September the 1989th

Lana del Rey - the greatest (slowed)

— Привет, — хрипло отвечает Чимин, после того как прокашливается. Юнги подходит к нему так близко, накрывая своими губами. Стаканчик с вином летит с балкона вниз. Пак тяжело выдыхает, прикрывая свои глаза, его прижимают к ограждению, придерживая за талию. Мин сминает его пухлые губы так абсолютно нежно и чувственно. Они такие мягкие и тёплые, потому что, вероятно, футболист был в помещении все это время. Чимин не дышит, потому что сердце сковывает настолько, что он и пошевелиться не может, а лишь принимать всю эту нежность из сладких уст. У Юнги вкус вина и запах вишнёвого табака, Пак не знал, что он начал курить, но сейчас важно не это. Тёплые руки, лежащие у него на талии, сцепляются на спине и прижимают ближе к себе. Тело к телу, накинутая на плечи куртка Чимина падает на кафельный пол балкона, ударяясь об него железным замком, но парни не обращают никакого внимания на этот звук. Мин отрывается с чмоком и целует вновь, жадно присасываясь и взволнованно выдыхая прямо в губы. Чимин приобнимает его за шею двумя руками, наконец-то отвечая на поцелуй. Он крепко держится за футболиста и просовывает свой язык в чужой рот. Пак боится прервать это, потому что ему кажется, он проснётся ото сна: такого прекрасного, но жестокого одновременно, потому что если реальность всё же окажется другой, то парень сойдёт с ума от боли. Чимин немного прикусывает чужую нижнюю губу зубами, Юнги тихо постанывает, они меняются местами и теперь к ограждению прижат Мин. Его руки блуждают по замерзшему на улице и без его ласки телу. Брюнет заставляет встать блондина на носочки, потому что он приподнимает его немного в воздух, снова целует, а затем отстраняется, после смотря ему прямо в глаза. — Я скучал, — первым говорит Чимин, обжигая дыханием. Он припадает своим лбом к чужому и закрывает глаза. — Я тоже, — шепчет Юнги, а после нежно целует его шею. Он широко распахивает свою куртку, пытаясь натянуть её ещё и на блондина. — Почему ты не приходил все это время? — Было очень сложно находиться в одном с тобой кабинете и не иметь возможности прикоснуться к тебе. — Юнги, — шепчет Чимин, — Я так сильно люблю тебя. — Я тебя тоже, Чимин-и, — Мин поднимает голову наверх. Он плачет. — Эй, не надо, — шепчет Пак, смотря на брюнета неверяще и чувствуя, как боль обжигает внутри. — Прости, стал слишком эмоциональным в последнее время. Чимин целует первым, обнимая всем сердцем. Он дышит так загнанно и часто сглатывает. Юнги тоже старается ловить его губы своими и быть нежным. Это трепетное чувство счастья так приятно разносится по всему телу. Мин пальцами забирается ему под футболку, оглаживая живот и чувствуя, как чиминова кожа покрывается мурашками от его прикосновений. — У меня дома никого нет, родители уехали в гости к друзьям, — загнанно шепчет Чимин в поцелуй. Берясь за руки и забирая куртку Чимина, парни исчезают с балкона незаметно для всех. Дома, едва открыв дверь, они хаотично скидывают одежду друг с друга, бросая её прямо на пол так неразборчиво. Чимин утягивает Юнги за собой, на второй этаж, не прерывая поцелуй. В одних боксерах, они собирают углы, дыхание смешивается, возбуждение сумасшествием давит на все тело. Парни ударяются друг о друга деснами, выдыхая так жарко. Пак на ощупь открывает дверь своей комнаты, отклоняясь немного назад, но губы свои от других не отрывая. Чимин чувствует, как спиной падает на кровать, Юнги же — на него сверху. Их ноги переплетаются друг с другом, смешиваясь в одно целое. Пак тихо постанывает, двигаясь все дальше, к спинке. Мин — за ним, причмокивая так громко, а руками сминая тонкую талию, не разбирая особо, что и где. Юнги переходит на шею, сводя Чимина с ума. Тот хнычет, дышит загнанно, ладонями блуждает по спине Мина. Чимин так сильно скучал по этому, по каждому горячему, обжигающему кожу прикосновению. По запаху Юнги и его шепоту такому пьяному. Пак выгибается в спине, когда его живот оглаживают длинные пальцы и поднимаются к груди. Мин играется с его ключицами, оставляя на них множество своих прекрасных следов. Чимин берет его за щеки, притягивая к своим губам и целуя, целуя, целуя... Ему так мало Юнги, ему он нужен больше воздуха. Пьяное тело такое чувствительное, возбуждения давно прижаты к животам, а желание отрицать бессмысленно. Юнги забирается под его белье, рукой оглаживая член. Чимин стонет, в спине выгибается в который раз, когда ощущает такое приятное прикосновение. Его тело отзывается так легко и так хочет себе этого человека. — Пожалуйста, войди