⊹──⊱✠⊰──⊹
На токийском вокзале двух парней, сонных и заспанных, еще недавно выведенных из страны грез проводницей, встретила старшая сестра Тобио, и от внешнего вида младшего брата осталась в тихом и ехидном восторге. В тот миг Хината словно бы прозрел, ведь Мива была словно женской копией Тобио: черные, явно прямые от природы волосы, были завиты на плойку, разрез глаз, взгляд, будто бы скучающий, и ростом они выходили одинаково... Девушка радушно их поприветствовала, обменялась с братом парой слов и даже лично познакомилась с его «парнем», пускай надолго и не задержалась. Она, по правде, уже опаздывала на работу, и замешана во все это была лишь чтобы удостовериться в сохранности «детей» и передать папку с бумажками о броне номера в отель, вкупе с визиткой матери — на случай возникших вопросов... И далее достаточно расторопно скрылась из виду в толпе, на прощание лишь махнув рукой. — Ну что ж... — Кагеяма огляделся вокруг, стащил с плеч рюкзак, запихнув туда папку, и мельком оглянулся на полностью завороженного партнера. — Мы в Токио... Отсюда до Икебукуро* где-то минут тридцать-сорок, если стопанем такси. — Мы в Токио... — повторил Хината, едва ли шевеля челюстью. Действительно, день этот настал, прошли незначительные, по сравнению с месяцем ожидания, часы в дороге. Они действительно почти в центре огромного мегаполиса, где осталось лишь не потеряться... Бесцельно бродить по каждому попавшемуся на пути музею и храму казалось парням занятием объективно скучным, но они пообещали друг другу, что на старости лет обязательно все обойдут от безделья. Ехать в Синдзюку без гида было бы испытанием, а забрести под вечер в Кабуки-те² могло стоить и жизни, так что из всего — шляться по в Икэбукуро — безопаснее. Там и сестра Кагеямы рядом, и их отель, который тоже, кажется, найти — целый квест, однако есть хоть какая-то опора и поддержка. С первого раза словить такси не удалось, но ехать на метро и испытывать судьбу — еще хуже, но они не сдавались, и с третьей попытки им все же это удалось... Да и водителем оказался очень дружелюбный дядька, который в дороге неплохо так проинструктировал приезжих в правилах паутины этого «быстрого мира». Дал несколько рекомендаций о том, куда в Икэбукуро нос лучше не совать, а то и на органы продать могут, а где наоборот — есть на что посмотреть, и где закупиться всяким, заодно и сам припомнил молодость. На прощание даже подарил, как он в шутку выразился, «молодеженам» карманный путеводитель, больше похожий на простецкую школьную тетрадь, и выразил респект за смелость выбраться в столицу... И на удивление подарок стал очень и очень полезным, в отличие от гугл карт, которые Кагеяма просто боялся убрать из поля зрения, повезло, что Хината, вдруг с нервозного комка превратившись в любопытного щенка, быстро его раскрепостил. Действовали по тактике: закрываю глаза, листаю брошюру с достопримечательностями, и на какой остановлюсь — туда и пойдем. Вот так первым им выпал аквариум в «Sunshine City», а вслед за ним и улица «Отомэ», главная особенность которой — огромное количество магазинов комиксов. Весь день они были на ногах, забывая о еде, минимальных людских нуждах, хотя и полакомиться в неком ресторанчике наугад не являлось никакой проблемой, хоть Кагеяма и настаивал ходить в проверенные места с отзывами, а Хината, вздыхая, соглашался. В Токио было все, от огромных залов, спрятанных в самых, казалось бы, на вид простых жилых домиках, и до невозможных размеров торговых центров, где просто было грех ничего не купить, не обошлось и без множества храмов — обойти все не хватило бы даже недели. К тому же, происходящее казалось просто невероятным, особенно к вечеру, когда улицы стали походить на толщу фейерверков от количества и яркости неоновых вывесок, завлекающих покупателя оставить у них свои денежки... Благо, к этому времени оба парня уже были совсем без сил, им бы просто отель найти с пятью пакетами вещей на каждого и одним продуктовым пакетом, добротно спрятанным в рюкзак Хинаты — на случай внезапного голода. Лишь только в начале девятого пара добрела до отеля, что находился поразительно недалеко от центра — по-видимому, мать Кагеямы понимала, «кто» и «куда» едет. Этот «отель», в общем-то был не слишком высоким, приблизительно в пятнадцать этажей, зданием, полностью застекленным, с ярким светом, выходящим на улицу из широкого холла. Сам холл был с нульцевым ремонтом под «лаунж», с автоматическими дверьми и хостес в идеальных распаренных костюмах, словно только из магазина. Лишь стоило Кагеяме, открывшему для себя подобный пейзаж, шагнуть на светлый блестящий кафель в холле, он уже был готов загнуть трёхъярусный мат, выражая «удивление», однако Хината вовремя закрыл ему рот, пытаясь не опозорить их дуэт окончательно, хотя на фоне роскоши выглядел, как стог сена. На ресепшене говорить выпала участь Кагеяме, и он, естественно, нервничал, выкладывая на стойку папку с необходимыми бумагами под зорким присмотром пары молодых администраторов... Ведь, мало ли, не примут, или еще чего. Однако волнения были напрасны, и, завидев визитку матери и что-то сравнив в мониторе компьютера с физиономией парня, принимающая их девушка вдруг заулыбалась, показав белоснежный ряд зубов, и с поклоном пофамильно обратилась уже к двум парням с приставкой «-сан», выложив рядом с папкой ключ-карту в брошюрке, на которой был номер комнаты «109», попросив пройти к лифту и далее — на десятый этаж. По коридору парни шли молча — безусловно, они не наговорились бы и за день, но после непрекращающегося гула улицы — что в лифте, что коридорных пролетах, — почти идеальная тишина ласкала слух. Их номер оказался почти в самом конце коридора с множеством комнат, расположенных по обе руки, от нетерпения и предвкушения в груди словно порхали птицы, и, вероятно, не только у Кагеямы... И когда ключ карта оказалась в двери, проиграла короткая мелодия, и дверь открылась сама с коротким щелчком, в номере моментально вспыхнул свет... Прямо напротив коридора — огромное панорамное окно, и такого же «царственного» размера темные шторы, сама комната не особо просторна. Посередине — двуспальная кровать, меж ее спинкой и стеной — небольшая полка, а застелена она белоснежным постельным бельем с парой комплектов полотенец и халатов сверху. Напротив кровати висит плазма, по обеим сторонам, у подушек — небольшие прикроватные тумбы. Над ними — пара подвесных светильников с лампами накаливания в них, рассеивающие тускловатый, теплый, слегка желтоватый свет, что был невероятно контрастным с голубоватым отражением полной луны сквозь окно. На фоне так компактно заставленной комнаты, казалось, ванная с коридор были просто невероятно широкими. В коридоре — вмонтированный в стену шкаф-купе. Ванна выглядела довольно обыденно и просто, за исключением переизбытка кафеля на одной плоскости и круглого зеркала над раковинной с задней подсветкой, а также — абсолютно прозрачных стенок в кабинке душевой, схожей с простой маленькой комнаткой. — Я правда в аху... шоке, — через секунды полного забвения выдавил Кагеяма, невольно выпустив из рук пакеты с вещами, лишь слыша, как за спиной захлопнулась входная дверь. — ...