Глава 43
27 мая 2023 г. в 00:39
Из всех заданий, что Хэ Сюаню доводилось выполнять в облике мнимого Повелителя Земли, самую яркую неприязнь и нежелание у него вызывали те, что одновременно были связаны и с землей, и с водой. Словно вода ощущала его истинную сущность, сущность Черного Демона Черных Вод даже сквозь лживую ауру Повелителя Земли, и тянулась к нему, захлестывала своими потоками. Раскрывала то, что не могли раскрыть другие, о чем другие даже не догадывались, и даже мысли подобной не допускали.
И получалось, что ледяные волны северных морей, и извилистые течения крохотных рек, и сонная, затянутая ряской вода заросших озер знает его несравнимо лучше, нежели кто угодно из демонов, обычных людей или богов. Знает самую его сущность, то, что ни одна самая выверенная ложь не была способна скрыть, знает его темную ауру, и духовные силы, что подобны предштормовому морю.
Вот только выполнять подобные задания было сложнее всего.
И в этот раз обращения оказались именно такими, соединившими в себе землю, обломки камней и усыпанные снегами вершины гор и воду, ее плавные потоки, и ее водовороты, что разбрасывают прозрачные брызги, и закручиваются, подобно неспокойным порывам ветра. И исходили эти обращения из небольшого поселка в южных землях, где землетрясение засыпало русло источника.
Поначалу Хэ Сюань не придал этим обращениям никакого значения, и не собирался не только спускаться и выполнять их, но и вчитываться в неровно, словно в спешке, начерченные иероглифы, чьи линии ложились на рисовую бумагу нечетко, и в то же время жестко – уж на что, а на то, чтобы убрать завалы, расчистить светлый речной песок с редкими, многоцветными отсветами смешавшихся с ним камешков и витых ракушек, у жителей этого поселка вполне хватало возможностей.
Никто и не стал бы обращаться с подобным к Повелителю Земли – ведь это всего лишь обыденные дела. Не разрушительные землетрясения, что под силу остановить лишь тому, чья стихия камни, и горы, и глубокие, скрывающие дно под осыпающимися валунами расселины. Не нападения демонов земли, что предпочитали багряные отсветы Призрачного города и темноту, окутанную дымкой, но пробраться в города и поселки обычных людей тоже не брезговали. Не пустынные бури, с которыми столь охотно и столь беспечно предлагал помочь Ши Цинсюань.
Вот только поток обращений и не думал иссякнуть, напротив – с течением времени они становились все подробнее, все настойчивее. И, когда Лин Вэнь напрямую обратилась к Хэ Сюаню, и уточнила, по какой причине он не считает это задание достойным выполнения, он недовольно скривился, бросил короткое и хмурое – «Как раз собирался заняться». И после этих слов ему не оставалось ничего иного, как все же спуститься и попробовать понять, что мешает жителя поселка самим разобраться с такой несущественной мелочью. Хэ Сюань с неудовольствием стискивал в ладонях лопату полумесяца и уже представлял, что поселок, как и множество других таких поселков, встретит его сонной, ленивой тишиной, и праздно шатающимися по торговым рядам жителями, которым, как выяснится, попросту лень заняться хоть чем-то стоящим, и самим расчистить источник.
Но нет, вовсе нет – похоже было, что жители не были подвержены ни излишней лени, ни желанием возжигать благовония к месту и нет, и не стали бы попусту тревожить Повелителя Земли. Вот только камни, засыпавшие русло источника, оказались огромными валунами, расходящимися трещинами, влажными и поросшими сорными, мелкими травами, не сильно тронутыми зимним увяданием в этих южных землях. Такие не сдвинешь и не расколешь, как ни пытайся, слишком высокой громадой они возвышались над скованным источником, слишком глубоко осыпались, протянув вдоль русла неглубокие, но изгибистые расселины.
