Лед над водой и глубже

      Начавшаяся зима растекалась зябкой прохладой по комнате, серебрилась инеем на потемневшем от влажности оконном проеме, источала стылый, наполненный снегом и льдом, воздух и заставляла подвинуть ближе масляные лампы, что давали неверный свет и неверное же тепло. Ши Уду поправил чуть сползшую с плеч зимнюю накидку, отделанную светлым, серебристым мехом, и вновь вернулся к развернутому на столе свитку и отложенной кисточке, перепачканной еще не высохшими чернилами. Поморщился, раздумывая над тем, стоило ли приказать помощникам растопить очаг посильнее, или сначала завершить начертание подробностей недавно выполненного обращения, прежде чем отправить свиток к Лин Вэнь.       Меховая оторочка мягко расступилась под пальцами, когда Ши Уду зарылся в нее ладонями в поисках возможности немного согреться, прежде чем продолжить. Он потянулся к забытой на полу чаше с чаем и с сожалением отставил ее в сторону – чай выцвел до бледно-зеленого, растеряв всю свою терпкость и пряную сладость, фарфор чаши неприятно холодил пальцы, и казалось, что для заваривания использовали все тот же тускло мерцающий повсюду иней, такой холодной ощущалась вода. Ускользающее тепло, что таилось в золотистом пламени масляных ламп, не могло согреть, как того хотелось, и Ши Уду вновь засомневался, не вызвать ли ему помощников.       Чужое присутствие в комнате Ши Уду почувствовал мгновенно – и резко обернулся к окну, распахнув звенья веера. Знак воды на рисовой бумаге засеребрился, замерцал, отозвавшись на разлившиеся духовные силы. Ши Уду не так часто доводилось использовать свой артефакт, чтобы защититься – ну, кто бы осмелился сравниться с ним духовными силами среди небожителей, скованных бесконечными условностями, или среди демонов – условностями вовсе не скованными, но не осмеливающимися противостоять тем, чья аура столь сильно отличалась от их собственной – глубокие, ледяные воды, проливающиеся потоками.       - А дверью ты пользоваться не пробовал? – скептически поинтересовался Ши Уду в следующее мгновение – с распахнутым веером в руках, готовый обрушить потоки воды, не охваченные льдом, на того, кто посмел вторгнуться в его комнату столь бесцеремонно. Но это оказалось излишним – Пэй Мин, как ни в чем ни бывало, устроился на оконном проеме, и теперь с интересом разглядывал раскрытые, трепещущие звенья веера, оседающую повсюду каплями влажности духовную силу Ши Уду и отброшенный в сторону, так и не дописанный свиток. – Мало того, что здесь холодно, так теперь еще будет и мокро, - непроницаемо заметил Ши Уду, безуспешно пробуя стряхнуть прозрачные капли с вымокшей, влажно поблескивающей заколки, с отороченной мехом теплой накидки и с полностью испорченного свитка.       - Я всего лишь подумал, что так будет быстрее, Шуи-шисюн, - Пэй Мин усмехнулся, развел руками, делая вид, что он здесь вообще не при чем, и Ши Уду сам зачем-то залил себя и всю комнату водой, да еще и так не вовремя – Ши Уду собирался устроиться спать сразу после того, как завершит ровными, чуть резковатыми иероглифами, начертанное в свитке. И Пэй Мин наверняка об этом догадался - заметил расстеленную постель с разбросанными по ней подушками, небрежно откинутыми простынями и ниспадающими до самого пола меховыми покрывалами, чьи растрепанные, похожие на засыпавший все вокруг снег, уголки касались ковров, стекали по ним плавно и неспешно.       И, словно в подтверждение тому, что он не считал чем-то особенным или неправильным вот так заявиться к Ши Уду посреди ночи, Пэй Мин просто спрыгнул с оконного проема в комнату и подошел к Ши Уду. И, разумеется, ни тени раскаяния или сожаления не отразилось в его лиловых, наполненных насмешливыми искрами, глазах, лишь уверенность, что так и стоило поступить, и что это весьма неплохая идея. И что, возможно, эту идею стоит использовать как можно чаще. Ведь подобное гораздо удобнее, чем долго и церемонно говорить помощникам Ши Уду, что и зачем ему понадобилось во дворце, а после выслушивать, сколь долго придется ждать, раз это посещение не было оговорено заранее, как того требовали правила приличия.       