Первое слово было верным, — поддакнул Хината, восхищенно осматривая все вокруг, только успевая стянуть с себя обувь. Тронул постельное белье — чистое, что аж хрустит под пальцами, но также и мягкое. Стянув носки, Хината обнаружил, что коврик под ногами оказался будто плюшевым, а вид из панорамного окна хватал за живое, завораживая. — ...Вау... Ты глянь на это! Твоя мама невероятная! — Да... Я ей очень благодарен, — Кагеяма выдохнул и, разувшись, лишь мельком оглядел вокруг комнату, после чего, подойдя к Хинате со спины, просунул руки ему под талию, нежно приобняв. Следом уложил лоб на его плечо, привычно ластясь о него. — Думаю, она и без слов понимает мое к тебе отношение... Я ранее особо ни к кому не привязывался, вот она и из кожи вон лезет от счастья, хоть и с тобой лично не знакома... Знаешь, от тебя пахнет жареной лапшой. — Так не нюхай, и пахнуть не будет, — усмехнулся Хината, откинув голову тому на плечо в ответ. — От тебя, кстати, тоже, для справки, и курочкой терияки... Это все потому что мы ужинали в одной и той же лапшичной, даже сидели вместе, прикинь? — Дурень, — Кагеяма хмыкнул и игриво шлепнул того по заднице. — Ты еще паясничать будешь? Пойди, вон, в ванную, покисни под кипяточком, креветка рыжая. — Ах та-а-ак! — Хината игриво захихикал, ловя внизу руку Кагеямы за запястье, и, повернувшись к нему лицом, многозначительно ухмыльнулся, прикрыв веки. — А ты тогда будешь котиком, который меня вылижет и съест? — ... — Кагеяма замолк, отчаянно отгоняя проклятое смущение, приливающее кровью к щекам, и, чуть прицокнув языком, коротко чмокнув Хинату в губы. — ...Раз уж ты достаточно «смелый», чтобы говорить мне подобное, то уже, может, вместе примем душ? — А... душ... — вдруг Хинату словно переклинило, он даже, быть может, замер секунды на две, стрельнув взглядом в обе стороны. Раздеться. Ему пришлось бы раздеться, и Кагеяма бы увидел шрам, пускай и сам был причиной его появления, однако нет... Хината ничуть не готов, все усилия, потраченные на то, чтобы себя настроить, в секунду исчезли из сознания, оставляя после себя лишь полую лунку, будто ничего там никогда и не было. А хватило всего лишь легкой фантазии о том, как, скользя тканью по коже, он открывает для Кагеямы весь тот ужас. Хината запаниковал не на шутку, пускай и понимал, что Кагеяма насмехаться над ним не станет, нет, ни в коем случае, быть может позже, но не сейчас... Попытавшись свести все в шутку, Хината неловко засмеялся, что было больше похоже на скрип, чем «смех», и, шагнув чуть назад, стал двигаться в сторону ванной. — Ладно-ладно, понял, уже иду... Кагеяма не противился, не стал настаивать, только провел его взглядом, немного опустошенным и с чувством вины... Хината был благодарен за то, что Кагеяма никак не прокомментировал его поведение, ответив лишь тихое «Хорошо». Может Кагеяма обо всем и догадывался, хотя чего уж — точно знал, все понимал, и причину осторожности и, как следствие, подобное поведение, но Хината точно знать всего, что в голове у Кагеямы, не мог и не пытался копаться. Пока было достаточно и того, что Кагеяма не давит на него, и за это Хината безмерно был благодарен, хотя насколько же долго продлится это «пока»?.. «Отчаянный... На что вообще я надеялся?!» — ругал себя Хината, стягивая с тела одежду в ванной комнате, тихонько проговаривая мысли вслух. «...Нет, стоп, черт возьми, нельзя раскисать... Нет, мы ведь уже такой путь проделали. Нужно взять себя в руки... Черт, прости меня... Кагеяма». Он замер напротив зеркала, оставив из источников освещения лишь подсветку на нем. Без всякого смысла прикрываясь полотенцем ниже пояса, Хината буквально пронизывал взглядом проклятый шрам, как делал это из раза в раз, и так же из раза в раз обещая себе прекратить это... Но сейчас у него больше нет выбора «избегать» — за дверью его ждет Кагеяма, осталось лишь два варианта — сдаться и закрыться в себе, или же быть сильнее и взглянуть реальности в лицо. Сразу после Хинаты, который нежился под водой довольно долго, принимать банные процедуры пошел и Кагеяма, ранее заняв себя просмотром токийкого телевиденья, и так и оставив плазму включенной... И теперь, кроме отдаленных звуков воды, в комнате бормотали персонажи какого-то детского аниме, а позже уже Хината переключил на первый попавшийся музыкальный канал, развалившись на кровати. Однако настроение было совсем не для энергичных поп-хитов, и вскоре он просто выключил телевизор, как и основной свет под потолком. Хината оставил лишь пару прикроватных светильников — тех самых, с лампами накаливания — встал, прошелся чуть по комнате. Поглядев в огромное окно, прикрыл его шторами и вновь прилег на кровать, ожидающе вглядываясь в сторону ванной, ведь шум воды уже как раз прекратился. Выйдя, Кагеяма протянул за собой шлейф пара, и, хорошенько протерев волосы полотенцем, оглянулся и на миг поразился тому, как стало тихо... — Хм... Ничего интересного по телику? — поинтересовался он, чтобы хоть немного разбавить тишину, и прежде чем взобраться к Хинате на кровать оставил на батарее в ванной полотенце. Хината отрицательно покачал головой и сдвинулся всем телом чуть в сторону, попутно натягивая по традиции короткие шорты выше, оба их спальных комплекта особым разнообразием не отличались. Кагеяма присел рядом, с краю, и как-то тяжело вздохнул, в который раз оглядываясь вокруг себя, но, как и всегда, останавливая внимание глаз на Хинате. — Слушай... У тебя все в порядке? — Конечно, я все еще безумно счастлив из-за поездки... И ты рядом, — он улыбнулся, слегка приподнимаясь на локтях, следом неловко замолкая на некоторое время, встретившись взглядом с Кагеямой. Стеснительно покраснел, и глаза сами скользнули ниже, примерно на уровень бедер Кагеямы, и Хината склонил чуть голову вбок. — ...