма, или логова какого-то особенно неприятного демона.       - Тебе же не нравится спускаться, - поддержала Пэй Мина Лин Вэнь, и теперь они оба смотрели на него с искренним непониманием. Причем если в серых глазах Лин Вэнь скорее плескалось удивление, то в карих глазах Пэй Мина мелькнуло на мгновение что-то слишком похожее на грусть. Но это ведь было не потому, что он догадаться, что Ши Уду хочется хотя бы немного побыть как можно дальше от Небес, от Дворца Императора, от того, что ему приходилось делать? Не потому же.       - Уж тебе ли не знать, что существует желание разнообразия, Пэй-сюн, - насмешливо пожал плечами и поддел его Ши Уду, только чтобы не позволить задумываться о вещах, задумываться о которых ему точно не стоило. Пусть лучше привычно думает о всяких глупостях и всяких непристойностях, и своих мечах и оружии в оружейной, и тех обращениях, которые ему предстояло выполнить, с которыми не справились бы помощники, даже самые толковые. Пусть думает о чем угодно, только не о том, что заставляет Ши Уду спускаться, возвращаясь в мир обычных людей, который он никогда не любил, о котором у него осталось слишком много плохих воспоминаний, который отталкивал его всей своей сущностью.       - Ах, ну да, ну да, конечно же, - не менее насмешливо согласился Пэй Мин, и первым шагнул вперед, потянув на себя украшенную витиеватой резьбой и алой кисточкой ручку дверцы. * * *       Поселок, выбранный наугад, и оказавшийся, как выразился Пэй Мин, в какой-то глуши, на деле оказался не так уж плох. Разноцветные ряды лавок приглашающе позвякивали небольшими, увитыми лентами колокольчиками и полнились голосами торговцев, расхваливающими свой товар на все лады. А тем, кто еще сомневался, вдобавок доставались всевозможные аппетитные запахи, от лимонно-пряного печеной рыбы до тепло-сладкого яблок в карамели. Поселок как поселок, но солнечный, не по-осеннему яркий день придавал нарядности и этим лавкам, и алым листьям кленов, что пышно росли по берегу, и огромному озеру, что раскинулось сразу за торговыми рядами.       Это озеро сразу привлекло внимание Ши Уду. Вода в нем ощущалась невероятно глубокой, прозрачной, а над расходящейся бликами поверхностью кружили бирюзовые стрекозы и вилась мошкара. Но ничего необычного в этой воде не чувствовалось, Ши Уду проверил это, едва они очутились в поселке. Любые воды, будь то морские волны или ледяные горные источники, или сонные, затянутые ряской озера могли таить в себе все те опасности и всех тех существ, кто так или иначе принадлежал воде. И лучше об этом было узнать заранее, чем столкнуться потом, когда мысли заняты совсем другим и внимательность падает и ослабевает. Не то чтобы Ши Уду мог опасаться кого-то из мелких водных демонов или духов, но вот неприятностей, пусть и не слишком весомых, они могли доставить преизрядно. А портить такой день ему уж точно не хотелось.       - Кто что будет? – полюбопытствовал Пэй Мин, явно настроившись на шумные ряды лавок и то, что могли в них предложить. Он оглядывался вокруг с неподдельным интересом, так, словно оказался здесь впервые. Впрочем, скорее всего, так оно и было – ну, какие дела могли быть у одного из сильнейших Богов Войны в подобном захолустье. Для таких вот мелких, затерянных среди гор и холмов поселков хватало и обычных помощников, даже не самых умелых. Поскольку ничего серьезнее повздоривших соседей, пропавших кур и мелких, хотя и пакостливых демонов, в таких местах обычно и не происходило.       - Мне ничего не нужно, - покачал головой в ответ на это предложение Ши Уду. Есть и правда не хотелось, наоборот, даже мысли о еде заставляли морщиться и растерянно облизывать губы. Как будто он совсем недавно имел неосторожность притронуться к какому-то неаппетитному блюду, хотя он не ел уже несколько дней – то забывал, то не было желания, то отвлекали дела. – Я вас там подожду, - он махнул сложенным веером в сторону густо заросшего травой берега озера, где так удобно было устроиться отдохнуть, затерявшись среди высоких трав и пышной водной поросли.       - Мы быстро, - заверил его Пэй Мин и, подхватив Лин Вэнь под руку, увлек ее в сторону лавок. Отойдя чуть дальше, они, похоже, начали спорить о чем-то, а потом Пэй Мин расхохотался, а Лин Вэнь вслед за ним рассмеялась тихо, едва уловимо. Но Ши Уду это услышал и поймал себя на том, что улыбается против воли – чуть-чуть, почти неощутимо, но все же улыбается. Наверно, ему стоило избегать их, учитывая обстоятельства, но пока ему не было запрещено находиться рядом с ними напрямую, пока Цзюнь У не приказал ему прекратить любое общение с этими двумя, он все равно не мог заставить себя отказаться от того немногого, что было важно, что имело для него значение.       Травы расступились, пропуская его ближе к воде, подпуская почти к самой кромке озера, так, что, если протянуть руку, можно было коснуться негромко плещущейся воды. Что Ши Уду и сделал, устраиваясь на берегу. Воды озера оказались прохладными, свежими, вопреки ожиданиям, так, словно солнце не доставало сюда и не могло прогреть прозрачную глубину. Капли приятно холодили пальцы, стекали вниз, оставляя размытые следы на одеждах, но Ши Уду не стал раскрывать веер и высушивать их единым движением, как делал всякий раз, когда во время выполнения обращений оказывался залит водой. Немного вымокшие одежды совсем не мешались, а ощущение прохладной влажности было приятно настолько, что хотелось добавить еще. И он не стал себе в этом отказывать - опустил обе ладони в воду, водя ими по светлому песку и мелких камешкам, усеивающим дно.       - Это тебе, - ткнувшееся ему в руку танхулу истекало липким сиропом, пахло сладкими, спелыми ягодами и заставляло ощутить голод, напоминая о том, как давно он не ел. Ши Уду поднял голову и натолкнулся на довольный взгляд Пэй Мина, появившегося рядом как-то неожиданно, как если бы он и не уходил никуда, а сразу последовал за ним. Или, задумавшись, Ши Уду потерял счет времени, и эти двое уже успели пройтись по торговым рядам, купить, что хотели, и вернуться сюда, к нему, как и договаривались.       - Я же говорил, что ничего не хочу, - он колебался, глядя на танхулу, глядя на Пэй Мина, глядя на карамельные капли, что неспешно стекали вниз с угощения. Может, не стоило так упорствовать. Может, не стоило постоянно думать об одном и том же. Может, ему давно нужно было научиться заниматься не только бесконечными делами и обязанностями.       - Это всего лишь танхулу. Так, и не еда вовсе, - ничуть не смутился Пэй Мин. Отступать он явно не собирался, весь его вид говорил о том, что не для этого он таскался по торговым рядам и тщательно выбирал. Вернее, может, выбирал он и не особо тщательно, но уж точно с мыслями о конкретном человеке.       И Ши Уду, потянувшись, медленно коснулся теплой то ли от солнца, то ли от ладоней Пэй Мина палочки и взял танхулу к себе, стараясь не заляпать одежды еще больше. Провел языком по подтаявшей на солнце карамели, слизнул еще, подхватив стекающие капли. Во рту разливалась сладость с чуть пряным оттенком, хотелось прикрыть глаза и просто ощущать этот карамельный аромат и пряное послевкусие. Если сделать так, если закрыть глаза и позволить себе не думать, то можно было представить, что он снова очутился в саду у дома родителей, что осень только началась, и солнце еще греет и скользит лучами по щекам, а танхулу в руках заляпало одежды, но он вытрет их потом, чуть позже.       - А место довольно живописное, - в голосе Лин Вэнь звучало столь явное удивление, что Ши Уду невольно снова приоткрыл глаза, только чтобы полюбоваться на чужую растерянность. – Вот уж когда ты выбрал, я думала, придется весь день провести среди полуразвалившихся домов и охапок прелой соломы, - заметила она, невозмутимо облизывая свое танхулу. То ли Пэй Мин решил угостить их всех, то ли их вкусы совпадали, и они оба выбрали одно и то же, независимо друг от друга. Пожалуй, Ши Уду поставил бы на первое. Пэй Мин всегда был щедр, а уж к близким друзьям тем более. Его расточительность временами казалась Ши Уду чрезмерной, и сам он не стал бы делать ничего подобного во многих моментах. А вот в мелочах, подобных этой, подобных такой простой сладости, почему бы и нет.       