И глубоко под толщей осыпавшихся камней Хэ Сюань ощущал скованную ими воду – словно темные, поглощенные проклятием воды его истинной духовной силы проливались сквозь золотистую дымку духовной силы Повелителя Земли. Воду, не засыпанную снегом, не спрятанную под серебристым слоем льда – зимы в южных землях редко сыпали снегопадами и окутывали все вокруг промозглым холодом. И Хэ Сюань едва заметно усмехнулся, думая об этом – хотя бы не придется разбираться еще и с наледью, и с подтаявшим и разливающимся мутными лужами снегом.
Вода, пусть и едва различимая, едва ощущающая под завалившими ее камнями, против воли напомнила Хэ Сюаню о Ши Уду, и о том, о чем он предпочел бы не думать, не предаваться этим желаниям, пустым и бессмысленным. Хэ Сюань скривился, недовольный собой, недовольный Ши Уду, недовольный всем тем, что их связывало подобно зазубренным, костяным звеньям его хлыста, если стиснуть их вокруг чужого запястья, медленно и выверено.
И что бы он ни делал, что бы ни представлял, у него никак не получалось откинуть странное, сложно объяснимое желание самому убедиться в том, что у Ши Уду есть свиток с Заклинанием смены судеб. Свиток, запрятанный посреди бесчисленного множества таких же свитков с заклинаниями, обыденными, ничем не примечательными, и не таящими в себе столько темноты.
У него не было ни малейшего повода, ни единой причины не доверять словам Хуа Чэна – в подобных делах возможности Хуа Чэна впечатляли, и все, что ему удавалось выяснить, найти, получить, оказывалось именно таким, как он и говорил. И у Хэ Сюаня было множество возможностей убедиться в этом самому – и неважно было, касалось это каких-то тайных, запретных поступков богов, или глупостей, творимых обычными людьми, или излишней лживости, что была свойственна демонам.
И Хэ Сюань знал, слишком хорошо знал, насколько глупым и бесполезным было его желание убедиться, что этот свиток есть у Ши Уду, что он воспользовался его сумрачными переплетениями символов, что влил в их мерцающие линии духовные силы – и сделал то, что сделал. Но все доводы – весомые, правильные, подходящие - оказались бесполезны, и у него все равно не получалось противиться этому желанию, как он ни пытался.
И ему вопреки любым разумным доводам хотелось коснуться ветхой, запыленной бумаги, вычертить прикосновениями иероглифы, что разрушили его жизнь. Хотелось вновь вчитаться в символы, источающие темноту. Хотелось заметить мельчайшие детали, возможно, ускользнувшие от чужого внимания – крохотные, едва различимые пятна чернил, если Ши Уду набрасывал что-то перед тем, как использовать заклинание. Чуть помятые уголки свитка, если он хмурился и стискивал этот свиток в ладонях, прежде чем утонуть в этих тенях. Сложно уловимый аромат благовоний, если он выполнял обращения перед тем, как выполнить нечто несравнимо более важное для себя. Словно без этого уверенность Хэ Сюаня никогда не будет полной. И его сомнения так и будут неотступно следовать за ним.
Подобные мысли отвлекали, заставляли его мрачнеть и хмуриться, и Хэ Сюань усилием воли заставил себя перестать думать о Ши Уду, и о Заклинании смены судеб, и о комнате во дворце, где водные потоки прозрачны, и от них веет прохладой. Про комнату, где и находится этот свиток.
Стоило вернуться к выполнению обращений, а не тонуть мыслями в этом невозможном наваждении – и Хэ Сюань поставил лопату полумесяца так, чтобы это позволило расколоть огромные, возвышающиеся сумрачной громадой валуны. А после принялся складывать печати – медленно, с недовольным видом, пробуя вспомнить подходящую последовательность. Последовательность, о которой ему вынужденно рассказывал Мин И. Его слова падали сдержанно и неохотно, его объяснения были короткими и отрывистыми, его печати, что принадлежали Повелителю Земли, были сложными и запутанными. И все же Хэ Сюаню каким-то невероятным образом удалось их запомнить и даже ни разу в них не запутаться.