Мы вроде не первый раз спим вместе, но это так смущает... Сильно устал за день? — Да, есть такое, и... Нет, не особо-то устал, ну так, нормально, — Кагеяма чуть кивнул и тоже отвел взгляд в сторону, повисла недолгая пауза. — Ты ведь... Думаешь о том же, о чем и я? — наконец осмелился поинтересоваться Хината, и по мере произношения этих слов еще больше покраснел, просто не желая видеть то, как в «чеширской» ухмылке вдруг засиял Кагеяма, моментально возвращая взгляд на партнера. — А о чем это ты думаешь, а? — замурлыкал Кагеяма, теша своего внутреннего демона, позволив себе коснуться ладонью оголенного бедра Хинаты, что тут же задергалось, как и сам парень. — О сексе небось? — Ой, ну не хочешь, не надо! — Хината уже просто горел, прикрывая физиономию всем что только придется, или конкретнее — подушкой. — ...Это все ты... Ходишь и свой феромон распространяешь, кретин! — Да ладно тебе, Шое, успокойся... — Кагеяма тихо посмеялся, продолжая гнуть комедию да строить из себя дурачка. Забравшись на кровать с ногами, он ловко встал над Хинатой, довольно удобно оперев обе руки о ту самую полочку за спиной кровати, расположив их по обе стороны головы парня. — Я просто удивлен, неожиданно как-то... Ты сегодня прямо в ударе... И я ни слова не сказал, что против. Какое-то время Хината еще помолчал и, слегка успокоившись, убрал от лица подушку в сторону, сменяясь в лице на какое-то жалобное выражение. Слегка потерянное и взволнованное. Он слегка поджал нижнюю губу, осмотрев мельком Кагеяму с ног до головы над собой, и, не выдерживая напряжения, вновь прикрыл лицо, но на сей раз лишь ладошкой — Ну... Я понимаю, что мы как бы ничего не обсуждали заранее... И я ничего такого не говорил, — мямлил он, иногда повторяя проглоченные окончания, ведь иначе Кагеяме приходилось склоняться, чтобы расслышать слова. — Но, ну, если ты немножко не готов, то... Ох, ну, знаешь, если что, у меня как бы и бритва есть, ну или уже просто забить можно, вот, ничего такого !.. Не то чтобы меня всерьез это волновало, блин... — Ты такой милый, когда смущаешься... И мне кажется, тебя всегда «волнует» то, что у меня в штанах, — Кагеяма легко поцеловал в оголенную от челки часть лба, следом чуть ниже, в складочку меж бровей, и хмыкнул. Игриво прикусил фаланги среднего и указательного пальцев на ладони, что служила неким «преграждением» от сексуального давления. Хината тихо взвизгнул и моментально убрал руку от лица, сперва просто отдернув ее в сторону, но следом нежно спустив на плечо Кагеямы. — ...Ты недооцениваешь мою интуицию... И я всегда готов, знаешь ли. — ...Мы ведь... Дойдем до конца в этот раз? — Хината медленно выдохнул и чуть приподнял голову навстречу губам партнера, второй рукой как-то неуклюже нащупывая выключатель от ламп, что были над спинкой кровати, и Кагеяма ему с этим помог справиться. Лампы в последний миг чуть вспыхнули, и комнату стал освещать лишь прямой свет луны, холодный, но очень ласковый и уютный, придающий особую атмосферу. — Да... В последний миг взглянув на парня, прежде чем закрыть глаза, Хината осознал, что видел Кагеяму таким достаточно давно, в постыдных фантазиях. Белоснежная футболка, отражающая свет от луны, пропуская его через себя, рассеивала в словно бы фантастическое свечение. Черные гладкие волосы, поблескивающие при движении головой вниз, скатываясь где-то у лба, синхронно и легко, словно минималистический водопад с камня. Только взгляд был другой... Не как в странных фантазиях. Настоящий «Тобио» смотрел на него очень чувственно, любяще, и губы были намного горячее и мягче, вкус пасты у слюны при поцелуе. Влажные звуки, и невероятно близкий и отчетливый свист от вдохов бил по ушам, особенно в абсолютной тишине... Своими собственными, реальными руками, Хината чувствовал тепло его тела, наслаждался мягкостью его волос, запуская в них пальцы, пока вторая рука уже подтягивала за шиворот его футболку вверх. Коленки сами чуть скользнули вверх, сходясь в одной точке, а от внезапных и горячих выдохов Кагеямы по коже шли мурашки... Тот с трудом смог уловить момент, когда бы стоило разорвать поцелуй, ведь стало уже неудобно с чуть приподнятой футболкой, однако Хината первый разорвал его, часто дыша. Наблюдая за Кагеямой исподлобья, словно говоря «давай скорее». Кагеяма, не успев даже облизнуть губы от слюны, выровнялся в спине и двумя руками чуть ли не сорвал с себя футболку, откинув ее в неопределенном направлении. Помещение стал заполнять терпкий мятный запах, и Хината это остро почувствовал, извращенно приятный, обжигающий легкие, и это — абсолютный запах Кагеямы, его тело буквально кричало об этом... Ухоженная бледная кожа, изящно тонкая, местами проступали вены, подтянутое телосложение, идеально выбритая дорожка от пупка, на месте которой особо хорошо просматривались сходящая вниз жила. Острые уголки ключиц, виднеющиеся на вдохе очертания ребер и уголки тазовой кости, скрытые под резинкой с повторяющейся надписью «Calvin Klein», и его невероятной загадочности ухмылка с обаятельными ямками. Его рука скользнула в карман шорт до колен и вынула оттуда упаковку презервативов, чуть повертев коробочку перед Хинатой. — Я подготовился... — объяснил парень, на что Хината чуть хмыкнул и достал из прикроватной тумбы свой инвентарь. Упаковку презервативов, в точности такую же, только еще и в придачу с бутыльком смазки, и выставил это перед Кагеямой, уже довольно посмеиваясь. — ...Так ты тоже рассчитывал на сладенькое в поездке, Яма-кун? — Хината почти сразу же после показа отложил «необходимое» в сторону, лишний раз не занимать руки, ведь хотел поскорее прикоснуться к Кагеяме, ведь ощущение его кожи под пальцами в который раз превысили всякие фантазии или ожидания... В ответ Кагеяма лишь цокнул языком, но вовсе не со зла, за месяц отношений уже вполне можно привыкнуть к особой тяге Хинаты «паясничать». Отложив коробочку к остальным предметам контрацепции, Кагеяма вновь склонился вниз к телу партнера, руками лаская бархатную кожу на внутренней части его бедра, отчего Хината прямо подскакивал, если тот задевал особо эрогенные места. Губами коснулся кожи у края губы, и следом — легкий поцелуй под нижнюю челюсть, короткая пауза и влажное ощущение от языка, но игривого укуса не последовало. Вместо этого Кагеяма прильнул к шее губами, чуть ниже ушка, довольно сильно втягивая кожу, будто вакуум, в себя, и от неожиданности Хината вздрогнул, даже чуть вскрикнул. Больновато, кожа от сжатия чуть печет, чувствовалось движение языка Кагеямы, четверка передних зубов... Довольно неумело и не рассчитав силы, Кагеяма