Отчаянье на двоих

Как золотится прядь, слепотою грозя! С лица ее не убрать. И к лучшему, что нельзя. Не провести пробор, гребнем не разделить: может открыться взор, способный испепелить. Я всматриваюсь в огонь. На языке огня раздается «не тронь» и вспыхивает «меня!» От этого — горячо. Я слышу сквозь хруст в кости захлебывающееся «еще!» и бешеное «пусти!»

      Этери стоит под душем и кажется, что она падает. Струи воды не смывают внутри ощущение выжженной земли, где гуляет ветер. Слова Эдуарда больно отбиваются в висках. Прошлое всегда имеет привычку настигать тогда, когда его не ждешь.       Эд решает все вопросы обычно максимально точно и быстро, а вот теперь это решение Этери не нравится. Закончить дело всей жизни это не выход, потому что с самого детства маленькая девочка с кудряшками знала: рисование заставляет ее дышать. Без него нет сил двигаться дальше. Когда Этери потеряла умение рисовать, казалось, что и жизнь закончилась.       В этот городок у моря она ехала в попытке сбежать от самой себя и найти вдохновение.       Или умереть.       И вот сейчас, после вечера с людьми, которые рисуют море из ладоней, Этери понимает: где-то внутри она не хочет все заканчивать, не хочет бросать то, что любит и не хочет умирать. Но вот что делать конкретно тоже не знает.       Раньше все было очень просто: на одной чаше весов рисование, а на второй небытие. И ты или продолжаешь творить или умираешь. Теперь в уравнении появляется новая переменная, у которой вихрастые волосы и карие глаза. Он ходит в соседней комнате и терпеливо ждет. И он абсолютно ничего не знает ни про Этери, ни про ее сомнения.       Вот только сегодня она сама не хочет ни о чем говорить, не хочет рассказывать или делиться тем, что прорастает внутри. Потому что на самом деле не знает, как пока начать. И тем более, что выбрать, ведь наступает не исцеление, а тихое просветление. Как раз такое, во время которого не хочется пить таблетки или закрывать уши ладонями, но это еще не то состояние, в котором ты готов сворачивать горы и твердо стоять на ногах.       И поэтому Этери, выйдя из душа, ставит телефон на зарядку и выключает его без сожалений. Находиться здесь и сейчас кажется самым лучшим выбором, потому что иначе можно сойти с ума.       --Дань,--кричит она открывая дверь комнаты.--Ты где?       --В зале.       Там горит камин и задернуты шторы. Даня сидит за фортепиано, волосы влажные и растрепанные, пахнет мандаринами и рассматривает ноты.       --Я случайно их нашел, завалились у стены,--протягивает.       Этери внимательно изучает знаки на бумаге.       --Тебе сыграть?--спрашивает, хотя и так знает ответ.       Даня кивает. Шопен наполняет комнату неловкими звуками, а потом обретает силу. Этери понимает, что незабытый навык приятно щекочет кончики пальцев.       --Ты так легко играешь даже незнакомые мелодии,--произносит Даня, когда музыка затихает.       Этери пожимает плечами.       --Это, наверное, мой талант. А еще абсолютный слух,--усмехается.       Даня ведет пальцами по спине, обозначая каждый позвонок.       --То есть, ты слышишь в каких нотах я храплю?--шутит.       --Иногда фальшивишь,--усмехается, поворачивается на стуле.       Они оказываются лицом к лицу, Этери тянет Даню за кофту ниже, а потом целует. Не хочется думать сейчас ни о чем другом, кроме его тела рядом, кроме этого обжигающего тепла, огня в камине и тишины внутри, гармоничной настолько, что даже дыхание кажется слишком громким.       Даня прикусывает губу, приподнимает Этери над стулом, берет на руки.       --Какая же ты невозможная,--вздох у виска.       Этери смеется, проводит ногтями по щеке, чувствует под ней неясную дрожь. Даня рычит, почти падает на мягкий диван и нависает сверху, расстегивает одну за другой пуговицы на шелковой кофте пижамы, целует каждый оголенный кусочек кожи, по ощущению будто прикасается к нервам.       --Хорошо, что теплые пижамы в стирке,--продолжает целовать.--Не представляю, как снимать их эротично.       Этери смеется, запрокидывая голову и понимая, что на самом деле такая близость все еще что-то новое для их обоих, и Даня пытается шутить даже сейчас. В первый раз они занимались сексом, спасая друг друга от тьмы, желая чувствовать тела на грани боли и наслаждения. Но сегодня все меняется, в этот вечер нежность прорывается сквозь кожу и прикосновения, и наполняет их обоих без остатка, плывет по венам и играет искрами на кончиках пальцев.       --Еще...--только успевает шептать Этери,когда дорожка поцелуев спускается ниже по животу.       Даня стягивает пижамные штаны, целует место на талии, где немного отпечатывается резинка, тонет в карих глазах напротив. Этери лежит перед ним открытая и ждущая, в одной полностью расстегнутой рубашке, помогает снять Дане его одежду, а потом покорно избавляется от последней своей.       Они целуются долго, чувствуя тела друг друга без помех и границ, а потом опускаются на диван. Даня целует хрупкие плечи, чувствуя дыхание на ключицах, пока Этери не пытается сама лечь на спину.       --Не смотри туда,--рефлекторно шепчет она, понимая, что поцелуи Дани вот-вот спустятся ниже и до боли повторяют шрамы, которые так хочется забыть.--Они чудовищны.       --Нет,--он смотрит в глаза и ловит там свое отражение с отблесками каминного огня.--Мы сделаем иначе.       Даня поворачивает Этери спиной к себе, не давая сопротивляться, покрывает поцелуями лопатки,приподнимая волосы, ведет пальцами по позвоночнику.       --Чудовещен тот, кто сделал это с тобой, а ты прекрасна.       Этери чувстствует, как что-то внутри прорывается от этих слов, она почти всхлипывает, но сдерживается, потому что слышит у самого уха такой родной голос.       --Расслабься и поверь мне,--Даня легко сгибает ее ногу в колене и проникает внутрь.       --Да...--просит Этери, замирает, привыкая к ощущениям внутри.--Еще...--повторяет, когда чувствует движение в себе.       В этом акте любви столько нежности, что она без страха откидывает голову и ловит поцелуи горячими губами.       --Не останавливайся, пожалуйста...       --Не буду...       Даня двигается медленно, гладит трепетно руками живот и грудь. Этери накрывает своими ладонями его ладони, не может скрывать стоны, которые сливаются с другими, переплетаясь не только телами, но и душами.       --Не сдерживайся,--шепчет Даня, чувствуя, как она почти достигает пика, хватается крепко пальцами за пальцы, как за спасительную опору.       --Даня!--Этери вскрикивает, когда понимает, что тело уже не может терпеть это наслаждение внутри, а потом рефлекторно закусывает запястье, чтобы не кричать слишком громко.       Даня прижимает ее к себе, хрипло дышит, унимая дрожь.       --Солнце мое Этери,--гладит по волосам, накрывает ладонью живот, а потом прячет в коконе обеих рук.       Под пальцами он слышит трепет влюбленного сердца, а Этери касается губами мужского плеча и расслабляется, оставляя за пределами комнаты все, что имело значение час назад.       И только перед тем как окончательно заснуть под умиротворяющий шепот, она замечает на запястье Дани отпечатки зубов.       Осознание заставляет дыхание сбиться. Потому что в порыве настоящей близости Этери прикусывает не свое запястье, не в силах понять, где ее тело,а где чужое. Даня же на столько погружается в их нежность, что тоже не замечает этого.