в меня, умоляю, — выдыхает Чимин прямо в губы. Мин прикрывает глаза. Они в полной темноте, но это всё неважно. Юнги до сих пор помнит лицо Пака, когда ему хорошо, когда он стонет и когда целует, и не забудет это никогда, — Пожалуйста, хочу почувствовать тебя... Рывком Мин стягивает с себя никому ненужное белье, с Чимина — тоже. Целует нежные щеки, уголок пухлых губ где-то справа, под собой слышит дыхание такое взволнованное. Из окна в комнату просачивается лунный свет и Юнги видит подрагивающие длинные ресницы Чимина, а ещё приоткрытый рот, старающийся захватить в себя как можно больше воздуха. Мин сглатывает, а затем облизывает свои пальцы. Он погружает их в тугое колечко Чимина один за другим, растягивая и слыша судорожные выдохи под собой. — Иди сюда, — шепчет Пак, — не думай о растяжке. — Будет больно. Чимин на смятых простынях лишь головой отрицательно мотает, а после шепчет снова: — Так, как было, не будет. Юнги кивает, а затем затягивает блондина в новый поцелуй. Нежно посасывает губы, своим языком надавливает на его и выдыхает куда-то на ухо. Входит медленно, почти на сухую. Чимин под ним дрожит, дышит тяжело, живот его вздымается так часто. — Прости, — шепчет Мин, стараясь быть нежнее. — Я не могу поверить, что это по-настоящему. Юнги, — Чимин горько всхлипывает, — касайся меня, умоляю. Пожалуйста... И Мин касается живота, груди, ключиц, плеч, волос, оттягивая их немного назад. Толкается аккуратно, медленно, растягивая удовольствие. Чимин к себе его прижимает, бедра вскидывает наверх, чтобы кожа к коже. Юнги целует за ухом, в лоб, каждое веко и кончик носа. И он скучал, и ему было больно невыносимо, и он не может поверить, что сейчас все по-другому. Кровать прогибается под ними тоже медленно, Пак забывает, как дышать, поскуливая и бёдрами подаваясь навстречу в таком же темпе. — Люблю так сильно, так сильно, — словно в бреду шепчет блондин. Юнги приподнимается на руках, оглаживает его щеку большим пальцем, а после и потрескавшиеся пухлые губы. — Я такой пьяный, Юнги, — Чимин запрокидывает голову наверх, подставляя шею под нежные ласки. — Я знаю, — отвечает ему Мин, — я тоже, Чимин-и... Юнги толкается и вдруг проезжается по простате, слыша такой громкий выдох. Чимин кусает свои губы, бедра поднимает наверх и просит глубже. Мин слушается его, руками разводит его ноги как можно шире, и толкается снова, до упора. Его волосы сжимают маленькие пальчики, оттягивают назад, но совсем не больно. Пак всхлипывает, потому что хорошо. Очень хорошо. Мин не ускоряется, потому что хочет медленно, потому что хочет каждую секунду запомнить и никогда не забывать, потому что он его до дрожи и до разодранной вклочья души. Больно будет завтра, Юнги это понимает. Потому что сейчас они оба пьяные и не могут друг без друга даже дышать, слившись воедино. Но завтра придёт реальность, та, где вместе они быть не могут. Юнги напился, чтобы забыть его, но не помогло. Ноги принесли его туда, на балкон. Он весь вечер искал его взглядом, следил за ним, пока сам упивался горьким алкоголем. Не смог сдержаться, подошёл. Слишком любит, слишком скучал, слишком не может забыть. — Юнги... — сладко шепчет Чимин, кончая. Его тело содрогается, Мин чувствует с ним одно и то же, изливаясь внутрь и дыша загнанно, выдыхая ему на ухо и доводя этим до мурашек. — Чимин-и... — выстанывает Юнги полушепотом и обнимает его крепко, но нежно, не выпуская из своих объятий. Мин выходит из него, ложится ему на грудь, они засыпают вместе. Сегодня Рождество, его принято встречать с самыми дорогими людьми. Юнги не пожалеет об этой ночи. Чимин её не вспомнит. Пак просыпается изнеженным и чувствуя приятную слабость во всем теле, но что-то не так. Душа болит сильно, сердце почему-то бьётся только через раз. Парень присаживается на кровати, оглядываясь по сторонам. Фантомное ощущение тепла где-то рядом охватывает всё тело. Чимин хмурится, не понимая, в чем же дело. — Мне так жаль... Пак находит полароидную камеру на прикроватной тумбочке, а на ней записка почерком Юнги. Слезинки капают на покрывало, а парень судорожно утирает их своим кулаком. Футболист был здесь, зачем-то камеру свою оставил и написал, что ему жаль. Чимин чувствует фантомные поцелуи на губах и ключицах, прикосновения на руках и на животе, и ему плохо. Все тело говорит ему, что он был с Юнги, что сладко стонал под ним и шептал, как сильно его любит. Пак кладёт камеру в шкаф, прибирая её, желая сохранить и утаить от чужих глаз. Дома по прежнему никого нет, значит есть немного времени собрать себя по кусочкам.