с характерным причмокиванием отпустил кожу. Она блестела от влаги, пятно по диаметру с мизинец взрослого человека, красно-бордовое, с темными вкраплениями расцветших капилляр. Но на этом он не остановился, пусть и прошептал на ухо извинение, спускаясь чуть ниже к надплечью, он оттянул горло футболки Хинаты правой рукой в сторону, оставив наконец в покое бедро. Уже примерно прощупав почву этого незамысловатого дела, оставил еще пару меток, с половину фаланги среднего пальца, но чуть слабее по просьбе Хинаты из-за болезненности дела. Кагеяме невероятно нравилось, как во время этого процесса ладонь Хинаты сжимала его волосы, а телом он слегка прогибался, бывало подергивал плечом, но это скорее просто судорога... И с каждым новым засосом запах от Хинаты становился слаще, насыщеннее, хотя и ненавистная Кагеямой инъекция, что Хината вколол утром, боролась с гормонами на ура весь день до победного. Однако — проиграла... Жадно спускаясь поверх футболки по телу партнера, Кагеяма замечал, как сквозь ткань просматривались упругие возбужденные соски, что никак не могло остаться без внимания... Чуть настороженно, ожидая реакции, Кагеяма пустил уже пока ведущую правую ладонь под футболку Хинаты. Скользя вверх по плоскому животу и бьющимся, будто панически, из-за сбитого возбуждением дыхания ребер, подушечкой указательного пальца Кагеяма коснулся соска. Действительно маленького, округлого и горячего от прилившей крови — как жаль, что для пущего эффекта его ладони не были прохладными. Хината резко изогнулся, как от невыносимой боли, плотно закрыв рот обеими руками, пускай это и не помогло удержать жалобный стон. Просто и не пытаясь сдерживаться, Хината издал стон, чуть с хрипом на первом звуке, приторно сладкий, даже с шумным вдохом в конце... У Кагеямы прошлись мурашки по коже, в горле пересохло, а животное прямо взревело внутри, и внизу живота стало тесно, и с надрывом тянуло. Кагеяма обвел коротко подстриженным ноготком ореол и повторял это, пока Хината не привык, лишь затем зажал его между большим и указательным пальцами, нежно разминая. То вновь касаясь подушечкой самого кончика, ощущая, как тот набухает, а от возбуждения Хината под ним изворачивается, хватаясь ладонью, с силой, за его плечо, а другой же — прикрывая стыдливо глаза, то шипя сквозь плотно стиснутые зубы, то как бы проглатывая стон. Хотелось увидеть тело Хинаты полностью, обвести его талию по изгибу ладонями, коснуться кожи груди и, вероятно, покрасневшего от дразнения соска языком. Кагеяме необходим был глоток свежего воздуха, иначе он просто задохнется в похоти! Медленно выдохнув, он слегка приподнялся, сквозь титанической меры усилия заставив свою руку выпростаться из-под футболки Хинаты. Поднявшись от грудной клетки вверх, Кагеяма мягко поцеловал запястье руки парня, коей тот прикрывал глаза. — ...Ты как? Будем двигаться дальше?.. — услышав голос Кагеямы, Хината почти сразу убрал руку, блаженно выдохнув, и уставился прямо ему в глаза, будто бы виновато закусив губу... А затем зажмурился и резко набросился на Кагеяму, крепко, но с осторожностью обняв за шею. — Да, только... Только я могу сперва просто... Ну, вот так... пообниматься с тобой, — Хината прижимал его все сильнее, Кагеяма немного не ожидал такой невинной нежности, он правда растерялся, чуть не завалившись на Хинату всем весом. — К... конечно... можно, — Кагеяма медленно выдохнул, чувствуя, как от объятий спадает вся скованность в теле, подкреплённая мертвым грузом, что не отпускал ни на секунду — страхом сорваться. Рука уже с легкостью скоординировалась, как бы нежнее подлезть под футболку на талию Хинаты, обнимая в ответ, и тот легко поцеловал его в скулу. Хороший момент, чтобы чуть успокоиться и восстановить дыхание и накипевшую нервозность, скрывающуюся за маской естественного возбуждения. — Каге... — Эй, ну прекрати. Мы говорили об этом, зови меня по имени... Иначе отвечать не буду, — перебил его сразу Кагеяма, прижавшись чуть крепче, уложив голову на плечо. Хината чуть замялся. — Тобио... — прошептал он по-прежнему с непривычки, моментально и смущенно пряча кончик носа под собственную руку. Пока они оба уязвимы, пока чувства оголены, как провода, пора было открыться... Немножко, это всего один, казалось бы, жалкий моментик, который сильно гложет Хинату. Не мог он спокойно расслабиться, пока «кто-то», кроме него самого, касался его тела, пускай это даже и близкий человек. Снимать футболку, скорее всего, будет неизбежным правилом, и он бы сам этого хотел, ведь Кагеяма делал все без всякого сомнения или смущения, а он все нежится... Перед ним — его любимый человек, боится и зарывается в глубокую темную норку. Молчать об этом уже просто больно. — ...Прости, я не хочу портить момент, и... Прости, что не сказал раньше... П... просто мне, ну, некомфортно, когда ты трогаешь меня под футболкой. Не то чтобы мне это не нравится, просто... Я даже... — Мне... убрать руки? — Кагеяма озадаченно нахмурился, уже двинувшись вверх, однако Хината резко его остановил, с новой силой притянув обратно. — Нет! нет... Просто я очень, вот, ни о чем не комплексую... Клянусь... Но шрам, — его голос выдавал нервозность, и тон становился все тише, меняясь на шепот. — Это моя «проблема»... И я просто не хочу, чтобы ты снова все это видел, погружать тебя в «те» воспоминания... И не хочу, чтобы это вызывало отвращение... — Стоп... — довольно строго отрезал Кагеяма, но лишь чтобы Хината замолк. — Прекрати думать обо мне, сейчас твой комфорт важнее, пойми же... И с чего ты решил, что у меня это вызовет отвращение? Просто... Шое, я все еще чувствую перед тобой вину... И когда ты говоришь такое, буквально зарываешь себя, оттого что я слышу, как тебе от этого тяжело, мне тоже тяжело. Я ведь не за тело тебя... люблю, не за рост, возраст, и все эти внешние признаки... Ты дорог мне, как человек, потому что ты понимающий, искренний, даже чересчур добрый и заботливый парень. Ты даже вообразить себе не можешь, насколько объемный вклад сделал в мою жизнь... И ты думаешь, что со шрамом или без него я буду меньше любить или любоваться? Так вот, ты глубоко ошибаешься... Какое-то время Хината молчал, не плакал, а просто был тронут до глубины души, что сердце екало на каждом ударе, и следом он чуть отодвинулся назад, чтобы увидеть лицо Кагеямы. Придумать ответ на такое просто не получалось, иначе Хината бы наверняка окончательно растрогался, еще и, не дай Бог, заплакал, а сейчас это все было не к месту... — Я могу снять с тебя футболку? — тяжелый