Вот и теперь он был уверен, что сложил последовательность верно, именно так, как показывал ему Мин И с его недовольным видом и ядовитым золотом во взгляде. Вот только вместо того, чтобы подчинить себе камни, и превратить их в обломки, лопата каким-то невероятным образом сдвинулась и упала в неглубокую, но протяженную расселину, что осталась после землетрясения. И насмешливо поблескивала золотом посреди камней и мелких, осыпавшихся обломков, что закрывали неровные склоны.
Пришлось спускаться и доставать лопату. И Хэ Сюань, постоянно соскальзывая с осыпающихся склонов, неловко оступаясь посреди обломков камней, недовольно кривился, пробуя понять, в чем же допустил ошибку. То ли Мин И перепутал что-то в последовательности печатей – намеренно или по ошибке. То ли лопата полумесяца ненавидела его столь же сильно, как и сам Мин И. Как и камни, что ему принадлежали и подчинялись. Единственное, в чем сомневаться не приходилось, так это в том, что он верно запомнил сказанное, и никогда бы не ошибся в том, что касалось заклинаний. Пусть даже они вовсе не ему принадлежали, и не им были созданы.
Стоило попробовать вновь, но едва Хэ Сюань принялся складывать печати, лопата, как и раньше, покачнулась, накренилась в сторону, и позвякивание золотистого металла, гулкое и приглушенное, не предвещало ничего хорошего. Поскольку сложно было не заметить, что лопата так и желает вновь соскользнуть в расселину. И Хэ Сюаню вовсе не хотелось доставать ее после не пойми откуда. И, вместо того, чтобы проявить привычное упрямство и продолжить, Хэ Сюань с раздражением подхватил ее и принялся вычерчивать поле для Сжатия тысячи ли, что вело к нему в чертог, а не во дворец мнимого Повелителя Земли. Поскольку лишь истинный Повелитель Земли мог подсказать ему, что не так с этими печатями.
* * *
- Это самый бесполезный артефакт из всех, что можно было создать, - лопата, с несдерживаемым раздражением брошенная Хэ Сюанем под ноги Мин И, отозвалась недовольным, золотистым позвякиванием.
Мин И, впрочем, не выказал ни малейшего удивления – лишь неохотно отставил в сторону миску с рисом, который ел, устроившись за низким столиком, пока Хэ Сюань выполнял свои – не свои – обращения. Да еще и смотрел на рис так выразительно, что становилось понятно – он предпочел бы есть дальше, а не разбираться с лопатой полумесяца. И молчал Мин И совершенно невозмутимо в ожидании того, что еще скажет Хэ Сюань. Похоже, привык к чужой резкости и грубости за время, проведенное в Чертоге сумрачных вод. И привык к тому, что даже если Хэ Сюань злится на что-то, то он никогда не делает этого просто так, что за этим всегда кроется какая-то причина. И, если выждать, не произнося ни слова, не пытаясь ничего спрашивать или высказывать, то можно было понять, что же такое вывело его из себя и погрузило в подобную ярость.
- Те печати, что ты показывал, совершенно бесполезны, - Хэ Сюань неопределенно кивнул не то в сторону лопаты, не то в сторону самого Мин И, не уверенный в том, кто из них тому причиной. Ему претила намеренная грубость, ему вовсе не нравилось выказывать злость и неприязнь, но этот облик, облик мнимого Повелителя Земли, давил на него всей своей тяжестью. И вынуждал совершать поступки, о которых он и помыслить не мог раньше. Все, что теперь ему принадлежало, все, чем он обладал – все это было вовсе не таким, совершенно противоположным тому, что он мог представить и чего желал, будучи обычным человеком. И это сковывало не хуже проклятия, что таило под собой его воду.
- Какое задание? – коротко бросил Мин И и удивленно приподнял бровь – и в самом деле не знал, что последовательность печатей окажется неправильной? Или лишь искусно притворялся, как постоянно приходилось делать самому Хэ Сюаню в Небесных чертогах и в этом насквозь лживом облике.