Хотя, если знать Пэй Мина столь же долго и близко, как знал его Ши Уду, то можно было догадаться и об истинной причине, не скрытой под мнимой беспечностью и нежеланием ждать. Видимо, после того, что произошло между ними возле той реки, чьи полуночные воды были усыпаны крохотными, водными огнями, реки, что словно поглотила в своих глубинах водного демона – Пэй Мин предположил, что Ши Уду распорядился не пропускать его во дворец, или, во всяком случае, сначала сообщить об этом, а дальше уже как получится.       Мысль заставила Ши Уду хмыкнуть – нет, он не отдавал подобных распоряжений, более того, не ощущал в них никакой необходимости. Он мог бы позволить Пэй Мину даже большее, несравнимо большее, поскольку то, что связывало их, подсказывало ему, что на Пэй Мина можно было положиться так, как ни на кого иного. Между ними никогда не было недомолвок, тайн, окутанных тенями, и льда, что разделяет тех, кто привык облекаться недоверием, и не делает различий в том, кто перед ним. Между ними никогда не было необходимости проливать слова, сумрачные и тягучие, поскольку сделанное могло сказать несравнимо больше, нежели самые витиеватые фразы и самые замысловатые предложения.       Вот и теперь, Пэй Мин не счел нужным пускаться в долгие объяснения или искать бессмысленные оправдания, а просто дал понять своим появлением, что ничего особенного не произошло. Ничего такого, что требовало бы большего, чем запрыгнуть на окно в комнате Ши Уду, а после с интересом наблюдать, как он пытается удержать вложенные в веер духовные силы, и затапливает не корабли излишне горделивых и скупых торговцев, не логово водного демона, а свои собственные одежды, и прическу, и пребывающую в некотором беспорядке кровать.       - Ты же не забыл, что теперь моя очередь выбирать? – Пэй Мин покосился на расстеленную кровать и предположил намеренно расстроенным тоном, хотя насмешливые искры в его глазах никуда не делись, напротив, сделались еще более ощутимыми, еще более выразительными. – Наверняка же забыл, Шуи-шисюн. Иначе к чему бы все эти подушки и покрывала в столь неподходящее время, - он выразительно кивнул в сторону кровати, подошел вплотную к Ши Уду и небрежным движением смахнул оставшиеся капли влажности с его заколки, а после и с немного намокшего меха.       - Вообще-то ночь самое подходящее время для сна, - в тон ему ответил Ши Уду, думая о том, что вот уж кто-кто, а Пэй Мин явно предпочитал проводить ночи несколько иначе, чем просто устроиться в ворохе меховых пледов, свернуться удобнее и заснуть. Хотя, на этих его многочисленных девиц можно было наткнуться вовсе не только ночами, и даже вовсе не только в спальне. Ши Уду никогда не думал о себе, как о ком-то излишне стеснительном или чувствительном, но даже для него происходящее временами было слишком, ведь постельные развлечения все же касались лишь двоих – и должны были оставаться между ними двоими. И он предпочитал тактично отвернуться и подождать в зале или вообще за пределами дворца, когда ему доводилось застать нечто подобное. - И что твоя очередь выбирать? – недоуменно уточнил он, никак не в силах собраться и скинуть неожиданно навалившуюся сонливость.       - Моя очередь выбирать, куда мы отправимся все втроем, - Пэй Мин между тем успел устроиться за столом и теперь удивленно вчитывался в свиток - вымокший, с потекшими чернилами, образовавшими мелкие, темные лужицы и разлившиеся потоки. – Ты каждый раз сам пишешь свиток о выполненном обращении? А помощники тебе тогда зачем? – он повертел в руках рисовую бумагу, ставшую тонкой и полупрозрачной от влажности, потрогал залитые водой, потерявшие свою четкость иероглифы и вернул ее обратно на стол, все с тем же недоверчивым выражением на лице.       - Помощники будут возиться дольше и наделают столько ошибок, что проще самому, - Ши Уду с сожалением разглядывал испорченный свиток – придется переделывать, а ведь он почти начертал все самое необходимое, оставалось лишь добавить незначительные, не слишком важные детали и уточнения. – Ну, раз в этот раз выбираешь ты, то, полагаю, мы отправимся в очередной бордель? – предположил он с усмешкой, желая поддеть, несерьезно и привычно, так, как они и привыкли в своих разговорах, что не касались вещей весомых, и требующих определенных усилий.       - Ну, у тебя и мнение обо мне! – притворно оскорбился Пэй Мин в ответ на подобное предположение.       Вот только что-то подсказывало Ши Уду, что он если и не угадал, то, во всяком случае, не так уж и ошибся в том, где и как предпочтет провести эту едва начавшуюся ночь Пэй Мин. За столько лет Ши Уду успел изучить все слабости и привычки тех, кто оказался волею случая его ближайшими друзьями, и очень редко ошибался в том, что составляло их интересы и желания.       Изначально, когда они только начали выбираться вот так вот, все вместе, Ши Уду никак не мог привыкнуть к тому, что, если выбирает Пэй Мин, то какое бы невинное название не принадлежало этому месту, в нем окажется если не бордель, то очень явное его подобие. И что если Пэй Мин утверждает, что это просто трактир, или дом танцев, или горячие источники, то можно было не сомневаться – в этом месте наверняка есть верхние комнаты, в которые Пэй Мин и отправится, как бы ни начинался их вечер. И что все эти трактиры, и дома танцев, и горячие источники так же далеки от добродетели и целомудрия, как и расцвеченные завлекающими огнями и украшенные пошлыми картинами бордели, что не таились ни под какими иными именами.       Его не смущали непристойные развлечения – но сам он был к ним равнодушен.       И предпочитал проводить время с Пэй Мином совсем иначе.       - Это самая обычная чайная в Призрачном городе. Открылась совсем недавно, так что тебе вряд ли доводилось в ней бывать, - продолжил между тем Пэй Мин с таким довольным и предвкушающим видом, что Ши Уду молчал, не произнося ни слова, просто решив дождаться, когда об этой чайной будет сказано все, что Пэй Мину было известно – и он ничуть не сомневался в том, что ему предстоит услышать. Ши Уду перебирал чуть вымокший мех, поправляя и отряхивая его, возился с застежками на зимней накидке, перестегивая их так, чтобы было теплее, и ледяной холод не проникал под теплую ткань, поправлял бумажные звенья веера, растревоженные его духовными силами - и ждал.       И, разумеется, дождался.       - В этой чайной подают вкуснейший чай. Столько видов, что даже выбрать будет сложно, - воодушевленно продолжил Пэй Мин, а после прибавил с мечтательным видом. – И подают его весьма симпатичные демоницы, а не какие-то неотесанные демоны как обычно, - слова Пэй Мина звучали так, словно он перепробовал уже все возможные чайные, расположенные в Призрачном городе, и убедился в том, что найти среди них что-то достойное – очень и очень непросто. А уж чтобы работники еще и соответствовали его вкусам, так и вовсе почти невыполнимо.       - Значит, как я и говорил – очередной бордель, - Ши Уду насмешливо кивнул своим мыслям, довольный тем, что угадал, и что вот уж кого-кого, а Пэй Мина он знал так, как никого другого – и не только с тех сторон, что были открыты многим, со всей этой поверхностностью и беспечностью, но и с тех, о которых никто даже не догадывался, даже представить не мог. Хотя, конечно, выбор Пэй Мина мест для развлечений явно относился к тому, что о нем знали все и каждый – и ничуть не сомневались в том, насколько ему это подходит.       - Но я-то не мешаю тебе и дражайшей Цзе выбирать места! – вновь притворно возмутился Пэй Мин, выглядя так, словно ему приписали что-то совсем уж непотребное. Хотя никакие слова не могли затмить довольное выражение на его лице – похоже, Пэй Мина вполне устраивало, насколько хорошо разбирался в нем и его выборе Ши Уду. И это сближало их больше, чем любые, самые изысканные слова, и любые, самые витиеватые заверения.       - Да, а где Лин Вэнь? – Ши Уду задумчиво смотрел на залитый водой свиток, пытаясь решить – стоило ли попробовать использовать веер, и заставить истаять оставшуюся влажность, или это бессмысленно, ведь иероглифы все равно растеклись и размылись. Он коснулся распахнутых звеньев веера, ощущая плотность рисовой бумаги под пальцами, а потом, немного поколебавшись, все же закрыл его – начертанное теперь больше походило на чернильно-черные потоки, чем на слова и предложения, и, даже если просушить свиток от воды, это мало что изменит.       - Да как обычно – подсчитывает какие-то очередные убытки, - отмахнулся Пэй Мин. И, не заметив сомнений Ши Уду, отодвинул свиток в сторону, капнув на него при этом водой, что разлилась по столу. Добавив еще больше размытости и влажности к тому, что и так сложно было восстановить – в общем-то, испортить начертанное больше было уже невозможно. И оставалось лишь закрыть и спрятать веер, что Ши Уду и сделал. - Можем подождать у нее во дворце, - продолжил между тем Пэй Мин и пояснил беспечно, - Ты же знаешь, если попробовать дождаться дражайшую Цзе где-то в ином месте, то она зароется в эти свои бумаги так, что и не вспомнит про нас, - он нарочито грустно вздохнул и заявил. – А вот если устроиться поблизости, то забыть о нас у нее точно не получится, и придется поторопиться. Так что идем, - и поинтересовался без всякого перехода, - Кто будет рисовать поле для Сжатия тысячи ли? Ты или я? * * *       Призрачный город встретил их тусклым, багряным свечением, что пронизывало все вокруг, и окутывало дома, и сплетения улиц и переулков. И даже зимняя луна здесь проливала блеклый свет, подернутый все той же багряной дымкой, и казалась какой-то особенно низко нависшей и окрашенной во все возможные оттенки алого. Луна, столь непохожая на синевато-серебристую, ледяную луну Небес, чьи отсветы рассыпались подобно снегопаду, а синева была глубокой и чистой, подобно водам горного озера.       Недавно начавшаяся зима ощущалась и здесь, хотя и тонула в этом багряном полумраке – кое-где ловили неверный, ночной свет подтаявшие островки снега, а оставшиеся после снегопада лужи были затянуты тонким, хрупким льдом. Ши Уду выдохнул облачко пара изо рта и неосознанно потянулся к застежкам меховой накидки – но нет, они все были закрыты, и холодно здесь было просто из-за накрывшей город зимы и непогоды, а не из-за того, что он забыл их застегнуть. Серебро застежек под пальцами ощущалось ледяным, морозным, и Ши Уду поспешил спрятать мгновенно замерзшие ладони под одежды, не желая замерзнуть еще больше.       Пэй Мин выбирал на какую из узких, витиеватых улиц свернуть, и какой незаметный, таящийся в тенях и багряной дымке, поворот им нужен, столь уверенно, что невозможно было отделаться от впечатления, что в Призрачном городе он бывает постоянно – несравнимо чаще, чем того могли требовать дела, связанные с обращениями, или с чем-то, что имело отношение к демонам, и полагалось ему, как Богу Войны. Так что, скорее всего, причина крылась вовсе не в требующих его присутствия в Призрачном городе делах, выполненных обращениях и скучных обязанностях. А в чем-то несравнимо более увлекательном и непристойном.       Ши Уду невольно усмехнулся, вспомнив о том, сколько демониц было у Пэй Мина в любовницах – ему доводилось сталкиваться с ними время от времени, и их бесстыдство простиралось столь далеко, что он предпочитал сделать вид, что не замечает ни полупрозрачных, почти ничего не скрывающих одежд, ни откровенных следов, что украшали обнаженную кожу Пэй Мина, ни слов, наполненных нескрываемой похотью и вожделением. Изначально Ши Уду казалось, что все эти мимолетные связи случайны и сомнительны, и нужны, лишь когда совсем не на что отвлечься. Но после стало понятно, что нет, Пэй Мин не делал различий между теми, с кем ему доводилось делить постель. И что для Пэй Мина Призрачный город и в самом деле был тем местом, которое он знал ничуть не хуже, чем Небеса, а в делах развлечений и любовных наслаждений, возможно, даже и лучше.       