вздох. После недолгой паузы Кагеяма попытал, в некотором смысле, удачу, и Хината кратко кивнул, после чего расслабил хватку на шее Кагеямы. Приподнявшись, он стал неспешно поднимать края футболки вверх, оголяя тело Хинаты по частям... Аккуратный пупок, чистая кожа тепловатого оттенка, служившая прямо эстетической усладой для глаз, везде... За исключением участка со шрамом. Футболка уже лежала на полу за спиной, а Хината весь сжался, как напуганный кролик, стараясь дышать ровно и без истерик. Противно не было, ни в коем случае, но от его вида у Кагеямы кровь застыла в жилах, пускай он и сдержался в эмоциях, и ни единая мышца не дрогнула... Ведь Хината очень сильно переживал, открыто и постоянно, буквально неотрывно смотрел в его лицо. Осторожно, остерегаясь неверных движений, Кагеяма коснулся большим пальцем деформированной кожи, припоминая уже эти ощущения от ранних касаний, хотя, по правде, не задумываясь, что это... Подняв на Хинату ответный взгляд, он слегка улыбнулся уголками губ. — М-м... Какой шрам? Че ты напридумывал? Нет тут ничего... — Дурень... Тобио! — Хината не сдержал смешок, чуть сдавленный и нервный, однако это слегка помогло ему расслабиться, даже очень... С комплексами бороться нужно будет определенно, но с таким вот парнем, как Кагеяма, кажется, дело пойдет в разы быстрее, чем если бы он сам без конца варился в этом. — И как мне теперь комплексовать? — А вот никак... Забудь уже наконец, ты — это ты... И у тебя все еще твердые соски? — лучше способа свести поток мыслей обратно в сексуальное русло предлога не нашлось, хотя это действительно было следующим, после шрама, что привлекло его внимание. — Ну, знаешь... Я смотрю вот на тебя и твою движуху в шортах, и как-то так получается... — Хината ухмыльнулся и, вытянув ручки на излюбленное место — плечи Кагеямы, чуть склонил голову набок. — ...Ты прям такой сексуальный, мое тело в восторге. — Прекрати меня смешить, мы тут сексом заняться надумали... — Кагеяма облизнул нижнюю губу кончиком языка, склонился над местом шрама и легко поцеловал зарубцованную кожу. — И тебе тоже надо постараться... Не то чтобы я сомневаюсь в своих силах, но и ты не молчи и направляй меня, понял? Хината в ответ только кивнул, пускай даже и не думал сомневаться в нем... Желая принять позу поудобнее, Кагеяма сперва вновь приподнялся, левой рукой подхватив ноги Хинаты под коленями, ведь те по-прежнему находились четко под ним, отчасти сковывая в движении. Он перетащил их сперва в сторону, в тоже время поднявшись сам. Кагеяма ненадолго замер, стоя просто на коленях перед Хинатой, умостившись задницей на собственные пятки, коленями уперся в матрас, расставив ноги где-то на ширине плеч. Хината уже сам прижимал к груди собственные коленки, пока не понимая, куда их деть. Он протянул Кагеяме подхваченные с тумбы бутылек смазки и упаковку презервативов, однако пока было рановато... Кагеяма, удостоверившись, что сидит устойчиво, вновь подхватил ладонью правую ногу Хинаты под икрой, расположив ту на своем плече, уже сходу касаясь губами внутренней части бедра. Второй же рукой стал поглаживать бедра, временами слабо сжимая под пальцами его кожу. Снять упаковочную пленку было поручено Хинате, который с этим справился довольно скоро, и для начала открыл смазку, продвинувшись немного вперед для удобства, ведь Кагеяма по-прежнему оставался для него высоким... Кагеяма ухмыльнулся. Ничего не говоря, спустил обе руки к краю шорт, поддевая пальцами и резинку трусов и стягивая все вместе вниз на бедра. Хината нервно выдохнул, чувствуя неловкость от такой непривычной и, по правде, откровенной позы. Еще и они оба могли отчетливо видеть друг друга — этот зрительный контакт просто сводил с ума, ужасающе стыдно... Сперва растяжка, хотя бы какая-то — и, как и в прошлый раз с вазелином, растирать по пальцам особо-то не пришлось, основа ее, сама по себе, оказалась достаточно водянистая и склизкая. Вновь Кагеяма опустил руку вниз, коснулся ануса, и от прохлады Хината чуть вздрогнул, ненамеренно сжавшись, однако вскоре расслабился... Уже знакомое ощущение «чужой» конечности внутри, Хината прикрыл рукой лицо, чуть поджал губы, пока лишь сдавленно скуля сквозь дыхание и посапывая. Кагеяма же был сосредоточен, сейчас уже не было так страшно, быть может, волнительно, но лишь из приятных побуждений... И Хината был более расслаблен, средний палец скользил легко по стенкам даже при первых движениях, когда, наконец, с его губ вырвался тихий милейший стон. Напряжение у Кагеямы было лишь от того, что внизу уже столько времени давила и натирала ткань... Но это ничего, он ведь понимал, что терпит не зря, и, проталкивая в партнера уже второй палец — указательный, — он ощутил, как внутри вновь заиграло возбуждение, в грудной клетке завился комочек, что вскоре лопнув, раскатился волной мелких покалываний по спине и животу. Хината уже даже не пытался думать о том, что надо расслабиться, тело все делало за него само, и он лишь этим наслаждался, прогибаясь с легким хрустом в позвоночнике, поджав под себя стопы, стоило пальцам Кагеямы двинуться в обе стороны друг от друга, будто ножницы. Кагеяма шумно выдохнул и слегка дернул головой, словно съел что-то кислое, любая подобная реакция Хинаты прямо-таки била по сознанию, сносила наповал трезвость ума. Хината весь дрожит, а на плече то и дело расслабляются и напрягаются мышцы, икры, тогда когда тот, под стать стонам, то вытягивает, то поджимает ступни и пальцы на них. Внутри же мокро, он очень горячий, и все выжидающе пульсирует, готовясь принять альфу... И Кагеяма не смел больше медлить. Чистой рукой он чуть ли не разодрал коробку презервативов, что ожидала своего часа на кровати рядом, вытянул оттуда небольшую связку защит и, придерживая зубами, разорвал одну упаковку. Но все же ради «безопасности» — и, в итоге, чтобы не повредить чего-то, он все же открыл упаковку руками. Далее пришлось повозиться... Приспустив шорты, Кагеяма вытянул возбужденный орган и, опустив голову вниз, чтобы контролировать процесс, от головки, чуть надавливая, растянул презерватив по всей длине, не сдерживая облегченный выдох. Хотелось все сделать уже поскорее, но, с другой стороны, спешить было нельзя, Кагеяма мельком глянул на Хинату, ярко красного, его диафрагма сокращалась часто, в такт дыханию и его тихому шепоту: «П... пожалуйста, будь нежным...». Кагеяма, как бы предупреждая, провел членом вдоль расщелины и лишь затем приставил головку к анальному отверстию, начав входить. Само собой, это были не пальцы, ощущение и близко не схоже с этим, и Хината непроизвольно сжал его внутри, хотя при каждом движении все же периодически расслаблялся. А Кагеяма старался удерживать себя от рывков и двигаться плавно, систематически и постепенно, и начать двигаться, только на четверть находясь внутри... — Больно? — Кагеяма чуть склонился ниже к Хинате, с тем продвигаясь все глубже, до тех пор, пока тот не заскулил, сжав свободной рукой простынь. — Н... немного... — выдавил Хината, тихонько простонав, что даже скорее было похоже на вой. — Но, бляха, не тормози, так еще хуже! — ...