- Землетрясение. Камни засыпали русло источника, - отрывисто произнес Хэ Сюань, решив не вдаваться в излишние подробности – если окажется, что Мин И нужно выяснить что-то еще, он спросит об этом. Как делал всегда, если выполнение каких-то обращений вызывало сомнения, и Хэ Сюань предпочитал убедиться сам, что сделанное им не раскроет его, не скинет с него всею эту ложь и весь этот мнимый облик. Ведь достаточно было ошибиться в какой-то незначительной мелочи, упустить из виду какую-то крохотную деталь – и всем в Небесных чертогах стало бы очевидно, что он вовсе не Повелитель Земли.
Мин И слушал его сосредоточенно, внимательно, и, хотя сказано было не так уж многое, в его темных, золотистых глазах вспыхнули насмешливые искры. И Хэ Сюань в который раз с неудовольствием отметил, что Мин И позволяет себе слишком многое, и что, возможно, стоило бы обращаться с ним еще жестче, насколько это возможно. Хотя эта мысль выцвела и погасла, так и не превратившись во что-то определенное, когда Хэ Сюань понял, что сам ошибся с печатями, что именно это вызывает усмешку у того, кому на самом деле принадлежат камни, и горы, и скрытые дороги.
Мин И намеренно помедлил с ответом, позволяя Хэ Сюаню попробовать самому представить, в чем он ошибся – вновь покосился на миску с рисом, коснулся палочек, которыми ел, поправил чуть примявшиеся рукава одежд - но после все же произнес серьезно:
- Если задание связано не с одной, а с несколькими стихиями, то в последовательности печатей должны быть и те, которые принадлежат другой стихии. И в этом обращении должны быть печати воды, не только земли.
Сказал это – и принялся без всякого перехода складывать последовательность печатей, предположив, что Хэ Сюань поймет их и запомнит и без всяких записей, без того, чтобы набросать их на свитках и возвращаться к ним, если придут подобные задания. Как запоминал множество разных, сильно отличающихся одна от другой последовательностей раньше.
Печати воды, невесомые и изящные, умело вплетенные в эту последовательность, заставили Хэ Сюаня невольно скривиться – печати, что принадлежали Ши Уду. Печати, которыми он наверняка пользоваться, наверняка складывал их, медленно и неохотно, когда приходилось выполнять обращения самому, а не использовать помощников. Печати, что способны были призвать водные потоки, и поднять штормовые волны, и закрутить водовороты в глубине сонных озер. Печати, что никогда не принадлежали Хэ Сюаню, хотя вода тоже была его частью и его сущностью.
При этом выглядел Мин И столь скептически и насмешливо, что Хэ Сюань шагнул к нему вплотную, собираясь сказать что-то колкое и жесткое в ответ, но в следующее мгновение почувствовал знакомый холодок, окутывающий и влажный. То, что он ощущал всякий раз, когда кто-то из его двойников собирался сообщить нечто важное, нечто такое, значимое для Хэ Сюаня, о чем ему точно следовало знать.
Вот и на этот раз услышанное превзошло все ожидания – двойник, что находился во дворце Императора Небес, и прилежно изображал его младшего помощника, позволил Хэ Сюаню узнать, что Император Небес вызвал Ши Уду к себе. И что приказал подготовить купальни. И что в ближайшее время Ши Уду будет занят такими делами, что в свой дворец вернется не скоро.
А это означало, что момент выпал самый подходящий, чтобы начертать поле для Сжатия тысячи ли, ведущее в переплетение улиц Небесной столицы неподалеку от дворца Ши Уду. И прийти в ту комнату с водными потоками, и многоцветными камешками, и серебристыми занавесями. И попробовать убедиться в том, что у Ши Уду и в самом деле есть один из свитков с Заклинанием смены судеб. Каким бы глупым и бесполезным ни было это желание. И какое бы знание оно ни принесло.