Лин Вэнь же, в отличие от Пэй Мина, выглядела такой сосредоточенной, словно настолько была поглощена работой, что даже здесь, в Призрачном городе, пробовала посчитать убытки – во сколько золотых слитков обойдется восстановление вот того ветхого, полуразрушенного дома, или этих рассыпавшихся, красноватых камешков, что устилают дорогу, или покосившихся ворот в сплетении улиц и переулков. И Ши Уду почему-то ничуть не сомневался, что, если бы ему довелось спросить об этом вслух, Лин Вэнь смогла бы ответить четко и почти наверняка, сколько чего потребуется, а в каких вариантах проще и вовсе возвести все заново.       Ши Уду тоже доводилось бывать раньше в Призрачном городе, хотя и не столь часто и не по таким увлекательным поводам, как Пэй Мину. И причины, что привели его в этот город изначально, были весомыми и безрадостными, а путь пролегал через сумрачную темноту и невозможность ничего изменить. Ему в те времена казалось, что он испробовал все доступные и недоступные способы, перечитал все возможные и невозможные свитки, истратил немыслимое количество золотых слитков, чтобы просто узнать, чтобы обладать хоть каким-то намеком – и ничего.       Эта тварь, Демон Пустых слов, раз за разом ускользал, подобно затхлому, болотному туману, если попробовать удержать его в ладонях – ощущается таким плотным, и густым, с застоявшейся прозеленью, но рассеивается, едва коснешься, едва накроешь его ладонями. Никто ничего не знал о нем – или делал вид, что не знает. Короткие, противоречивые обрывки сведений из древних свитков, и домыслы, наполненные страхами и отчаянием - все, что доставалось Ши Уду, сколько бы он ни искал, сколько бы он ни пробовал.       И, когда на очередном бесполезном празднестве до слуха Ши Уду донеслись досадливые, произнесенные разочарованным полушепотом слова Повелителя Грома о Призрачном городе и Игорном доме в нем, где можно было выиграть любые, самые невероятные, самые запретные желания – он, ничуть не сомневаясь и не таясь, отправился туда той же ночью. Едва дождавшись момента, когда подняться из-за пышно заставленного блюдами стола будет не слишком вызывающе, и не привлечет излишнее, ненужное внимание, но до того мгновения, когда небо еще даже не начало светлеть, окрашиваясь в цвета рассвета.       В те времена ему еще не достался этот проклятый свиток с Заклинанием смены судеб, и Ши Уду приходилось хвататься за любые, даже самые неверные и призрачные открывающиеся возможности в своих бесполезных попытках выяснить, где можно встретить Демона Пустых слов. Так что Игорный дом не стал исключением. Белоснежный веер, спрятанный под светлое серебро, опустился на стол, затянутый алым шелком, с тихим шелестом. Мелодично звякнули серебристые звенья подвески, покачнулся, ловя золотистый свет тысячи свечей, синеватый, полупрозрачный камешек, отозвался неспокойными волнами скрытый от чужих, любопытных взглядов знак воды.       Ставка за знание.       И ставка не из обыденных.       Но Ши Уду было все равно.       Многие водные демоны, особенно высокого уровня, те, что обладали опасными духовными силами, не отказались бы заполучить этот веер. Веер, что позволял подчинить глубинные, ледяные воды морей, и сонные, прозрачные воды озер, и стремительные, переливчатые потоки. Ши Уду ощущал заинтересованный шепот – слова, пронизанные недоверием и насмешками, в тщетных попытках заглушить свое собственное вожделение и жадность, проснувшуюся при виде веера. Ловил на себе хищные, откровенные взгляды этих демонов – взгляды, что не способен был скрыть ни плотный слой тумана, которым облекались некоторые из них, ни морок, водный, промозглый и влажный, что мог запутать кого угодно, кто не принадлежал воде. Чувствовал чужое, жадное желание обладать этим веером – оно тянулось к нему, подобно покрытым слизью и затхлостью щупальцам низших водных демонов, заставляя лишь усилием воли удерживаться от того, чтобы не вздрагивать от холода и отвращения.       Ши Уду без лишних предисловий озвучил то, что ему требовалось – и в перешептывания вокруг вплелось недоумение и еще большее недоверие.       А в следующее мгновение кто-то с силой стиснул его плечо - так, что ткань одежд недовольно зашелестела, а сам Ши Уду, охваченный раздражением и недовольством, резко обернулся.