Понял, — Кагеяма, продолжил движения, по большей части опираясь на чувства, ведь мельчайшую дрожь Хинаты он ощущал моментально... Хотя когда до конца оставалось совсем немного, Кагеяма мысленно попросил у партнера прощения, рывком войдя до конца. Хината дрогнул и на долю секунды умолк, перед тем, как сдержать громкий стон, и далее не сдерживая вой на выдохах, хоть и обе его ладони теперь стыдливо закрывали рот. Кагеяма стал двигаться, слегка согнувшись в спине и напрягая абсолютно все мышцы. Тело слушать рассудок отказывалось, хотелось буквально вдалбливаться внутрь, но он слишком ценил Хинату, чтобы сделать подобное... В который раз «любовь» затмевала всякие мрачные желания, однако темп набирал он очень легко и быстро, тоже постанывая на выдохе и совсем не обращая внимания на какие-то мелкие задние шумы, вроде резких поскрипываний кровати и хлюпанья. Хината стонал очень нежно и сладко, уже совсем забывая о каком-то там смущении и даже не пытаясь прикрыть лицо, хватаясь то за подушку, то за простынь, то за бицепс парня, до тех пор, пока Кагеяма окончательно не склонился к нему вниз, прежде закинув и вторую ногу на плечо. Тогда уже Хината завел обе руки за широкую спину парня, буквально впиваясь пальцами ему в кожу, оставляя от ногтей красные полосы... Хината все тянул и нежился от наслаждения, ерзая во все стороны, даже толком и не специально, больше не пытаясь сдержать стоны или случаем вяжущееся на языке имя партнера. Он кончил от того, что его просто «трахали», от перевозбуждения, постыдно излился прямо себе на живот, однако смутиться от такого действия сил не было. Рассудок был затуманен похотью и долгожданным ощущением партнера внутри. Кагеяма держался так долго, как мог, но и после того, как он кончил, довольно обильно и с натянутым стоном, подумал, что на одном разе останавливаться было бы подло, и он едва ли успел подняться, стянуть использованный презерватив, завязать край в узелок и скинуть к остальному мусору на пол, пускай и не тактично. После Кагеяма стянул сковывающую движения оставшуюся часть одежды, отложив в сторону. Кое-как и криво достал из своего рюкзака у кровати упаковку салфеток — вытереть член, и лишь затем надел новый презерватив и продолжил, в то время как Хината, чуть кряхтя, менял позу, на этот раз становясь раком, так как затекли ноги, заминаясь, чтобы окончательно стянуть шорты с трусами и оттереть с живота непристойность. Стало жарко, кожа влажная и чуть липкая, солоноватая на языке... Казалось, они не потели так сильно даже во время тренировок, а Кагеяма, если и сравнивал происходящее, то с пробежкой, хотя и на нее сил он затрачивал будто бы намного меньше, чем на секс. Как оказалось, «догги-стайл» очень даже пришелся Кагеяме по душе, ведь просто наблюдая за впадиной вдоль хребта, как ловко Хината извивается, словно бы красуясь тонкой фигурой, как природная смазка, не зная, куда себя деть, стекает вниз по бедрам... Как темнеют от влаги слипшиеся мелкие кудряшки на затылке и за ушами, как проступают шейные позвонки при наклоне головы вниз, и какие яркие остаются засосы над лопатками — всего этого уже достаточно было, чтобы восхищенно ахнуть и кончить. Их ласки продолжались приблизительно полтора часа, практически до глубокой ночи, пока Кагеяма, уже выбившись из сил окончательно, не стал засыпать на ходу, хотя и возбуждение в нем, кажется, по-прежнему искрилось будто бы вспышками... Но нужно было убрать все за собой, сходить в душ и, по-хорошему, хотя бы трусы на ночь надеть. Когда Кагеяма вышел, Хината моментально свалился на бок, часто дыша, будучи абсолютно без сил, и Кагеяма пока решил его не трогать, прибраться он может и сам. Убрав с кровати смазку и оставшиеся упаковки презервативов, он пока оставил все на тумбе, собрал с пола мусор и стянул использованную резинку с себя, завязав по стандартной схеме, после чего отнес все охапкой в мусорный бак. С сонным воем как-то внезапно поднялся и Хината, и, услышав это, Кагеяма моментально пришел на «признаки жизни», по правде, вздыхая с облегчением и потирая сонные глаза. Придерживаясь за Кагеяму, Хината сполз с кровати, неустойчиво и пошатываясь встал на обе ноги и первым делом стал потягиваться. — М-м... д... ш хочу... — Хината настолько невнятно мямлил слова, что даже бы человек, давно читающий по губам, не разобрал бы ни слова. Кагеяма чуть нахмурился и склонился ухом к партнеру. — Чего-чего? Душить хочешь?.. — Кагеяма нахмурился пуще прежнего, следом отрешенно взглянув в пол, пока в памяти отрывками мелькали статьи о практиках BDSM, в особенности скарфинг1, после лично заданного вопроса... Фантазия шла дальше и дальше, пока Хината пялился на него с выражением лица: «Че ты несешь?», но затем просто махнул рукой. Хината еще пытался что-то говорить, однако это было что-то настолько невнятное, что Кагеяма и попыток не делал понять сказанное. Пока он в полудреме обнаружил хотя бы их с Хинатой трусы, пускай и по отдельности, Хината с серьезным лицом копался в рюкзаке, позднее вытащив оттуда батончик и направляясь в ванну уже вместе с «ночным перекусом». Кагеяма еще какое-то время возился с одеждой, складывая все на тумбу, в то время в ванне уже послышались плески воды и еще какие-то шуршания, кряхтение. Позже в ванной картина перед Кагеямой открылась неоднозначная... Хината вполне себе прямо и уверенно стоял под душем, жуя сникерс, стараясь удерживать пока не тронутую часть батончика подальше от воды. Кагеяма помолчал, кинул белье у раковины, чтоб позже надеть, и уже думал проигнорировать ситуацию но... не смог. — Что ты... блин, делаешь? — он подошел ближе, пройдя в кабинку — в ней вполне хватало места для двоих, но лезть под воду не спешил. Хината довольно резко обернулся на голос, моментально схватившись за локоть Кагеямы во избежание падения, но взгляд на партнера поднял какой-то злой и недовольный. — Я ем... Ты не видишь? — его речь стала чуть четче, и Кагеяма все понял, но кроме как пожать плечами на такое, кажись, нельзя было реагировать. — ...Так, ну, делись с парнем своим. Че за вопросы? — по правде, он тоже был голоден. Хината вздохнул, но без возражений протянул ему оставшуюся половину батончика, отлучаясь, чтоб наконец-таки помыться, пока Кагеяма был увлечен едой. Как они вышли из душа, вытерлись и еще и умудрились трусы натянуть, вспомнить сложно было. Хотя тут уж вновь скорее Кагеяма все это дело проворачивал, помогая Хинате, что уже невинно посапывал, взвалившись на его плечи... Но то, что Кагеяма помнил точно — как уже в кровати Хината пристроился на его груди вместо подушки, мягко обнял, что-то буркнул сквозь дремоту. Затем его голова коснулась мягкой подушки и мрак, глубокий и крепкий сон...⊹──⊱✠⊰──⊹