Глубоко в толще воды плескались серебристые рыбки, их чешуйки казались похожими на мелкие монеты, разбросанные кем-то в беспорядке по дну озера. Ши Уду чувствовал их, как чувствовал все, что было водой, и воде принадлежало. Не только водных духов и демонов, но и таких существ, что не имели отношения к призрачному миру. Наверно, если бы он стал демоном, он бы утратил эту способность, и ощущал бы лишь такое же неживое, как и он сам, лишь то, что принадлежало теням и темноте. Но он был божеством, и эта способность была такой же его частью, как веер или духовная сила.       - Как видишь, не так уж все плохо, - в тон Лин Вэнь отозвался Ши Уду, облизывая губы и ничуть не заботясь о том, что ладони стали липкими, а по щеке стекают несколько мелких капель карамели. Пусть. У него еще будет время и возможность вернуть себе свою отстраненную безупречность.       - Ты умеешь выбирать. Здесь еще и красавиц хватает, - хохотнул Пэй Мин, провожая взглядом одну из тех, кого он обозначил как красавицу. Ши Уду успел лишь заметить собранные в сложную, высокую прическу темные волосы и шелестящие на ветру зеленоватые ленты, что украшали ее шпильки.       Невольно вспомнился Цинсюань, это его неуместное пристрастие к женскому облику и к нежно-зеленому цвету, что лишь добавляло вызывающей откровенности к его облику. Сколько они из-за этого спорили было не сосчитать. И беспокойство Ши Уду - оправданное и вызванное знанием о том, что Цинсюаню на самом деле не принадлежит и никогда не принадлежала судьба божества, и что это делало его гораздо слабее и уязвимее, чем он привык думать о себе - воспринималось Цинсюанем лишь как попытки его принудить и заставить. Глупо, как же глупо. Ведь попадись ему чуть более сильный демон, привлеченный его соблазнительным видом…       Но хуже всего было то, как Цинсюань за него радовался теперь, зная о его связи с Цзюнь У. Или, вернее, не зная. Ши Уду знал, всегда знал, что однажды ему придется расплатиться за совершенное. За чужую украденную судьбу. За заклинание смены судеб, отдающее холодом и темнотой, и невозможностью. Запретное для божества. Знал и не противился этому, знал, и был готов ответить за свой выбор.       Вот только он никогда не думал, даже представить не мог, что расплачиваться ему придется именно так. Что он вынужден будет унижаться и выполнять любые прихоти. И не просто кого-то, а самого Императора Небес. Который мог теперь делать с ним все, что сочтет нужным, все, что только подскажут ему желания.       И Ши Уду даже мысли не допускал, что однажды он, столь не любящий спускаться, столь не любящий свою прежнюю жизнь обычным человеком, будет наслаждаться и вбирать в себя каждое мгновение, проведенное как можно дальше от Небес. Что ж, стоило признать, что он давно не получал столько удовольствия от обычной прогулки, обычной еды и обычной для себя компании. Ши Уду облизал танхулу, стараясь не упустить ни единой капли карамели, проведя языком снизу вверх. И вдруг почувствовал, как будто его что-то толкнуло, а, обернувшись, поймал на себе странный, слишком пристальный взгляд Пэй Мина.       Ши Уду уже собирался спросить, в чем дело, но вдруг ощутил, как его вызывают по личной сети духовного общения. Знакомое ощущение окутывающего холода заставило его поспешно приложить пальцы к виску, и то, что он услышал, лишь подтвердило его худшие опасения. Цзюнь У. Ну, конечно, кому бы еще он мог понадобиться именно теперь. Момент наверняка был выбран неслучайно. Не просто так. Как и все, что Цзюнь У делал с ним. Не упуская ни единой возможности дать почувствовать всю свою слабость, всю свою уязвимость, все то, к чему он так не привык.       - Повелитель Вод, - чуть приглушенно, растягивая гласные, от чего слова звучали еще насмешливее вместе с этим бесполезным титулом. – Полагаю, ты забыл о нашей договоренности, раз позволил себе куда-то отлучиться, - приторно, даже слишком. И опасные, прикрытые мнимой расслабленностью интонации. Как острое лезвие под упоительно струящимся шелком.       