Отчаянье на двоих

Когда теряет равновесие твоё сознание усталое, когда ступеньки этой лестницы уходят из под ног, как палуба, когда плюёт на человечество твоё ночное одиночество, — ты можешь размышлять о вечности и сомневаться в непорочности идей, гипотез, восприятия произведения искусства, и — кстати — самого зачатия Мадонной сына Иисуса.

      Этери возвращается в кухню тогда, когда Даниил уже раскладывает пасту по тарелкам. Большим, с ярким цветным рисунком. Они кажутся жаркими даже когда на них только смотришь.       Этери немного дрожит из-за резкого перехода от холода к теплу.       --Никак не могу привыкнуть к тому, что море так близко,--произносит она и садится на стул с высокой спинкой.--А как это...вырасти у моря?       В этом вопросе звучит самое личное, что Этери спрашивала про хозяина дома за все время. И она даже на секунду смущается от того, что озвучила свои мысли вслух.       Даниил пожимает плечами.       --Привычно,--отвечает он.       Многие спрашивают именно об этом, Даниил уже знает, что надо сказать, чтобы рассмешить любую женщину после, но почему-то не продолжает, а интересуется другим.       --А почему вы спрашивайте?       Этери аккуратно берет в руки тяжелую вилку, вдыхает запах пасты из тарелки, пытаясь найти верные слова.       -- Когда рядом такая стихия, вы никогда не чувствовали себя...маленьким? По сравнению с ней.       Даниил удивленно смотрит на Этери, потому что ее вопрос действительно застал врасплох. Он мог бы просто ответить "нет" и вернуться к ужину, но почему-то вечер сегодня такой нереально тонкий, балансирующий на грани. Поэтому Даниил посыпает пасту тертым пармезаном, протягивает Этери баночку с сыром и все-таки произносит:       --Хотите я расскажу вам одну историю?--наливает красное вино в хрустальные бокалы, замечая, что Этери тихо кивает.--Когда я был маленький и впервые задумался о силе моря, папа привел меня к кромке воды и сказал, что страх имеет над нами ровно ту власть, которую мы ему сами даем. И что бояться моря глупо. Да, его нужно уважать, но, если постоянно бояться, никогда не увидишь всю красоту. В тот момент отец убедил меня, что эта стихия очень красива, а я сам хозяин судьбы. Для маленького мальчика это было очень важное открытие, которое довольно долго давало силы думать, что все в твоих руках и главное--уметь видеть.       --А потом?       --А потом я вырос...       Этери делает глоток вина, сжимая бокал так сильно, что Даниилу на секунду кажется, что он разлетится в ее руке. Меньше всего ему хочется сейчас слушать, какие-то слова утешения и сожаления, но Этери закусывает губу и произносит:       --Звучит дерьмово, честно говоря.       --Еще как...       Даниил чувствует, как смех зарождается в груди и рвется наружу. Приходится маскировать это кашлем и прятать улыбку в салфетку.       --Вам кто-нибудь говорил, что эффект неожиданности--ваш талант...       Этери пожимает плечами, пробует пасту и жмурится от удовольствия.       --Тебе...--вдруг произносит она.-- Может перейдем на "ты"?       --Тогда можете называть меня Даней...       --А ты можешь называть меня...--улыбается.       --Этери...я помню...       Она проводит тонким пальцем по бокалу, задевает его кольцом.       -- Память у тебя точно хорошая...а паста божественная. Я тоже умею готовить одну. Могу показать завтра.       Даниил поднимает руки ладонями вверх.       --Пожалуйста, не нужно...--он качает головой.--Однажды постоялица из Кореи захотела приготовить нам с мамой пасту по своему рецепту...это было очень запоминающийся опыт.       --Почему?--щеки Этери розовеют.       То ли от тепла, то ли от вина.       --В Италии есть юмористическая программа, в которой показывали номер, как приготовить пасту с самыми распространенными ошибками.       --И?       --Так вот та девушка...Анх...она сделала их все. После этого мама дала обещание никогда и никого не пускать на кухню готовить пасту...ну, и не есть ее, конечно.       Этери вздыхает.       --Здесь все настолько разбираются в еде, что мои кулинарные способности никто не оценит...но если я буду есть итальянскую еду, то к концу отпуска не смогу пройти в двери.       Даня хочет пошутить, что ей не помешало бы есть побольше, но вовремя замолкает.       --У меня дома очень широкие двери.       Они замечают, что стрелки часов перевалили далеко за полночь внезапно. После нескольких историй про постояльцев, которые когда-то коллекционировала мама Даниила, а он сам, казалось, уже давно забыл, но теперь вспомнил.       Этери сидит за столом, обхватив колени руками и положив голову на них. Теплый свет обнимает ее отражается в кудрях. Море шумит за окном, вытесняя все остальные звуки.       --Пора спать,--уверенно говорит Даня.       Этери кивает.       --Посуда...       --Никуда не убежит...       В этих словах такая уверенность, что Этери даже не хочет спорить. Они расходятся в коридоре по своим комнатам и остаются одни.       После душа Даня надевает пижаму собачки и укрывается одеялом. Через минуту он замечает, что хвост все-таки мешает удобно лежать. Почему-то это кажется очень смешным, но поделиться с Этери таким открытием уже поздно.       Поэтому, когда Даня выходит , чтобы проверить, выключен ли везде свет, он не стучится к Этери в комнату, даже замечая, что свет там еще горит.       --Надеюсь, она не спит не из-за того, что хвост кота тоже упирается в бок,--говорит он сам себе, щелкая выключателем возле лестницы.       Даня идет на цыпочках, не давая старому паркету скрипеть.       С удивлением он замечает, что в коридоре пахнет не привычной пустотой и пылью, а нежными женскими духами.