Утро. Через всю комнату сквозь щель приоткрытых штор пролегает полоса солнечного света. В воздухе витают частички пыли. В номере тихо, ни единого шороха или топота соседей, идеальная тишина, что в ушах стоял звон, берущий начало где-то из глубин черепной коробки. Отголосок биения сердца Кагеямы в груди, на которой лежала голова Хинаты. Хината первым открыл глаза... Они оба в одном нижнем белье, свет сильно режет глаза. Хината съежился, прижавшись, насколько было вообще возможно, близко к телу Кагеямы. Он было хотел попытать судьбу и заснуть вновь, однако больше сон не лез, и неизвестно, собственно, который час, — быть может и семь, а может и девять. Кагеяма спал очень умиротворенно и глубоко, лишь сквозь сон сдвинул ладонь, которой обнимал парня, буквально на несколько миллиметров вверх по плечу Хинаты, как тот заерзал. Глубоко вздохнул, и отвернул голову в сторону, словно бы обиженно... Хината аккуратно приподнял голову, проверяя, спит ли Кагеяма — конечно спит. Он так же вздохнул, вернув голову в предыдущее положение, бесцельно осматривая грудную клетку парня. Побаливала шея, болела вязкой и ноющей болью, но, относительно бедер и поясницы, на это вообще внимания никого обращать не стоило. «А-а-а, Тобио... Придурок, будешь меня до дома на руках нести!», — мысленно негодуя, Хината чуть сморщил нос, обняв парня покрепче... Пока взгляд его не привлекла нить на запястье левой руки Кагеямы. Уже совсем исхудавшая и блеклая, однако тот носил ее, не снимая, — приятное воспоминание минувшей зимы. «Наверное, тогда все и началось...», — невольно предположил Хината, разглядывая нить, будто та была чем-то необычным, хотя, возможно, так оно и было... Приподняв одну руку, которой он ранее обнимал Кагеяму, он придвинул ту к кисти, едва ли касаясь подушечками пальцев костяшек, скользя ниже, доходя до нити. Все продолжая всматриваться в нее, вертя меж пальцами. Ни о чем не задумываясь, он подсунул под нее указательный палец, поддев, словно крючком, и замер, чувствуя, как все застыло в груди... Нить тянулась от запястья вверх, вслед за пальцем, отдаляясь от своего уже «законного» места, зияя растрепанным рваным концом. Она порвалась, так просто, ведь, вероятно, уже до этого едва ли держалась. Хината выдохнул, это был жалкий подарок... Но с огромным значением для Хинаты — его была надежда на «что-то». Наверняка это так же бесконечно много значило и для Кагеямы, однако Хината об этом уже вряд ли узнает. Очень многое произошло с «того» зимнего дня, сильные раны, страх, осуждение, одиночество... И только эта нить оставалась, несмотря ни на что. Оставалась «надеждой», единственной связью, для каждого — своей. Хината крепко сжал ее в своей ладошке, но следом плавно опустил руку, беря кисть Кагеямы... А нить, хоть и порванная, истрёпанная, уже оказалась между ними двумя. — ...Ты так много раз смотрел на нее, когда тебе было одиноко... — еле слышно прошептал Хината, пускай и Кагеяма по-прежнему крепко спал. — ...Но разве она тебе все еще нужна? В груди ноет словно от боли, но это уже нечто другое. Может ностальгия или счастье, может страх будущего... Но пока, Хината слабо улыбнулся и умиротворенно прикрыл глаза, вновь прислушиваясь к мягким и равномерным ударам сердца. — ...Тобио — так мягко звучит.⊹──⊱✠⊰──⊹
Он окончательно закрыл глаза... А открыв, вновь оказался в абсолютно незнакомой комнате, тоже компактно обустроенной, но не такой роскошной — а простой, как строят в многоквартирных двухэтажных домиках у них, в Юкигаоке. И лишь потолок такой же светлый, как в отеле. Вдруг перед глазами промелькнула пара пальцев, складываясь бантиком для щелка, звук которого доходил с задержкой. Затем на плечо легла чья-то рука, сильная и теплая, начав с силой его трясти, и чей-то голос, все так же с задержкой и отдаленно, прерываясь жутким писком прямо в барабанных перепонках, звал его по имени. Хината хорошенько зажмурился и, открыв глаза, начал привыкать к свету. Выжидая, пока зрение обретет четкость... Напротив него был Кагеяма — тот самый, кто тряс его за плечи и звал. Позднее, когда зрение полностью восстановилось, Хината смог рассмотреть его уже получше. Челка коротко подстрижена, черты лица — острее, словно пропала детская припухлость — и это было так. Сам он вытянулся, плечи шире стали... Взгляд встревоженный или даже напуганный, хотя брови, как всегда, сведены у переносицы. Кагеяма был вовсе не голый, а в школьной рубашке, заправленной в брюки, и даже в пиджаке, с сумкой за плечом, от которой виднелась лишь лямка. — Шое! — его голос огрубел, стал ниже, но звонкость не потерял. Хината встрепенулся, как от выстрела, теперь уже не менее испуганно глядя на Кагеяму в ответ, а тот замер, буквально задержав дыхание на несколько секунд, позже облегченно выдохнув. Хината сидел, аналогично — в школьной форме, и только шея ныла... И он невольно протянул к болевой точке руку, моментально зарываясь в собственные отросшие волосы на затылке. Да и шея, видимо, болела далеко не от «засосов», а от банально неудобной позы для сна. — Черт возьми, Шое... — Кагеяма наконец успокоился, и опустив его, выпрямился, моментально хмурясь. — Нельзя же так пугать. Еще какое-то время Хината так и продолжал сидеть неподвижно, обрабатывая увиденное, пытаясь понять, что к чему, и почему, медленно проминая пальцами кудри. Затем он резко встал, так, что в глазах потемнело, но справиться с координацией удалось, и он стал оглядываться вокруг себя, расширяя кругозор. Действительно, маленькая квартира — сидел он в кресле-мешке в метре от застеленного матраса прямиком на полу, что, видимо, служил кроватью. Возле него — пара ноутбуков, стопки учебников. Напротив места, где он сидел — еще одно кресло-мешок, в центре комнатушки — невысокий столик с парой недопитых банок холодного кофе. В углу компактная вешалка с горой одежды вперемешку, а сзади — кухонька метр-на-метр. Хината растерянно похлопал глазами, глянул себе под ноги, потом на уже взбешенного Кагеяму, который что-то кому-то печатал в телефоне; на языке так и вертелся навязчивый вопрос: — Эм... Мы где? — Ха-ха, Шое, с первым апреля, — саркастично перекривлял Кагеяма, сунув телефон в карман. — А если серьезно, то не смешно. — Я серьезно! — возразил Хината и вновь окинул помещение взглядом, и затем с полной уверенностью и серьезностью вопроса взглянул Кагеяме в глаза. Тот сразу осел, неловко помолчал с пару секунд и выдохнул. — ...