У них не было никакой договоренности. Ши Уду просто не мог позволить себе подобную роскошь - забыть о назначенной встрече с Цзюнь У. Он внутренне едва не шипел, вновь ощущая всю тяжесть того, на что добровольно согласился. Желая заставить его замолчать, заставить перестать литься эти лживые слова, наполненные лживой же вежливостью и почтением.       - Но мы ни о чем… - начал было Ши Уду и осекся, поняв, что если начнет возражать, если посмеет сделать вид, что не понимает, о чем речь, то последствия будут непредсказуемыми, но уж точно не из приятных. И ладно бы лишь для него, это он как-то еще мог выдержать, как-то мог позволить брать себя, позволить делать со своим телом все, что Цзюнь У желал с ним делать, подчиниться и уступить. Но это могло коснуться кого-то еще. Цинсюаня. Пэй Мина. Лин Вэнь. – Да, Владыка, - медленно произнес он, ощущая, как дрожат пальцы, поднесенные к виску. Дрожат так откровенно, что если на него хоть кто-то смотрел в этот момент из них двоих, то не заметить эту дрожь было просто невозможно. Он не хотел этого, но у него не всегда получалось подавить реакции тела, подавить то, что творилось с ним неосознанно, против воли. – Прошу меня извинить, - с трудом заставил он себя произнести, почувствовав, что Цзюнь У ждет этого, что желает его извинений, желает услышать, что он полностью в его власти, как и согласился, когда принял его условия.       - В таком случае, жду тебя во Дворце. И как можно скорее, - а вот теперь в голос добавилась сталь, больше не таясь и не притворяясь изящным серебром. Вот теперь особенно ярко ощущалось, насколько Цзюнь У недоволен, и насколько он не намерен так просто отпустить Ши Уду, что бы он ни приготовил для него во Дворце.       Ответа Цзюнь У не стал дожидаться – и так знал, что Ши Уду поторопиться к нему, что не станет больше ни слизывать густую, липковатую карамель, ни доедать пряно-сладкое танхулу, ни слушать, как препираются Пэй Мин и Лин Вэнь, звуча так знакомо, так уютно.       На этот раз он даже обошелся без свитка с аккуратно начертанным на нем приглашением, лишь бы не позволить Ши Уду хоть что-то, что не было долгом, обязанностью, а не развлечением. Или Цзюнь У разозлило нечто иное? Но что? Он же почти ничего не делал. Разве что… Поединок с Пэй Мином? Ши Уду недоуменно нахмурился, пытаясь понять, что могло не понравится Цзюнь У в их поединке на мечах. Ничего особенного, они тренировались так множество раз, немного предсказуемо, но никто и не пытался выиграть. И все же что-то же его рассердило, да еще настолько, что он не позволил Ши Уду оставаться с другими ни мгновением больше.       - Мне нужно идти, - он поднялся, ощущая одновременно неловкость и ярость. Неловкость, поскольку этот поселок предложил он, спуститься предложил он, а теперь не провел с ними двумя даже часа. И ярость, что затмевала все остальное, ярость от того, что кто-то осмелился приказывать ему, заставлять его, вмешиваться в то, что он привык считать своим и только своим.       Вода в озере, столь прозрачная и спокойная до этого, вдруг пошла рябью, как будто от налетевшего ветра. Но никакого ветра не было, лишь все та же влажная духота нагретого солнцем дня, наполняющая все вокруг сонной неторопливостью. Рябь усилилась, пошла зыбкими, вспененными волнами, вздымаясь все выше и выше, превращаясь в настоящий шторм. Ледяные, темные волны, захлестнули берег, обрушились на него, примяли густую траву, рассыпав по ней светлый песок со дна и россыпь мелких, витых ракушек. И схлынули, растревоженные и недовольные.       Он не делал этого намеренно. И неосознанно тоже не делал. Вода, что подчинялась ему, сама отзывалась на его настроение, на его ярость и его злость.       - Шуи-шисюн, - Пэй Мин выглядел так, словно хотел сказать что-то важное, что-то такое, что говорить, наверно не стоило. Или сделать что-то неожиданное, что-то такое, что было ему совсем не свойственно. Но вместо этого он лишь смотрел, не произнося ни слова, как Ши Уду чертит Сжатие тысячи ли, как дрожит и плавится его духовная сила, вычерчивающая нужные символы, наполняющая заклинание золотистым свечением.       Он так ничего и не сказал и не сделал, когда Ши Уду, молча кивнув им, приложил ладонь к мерцающему золотом полю.