Эй, меня это напрягает, серьезно. Это наша съемная квартира... — Погоди, мы... — Хината моментально вспомнил об укусе — ведь шрам-то точно должен остаться. Он рывком расстегнул пару пуговиц на животе, просунув руку к правому ребру, стараясь как можно аккуратнее погладить его, чтоб прочувствовать дефекты. И все было на месте... Почти в точности, как и «раньше», места с бугорками — рубцы, место впадин — не такое уж и нежное, но все на месте. Хината на удивление как-то радостно ахнул — ведь все на месте, он не сошел с ума, а Кагеяма смотрел уже на это с беспокойством, прекращая понимать, что происходит. — Шое... Ты в порядке? — Кагеяма подошел чуть ближе к нему, насильно оттянув его руку от ребра, и далее стал осторожно расстегивать его рубашку, разглаживая ее в плечах и поправляя воротник. — ...Проснулся и начал бред морозить... Не хочешь объясниться? — Я, а... Мне снилось, как мы поехали в Токио, и... И еще... — получив щелчок по лбу, Хината замолчал и, схватившись за место урона, заайкал. Кагеяма вздохнул и направился поднимать с пола вторую сумку, ту, что принадлежала Хинате. — Господи, это было еще в конце первого года старшей школы... Шое, черт возьми, ало, мы уже как два года вместе. Куча всего произошло, а ты все прошлое вспоминаешь , — Кагеяма цокнул языком. — А я говорил тебе спать больше и на подработке не переусердствовать! Тем более, совмещая все это с тренировками... Двигай булками, или мы опоздаем мало того, что на линейку, так еще и Нацу подведем, она, блин, в третий класс идет, это дело серьёзное, а ее еще из дома забрать надо... А мы стоим, тебя из нирваны вытягиваем! Кагеяма схватил Хинату за левую руку, на которой красовалась еще совсем не изношенная красная нить, в точности, как и у него. И пока Хината еще до конца не успел «раздуплиться», Кагеяма потянул его в коридор вслед за собой, не дав вставить и слова. Отпустив его лишь у двери — как-никак, но с двумя руками обуваться удобнее. — А? Что!? Почему ты меня раньше не разбудил, Тобио!? — в панике Хината, как-то даже не задумываясь, переключился на пока не свершившееся опоздание, хотя точно он этого знать не мог — как и времени вообще. Но всунув, под стать Кагеяме, ноги в порядком изношенные вансы, стал их быстро шнуровать, едва ли успевая стянуть с настенной вешалки школьный пиджак и натягивая его уже впопыхах. — М, но ты так мило спал, я же знаю, что ты устаешь, дурень... — Кагеяма обернулся на партнера, и, как закончил с кедами, выпрямился. — И я пытался, вообще-то, тебя разбудить, но ты вообще не реагировал... Неужто тебе так тот Токио сдался? И, кстати, выглядишь очень помятым. Хината чуть улыбнулся, пригладил непослушные волосы к голове, просто мысленно надеясь, что это сделает его общий вид менее «помятым». А затем, подпорхнув к Кагеяме в пару мелких шажков, кратко поцеловал его в губы и, найдя интуитивно внизу его руку, нежно сжал в своей, слегка потеребив большим пальцем нить у запястья. — Много чего снилось... — Хината ухмыльнулся, ведь знал, что если скажет «история наших отношений», Кагеяма либо зафукает его за «розовые сопли», либо ничего не поймет... Однако уклончивый ответ тоже не пришелся Кагеяме по душе, но поцелуй в качестве морального ущерба очень даже прокатил. Да и время уже поджимало, и на разборки его тратить просто не было возможности. — Идем уже, шизик, — Кагеяма слегка улыбнулся, поочередно поправляя на плече обе сумки, и, сжав руку Хинаты уже сильнее, двинулся с ним в одну ногу на выход. — Ключи возьми! И мой комплект тоже — я на подработку вечером, буду поздно. — Годы идут, а ты не меняешься, вредина, — Хината стащил пару ключей с настенной вешалки, где еще недавно рядом висел его пиджак, выходя на улицу. — Но ты же знаешь, что я люблю тебя?.. — даже с некой претензией спросил Кагеяма, подставив лицо под ранний сентябрьский ветерок и лишь взглядом косясь на Хинату. Тот вздохнул и следом ехидно улыбнулся. — Конечно знаю... И я тебя люблю. Хотя... Да как тебя вообще можно не любить!? Хината дрогнул, когда в кармане завибрировал телефон, сопровождаясь максимально этнической латиноамериканской музыкой, на которую они как-то с Кагеямой наткнулись и забавы ради решили поставить на рингтон. Он быстро выудил телефон, моментально побледнев, увидев имя контакта: «Мамуля». Стоявший рядом Кагеяма так же напрягся, теперь вновь насильно оттягивая Хинату от двери, пока тот пытался принять вызов, что вскоре получилось. Он быстренько прижал телефон к уху, оборачиваясь то на Кагеяму, то на все еще приоткрытую дверь в дом. — А... ало, мам, мы с Тобио уже летим, честно, пять минут... Нет, мы ничем ночью не занимались, мам! Спали, как убитые... Да, честно, как мертвые... Скажи Нацу ждать нас, пусть не ноет!! Дверь закрылась, сопровождаясь треском ключа и тихим смехом со стороны улицы после скинутого звонка. Маленькая квартирка опустела, и вместе с абсолютным покоем стала опадать встревоженная пыль, поблескивая местами лишь в лучах раннего солнца, прилипая к стеклу рамки в коридоре, что хранило за собой, кажется, единственную в доме фотографию: они, еще всем составом Карасуно, в конце первого года старшей школы, в день выпускного. Семпаи в реканах, остальные же — не выпускники, — в спортивной форме. Хината улыбался, хоть и весь потрепанный после слез, и рядом стоял Кагеяма, единственный угрюмый на фотографии, а из-за челки даже глаз не видно. И он слегка обнимал Хинату за плечо, еще скованно выражая чувства. Фото не самое лучшее, даже стыдновато хранить такое... Но это память о том году, их первой встречи и истории сложных отношений двух абсолютно непохожих людей, которых объединяла лишь одна страсть. Страсть — к волейболу.«В мире есть два пути достижения баланса — быть окруженным знакомыми, но оставаться потерянным, или выбрать одиночество, но дождаться человека, осуждённого судьбой».